Уравнение чувств!

Теплые сливочные сумерки не спеша сменились ночью, игриво подмигивающей неоновыми огнями. Загадочные вечерние тени растворились в вечно живом свете фонарей, затмевающем звездное сияние неба. Закатная тишина обросла шумами технического прогресса и бесследно исчезла. Время величаво и неуклонно утекало, Тсуна почти физически ощущал, как оно струится мимо него, обдавая безразличным холодом. Тсуна стоял у входа, уже изрядно окоченевший снаружи и разъяренно кипящий гневом внутри. Хотя внешний вид его никак не выдавал бьющего через край раздражения. На лице не дрогнуло спокойно-задумчивое выражение, не напрягся ни один мускул, нарушая расслабленную позу, он не топтал газон, не курил и не стучал нервно пальцами по кирпичной кладке стены. Он молча любовался тем, как в густой синеве неба догорел закат и стали появляться первые светлячки звезд. Машину уже полчаса как подали, водитель уже в шестой раз теребил в руках пачку сигарет, не решаясь предаться пагубной привычке на глазах босса. С востока принесся баловник-ветер и стал развлекаться, растрепывая любовно уложенную парикмахером шевелюру юноши. Мялся стильный костюм, пылилась крокодиловая кожа ботинок, но никто не торопился как-то повлиять на творящееся безобразие. Вообще-то, повлиять на ситуацию мог только один человек, но он почему-то не спешил. Из-за этого Тсуна вот-вот должен был дойти до белого каления. Он чуть пошатнулся, почти решившись на то, чтобы уехать одному, наблюдавший за ним изнервничавшийся водитель от неожиданности рассыпал все сигареты, когда в здании позади Тсуны наконец раздался резвый перестук каблуков. Шумно распахнулась дверь, выпуская запыхавшегося Мукуро, пришедший в себя шофер мысленно похоронил сигареты и завел мотор. Тсуна уже был в машине, он не стал дожидаться прибытия парня и занял свое место на заднем сидении, едва послышались торопливые шаги. Мукуро едва успел подобрать длинную косу и захлопнуть дверь, как автомобиль, бархатно взревев гоночным мотором, рванул с места. Тсуна кинул водителю «Гони» и прочно замолчал, тут же повернувшись к окну, вглядываясь в проносящийся мимо городской пейзаж, он демонстративно игнорировал спутника, выказывая свое недовольство. Тот попробовал было тоже уставиться в окно, но не выдержал долго, заерзал на месте, стараясь, пока не поздно, придумать способ исправить ситуацию. Как назло, ничего остроумного и непринужденного в голову не приходило. Поэтому он пошел отработанным путем: сделал грустную рожицу, потянул грозного Тсуну за рукав и, заглядывая ему в лицо, простонал: – Тсунаёшенька, ну простииии! Савада не собирался оттаивать так легко, злость все еще кипела, хотя градус ее упал, остуженный быстрой ездой. Он не стал вырывать рукав, но его злобный шепот, похожий скорее на шипение гадюки, враз остудил все притязания любовника. – Неужели нельзя было собраться вовремя? Ты ведь прекрасно знаешь, что на этот прием опаздывать мне категорически нельзя. – Я знаю, – неуверенно пролепетал в ответ Мукуро, напуганный яростью в тоне Тсуны. – Знаю, как важен для тебя этот вечер, я так хотел выглядеть лучше всех, чтобы не опозорить тебя… Я специально смокинг заказал… – голос его совсем сник, и Тсуне пришлось напрячь слух, чтобы услышать концовку оправданий. – А его всё не везли, а потом оказалось, что галстук не подходит, и рубашка плохо выглажена… Тсуна глубоко вздохнул, выпуская пар, и потрепал совсем потерявшегося Мукуро по склоненной в горе голове. – Ладно, тут уж ничего не поделать. По пролитому молоку не плачут. Надеюсь, никто не обратит внимания на наше опоздание. На этом ссора вроде бы и закончилась, сразу стершись из памяти заулыбавшегося Мукуро, но оставив неприятный осадок на душе у Тсуны. Вечер для Савады был безнадежно испорчен. А ведь он предвкушал его в течение нескольких недель. Прием действительно был важный, хотя скорее для репутации, чем для чего-то другого. Мероприятие было торжественным донельзя, проводилось с громадной помпой каждый год, и быть приглашенным на него было заслуженной честью. Собиралась и гуляла вся элита мафии, развлекая себя тем, что раздавала сама себе награды за те или иные достижения в прошедшем году. В этот раз прием устраивался в роскошном японском отеле Mandarin Oriental, который полностью выкупили на неделю. Расположен он был в историческом районе Нихонбаси в самом центре Токио. Водитель затормозил у входа, высадил пассажиров, получил указание не дожидаться их и тут же уехал. Тсуна бок о бок с Мукуро неторопливо проследовал к дверям, недавняя ссора была забыта. Охрана на входе пропустила их, даже не спросив имен: Десятого Босса Вонголы знали все, как и его Хранителей. В холле отеля их встретил помощник организатора, сделал какую-то пометку у себя на планшете, вызвал служащего и попросил его проводить гостей в зал. Зал поразил пришедших не только своими поистине гигантскими размерами, но и количеством присутствующих. Толпы людей слонялись по залу, беседовали друг с другом, перемещались от ломящихся от яств банкетных столов к столам с выпивкой. Границы между семьями стерлись, гости веселились, забыв привычные отношения конкурентов. На мгновение вся эта праздничная суета замерла, оглушенная громогласным оповещением служащего, который представил новоприбывшего гостя: – Десятый Босс Вонголы Савада Тсунаёши. По меньшей мере сотня голов повернулась к ним, под изучающими взглядами Тсуна ощутил себя раздетым до трусов в ромашку. Пусть он давно уже был признан боссом и примерно также давно не носил трусы с цветочным рисунком, Тсуна все еще не привык к столь обширному вниманию общественности. Савада смутился, коротко кивнул, приветствуя всех сразу, и поспешил смешаться с толпой. Ему это удалось без особенного труда, так как, заслышав его имя, к нему тут же подтянулись Хранители. – Добрый вечер, Джудайме, – преданно проговорил Гокудера. – Йо, Тсуна, – как всегда ослепил улыбкой Ямамото. – Добрый вечер, босс, – скромно подала голос Хром. – Экстремальный привет, Савада, - прокричал Рёхей. – Привет, никчемный Тсуна, – поздоровался Ламбо. – Ребята, рад вас видеть, – Тсуна улыбался, оглядывая празднично одетых друзей. – Опаздываешь, Тсуна! – голос Реборна прозвучал как всегда неожиданно, разрушив мирную атмосферу встречи. – Я... – начал было оправдываться Тсуна, но Реборн не пожелал выслушивать объяснения. – Ладно, уважающий себя босс может немного задержаться. Развлекайтесь, – дал разрешение Реборн и тотчас испарился. – Всем выполнять приказ, – повелел Тсуна и возглавил шествие к столу с закусками. Там все потихоньку разбрелись, увлеченные изучением редких деликатесов. Ламбо где-то раздобыл стул, вскарабкался и поглощал еду, поражая случайных зрителей вместительностью желудка. Гокудера заприметил сестру, шарахнулся куда-то в сторону и оперативно затерялся в толпе. Гомон разговоров перекрыл клич «Вроооой», и Ямамото отправился на звук. Рехея кто-то увел, рядом с Тсуной остались только Хром и Мукуро, хотя нет, оглянувшись, Тсуна обнаружил, что Мукуро тоже пропал. – Шампанского? – галантно предложил Тсуна. Девушка робко кивнула, улыбаясь, и юноша ловко перехватил два бокала у подошедшего официанта. Один он протянул девушке, открыл рот, собираясь что-то сказать или спросить. Ни того, ни другого сделать ему не дали, потому что как только Тсуна остался без Хранителей в поле зрения, к нему потянулся поток людей, желающих лично поприветствовать Десятого Босса Вонголы. Такие вечеринки делаются не только для развлечения, но также чтобы поддерживать связи и налаживать новые контакты, поэтому Тсуна терпел, обходительно общаясь со знакомыми и незнакомыми людьми. Тсуна не успел поздороваться и с сотней людей, как наметилось какое-то движение, освобождался центр зала, откуда-то негромко пока зазвучала музыка, и оказалось, что затеваются танцы. Тсуна облегченно выдохнул, кажется, официальная часть празднества заканчивалась, и народ собрался наконец оторваться по полной. Юноша не хотел отказывать себе в возможности расслабиться, он тоже был не прочь потанцевать. Тсуна решил, что пригласить Хром – отличная идея, но его опередил какой-то смазливый молодой человек. Хром зарделась, бросила на Тсуну смущенный и восторженный взгляд, так что тому не оставалось ничего другого, как ободряюще улыбнуться и кивнуть. Девушка просияла и позволила молодому человеку увлечь себя в круг танцующих. Пока Тсуна принимал паломников, его бокал успел опустеть. Он обозрел лихо отплясывающие парочки, выискивая путь к барной стойке. Ему без труда удалось проскользнуть, все-таки ловкость за прошедшие годы повысилась на несколько уровней. Он попросил у бармена виски с содовой и устроился на стуле, наслаждаясь временным покоем. Он, неторопливо смакуя, потягивал выпивку, когда обнаружил, что к нему приближается Дино. – Тсуна, привет, – Дино начал здороваться издалека. Подошел, сердечно обнял Тсуну, занял стул рядом, заказал себе выпивки и повернулся к парню, готовый общаться. Они перекинулись парой фраз, и Тсуна спросил как бы между делом: – Ты без Хибари? Вы обычно не разлей вода. – Дино поморщился и ответил: – Заявил, что напиваться я могу и в одиночестве, что он видал всех в гробу, и остался в номере. Знаешь ведь, какой он. Не любит праздных сборищ. – Взгляд у Дино при этом был какой-то странный. Тсуна заметил, но никаких далекоидущих выводов делать пока не стал. Милые бранятся – только тешатся. – Понятно, – он участливо потрепал Дино по плечу. – Действительно, вполне типично для Хибари. Дино кисло улыбнулся и поспешил сменить тему: – Где ребята? – спросил он. – Бросили меня все, – усмехнулся Тсуна и равнодушно махнул рукой, мол, да ну их. – Всё ясно с вами, – рассмеялся Дино. – Оказывается, я тут не один страдающий босс. – Как насчет наклюкаться в дымину? Должны же и боссы отдыхать? – А ты знаешь, отличная идея, – воскликнул Тсуна. – Я за. – И щелкнул пальцами, призывая бармена. Они взяли бутылку виски и уединились за неприметным столом в углу, где их не было видно и никто не мог помешать. Негромко переговариваясь, они неторопливо опустошали бутылку. Тсуна чувствовал, как начинает пьянеть, голова, словно решив отделиться от туловища, стало клониться куда-то в сторону, мысли ползли с такой задержкой, словно добирались до него с пересадкой на двух автобусах. В общем, к тому моменту, как они до него все-таки доковыляли, к Дино успел кто-то подойти и куда-то его уволочь. Тсуна совсем не хотел пьянствовать в одиночку, так что он поднялся, решив побродить по залу. Да и заодно было бы неплохо разогнать из головы винные пары. Он прошелся по помещению, аккуратно огибая кучки беседующих и танцующих, с интересом разглядывал веселящихся людей. Видел, как Ямамото увлеченно беседует о чем-то со Скуало, Гокудера яро спорит с Белом. Бьянки танцевала с Реборном, держа любимого на руках. Хром и перень, пригласивший ее на танец, мило ворковали. Пусть Тсуна и был под шафе, но даже окутанный винными парами он испытал удивление, заприметив Рёхея, легко кружившего в танце девушку. Порадовавшись, что приказ Реборна выполняется в точности и с энтузиазмом, Тсуна, слегка пошатываясь, направился к выходу из зала. Алкоголь почти выветрился, в голове прояснилось, но вот тело внезапно подвело. Захотелось прилечь и хорошенько вздремнуть, часиков так на восемнадцать. Он шел по коридору, собираясь уединиться в приготовленном для него номере отеля, когда натолкнулся на малоприятное зрелище. В углу почти не скрываясь, стояли двое. Вернее,один стоял, прислонившись к стене, и держал за волосы второго, стоящего перед ним на коленях. В коленопреклоненном парне Тсуна ожидаемо узнал Мукуро. Тот бесстыдно двигал головой, самозабвенно отсасывая у парня. От услышанного вскользь жадного хлюпанья Тсуну передернуло. «Хоть бы до комнаты дошли. Ладно, эта шлюха Мукуро, не терпится ему, но у этого парня голова-то должна работать хоть чуть-чуть. И меня, и себя позорит, то же мне устроители оргий, – он покачал головой. – Пусть только Мукуро попробует после траха с этим щеглом явиться ко мне за добавкой, прибью наглую сучку». Он спокойно прошел мимо, занятые друг другом парни не обратили на него никакого внимания. Тсуна не в первый раз ловил Мукуро на изменах и обычно спускал это дело на тормозах. Ему не так уж была важна физическая верность партнера, по крайней мере, Мукуро. По большому счету, ему было плевать, чем тот занимается и с кем. Мукуро сам предложил ему встречаться, и Тсуна почему-то не отказался, хоть и не испытывал к парню никаких чувств, о чем честно того и предупредил. Мукуро завел какую-то речь насчет того, что сможет пробудить в Тсуне любовь, на том и порешили. Рокудо будил любовь с ужасающей частотой – Тсуне не всегда удавалось выспаться, да и днем Мукуро жадно требовал секса. Поначалу Тсуне это нравилось, но постепенно стало утомлять. Не столько физически, сколько эмоционально. Появилось ощущение, что он превращается в живой фаллоимитатор и что его используют, причем используют не по назначению. Досада, копившаяся еще с того момента, как пришлось до посинения ждать Мукуро, чтобы приехать на вечеринку, перехлестнулась через край терпения, Тсуна разозлился не на шутку. Спать идти совсем расхотелось. Возвращаться к друзьям и срывать ярость на невинных людях было бы несправедливо, так что самым гениальным выходом Тсуне показалось найти укромное местечко и там упиться в хлам, пускай и в одиночку. Тсуне повезло: мимо него проходил служащий и на вопрос Тсуны «Где тут можно выпить?» ткнул пальцем в нужном направлении. Тсуна последовал указанию пальца и вырулил в небольшой бар, где царил интимный полумрак. Более-менее освещена была только барная стойка, видимо, чтобы захмелевшие посетители не пронесли стакан мимо рта. Народу в мало освещенной зале видно не было, играла тихая мелодичная музыка. Тсуна устроился на стуле у барной стойки, хлопнул кулаком по столу, вызывая бармена. Тот всё не шел, Тсуна стал озираться в поисках места, где мог бы спрятаться официант, размышляя, не перелезть ли через стол и не налить себе выпить самому? Оглядевшись, он увидел человека, сидящего в полумраке в конце стола, и с изумлением узнал в этом человеке Хибари. Тсуна был на той стадии опьянения, когда хочется пообщаться, так что он забил на бармена и подсел к Хранителю. – Хибари, кто бы мог подумать, что мы вот так встретимся? Как я рад. Кёя лениво повернул к нему голову, с трудом сфокусировал взгляд, буркнул «привет» и щелчком пальцев подозвал бармена, который тут же материализовался из темноты и наполнил два бокала. Не без удовлетворения отметив про себя, что он тут не единственный, кто подвергся пагубному воздействию алкоголя, Тсуна завел светскую беседу. – Я действительно не ожидал увидеть тебя в таком месте, хотя тут и нет никого… включая бармена, но у тебя ведь непереносимость алкоголя. По меньшей мере, странно застать тебя в подобном месте. – Тсуна сделал глоток, не ожидая, что Хибари ответит на его реплику, но тот негромко и зло пробормотал: – Я не пью потому, что это алкоголь меня не переносит. А я кого угодно могу забить до смерти. – В подтверждение этих слов где-то угрожающе звякнули тонфа, и Тсуна пошел на попятный: задирать рассерженного Хибари он не планировал. – Да и Дино упоминал, что ты предпочел остаться в номере, вот я и удивился, – попытался оправдаться Савада. Однако ничего хорошего из этого не вышло, наоборот, фраза Тсуны привела Хибари в еще большее бешенство. На щеках Кёи от ярости даже появился персиково-розовый румянец, Тсуна чуть не протрезвел от изумления, настолько шокирующим оказался тот факт, что организм Кёи способен на подобное. – Он сказал, я что? – Кёя повернулся к Тсуне, глядя на него так, словно ожидал, что тот начнет всё отрицать. Пьяные невинные глаза Тсуны так искренне светились непониманием и доверчивостью, что Хибари поостыл и соблаговолил объяснить причину своего негодования. – Этот травоядный конь запер меня в номере и свалил. А чтобы не сбежал, приковал наручниками к кровати, пока я спал. Обоих так поразила наглость Дино, что они синхронно сделали большой глоток и переглянулись. Тсуна растерялся, не представляя, как можно прокомментировать такую ситуацию, а потому молчал, пялясь на зардевшегося из-за опьянения Хибари. – А ты чего приперся? – решил сменить тему Хибари. – Выпить захотелось без того, чтобы кто-то доставал тебя каждую минуту, – пожаловался Тсуна и крикнул в безлюдное пространство, чтобы подали текилы и лимон. Заказ выполнил невидимый бармен, и некоторое время парни молча опустошали бутылку. – Неужто устал от возни со своей шайкой-лекой? – усмехнулся Хибари. – Да, пожалуй… – задумчиво произнес Тсуна. – Просто устал… – Он помолчал, а потом спросил, вглядываясь в лицо Хранителя. – А тебя всё устраивает, Кёя? – Если бы всё меня устраивало, я бы тут с тобой не сидел. – Хибари вновь горьковато усмехнулся. – Не верю, что у великого Главы Дисциплинарного Комитета могут быть жизненные неурядицы, – с улыбкой проговорил Тсуна. – Сам не верю, – ответствовал Кёя. – Хммм… – протянул Тсуна. Ему до умопомрачения хотелось вызнать, что за неприятности случились у Хибари, но он понимал, что если начнет давить, то Хибари просто уделает его и свалит. Нужно было вести диалог аккуратно, взвешивая каждое слово. – Поделишься? Может, я смогу помочь, – предложил он наудачу. – Хочешь за меня разобраться с этим охреневшим белобрысым конем? Спасибо, я сам справлюсь. – Так, у вас с Дино проблемы в отношениях, – заключил Тсуна. – А со стороны казалось, что вы замечательно ладите. – Он повернулся к Хибари всем телом, положил руку ему на плечо. – Поведай мне о своих печалях, раздели со мной свои беды, и на душе станет светлее. – Хибари поперхнулся, услышав настолько пафосное заявление. Бокал в его руке дрогнул, несколько капель упало на брюки. Хибари с возмущением обернулся к Тсуне, собираясь высказать ему всё, что он думает о его дурацком предложении, но, натолкнувшись на абсолютно серьезный и совсем трезвый взгляд, умолк. Он опустил голову, изучая, как в редких бликах света играет цветом жидкость в бокале. Он не хотел никого впускать в свою личную жизнь, но Тсуна был совсем не посторонний человек… Он, прирожденный одиночка, не так уж хорошо разбирался в том, что касалось отношений между людьми. Однако сейчас почему-то, то ли под влиянием выпивки, то ли из-за понимающего мудрого взгляда Тсуны, но ему захотелось пожаловаться на то, что угнетало его последние несколько месяцев. И он заговорил, сначала медленно, подбирая слова, а потом всё быстрее, слова сами лились из него, словно наконец прорвало плотину его скованности. – Началось всё очень внезапно. Мы постоянно дрались, и я не мог не признать, что в нем что-то есть. И стоило мне чуть-чуть расслабиться, как я потерял контроль над ситуацией. Он проник под линию моей защиты, снес все к чертям своим бешеным обаянием и наглой уверенностью, что сможет меня победить. – Хибари говорил, не отрывая глаз от стакана, и не видел, какое странное выражение принимает лицо Тсуны по мере продолжения рассказа. – Я был так растерян, не понимал, что происходит, и это дико раздражало. А он мастерски воспользовался этим и соблазнил меня. Я не жалуюсь, в конце концов, любовник он просто превосходный, но… в какой-то момент всё пошло не так. Чем больше мы занимались сексом, тем больше он начинал меня ревновать. Поначалу это были просто глупые шуточки, он все время подтрунивал, мол, потеря девственности – лучшее украшение девушки. Что я вдруг стал таким соблазнительным, что меня непременно кто-нибудь уведет у него. Что за вздор? С чего этот итальянский конь вообразил, что я ему принадлежу?! В общем, мы подрались, но лучше не стало. Он, видимо, решил, что лучший способ удержать меня – это секс. – Кёя вздохнул, сделал большой глоток и продолжил. – И понеслась. У него просто голову снесло на почве экспериментов. Сначала какие-то прибамбасы из секс-шопа, потом ролевые игры, но это еще цветочки. Недавно он предложил попробовать БДСМ игры. Я послал его по известному адресу, и вот результат. Если этому ревнивому извращенцу захотелось острых ощущений, я ведь устрою, проблем нет. – Хибари зловеще ухмыльнулся, и Тсуна нервно передернул плечами. – Соберешься навешать ему люлей, меня позови. Никто не смеет принуждать моих Хранителей к нестандартным видам секса, – бодро отозвался Савада, справившись с шоком от услышанного. Он плеснул еще текилы, и они чокнулись бокалами. – За безопасный секс! Во всех смыслах этого слова, – произнес тост Тсуна, вызвав у Хибари кривую усмешку. На некоторое время разговоры прекратились. Хибари одну за другой осушил несколько рюмок, Тсуна не отставал. Содержимое бутылки плавно разливалось по их желудкам, разгоняя по жилам горячую кровь. Алкоголь сказывался на собутыльниках по-разному: Хибари розовел, взгляд его начинал терять фокус. Несмотря на свое заявление об устойчивости к спиртному он все больше пьянел и перестал контролировать свои слова и действия. Тсуна, наоборот, побледнел, и лишние градусы, казалось, не вызывали в его организме вообще никакой реакции. Он хлопал рюмку за рюмкой, как горячие пельмешки, и едва обращал на это внимание. Они молчали, но молчание их не тяготило. Тсуна, не отрывая глаз, смотрел на Хибари, в голове его постепенно зрели какие-то странные мысли. – Знаешь… наверное, я понимаю тебя как никто, – наконец выдал Тсуна, он и не помышлял о том, что Хибари расслышит его слова, но… – Что? – очевидно пьяный возглас Хибари побудил Саваду объясниться. – Ты же в курсе, что мы с Мукуро вместе? – уточнил он. – Да, я знаю. Никого получше выбрать не мог? – претензия, прозвучавшая в голосе Кёи удивила Тсуну, но он решил проигнорировать ее. Пока. – Так вот. Я надеялся, что у нас что-то выйдет. Мне тоже поначалу казалось, что он настроен действительно серьезно, что испытывает ко мне что-то настоящее. Однако всё неуклонно скатилось к тому, что мы всего лишь трахаемся. Причем он не считает нужным скрывать то, что готов подкладываться под любого встречного, что с успехом и проделывает. Где-то шляется, а потом приползает ко мне и имеет наглость твердить, что лучше меня никого нет. Проверяет, что ли, и никак убедиться в этом не может? – И ты ему позволяешь? – возмутился Хибари. – Разумеется, ты лучше всех, – воскликнул он и грохнул бокалом об стойку. Но потом, словно устыдившись своей горячности, уже тише добавил, – После меня, конечно. Тсуна просиял, очаровательно улыбнулся и, глядя туда, где за плитой потолка было ночное небо, проговорил: – А ведь начиналось все так хорошо. Мы смотрели только друг на друга, и никто другой для нас не существовал. Ну, – он опустил голову, – по крайней мере, мне тогда так казалось. Сейчас я понимаю, что это была ложь. Хибари молчал, но тут с его стороны послышались какие-то странные хрюкающие звуки, как будто кто-то старается сдержать смех. Тсуна резко повернул голову и увидел… – Это так печально… …Как Хибари ладонями утирает текущие по щекам слезы. – У нас с Дино было так же. Я хочу, чтобы мы, как и прежде, держались за руки и гуляли под луной… Но, похоже, это невозможно… – Он утер глаза платком, который Тсуна ему протянул. – Если всё у вас так плохо, так просто брось его. – Между вами с Дино тоже не все радужно, и птицы вам на лугу не поют, но вы же все еще вместе. Хибари насупился и не ответил. В воздухе зрела обида и отчуждение, но дозреть им не дали явившиеся в бар Мукуро и Дино. - Что ты тут делаешь? - в унисон задали вопрос Дино и Мукуро. - А что тебе плохо видно? Пью, - также в голос ответили Тсуна с Кёей. - Тсунаеши-кун, я тебя обыскался, - воскликнул Мукуро. – Как можно вот так меня бросить? В ответ ему раздалось какое-то неразборчивое бормотание, исходившее со стороны Тсуны. - Тсунаеши-кун, пойдем в наш номер, - пропел Мукуро, улыбаясь. Тсуна наконец отлип от стойки бара, повернулся и неторопливо слез со стула. Тяжелый взгляд, обращенный прямо в глаза Мукуро, свидетельствовал о том, что он принял какое-то решение. Когда он заговорил, голос его был твердым и невозмутимым. - Я буду рад, если ты пройдешь в свой номер один. Хотя я не вполне ясно выразился. Если ты отправишься туда в компании с парнем, с которого ты только что слез, то я не буду возражать. – Что? – Мукуро неожиданно растерялся. Было очевидно, что он не готов к такому развитию событий. Тсуна не торопился давать ему объяснение, и в возникшей паузе послышался свистящий шепот Дино, наклонившегося к Хибари. – Кёя, давай вернемся в номер. Мы тут немного мешаем. – Он бросил быстрый взгляд на молчаливо стоящую друг против друга парочку и продолжил. – Зачем ты вообще выходил? Я с таким восторгом предвкушал, как приду тебя освобождать. Так радовался, что дома меня ждет моя маленькая награда, а тут такой неприятный сюрприз. – И он, обхватив Хибари за плечи, попытался приподнять его и стащить со стула. Тот внезапно легко поддался, повиснув безвольным кулем на руках Дино, но лишь его ноги оказались на полу, тут же выскользнул из его объятий и отскочил в сторону. - Никуда я с тобой не пойду! – громко и возмущенно заявил пьяный Кёя. - Ну пойдем, - умолял Кавалоне, пытаясь схватить Хибари за рукав, но тот активно уворачивался. - Отвали от меня, травоядное! Ты мне надоело! - яростно завопил Хибари. - Что? - изумился Дино. - Что слышал! Я ухожу от тебя! - выпалил Кёя. - Как уходишь?! Куда?! К кому?! - Ногами ухожу! Вот к нему! - проговорил Хибари и на последних словах ткнул пальцем в направлении Тсуны. - Тсуна, что это значит? – ошарашено спросил Дино, в голосе его звучала угроза. - Всё просто, Дино, – и он с нежностью посмотрел на рассерженного раскрасневшегося Хибари. – Мы поняли, что любим друг друга и должны быть вместе. Так что вы расстаетесь. Мы, кстати, тоже, – бросил он, повернувшись к Мукуро. Его слова ввели всех присутствующих в ступор, чем Тсуна вполне эффективно воспользовался. Он подошел к Хибари, подхватил его под локоток и без лишней суеты, но шустро, вывел его из бара. Мукуро и Дино так и не двинулись с места, глядя им вслед и не понимая, что происходит. *** Идти в свой номер или номер Хибари, где их в любой момент могли застать разъяренные бывшие, Тсуне совсем не хотелось. Мозг лихорадочно работал, но ничего действительно стоящего в голову не приходило. Пока они спустятся вниз к администратору, пока выяснят, есть ли еще свободные номера, пока доберутся до него, Хибари успеет протрезветь и такой невероятный шанс будет потерян навсегда. Тсуна видел лишь один выход и наконец решился. Они зашли в лифт и вышли на неизвестно каком этаже: Тсуна ткнул кнопку на панели, не глядя. Он окинул взглядом коридор, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. На его удачу, персонал и гости были заняты вечеринкой в главном зале. Тогда Савада прислонил еле держащегося на ногах Хибари к стенке, напутственно пробормотал ему в плечо что-то вроде: «Держись, я скоро» и отошел. Тсуна отыскал первую попавшуюся дверь, на которой не было таблички «Не беспокоить», и одним ударом ноги просто высадил ее. Вернулся, подобрал с пола сползшего на ковер Хибари и потащил в номер. Положившись на интуицию, он свернул из прихожей налево и угадал: он попал в спальню и сгрузил Хибари на огромную кровать. Он пока не мог позволить себе повалиться рядом, вернулся в коридор и, щелкнув замком, перегородил дверь удачно подвернувшимся под руку тяжеленным комодом. Он даже не удосужился проверить, действительно ли номер пустует. Мысль, что беззащитный захмелевший Хибари теперь полностью в его власти, напрочь снесла ему крышу. Все же последние остатки совести не давали ему накинуться на невинного человека, поэтому обратно в спальню Савада шел медленно, пытаясь за отведенные ему секунды, решить, как же ему все-таки поступить в такой ситуации. Разумеется, никакая вселенская мудрость на него не снизошла. Воспаленный мозг пылал, от него по нервам, словно расплавленная сталь, потекло жгучее необузданное желание. В голове крутилась неизвестно как затеревшаяся туда единственная здравая мысль: «Он мой Хранитель, я не должен…» На этом всё и заканчивалось: и совесть, и здравомыслие и путь Тсуны до спальни. Он остановился в дверном проеме и невольно сглотнул: Хибари сидел на постели и смотрел прямо ему в глаза. Взгляд у него был выжидательный, серьезный и абсолютно трезвый. – Кёя… – едва слышно выдохнул Тсуна, – я… Но Хибари, не отводя глаз, помотал головой, и Тсуна умолк. Целую вечность он смотрел в глаза Кёи и тонул в этом завораживающем напряженном взгляде. Хибари вдруг как-то судорожно вздохнул, и Тсуна осознал, что тоже забыл, как дышать. Он шумно вдохнул и шагнул в спальню, на ходу скидывая обувь. В глубине серых глаз Кёи он увидел ответ на мучивший его вопрос, и поэтому отбросил все сомнения. Он сел на кровать и не спеша снял с Хибари ботинки, потом также медленно стянул носки, оголив безупречные узкие ступни. Тсуна прошелся ладонью по гладкой, чуть прохладной коже подъема ступни, и рука его тут же без задержки скользнула вверх по голени к бедру. Савада и сам потянулся за своей рукой и, наклонившись, накрыл губы Кёи поцелуем. Они целовались неторопливо, со вкусом, словно нащупывали друг друга. Поцелуй затягивал их словно омут, они оба теряли голову, движения губ становились все более жаркими, лихорадочными, требовательными. Не разрывая поцелуя, Тсуна стал расстегивать рубашку Хибари. Но мелкие пуговицы плохо поддавались дрожащим от нетерпения и страсти пальцам, и тогда Савада рванул тонкую шелковую ткань, открывая для свободного доступа своих глаз, рук и губ белокожую грудь Хибари. Для того чтобы всласть насладиться ощущением теплоты и мягкости этой упругой кожи, Тсуне пришлось переместиться, и он решительно оседлал бедра Хибари. Занятая позиция способствовала обмену взглядами, и Тсуна вновь погрузился в бездонные глаза. Выражение глаз Кёи было совершенно пьяным, расфокусированный, затуманенный взгляд, Тсуна даже не был уверен, что Хибари сейчас способен его видеть. Зато он точно знал, что в таком невменяемом состоянии Хибари пребывает вовсе не из-за выпивки. С этого момента всё стало предельно ясно. Сложная головоломка с внезапным щелчком обрела решение. Он не знал, каким образом пришел к верному ответу, да и несильно-то его это волновало. Главным было распростертое под ним тело, такое горячее, такое желанное. Тсуна глубоко вдохнул и покорился течению, что уже унесло его так далеко, что назад пути не было. Он стянул с себя пиджак, дернул рубашку, срывая пуговицы, он не собирался тратить ни доли секунды на посторонние движения. Все его касания должны были принадлежать только Кёе. Вот только пока они могли достаться лишь его рубашке, брюкам и остальным глупым шмоткам. Драгоценные мгновения ушли на то, чтобы полностью обнажить Хибари, тот ничем ему в этом не помогал. Тсуна раздевал его как маленького, сам приподнял его бедра, чтобы содрать наконец брюки и трусы. Тсуне не показалась странной такая реакция Хибари на его телодвижения. Как и характер Кёи, упрямый, но прямодушный, так и тело его было не способно лгать и притворяться. И сейчас Тсуна отчетливо видел, что Хибари просто не может пошевелиться. Руки, ноги Кеи, каждая его клеточка изнемогали от желания, мышцы отказывались повиноваться, и лучшим доказательством этому послужил представший взору Тсуны колом стоящий член. Саваде не удалось даже толком коснуться любовника, а Хибари уже совершенно расплавился от охватившего его бесконтрольного влечения, его сил хватило только на то, чтобы еле слышно простонать: – Тсунаёши… – И после этого Тсуна навсегда потерял голову. Он дернул молнию на ширинке, достал член и на этом закончил приготовления, уделив все свое внимание только Хибари. Не было ни времени, ни возможности тратить силы на неуместную прелюдию. Тсуна внял невысказанной мольбе и, облизнув губы, вобрал в рот каменный от напряжения член и стал двигать головой. Несколько движений, и Хибари, которому изменил голос, захрипев, обильно кончил. Спермы было много, и Тсуна не смог проглотить ее всю. Он выплюнул остатки себе на руку. Сперма, смешавшаяся со слюной, отлично подходит в роли смазки. Кёя, каким-то шестым чувством понявший, что Тсуна хочет сделать, с готовностью раздвинул ноги. Савада смазал собственный член импровизированным любрикантом и взялся за колени Хибари, помогая тому развести их пошире. Наслушавшись рассказов о бурной сексуальной жизни знакомой парочки, Тсуна был уверен, что в особой подготовке Хибари не нуждается. Член у Савады прочно стоял еще с того момента, как Тсуна увидел в баре одиноко выпивающего парня, и терпеть еще хотя бы секунду он не мог. Он прижал влажный от спермы и собственной смазки пенис ко входу Хибари и надавил. Мышцы ануса впустили член не без усилия с его стороны, но растягивались под его нажимом вполне послушно. Стоило Тсуне погрузить член в тугую дырочку полностью, как Хибари закинул ноги ему на спину, и крепко обхватил ногами и руками, доводя телесный контакт до предела. Хибари обнял его не только снаружи, он еще и напряг мышцы, сжимая внутри себя разгоряченный член. Отчего Тсуна, не успев сделать ни одного толчка, получил мгновенную разрядку, кончив внутрь любовника. Оба повалились на постель, тяжело дыша и стараясь до поры не смотреть друг на друга. Савада лежал, изучая потолок и приводя в порядок дыхание и сбившиеся с правильного пути мысли. Как ни удивительно, ему удалось довольно быстро справиться и с тем, и с другим. Он нащупал рукой ладонь Хибари, сжал ее и заговорил. – Я хочу тебя, Кёя. – Тсуна произнес это и умолк, потому что пальцы Хибари в его руке ощутимо дрогнули, но руки он не отнял, и тогда Тсуна продолжил. – Давно хочу. Это случилось не сегодня и даже не вчера. Мне кажется, я хотел тебя с того самого раза, как впервые увидел. Просто я не мог осознать этого, сраженный твоей силой и аурой непобедимости. Я не понимал своих истинных чувств, пока Дино не проявил к тебе интерес. Лишь тогда до меня дошло, что и между мужчинами могут быть отношения, а не просто дружба. Всё разъяснилось, но было уже слишком поздно, вы с Дино стали встречаться, хуже того, вы были счастливы вместе. Я и надеяться не мог, что когда-нибудь в этой жизни получу шанс признаться тебе в своих чувствах. Поэтому я дал согласие, когда Мукуро предложил встречаться. Забавно. Возможно, я особо не протестовал, потому что вы чем-то неуловимо похожи. А, быть может, просто хотел обратить на себя твое внимание, начав крутить роман с твоим заклятым врагом. Я трахал его, а думал о тебе. Всегда только о тебе. Тсуна сжал тонкую ладонь, покоящуюся в его руке, и повернул голову, чтобы посмотреть Хибари в глаза. Тот, не двигаясь, смотрел в потолок. Тсуна знал, что Хибари чувствует на себе его взгляд и намеренно не реагирует. Он подождал несколько томительно-долгих секунд и не выдержал. Перевернулся и сел так, чтобы Хибари не мог спрятать лицо. – Ну, так что ты мне ответишь, Кёя? Вместо ответа Хибари привстал, обнял Тсуну за плечи и поцеловал, утягивая за собой на кровать. Тсуна нисколько не возражал против второго раунда и тут же завелся. На этот раз он не позволил себе поддаться нетерпению. Он ласкал Хибари медленно, покрывая поцелуями каждый сантиметр тела, доводя любовника до исступления. Хибари, который поначалу пытался сдерживаться, через несколько минут уже стонал в голос, плавясь под утонченными ласками. Градус его желания стремительно поднимался кверху, грозя выжечь мозг, и Хибари начал испытывать раздражение от того, что Савада с ним так дотошно нежен. В какой-то момент выдержка изменила Хибари, он зарычал, вырываясь из объятий Тсуны, чтобы пошире раздвинуть ноги, демонстрируя изнывающий член и жаждущий вторжения вход. Вид готового и открыто требующего соития Хибари мгновенно довел Тсуну до точки кипения. Он закинул ноги любовника себе на талию и стал медленно входить. Кёя окончательно разозлился и стал сам насаживаться на член парня. Тсуна с энтузиазмом последовал его примеру, и стал всё яростнее вколачиваться в выгибающееся под ним тело. Член Тсуна прошелся по простате Хибари, раз, другой, Тсуна всё набирал темп, и развратные стоны Хибари лишь сильнее подхлестывали его. Он столько времени мечтал услышать стоны Кёи, не счесть, сколько раз он представлял, как Хибари извивается под ним от наслаждения. Занимаясь сексом с Мукуро, он каждый раз представлял, что делает это с Кёей. Тсуна обхватил талию Кёи и потянул на себя, придавая обоим вертикальное положение. Тсуна стал проникать глубже, входить еще резче. Кёя потянулся к нему и их языки переплелись в жарком танце поцелуя. - Тсуна, - простонал Кёя, как заправская шлюха. - М-м-м… быстрее… Почувствовав, что разрядка уже близка, Тсуна сжал член любовника и начал двигать рукой. Через минуту Хибари выгнулся и с громким криком кончил, а вслед за ним извергся и Тсуна, заполнив Кёю своим семенем. Они повалились на кровать опустошенные, растерянные, но счастливые... *** Проснулись они одновременно. Голова Хибари покоилась на плече у Тсуны, и они крепко держали друг друга в объятиях. Воспоминания о прошедшей ночи накатили на Тсуну слишком внезапно, ошеломляя чередой шокирующих образов. Собраться с мыслями было очень нелегко, но необходимо. Тсуна не был уверен, что ему это удалось, но, прочистив горло, он сделал Хибари предложение, которое уже долгое время крутилось у него на языке. – Как приличный мужчина, я теперь должен на тебе жениться. Ты не против? – И Тсуна затаил дыхание, не сомневаясь, что сейчас придется резко нырять под кровать, укрываясь от стремительного удара Хибари. Однако тот не спешил проявлять агрессию. Его голос был хриплым и глухим, когда он наконец заговорил. – Не вижу необходимости. Мукуро ты тоже трахал, только вот что-то ни колец, ни штампа в паспорте я не заметил. – Да, трахал, – намерено жестко подтвердил Савада. – И, в общем-то, не только его, если быть до конца честным. Вот только между тобой и всеми остальными есть небольшое различие. Всех остальных я тупо трахал, а тебя я… люблю. Поэтому, прошу тебя, дай мне шанс. *** Полгода спустя. Тсуна уже битый час крутится на кухне: скоро придет Кёя, и надо успеть приготовить все к ужину. Он извлекает из шкафа фиолетовую скатерть, свечи и, в последнюю очередь, шикарный сервиз. Сигналит звоночек духовки, и Тсуна спешит достать великолепно пропекшееся мясо. Сервирует стол, водружает бутылку красного вина и с удовольствием озирает результаты своих трудов. Он успевает как раз вовремя, чтобы услышать звук открывающей двери. Тсуна мигом гасит свет и зажигает свечи. - Тсуна, ты где? – раздается голос Хибари. - Я на кухне, Кёя, – отозвался Тсуна. - А чем это так вкусно… – не договорив, осекся Кёя. - Смею надеяться, едой, – усмехнулся Тсуна. – У нас сегодня полугодовщина, мы уже шесть месяцев вместе. - Сам готовил? – спросил Хибари. - Я ошибаюсь или слышу в твоем голосе здоровую долю скептицизма? Неужели ты сомневаешься в талантах собственного босса, Кея? – с притворной угрозой вопросил Тсуна. – Нет-нет, – быстро открещивается Хибари. – Просто не ожидал, что ты пойдешь на такие подвиги ради меня. – Это не я иду на подвиги, Кёя, а ты. Есть-то придется тебе, так что мой руки и вперед. Я и сам не уверен в своем творении, поэтому затарился активированным углем, так что беспокоиться тебе не о чем. – Ну, раз так… Доверяю свой желудок тебе, – соглашается Кёя. – В конце концов, ты мне дороже, сутки на унитазе я уж как-нибудь переживу. Если только ты и туалетной бумагой затарился. – Нет, ты как есть-то будешь после таких милых разговоров? – возмущается Тсуна. – Ртом, – спокойно отвечает Хибари и целует Тсуну. Спустя довольно продолжительный отрезок времени раскрасневшийся Савада отлепляется от любовника. Отодвигает его от себя и умоляюще произносит: – Остынет ведь! – Прости, – улыбается Хибари, и они приступают к трапезе. Кёя наполняет бокалы и произносит тост, – За нас. Оба делают небольшой глоток, смакуя изысканное вино, и Тсуна задумчиво говорит: – До сих пор не могу поверить, что ты согласился со мной встречаться… – У меня не было других вариантов, босс, – усмехается Хибари. Савада застенчиво улыбается в ответ. – А, кстати, знаешь, я сегодня случайно столкнулся с Мукуро в магазине. Оказывается, они с Дино стали встречаться. И у них сегодня тоже юбилей. – Удивительно, но эта парочка стоит друг друга. – Да уж, – протянул Тсуна. – Мне кажется, в одном из его пакетов я видел плетку. Надеюсь, мне показалось, а то даже думать об этом… страшновато как-то… – Тсуна, – строго окликнул парня Хибари. – Ты клялся, что будешь думать только обо мне. В чем дело? – Просто задумался о том, что же подарить тебе на нашу годовщину, вот и всё, – обезоруживающе улыбнулся Тсуна. – Я люблю тебя. – Я тоже люблю тебя. Оба помолчали, не желая прерывать этот наполненный искренним счастьем момент. А потом Хибари заговорил, отхлебнув вина. – Тсуна… я тут тоже подумал… Ты, оказывается, отлично готовишь… Твое предложение в силе? Потому что если нет, то тогда его тебе сделаю я. ...Давай поженимся?