Не виноваты цветы

Татищев буквально ввалился в квартиру. В этот раз Юрий обошёлся без прелюдий, поцеловав Александра, не давая тому ни поздороваться, ни попросить сначала разуться, а потом и вовсе накинулся на его хрупкое и до безумия нежное тело. Романов, не отрывая своих губ от его, торопливо расстегивал пуговицы на чёрном пиджаке. Пуговичек всего четыре, но пальцы Александра заплетались, а процесс от этого усложнялся. Однако, Юрий отвёл его руки и положил себе на плечи. Татищев осторожно стянул пиджак, а затем прижал Сашеньку к себе. После, разорвав поцелуй, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, Татищев потянулся к карману, доставая от туда желтый бутон тюльпана , вкладывая его в руку любимого человека. Александр произнёс тихое - спасибо. В этот момент, сильные и в тоже время нежные руки толкнули его на застеленную кровать. Молодой человек оказался прижатым к разбросанным на ней подушкам, а цветок выпал из дрожащих пальцев. Он поднял руку, желая коснуться Юры, но её перехватили, легонько сжав запястье бледными пальцами. Тонкие губы покрывали призрачными поцелуями каждый миллиметр аристократичной ручки Романова. — Почему ты не приехал на тех выходных? — склонился над своим молодым человеком Татищев. — Много работы, — Александр слышал свой дрожащий голос и очень боялся, что Юрий узнаёт правду. Боялся, что Татищев узнает каким таким способом, он получил деньги на реставрацию. На прошлых выходных он всецело отдавался Михаилу Юрьевичу. Но сейчас он не со столицей, а со своим любимым. И все равно Александру больно от того, что он обманывает его… Александр потянулся вперёд, смотря в глаза Юры, под которыми постоянно красовались синяки. Татищев мягко прижал запястья Романова к кровати, ещё сильнее растягиваясь и укладывая голову на грудь культурной столицы, трясь об неё щекой. Александр не выдержал и зарылся носом в его черные волосы, жадно вдыхая запах. Ему кажется, или Юрий пропах сигаретами с головы до ног? Романов чувствовал, как жар, исходящий от Танкограда, переходил к нему. Это жар тянулся от самой макушки к животу, к паху, о который Татищев, то и дело как бы невзначай терся полусогнутым коленом. — Душа моя, — почти жалобно прошептал Санкт-Петербург. — Что? — произнёс Челябинск куда-то на ухо, а затем коснулся губами Сашиного виска. — Ты хочешь мне что-то рассказать? — прошептал Юрий, касаясь носом щеки. Александр своим видом показал, что его не совсем правильно поняли, а затем сделал слабую попытку выбраться. — Поцелуй, прошу, — чуткие пальцы зарылись в чёрные волосы, приятно щекоча чувствительную кожу головы. — Что сделать? — пошутил Челябинск, а затем начал осыпать Питер лёгкими поцелуями. Романову удалось поймать Татищева и втянуть в глубокий и чувственный поцелуй, наконец стягивая с Юры футболку. — Ах! — из груди вырвался непроизвольный стон, когда настойчивые ладони проникли под рубашку и начали нежно поглаживать голую спину. Вскоре рубашка полетела в сторону, а жадные губы впились в бледную кожу, исследуя хрупкие плечики, ребрышки, лаская нежные сосочки. Александр ахнул и дёрнулся. Татищев был сверху, с силой обнимая и вдавливая в кровать. Юрий снова поцеловал Александра в приоткрытые губы, затем чуть отстранился и внимательно посмотрел в серые глаза, поглаживая большим пальцем с небольшими мозолями по подбородку: — Ты ведь скучал по мне? — Очень, — простонал Санкт-Петербург, двигая бёдрами ему на встречу. Культурной столице ужасно не хватало большего. Хотя, поцелуи - это его огромный фетиш. Челябинск ласково оглядел Романова, а затем расстегнул ширинку и стащил Сашины брюки. Все так же смотря в глаза, Татищев скользнул руками под боксёры и слегка сжал его ягодицы. Александр бормотал что-то невнятное. Юрий наклонился ко нему, одновременно укусив его за мочку уха и обхватывая рукой вставший член. Романов тихо вскрикнул, чувствуя, как Татищев перебирает по нему самыми кончиками пальцев…

Желтые тюльпаны - вестники разлуки Помнят твои руки Помнят твои губы строгие цветы, строгие цветы