Слух ласкает песни звон

      Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в ярчайшие оттенки алого, выделяясь на его фоне спелым оранжевым апельсином. Вода стала цвета, сравнимого с кровью, когда поймала и запечатлела в себе отражение пылающих пожарищами небес. Сичэнь наблюдал эту картину не впервые, но каждый раз сила его восхищения была велика.        Наконец, появился шаловливый ветер, обласкавший лицо и тело, прозвеневший подвесами на широком темно-синем поясе. Лань улыбнулся, подставив ему для поцелуев аристократично-бледное лицо, которое так и не смог пригреть ни единый луч солнца, особенно после затяжного уединения.        Тихо наступала прохлада летнего вечера. Запах в воздухе неуловимо изменился, в нотках раскаленного дерева и дорожной пыли, впервые за день почувствовалась вода.        Мужчина облизнул пересохшие губы и улыбнулся довольно. Он чувствовал в воздухе грозу. А значит, его цель была уже близка.        — Цзэу-цзюнь, какие будут указания? — за плечом появился Цзинъи, единственный адепт, сопровождавший его в пути.        — Отчаливаем, — отдал приказ Сичэнь, продолжая вглядываться в горизонт, на котором пока ещë не было видно очертаний Пристани Лотоса.        Мужчина ступил в лодку и ощутил как ее слегка качнуло под ним. Лодочник, отвязал швартовочные от пристани и споро запрыгнул в суденышко. Сичэнь прошел под навес и с удобством расположился там. Цзинъи скоро присоединился к нему.        Весь день они провели на постоялом дворе, жуткая жара не позволила им двигаться дальше, а Сичэнь был слишком измотан длительным пребыванием в пограничном состоянии, мало относящемуся к жизни, его ядро не работало в достаточной мере, чтобы регулировать по необходимости температуру тела. Да и жалко было лодочников, которым пришлось бы садиться на весла, так что Сичэнь дал себе и Цзинъи необходимую передышку, планируя прибыть в Пристань Лотоса к ночи. Там все равно ложились спать намного позже.        Ветер набирал оборот, пока они отплывали вниз по течению, и к моменту выхода на глубину, уже весело шелестел пологом, свисающим с крыши. Сичэнь умиротворенно облокотился на спинку скамейки, на которой сидел, и прикрыл глаза, погружаясь в медитацию. Плыть, если ему правильно помнилось, им предстояло около двух с половиной часов.        Потянуло запахом табака, лодочник — крепкий мужчина, прикурил трубку.        Лань провалился в забытьë. Вода билась о борт лодки, покачивая ее, и Сичэнь слегка качался вместе с ней, звук расходящихся волн приятно шелестел в ушах. Мужчина не заметил, как уснул.        Цзинъи предупредительно разбудил его, когда пункт прибытия только появился в поле зрения. Лань Хуань вообще удивлялся этой бережности и обходительности со стороны вечно громкого и активного юноши, он мог ожидать такого от Сычжуя… а впрочем, его ожидания редко совпадали с реальностью. Мужчина оправил одежды и волосы, затянул потуже ленту на лбу и слабо улыбнулся. Младший Лань ярко улыбнулся в ответ, будто пытался наполнить своей энергией главу.        Лань Хуань правда был благодарен и за это, и за то, что Цзинъи имел достаточный авторитет в ордене, чтобы совет не надумал навязать Сичэню еще толпу детей, которые скорее были бы помехой, нежели помощью.        С ним вообще теперь носились все, как наседки, начиная дядюшкой и заканчивая Вэй Усянем, это раздражало. Ему не позволяли ничего, как будто он стал немощным. Единственный, кто воспринимал его таким же, как и всегда, был Цзян Ваньинь, переписка с которым, как показалось Сичэню, сильно их сблизила. Так что стоило выйти из затвора, как он поспешил сбежать в Юньмэн, туда, где с ним не будут носиться, как с фарфоровой вазой!        Глава Цзян, был очень мил, пообещав ждать и встретить чуть ли не с распростёртыми объятиями. Хуаню пекло уши, каждый раз, когда он об этом думал. Лодка мягко ткнулась в деревянную сваю Пристани Лотоса, и лодочник объявил, что можно выходить. Сичэнь поднялся, выпрямил спину, как полагается, надел на лицо маску главы Лань и чинно взошёл на помост.        Там его ждала одинокая фигура в фиолетовом, но совсем не та, которую, в свою очередь, ожидал он.        — Глава Лань, — управляющий Цзян Ваньиня почтительно поклонился. — Мы ждали вас к сегодняшнему утру.        — Планы несколько изменились, — решив не упоминать о своей позорной слабости Сичэнь сложил руки в знак приветствия. — А где…        — У главы появилось срочное дело, он вернется завтра. У нас приказ подать вам ужин и предоставить покои для отдыха. Желаете отужинать?        — Подайте, пожалуйста, в комнаты, — скрыв свое разочарование попросил мужчина.        Он сам был главой ордена и прекрасно понимал, что иногда случаются вещи, не терпящие отлагательств.        — Прошу, — пригласил управляющий и пошел вперед, показывая дорогу.  ***       Сичэнь проснулся, правда не от кошмара, которые все еще изредка его донимали, а от чего-то другого. Он сел на постели, откинув одеяло, под которым успел вспотеть, и вслушался в ночь. Звук воды, разбивающейся об сваи, тихое перешептывание лотосов, редкий плеск, должно быть от рыб, и пение. Нет, точно пение. Лань замер.        Голос раздавался неподалеку, приятный мужской тембр и снова плеск. Неужто это и разбудило его? Но кто мог петь в ночи? Покои Сичэню выделили вдалеке от шумной ночной жизни Пристани Лотоса, и гости тут были редким явлением, особенно такие поздние. Мужчина почувствовал себя заинтригованным. Он поднялся, не тратя время на то, чтобы одеться или элементарно сунуть ноги в сапоги, благо летняя ночь была тепла. Бесшумно прикрыв за собой дверь он отправился туда, откуда доносилось пение.        Звезды на небе были такими большими и яркими, а луна такой светящейся, что не было никакой проблемы с передвижением по узким высоким мосткам. Лань вышел на одинокую заброшенную пристань и замер. На её краю кто-то сидел. Кто-то с длинными черными волосами, что мокрыми волнами спускались по спине и завитками лежали на земле. Сичэнь замер. Голос незнакомца раздался снова. Теперь он что-то мычал себе под нос, оперевшись ладонями позади себя и смотря в небо. Мелодия его напева была приятной, хоть и оставляла на языке некую долю горечи. Лань рискнул подойти ближе.        Незнакомец все также продолжал не обращать на него внимание. И, возможно, Хуаню удалось бы подкрасться совсем близко, если бы не невовремя скрипнувший настил. Сидящая фигура замерла напряженно, а потом ловко соскользнула в воду, будто не было.        — Постойте! — только и успел крикнуть мужчина, но никто не отозвался. — Ах! — разочарованно вздохнул он и больше не таясь прошлепал по настилу к самому краю.        Он присел на то место, где только что сидел человек, и свесил ноги. Вода оказалась теплой, она приятно обволокла ступни, даря расслабление. Сичэнь лег спиной на доски и поднял глаза к небу. В Гусу звезды казались намного ближе. Но здесь… здесь они отражались в воде, создавая буквально иной, какой-то волшебный подводный мир.        — Где же так срочно понадобился Ваньинь? — спросил Лань в небо, которое предсказуемо промолчало в ответ.        Мужчина подложил руки под голову. Рядом раздался плеск, потом еще, а потом ног что-то коснулось. Сичэнь был не из пугливых, но в этот раз издал какой-то совсем непотребный писк. С его колеблющимися туда-сюда силами стать жертвой нападения речного гуля не хотелось. Хотя какой гуль, к гульевой…матери, если она у него есть, мог забраться на территорию Пристани Лотоса?!        — Прости-прости, — над водой появилась голова и послышался низкий мужской смех.        Ваньинь подплыл ближе и оперся руками о пристань.        — Ты! — Сичэнь обвиняюще и совсем не подобающе ему по статусу и положению ткнул в мужчину пальцем. — Как ты мог?!        — Нечего опускать ноги в неизвестные тебе водоемы, мало ли кто в них водится, — Цзян фыркнул и откинул со лба мокрую челку.        Кажется Лань впервые видел его с распущенными волосами, ему удивительно шло. Он становился таким юным и прекрасным, что Хуаню хотелось смотреть на него не отрываясь.        — Прости, что не встретил, некоторые досадные обстоятельства, — Ваньинь уложил голову на сложенные руки.        Общаться вживую оказалось легко. Сичэнь переживал, что трудно будет перейти к общению лицом к лицу после писем, но никакой напряженности не чувствовалось.        — Я понимаю, — Хуань слабо улыбнулся. — Не хочешь подняться ко мне? И что вообще ты делаешь тут посреди ночи?        — Я люблю побыть в тишине, — игнорируя первый вопрос ответил на второй Цзян.        — Я помешал тебе? — с трудом не показывая своего сожаления спросил Лань.        — Ты никогда мне не мешаешь, — тихо отозвался Ваньинь, звезды отражались в его глазах, лунный свет собирался в капельках воды, стекающих по мощным плечам.        Сичэнь вдруг почувствовал нестерпимую жажду. Ему очень хотелось… это желание напугало его и он замер, оборвав эту мысль, до того, как она привела к необратимому.         — А ты почему не спишь? — Цзян Чэн насмешливо наблюдал за слегка сонным Хуанем.        — Услышал как ты поешь, — пробурчал мужчина.        Ваньинь хмыкнул и снова принялся мурлыкать под нос ту приятную мелодию. Сичэнь незаметно провалился в сон.        Проснулся он в своей кровати, ничто не говорило о его ночной прогулке. Неужели сон?        Лань поднялся, облачился в самое простое ханьфу, убрал волосы в высокий хвост, в Юньмэне летом было намного жарче, чем в горах, и вышел в новый день. Солнце еще не пекло, но грело. На небе не было ни облачка.        Цзян Чэн встретил его на полпути к своим покоям. Безукоризненно собранный во всех приличествующих ситуации слоях одежды и с привычной высокой прической. Он был прекрасен, загорелый, под солнцем Юньмэна, с горящими глазами и мягкой улыбкой, только для Лань Сичэня, притаившейся в уголках губ.        — Доброе утро, — мужчина окинул его быстрым внимательным взглядом и удовлетворенно выдохнул. — Позавтракаем вместе?        — Доброе утро, Ваньинь. С радостью, — Лань принял предложение с чувством тепла, разливающимся по сердцу.        — Все уже готово. Идем, — Цзян подстроился под прогулочный шаг Сичэня и пошел с ним плечом к плечу, иногда задевая его своим, хотя тропинка позволяла не касаться друг друга вовсе.        В увитой плющом беседке все и правда было подготовлено к их приходу. Лань с восторгом отметил, что Ваньинь приказал подготовить для него легкие овощные блюда, такие, как готовили в Гусу.        — Мне днем придется уехать, — стоило им сесть оповестил Цзян Чэн. — Я не закончил со вчерашними делами, но к вечеру я вернусь. Прости, что так получается, но это не терпит.        — Я все понимаю, — с некой долей печали в голосе отозвался Сичэнь.        — Постараюсь закончить как можно скорее, не скучай без меня, — наливая Ланю чай, попросил мужчина.        — Ничего не обещаю, — как хорошо было отпустить себя и забыть о правилах, говоря то, что первым приходило на ум.        Завтрак проходил в легкой приятной тишине, возле беседки весело плескались рыбешки. Стрекозы летали вокруг, сверкая своими прекрасными крылышками. Сичэнь нет-нет да и засматривался на них, правда куда чаще он засматривался на Ваньиня. Поэтому сразу заметил, как тот внезапно побелел.        — Ты в порядке? — обеспокоенно подался вперед он.        — Д-да, продолжай завтракать, мне пора, — мужчина резко поднялся, пошатнулся, будто у него в глазах потемнело и, едва восстановив равновесие, стремительно ушел в сторону своих покоев.        Сичэню после этого кусок в горло не лез. Он посмотрел на полную тарелку главы Цзян, который почти не ел, и всерьез запаниковал. Но мог ли он пойти за ним? Ведь ему ясно дали понять, что это нежелательно.        Лань допил свой чай и решительно поднялся. Быть может, Ваньинь потом, когда будет готов, расскажет ему, что случилось. Хуань, пока было еще не очень жарко, решил наведаться на пристань, где был ночью, и немного помедитировать или поупражняться с Лебин, его навыки, по его скромному мнению, скатились за время затвора, ниже некуда.        Пристань при свете дня выглядела еще более старой, покосившийся причал, доски мало того что скрипели, некоторые еще и качались, стоило на них ступить. Сичэнь призвал всю свою ловкость и внимательно смотрел под ноги, чтобы никуда не провалиться. Когда послышался плеск рядом, он все-таки отвлекся и вскинул голову, чтобы увидеть, как некто в мокрых одеждах ордена Цзян, с мокрыми, занавесившими лицо волосами выбирается на деревянный настил. Хуань замер. Видение выглядело жутковато. Еще более жутко стало, когда он понял, что вместо ног у неожиданного гостя ниже пояса блестит чешуя. Подтянувшись на руках юньменец, наконец, уселся на доски и принялся приводить себя в порядок. Скинув наручи и верхний слой одежд, он собрал в жгут волосы и отжал их. Сичэнь наблюдал за происходящим не дыша. Незнакомец перекинул волосы за спину и откинулся на руки назад, подставляя лицо солнцу. Лань сделал полшажка вперед. Он пытался уложить в голове свой ночной «сон» с тем, что увидел сейчас.       — В-Ваньинь? — наконец неуверенно позвал он.        Человек напряженно застыл, даже, казалось дышать перестал.        — Это же ты? — подходя ближе уточнил Сичэнь.        Глава Цзян повернулся боком и Лань столкнулся с расширившимися от ужаса серыми глазами. В них читалась такая паника, что Хуаню стало не по себе. Цзян Чэн, тем временем, неловко сдвигался к воде, стремясь спрыгнуть с пристани.        — Постой! Не убегай! — взволновано заспешил к нему Сичэнь.        Ваньинь послушно замер, хотя скорее это был испуг.        Лань приблизился на расстояние вытянутой руки и теперь мог рассмотреть гибкий русалочий хвост, покрытый фиолетово-серебристой чешуей, которая на солнце сверкала, как драгоценные камни.        Мужчина медленно присел рядом на корточки, стараясь не спугнуть.        Цзян Чэн гулко сглотнул, Сичэнь никогда не видел его в таком состоянии крайнего смятения, и никогда бы не подумал, что его вообще можно до него довести.        — Ваньинь, — он протянул руку вперед. — Это же я, не бойся.        — Вот именно потому, что это ты, я и боюсь, — фыркнул мужчина тихо, сопроводив это все нервным движением хвоста, отчего Ланя окатило брызгами. — Прости, — он принял чужую ладонь и слегка сжал ее.        — Я слышал слухи, что в клане Мейшань Юй способность обращаться передается по наследству…        — Разве в клане Лань не запрещены слухи? — Ваньинь, кажется, немного расслабился.        — Так же, как и шум, но молодой господин Вэй всë еще проживает там, — хмыкнул Сичэнь.        Цзян Чэн фыркнул.        — Да, это благодаря матушке. Еë род умел обращаться в русалок, не все, с годами таких становилось все меньше. Я обратился впервые во время аннигиляции солнца, матушки уже не было, чтобы объяснить мне, что с этим делать, так что я до сих пор справляюсь по наитию, — мужчина вздохнул. — Это ужасно больно. Я знаю, что так не должно быть. Это происходит раз в два-три месяца, принудительно, с адской болью до потери сознания, только вода может ее облегчить. Сам обращаться я так и не научился.        — О, — озадаченно протянул  Сичэнь. — Вчера тоже?        — М, — подтвердил Ваньинь.        — Ты такой красивый, — вдруг произнëс Лань.        Глава Цзян уставился на него ошарашенными глазами.        — Прости, что?!        — Ужасно красивый, на самом деле, — не стал отнекиваться от своих слов мужчина.       — Лань Сичэнь! — возмутился Ваньинь, снова хлопнув плавником по воде от смущения. — Что вообще ты тут забыл?        — Хотел поиграть на сяо или помедитировать, — не обиделся на ершистость Цзян Чэна Хуань. — Ты в курсе, — подумал мгновение мужчина, — Что ты вчера усыпил меня пением. Постой-ка… ты и до кровати меня донес?        Глава Цзян на это только фыркнул и соскользнул в воду.        — Ваньинь! Ты не можешь вот так сбегать посреди разговора! — притворно возмутился Лань.        Над водой показались серые глаза. Сичэнь скинул сапоги и подошел к самому краю. В прозрачной воде вился блестящий хвост. У мужчины даже голова закружилась на мгновение от его бликов.        — Могу я однажды нарисовать тебя? — слабым голосом спросил он.        — Таким? — с явным недоумением вопросил Цзян. — Я буквально наполовину рыба!       — Ну, знаешь, тебе очень идет, — пожал плечами Лань. — Мне нравится.        — Правда? — вдруг скинув всю смешливость серьезно спросил Ваньинь.        — Правда. Ты мне любым нравишься, разве это не было понятно из писем? — Сичэнь опустил ноги в воду.        — Я думал, мне показалось, — отвернулся Чэн. — Ты так спокойно реагируешь.        — Это все ещё ты, — мужчина пожал плечами. — Я посмотрю в запретной части библиотеки, что у нас есть связанного с русалками. Нужно разобраться с твоей болью.        — Спасибо, — пробурчал почти в воду вконец смущенный Цзян, отчего в конце вместо звука забулькали пузыри.        — Можно мне его потрогать? — снова переключился на хвост Лань.        — Просто скажи, что он интересует тебя гораздо больше меня, — фыркнул Ваньинь. — Спускайся в воду, она теплая.        — Эм… я не умею плавать, — Сичэнь поджал губы, стараясь не рассмеяться от недоумения в глазах Цзян Чэна.        — Гуль знает что такое, — проворчал он и подплыл обратно.        Легко подтянувшись на сильных руках - Лань совсем бессовестно залип на забугрившиеся мышцы - Ваньинь снова оказался на пристани. А потом ловким движением вытащил хвост из воды, окатив мужчину рядом приличным количеством воды, и нагло уложил чешуйчатаю часть ему на колени.        Сичэнь улыбнулся и мягко провел ладонью по жёстким холодным чешуйкам. Ощущение было интересное.        — Научишь меня плавать? — осведомился он, продолжая наглаживать хвост горячей ладонью.        — Мн. Прямо сейчас? — разомлевший на солнышке под мягкой ласковой рукой Цзян Чэн лениво приоткрыл глаза.        — Можно и не сейчас, — рассмеялся от такого его вида Лань. — Времени у нас теперь много.