Подвинься, ты на моем месте.

Много лет подряд осень ассоциировалась для Гермионы Грейнджер с самым лучшим событием в ее жизни — с началом учебного года. Ей нравилось собирать сумку, выбирать учебники, укладывать дополнительную литературу, подбирать канцелярию и в целом предвкушать учебный процесс. Прошли года, Гермиона выросла, закончила школу с отличием и работала в престижном отделе Министерства Магии. В целом, жизнь ее была неплохой, несмотря на то, что война сломала множество судеб. На сердце гриффиндорки и по сей день оставались шрамы, появившиеся из-за гибели случайных жертв. Днем Гермиона старалась вести себя как обычно, была приветлива, дружелюбна и мила, но, когда наступала ночь — все менялось. Ее демоны атаковали мысли, пробираясь в сумерках. Во тьме дома Гермионе мерещились мрачные тени, принимавшие образ Пожирателей смерти. Порой, когда она умывалась, ей казалось что в этот момент в ванной комнате, прямо за ее спиной, стоит кто-то еще. В ту же секунду девушка цепенела от страха и открывала глаза, а мыльная вода обжигала их, насмехаясь над ее трусостью. Поэтому Гермиона выбирала для себя привычный способ решения проблемы — она помогала другим. Вот и сегодня в свой обеденный перерыв она выбралась встретиться с Джинни Уизли. Они пересеклись в небольшой кофейне в центре магического Лондона. Джинни выглядела слегка уставшей, ее волосы были собраны в небрежный хвост, а поверх обычной майки была надета джинсовая рубашка. Гермиона же облачилась в стандартную министерскую мантию, по будням она позволяла себе не краситься, но обязательно собирала волосы в узел. Джинни настаивала, что обсуждать отношения лучше за бутылкой вина, но Грейнджер не позволила подруге такую роскошь в понедельник. — Конечно, я не знаю, как за тобой ухаживает мой братец, — проговорила Джинни, грустно помешивая свой кофе. — Но Гарри, как мужчина и как кавалер — просто ужасен. Я знаю, что ты говорила мне, что перед его глазами не было примера семьи, он не знает, как мужчина живет с женщиной, но я приехала с Турнира. Что должно ждать меня дома? Конечно, милый букетик, конечно, приглашение на ужин. Что же мы имеем? — она помахала перед Гермионой запиской. — Я в командировке, приеду в субботу, люблю, не вешай нос. Может, скажем ему, что я его девушка? — Он знает это, Джин, — мягко повторяла Гермиона, сочувственно улыбаясь. Со времен его отношений с Чжоу Чанг она усвоила одно — Гарри не романтик. Или говори прямо, или не жди романтичные жесты. — Я знаю, что ты скажешь, — громогласно объявила Джинни, откусывая большой кусок мясного рулета. — Он пострадал на войне больше всех. Он почти умер, нет, я правда думала, что он умер, когда Хагрид нес его тело. — Не вспоминай об этом, — поморщилась Гермиона. — Если мы будем жить этим ужасным прошлым… — Так он и живет им, Гермиона! Его домовик говорит мне, что он может пролежать весь день уставившись в потолок, может залпом выпить бутылку огневиски, может не открывать шторы и не выходить из дома сутками. Его спасает только работа! — Мы все пережили это, — мягко заметила Гермиона. — Просто вы слишком далеко друг от друга. Он вернется, и вы поговорите. Не замалчивай это и спроси прямо, ладно? Он должен принять решение или совсем потеряет тебя. И я обещаю, что поговорю с ним тоже. Я всегда неплохо понимала мир Гарри Поттера, оставаясь его другом. — Ты-то да, — хмуро согласилась Джинни. — Ладно, как дела у братца? Мама все мозги мне съела разговорами о возможных внуках. Гермиона побледнела. Этот опрометчивый, но страстный поцелуй во время финальной битвы вылился в три года отношений с Рональдом Уизли. Когда-то давно Гермиона вдруг поняла, что Рон, этот мальчишка, обижавший ее на первом курсе, молодой и вполне симпатичный парень. Осознание пришло к ней в тот момент, когда Лаванда Браун без зазрения совести целовалась с ним взасос на глазах у всей гостиной Гриффиндора. Дух соперничества всегда жил в Гермионе и в ту секунду она захотела, чтобы Рон оценил ее по достоинству. Но и Рон влюбился не сразу. Только когда война была окончена, а семья Уизли чуть оправилась от потери сына, Рон пришел к ней. Он заметно повзрослел после смерти брата, но, к счастью, не потерял простоты и легкости характера. Он сказал Гермионе прямо, что не ценил ее, но, когда потерял, понял, что жить без нее не умеет. Они начали отношения, и Гермиона, как и в Хогвартсе, продолжала решать проблемы Рона, а он добавлял в ее жизнь спонтанность и легкость. Омрачало их быт только то, что Гермиона искренне хотела построить карьеру. Кингсли поощрял это стремление и недвусмысленно намекал, что девушка достигнет большего, чем должности начальника отдела. Рон поддерживал ее стремления, но зачастую он просыпался в одиночестве от хлопка входной двери, когда Грейнджер убегала на работу. На его счастье зимние каникулы они провели вместе и именно тогда он сделал ей предложение, встав, как она хотела, на одно колено. Несколько месяцев спустя они поженились тайно. Родители Гермионы все еще были без памяти, а потому пышной свадьбы невеста не хотела. Конечно, Молли была недовольна их решением, а потому собиралась оторваться на свадьбе Джинни и Гарри. Сейчас они жили вместе в небольшой квартире в центре магического Лондона. Рон все еще воевал с Живоглотом, но оба они скучали по Гермионе и потихоньку находили общий язык. Гермионе было спокойнее засыпать с Роном, чем одной, и потому ей казалось, что все это правильно. Пока она не собиралась рожать от него детей и, если честно, думать об этом не желала. Настойчивые намеки Молли Уизли Гермиону раздражали, но девушка осталась без родителей и потому терпела чрезмерную заботу свекрови. — Мы хотим приехать в Нору, но вроде на этих выходных нельзя. Молли говорила про семью Делакур. Так что, наверное, останемся дома, если я не выйду на работу, — наконец ответила Гермиона. — Вы хотя бы видитесь, — позавидовала Джинни. — Зато у вас есть общие интересы! — жизнерадостно ответила ей Гермиона. Джинни в ответ кисло улыбнулась. Гарри уже давно не спрашивал ее о квиддиче и не играл сам, так что этот комментарий подруги был не уместен. Но она знала, что и у Гермионы с Роном были проблемы с интересами. Парня не волновала министерская работа, он не читал книги и не был так озабочен проблемами магического правопорядка, как ее подруга. Джинни искренне удивлялась, как такие разные люди вот уже три года были вместе. Но раз они смогли преодолеть все, то и их с Гарри роман будет счастливым. Постоянные напоминания Молли и Перси (да-да, ее брат также питал особый интерес к этой теме) сделали Джинни замкнутой на одной проблеме — вступление в брак. Она даже перестала задавать себе вопрос: «Что ждет их после свадьбы?» Девушка словно забыла о том, что только в магловских сказках принцессы счастливо уезжают в свадебное путешествие и на этом все заканчивается. — Ладно, это все пустое! — словно убеждая саму себя, наконец произнесла Джинни. — У меня осталось мало терпения в этих отношениях, так что перейдём к атаке. Сходишь со мной в магазин женского белья?

***

В кабинете Поттера оба парня не проронили ни слова. Драко, взяв чернила и бумагу, уселся за стол и аккуратным почерком выводил письмо, адресованное, как полагал Гарри, Нарциссе Малфой. Поттер же, не заморачиваясь, набросал пару строк только для Джинни. Он знал, что его девушка сообщит обо всем остальным Уизли, и поэтому остаток времени Гарри убил на разбор стола. Он сомневался, что его рабочие вопросы смогут разрешиться без него, и потому надеялся, что хотя бы большая часть документов будет подписана вовремя. Гарри разложил отчеты по папкам, рассортировал служебные записки и скомпоновал акты поверок. Все это время он краем глаза следил за действиями Малфоя, который, дописав письмо, также перешел к решению рабочих вопросов. Гарри заметил на его пергаменте адрес благотворительного фонда, которым занимался бывший Пожиратель смерти, и письма деловым партнерам. Внешне Малфой был спокоен, но Гарри видел, с каким раздражением парень поправляет челку и одергивает рубашку. Драко явно было некомфортно в новом теле: он не мог привыкнуть к очкам, которые теперь постоянно протирал, и его однозначно бесила щетина, которую Гарри поленился брить сегодняшним утром. Поттера забавляло наблюдать за раздражительностью Слизеринского принца, ведь у него особых проблем с новым телом не возникло. Ощущения были и впрямь странные и Гарри, конечно, избегал смотреть на себя в зеркало, но он ощущал запах дорогого парфюма и мягкость ткани парадно-выходной мантии. Вскоре Поттер закончил разбор документов и наспех набросал небольшое пояснение замещающему его аврору. Малфой, уже завершивший свои дела, напряженно сидел, недовольно оглядывая кабинет. — Оставь на подоконнике свои письма, — сказал Гарри, не оборачиваясь. — По понедельникам секретарь собирает и отправляет почту. Все конфиденциально, если ты переживаешь. — Мне не о чем переживать, — ответил Драко, укладывая письма в небольшую стопку. — Ты всегда ходишь на работу в этом или есть нормальная одежда? — Я хожу в том, в чем мне удобно, — невозмутимо ответил Гарри. — И собираюсь придерживаться этой же политики в твоем теле. — Ну, конечно, — язвительно ответил Драко. — Только попробуй заявиться так на какой-либо прием. Я тогда сразу же дам эксклюзивное интервью Рите Скитер о твоей тайной влюбленности. Кого выбираешь Долгопупса или Уизли? — Пожалуй, Долгопупса, — Гарри закатил глаза и повернулся к Драко, наконец взглянув на парня. Ему было все еще непривычно видеть себя в чужом человеке, но зато беседовать было гораздо легче. — Если мы так продолжим, то точно развалим всю операцию Кингсли. В душе я надеюсь, что это кратковременный эффект и к утру все развеется, поэтому давай без этой фигни. — Вовсе не обязательно произносить пламенные речи, — спокойно ответил Драко. — И в конце концов я убедил тебя совершить каминг-аут, так что наше сотрудничество идет вполне неплохо, — он пожал плечами и достал из кармана порт-ключ. — Если ты закончил, то давай отправляться. Гарри, наспех дописав последнее предложение и сунув небольшой пузырек в карман мантии, кивнул и коснулся ключа. Мгновение спустя парни уже стояли не на паркете в кабинете, а на лужайке перед небольшим домом. Цепкий взгляд аврора сразу же приметил нанесенные защитные руны и артефакты, охраняющие дом. Гарри тут же стало интересно, почему Кингсли направил их в магловский район на окраине Лондона, неужели у него не было чего-то более отдаленного? — Здесь держали Пожирателей смерти по программе реабилитации, — тихо произнес Драко. — Укрывали членов их семьи или просто тех, кто сдавал бывших товарищей, — он медленно поднялся по ступеням и вошел в дом, а Гарри последовал за ним. Перед их взором предстала небольшая гостиная, скромно обставленная парой кресел и диваном. Она соединялась с небольшой кухней, оборудованной магловскими бытовыми приборами, и коридором, который вел в две спальни. Убранство было минимальное, но Гарри заметил флипчарт, видимо, появившийся здесь из-за них. На одном из кресел лежало несколько чистых, мужских мантий, полотенца и постельное белье. — Ладно, Поттер, — Драко устало потер переносицу. — Я не знаю, что Кингсли планирует делать, но согласись — мы не можем долго оставаться в таком виде? — Даже не знаю, — Гарри критично оглядел себя в зеркале, висевшем у входа. В отражении на него смотрел блондин с бледной кожей и холодными, серыми глазами. Гарри поднял руку над головой и отражение тут же повторило эти действия. — А ты волосы укладываешь или как? — вдруг совершенно неожиданно уточнил он. — Ты серьезно? — Разбавляю обстановку. Не знаю, как ты, а я до сих слабо представляю, как смогу изображать из себя наследника Слизерина. И уж тем более как мы будем работать дальше вместе. — У нас пять дней, — пожал плечами Драко. — Я попробую рассказать тебе все, что знаю о своей жизни за два дня, ты уложишься в тот же срок. А один день мы потратим на обдумывание плана поимки Яксли и артефакт. — Я смотрю, тебе и правда не терпится убраться из моего тела, — хмыкнул Гарри. — Кто же хочет быть спасителем магической Британии, — огрызнулся Драко, но уже без прежней злобы. — И ради Мерлина, я просто мечтаю переодеться. Дай мне полчаса и мы можем приступать. — Тогда встречаемся здесь, — кивнул Гарри и нащупал в кармане небольшой флакон, вовремя прихваченный с рабочего стола. Как хорошо, что расширительное заклинание Гермионы действует и на обычную фляжку с огневиски.