Блокпост

Уже несколько лет подряд небо Планеты, некогда высокое, ясно-голубое и чистое, было затянуто серой плотной пеленой дыма, пепла и копоти. Андрей, прислонясь к разрушеной стене дома первопоселенцев, с тоской посмотрел вверх, на искусственную Звезду, что светила тускло-тускло, как готовая перегореть лампочка, горько вздохнул и прислушался к далёкой канонаде. Её приглушённый грохот стал паршиво-привычным, таким же, как вот этот неудобный, кое-как отремонтированный бронескафандр, постоянная вязкая грязь на ботинках, плечо, ноющее под тяжестью бластера, и запах. Гнетущий гнилостно-сладкий запах смерти. Он был повсюду, даже сквозь шлем забивался в нос, в рот, душил изнутри и… И входил в привычку. Смерть, боль, предательство, кровь, — всё казалось правильным. Андрей давно забыл, что раньше было как-то по-другому. Новый дивный мир рухнул не в одночасье, его разрушали методично, шаг за шагом, плетя интриги на самых верхах. Предводители разных народов не смогли ужиться друг с другом даже на прекрасной Планете, где ресурсов хватало на всех, и устроили очередную кровавую резню, подобную тем, что сотни лет омрачали историю Земли. Бесконечные луга с сочной травой, плодородные поля, богатые урожаем, обагрились кровью, а современные перспективные города превратились в руины. Все космические корабли были уничтожены, и никто не мог выбраться с Планеты. Естественно, кроме Вождей, которые оперативно скрылись на своих личных бронированных бортах и руководили операцией из самых безопасных точек. Но войну никто не объявлял, зачем. Зачем бросаться громкими словами, когда можно всё сделать исподтишка и завуалированно. Войны не было. А люди, простые обыватели, ещё недавно радующиеся жизни в покоренном космосе и не видящие ничего дальше своего носа, мёрли как мухи и грызли друг другу глотки, кто по приказу, а кто добровольно, наслушавшись речей Великих манипуляторов. Ради чего?! Андрей сам толком не понял, как оказался на передовой. Однажды утром ему принесли повестку с приглашением на сборный пункт для ежегодного учёта. Раз когда-то оттоптал срочную, то будь добр, явись. Он пожал плечами, оставил в уютной мастерской недописанное полотно, ушёл из дома, ни с кем не попрощавшись, и больше туда не вернулся. Его никто не спросил, хочет ли он воевать и нужно ли ему это. Просто привезли в оперативно созданный учебный центр неподалёку от свеженачерченной границы в компании таких же ошалевших тридцатилетних мужиков, выдернутых из, казалось бы, мирной жизни, и оставили здесь. Пропагандисты поработали на славу, и люди, привыкшие слушаться и подчиняться, не роптали, уверенные в том, что эта нелепая ситуация скоро разрешится и они вернутся в свои тёплые постельки. Андрей, хоть у него не было ни жены, ни детей, был настроен куда более пессимистично, но своё мнение держал при себе. Планы на жизнь и творчество рухнули в одночасье, и, чтобы хоть как-то отвлечься, он послушно учился заново стрелять и обращаться с современным вооружением. Так было до тех пор, пока в одну из тоскливых ночей к Андрею, украдкой курившему на подоконнике в туалете, не подсел он. Высокий темноволосый парень из соседней бригады, представившийся Михой, завёл разговор об анархии, а потом бросил взгляд на приоткрытый блокнот, что лежал рядом с Андреем, и присвистнул: — Ты чё, рисуешь? Сейчас, когда всем подавай компьютерную графику? Молодца, уважаю, ё-моё. — Да, я художник, — кивнул Андрей и улыбнулся. — Вымирающий вид. — Стопудово. А я вот музыку пишу живую. Под гитару. В этой всей электронщине нихуя души нет, правильно, да? — он облизнул сухие потрескавшиеся губы и заговорил быстро и убеждённо. — Она вся такая правильная, что скулы сводит. А вот раньше… Знаешь, давным-давно на Земле был такой стиль, рок-н-ролл. Вот этот музон качал будь здоров! — Слушай, а это интересно! — искренне обрадовался Андрюха и сразу же проникся к новому знакомому симпатией. Днём они почти не пересекались, а по ночам, свободным от дежурств, сидели вдвоём на подоконнике и много говорили о том немногом настоящем и живом, что ещё оставил на Планете бездушный прогресс, о ненужности всей этой войны, о мирном небе и многом другом. Андрей, вымотанный дневными заданиями, валился с ног, но боролся со сном, лишь бы послушать речи неутомимого и неунывающего Михаила, который будто и не знал усталости. Они сошлись во многих взглядах, крепко сдружились, и Миха решил доверить другу свою тайну. Как-то в одну из ночей он повертел головой, увёл Андрея на улицу в самый укромный уголок, не доступный вездесущим камерам наблюдения, понизил голос и сказал: — Андрюх… Слушай, я давно хотел тебе сказать. Мы тут с парочкой других пацанов хотим смыться отсюда, пока нас на саму границу не отправили, и объединить под свои знамёна тех, кто против государства. Не только нашего, а вообще против любого строя, понимаешь, да? Пойдёшь с нами? Андрей растерялся и кивнул, не понимая, на что подписывается, а Миха зашептал, что его брат сумел завладеть боевым космическим крейсером и бежать надо как можно быстрее, пока его не засекли. — Завтра вечером, в это же время, собираемся здесь, — Миха затих и пригнулся, заслышав шаги часового. — По рукам? Андрей крепко пожал протянутую ладонь и одним движением губ шепнул «да».