В Нью-Йорке и маглу, и волшебнику можно было найти множество невероятных вещей: Таймс-сквер, Драг-шоу вампиров на Бродвее, Эмпайр-Стейт-Билдинг, магазин рогаликов на Пятой авеню, в который при любой погоде выстраивается целая очередь. Центральный парк, старая ведьма, живущая в Квинсе и каждую третью среду месяца катающаяся на метле обнажённой.
Но лучшее, что мог предложить Нью-Йорк, — это узкое, очень высокое здание с красной дверью, спрятанное на полпути в мрачном переулке между 42-ой и 3-ей улицами. Рядом с ним находятся маггловский мясной магазин и адвокатская контора с заколоченными окнами. Красная краска в нескольких местах облупилась, и каждое окно покрылось толстым слоем пыли, на которой дети особенно любили писать всякие непристойности.
Но эта ничем не примечательная дверь служила входом в один из самых известных книжных магазинов в Волшебном мире: «Полумесяц».
Для посвящённых людей полуразвалившаяся дверь открывала мир, созданный только с одной целью: удовлетворить врождённое любопытство.
Здесь было семь основных этажей, каждый из которых был заполнен волшебными книжными стеллажами, способными размножаться прямо на глазах или даже превращаться в новые комнаты, в зависимости от тематики книги.
В «Полумесяце» хранились книги на любую волшебную тему: от различных форм алхимии, зелий, истории (как маггловской, так и волшебной) до восточных традиций стихийной магии. Однако магазин не ограничивался только наукой. Здесь можно было найти справочники по этикету чистокровных, по тому, какое платье следует надеть ведьме для первого знакомства с магическим обществом, или каким движением палочки лучше всего пользоваться наследнику рода во время дуэли. Кроме того, на выбор были представлены тысячи волшебных романов, начиная от детективной фантастики, поэзии, романов и заканчивая художественными произведениями. Литературная премия «Полумесяца» являлась одной из самых желанных писательских наград (Златопуст Локонс всегда отчаянно мечтал выиграть её, но никогда не обладал достаточной удачей, чтобы попасть даже в предварительный список).
«Полумесяц», основанный в 1904 году Марголис Флаутнер, изначально был всего лишь одной большой комнатой на чердаке здания. Отец Флаутнер был заядлым коллекционером книг, любившим всё необычное и восхитительное, и умел находить странности в повседневной жизни — эту черту он, несомненно, передал своей единственной дочери. Вскоре магазин обрёл культовую популярность и быстро набрал огромную клиентскую базу.
Прошло совсем немного времени, и «Полумесяц» стал обгонять своих конкурентов как в Нью-Йорке, так и по всему миру, опередив их всех всего за несколько лет. Несмотря на свою известность, магазин никогда не отступал от своей первоначальной цели: находить и продавать любые книги, которые были интересны, даже если речь шла только об одном человеке. Их цены были заведомо низкими, и они никогда не занимались продажей чего-либо, кроме книг. Единственным исключением из этого правила стало возведение дополнительного этажа в верхней части здания для кафе. Это была идея дочери Марголис. Сделано это было не в коммерческих целях. Очевидно, её расстраивала необходимость отлучаться за чашкой кофе, а затем возвращаться к своим книгам, поэтому она уговаривала свою мать найти наиболее удобное место для получения дозы кофеина, пока последняя не пошла на уступки.
Установка совятни в 1974 году была единственным проявлением современного подхода в магазине. Появившаяся служба почтовых заказов стала ценной возможностью для многих покупателей, которые не могли приехать в Нью-Йорк.
Независимо от того, какие войны сотрясали волшебный мир, «Полумесяц» оставался непоколебимым столпом совершенства, известным центром любопытства, интеллектуальных открытий и просто источником чистой радости на протяжении более ста лет. С самого своего основания магазин придерживался идей толерантности, что очень не нравилось многим политикам. Сквибы, оборотни, полувеликаны, великаны, домовые эльфы и многие другие представители отверженных рас часто находили безопасное убежище среди полок «Полумесяца».
Не было ничего странного и в том, чтобы встретить знаменитых покупателей. Ньют Саламандер часто заходил сюда, когда бывал в городе, чтобы просмотреть раздел о магических существах, воспользоваться возможностью подписать несколько своих книг и посмотреть на кошек, бродивших по этажам.
Кошки сами по себе вызывали восхищение, и люди приезжали издалека, чтобы посмотреть на них. Никто не знал, откуда они взялись. Однажды они просто появились и почувствовали себя как дома. Некоторые из них были совсем маленькими — легко могли проскользнуть между книжными стеллажами и небольшими отверстиями в них, собирая забытые книги и перетаскивая их на свои законные места. А некоторые были столь большими, что почти достигали размера домовых эльфов. Эти животные обычно бродили среди книг с ограниченным доступом, охраняя покупателей от особенно неприятных томов, а некоторые экземпляры — от вороватых и недоверчивых посетителей. Всего кошек было, наверное, чуть меньше сотни, и они смешивались с покупателями и работниками, извиваясь между ног и принимая ласку от тех, кто ждал оплаты своей покупки. Некоторые даже помогали нести посылки в совятню на самый верхний этаж, когда покупки становились слишком тяжёлыми и их нужно было отправить домой.
В данный момент одна кошка обвилась вокруг ног довольно высокого мужчины с платиновыми светлыми волосами, спадающими мягкими волнами чуть ниже ушей. Шелковистые пряди закрывали серо-голубые глаза, а на кончике его носа красовалась пара очков в роговой оправе. Голова была наклонена, а брови нахмурены, когда он проговаривал про себя названия книг, лежавших перед ним.
Несмотря на то, что мужчина находился в отделе романов, в одной руке он нёс большую стопку пособий по зельям. Драко Малфой изменил многое в себе за последние десять лет, но гордость и тщеславие по-прежнему волновали его. Эти фолианты были приманкой — конечно, не то чтобы он их не читал, но носил с собой на случай, если его когда-нибудь заметят. Образ исправившегося Пожирателя смерти, ставшего знаменитым Зельеваром и сжимавшим в руках стопку любовных романов, был бы крайне неловким.
В этот день Драко пытался найти новый роман, который ему посоветовал один из его любимых авторов. Последние полчаса он провёл, расхаживая взад и вперёд по отделу художественной литературы, всё больше расстраиваясь из-за того, что никак не мог отыскать книгу, а также пытаясь не споткнуться о расположившуюся у его ног кошку.
— Где же она, Мерлин? Кошка, пожалуйста, уйди с дороги. Я так и знал, что должен был всё записать. Нет, не садись там — клянусь, это был Вон… Или Воннер? Нет, это не то, она играет в квиддич. Это была Верити? — Драко продолжал бормотать себе под нос, сворачивая в другой проход. — Она определенно начиналась с буквы «В», я уверен.
В этот момент другой покупатель забрёл в отдел и услышал его слова.
— Вы ищете Валенсию? — раздался голос из-за книжного шкафа. Драко замер, кровь хлынула к лицу от мысли, что его поймали.
Голос продолжил:
— Если да, то её работы находятся на поставках и маглов, и волшебников, поэтому основной каталог её произведений хранится в отделе кроссоверов на втором этаже. Но я знаю, что кое-что из её раннего творчества хранятся в проходе 37б… Оу, — женщина свернула за угол и резко остановилась, увидев Малфоя.
Из всех людей, которых Драко Малфой ожидал увидеть в книжном магазине Нью-Йорка в разделе «Романтика», Гермиона Грейнджер была последней.
Они оба замерли, внимательно разглядывая друг друга. Единственное, что двигалось, — это рыжая полосатая кошка, которая, наконец, оставила ноги Драко в покое и подбежала, чтобы сесть перед Грейнджер, и теперь мурлыкала, когда ведьма рассеянно наклонилась, чтобы почесать её за ушами. Взгляд Гермионы устремился на стопку книг в руках Драко, и он тут же переложил их так, чтобы роман был скрыт.
На первый взгляд она выглядела так же, как и в школе: пышные волосы и неуклюжие движения. Но чем больше он всматривался, тем больше различий обнаруживал. Волосы по-прежнему были объёмными, но теперь четко очерченные локоны вместо пушистых кудрей изящно спадали на плечи. Малфой смутно и стыдливо вспомнил, как стоял в школьном коридоре и насмехался над Грейнджер, когда нечаянно попал в неё заклинанием, и плачущая фигура поспешила прочь.
Драко обратил внимание, как она поменялась изнутри. Прямая спина, плечи отведены назад с уверенностью ведьмы, которой больше не нужно бороться за своё место в обществе. Возраст смыл неловкость юности, и на её месте появилась уверенность.
Она первой нарушила молчание.
— О, ты имеешь в виду Винсента? Зельевара? — тон её голоса был легким, но взгляд — пронзительным. Гермиона слегка наклонила голову. Изучающее. Словно прощупывая. Он не знал точно, но чувствовал, что она оценивает его. То ли как угрозу, то ли как старый инстинкт из их прошлого, то ли просто… пытается понять, как он вписывается в её новый мир.
Он практически рефлекторно кивнул.
— Что ж, это раздел «Романтика», — разумеется. Он проглотил реплику, прежде чем она сорвалась с его губ, когда Грейнджер продолжила:
— Я уверена, что у зельеваров есть много любовных историй, о которых можно писать стихи, но я сомневаюсь, что они переносят их в письменный вид. — Её тон был резок, но в глазах сияла яркость, смягчившая слова, так что они просто казались поддразниванием, а не осуждением.
Тем не менее, он почувствовал, что его щеки пылают.
Затем она развернулась, и Драко Малфой, даже не успев передумать, последовал за Гермионой Грейнджер обратно во внешнюю комнату и на лестницу.
Лестницы в «Полумесяце», как и в Хогвартсе, казалось, жили своей собственной жизнью. Они поворачивались, двигались, смещались — всё зависело от того, куда хотел попасть человек. Если на ней стояло несколько людей, и они хотели попасть в разные места, то от основной части лестницы отходили меньшие по размеру лестницы, создавая эффект раскидистого дерева, ветви которых достигали разной высоты, обвивались вокруг других и снова разбегались под разными углами. На самых популярных участках были более широкие и надежные ступени, в то время как на менее популярных маршрутах использовались неустойчивые или одиночные деревянные. Были даже веревочные лестницы, но ими редко пользовались, так как они часто приводили к тому, что книги хозяина магазина падали на головы покупателей.
Это приводило к хаосу, особенно в сезон распродаж, когда лестницы постоянно расширялись и сдвигались. В подобные дни в магазине нанимали целителей, поскольку многие покупатели непременно падали и в результате ломали себе что-нибудь.
Драко последовал за Грейнджер по относительно прочной лестнице, достаточно широкой, чтобы они оба могли стоять бок о бок. Однако он этого не сделал. Драко намеренно держался на шаг позади неё, не зная, как вести себя.
Малфой не видел Гермиону Грейнджер с момента его суда, состоявшегося почти десять лет назад, когда она, Поттер и Уизли пришли выступить от их общего с матерью имени. Точно он не знал, но был уверен, что именно их показания стали решающим фактором в том, что его не приговорили к Азкабану.
Драко как можно скорее сбежал из Англии, желая начать всё с чистого листа. Но, насколько он успел узнать из газет, Грейнджер с самого начала своей работы в Министерстве занимала важное место. Как она оказалась здесь, было непонятно. Но, как ему было известно, она всегда питала слабость к книгам.
Затем он заметил, что она повернула голову и выжидающе смотрит на него. Поняв, что, по всей видимости, она задала ему вопрос, жар на его щеках, который только что рассеялся, прилил с новой силой.
— Прости, что ты сказала?
Гермиона одарила его замысловатой улыбкой. Не внешне — просто слегка приподняла губы. Но у него сложилось впечатление, что Грейнджер проверяла его, и он не был уверен, что справился.
— Я просто спросила, читал ли ты новую статью Винсента о его методе препарирования глаз жуков и их применении в…
— В зудящих порошках, — закончил Драко. Она кивнула, и её губы слегка дрогнули. Десять очков Слизерину, подумал он. Малфой перебирал в уме, что бы добавить, и начал излагать для неё один из рефератов, который подал на публикацию по зельям несколько недель назад.
Драко, надо сказать, ненавидел работы Винсента. Не то чтобы он считал волшебника плохим мастером зелий, он просто находил его чрезвычайно скучным. Но пока Малфой говорил, он наблюдал, как она начала выходить из невозмутимой позы, в которой находилась, и вставлять свои замечания, а руки бурно жестикулировали. А в её глазах исчезла настороженность, о которой он и не подозревал; казалось, глаза стали медленно разгораться.
Несмотря на то, что Драко пытался сохранить дистанцию между ними, он всё же склонился к ней. Его бедро упиралось в балюстраду, и его рука была совсем рядом с её.
— Не пойми меня неправильно, он действительно самый скучный писатель, — оживленно рассказывала она. — Его объяснения сухи, а использование языка в лучшем случае примитивно, — Малфой не смог сдержать ухмылку, пробежавшую по его лицу. Драко стало интересно, не решит ли она, что он смеется над ней, но потом она ответила ему по-доброму, словно восход солнца в пасмурный день. — Но в том месяце я навестила его мастерскую в Милане, — продолжала она. — И я не могу описать, насколько феноменально это было.
Драко удивленно поднял брови. Винсент, как известно, был скрытен в своей работе. Ухмылка, с которой она смотрела на него, увидев изумление на его лице, была просто свирепой. Такую он мог бы увидеть на лицах своих друзей, а не Гермионы Грейнджер. Но, с другой стороны, эта ухмылка ей очень шла. Возможно, дикое удовлетворение было в порядке вещей для этой, более взрослой версии Золотой девочки.
Она всё ещё говорила, когда лестница, наконец, достигла их этажа. Резкий толчок, казалось, приостановил поток речи, и она взглянула на него. В уголках её глаз мелькнула какая-то непонятная эмоция. Она сглотнула.
— Я слишком много болтаю, не так ли?
Драко понял, что он не вмешивался несколько минут — позволил ей говорить, а не слушать.
И тут он осознал, что это была неуверенность — непонятная эмоция в её глазах, так противоречащая тому яростному взгляду, каким она смотрела на него несколько минут назад. Драко почувствовал острый укол раздражения на того, кто заставил Грейнджер считать, что она слишком много говорит. Он почувствовал злость на себя, за то, что, возможно, заложил основы этого беспокойства ещё в Хогвартсе. Он покачал головой, удерживая на себе её взгляд.
— Увлеченность хорошим мастерством — это не плохо, — он уверял её. Между ними возникла напряжённость. Гермиона первой разорвала их зрительный контакт, сойдя с лестницы и направившись к ближайшему дверному проёму. Он опередил её и открыл дверь. Когда она входила, он уловил край слегка удивлённой улыбки.
— Ты занимаешься зельями, не так ли? Кажется, я где-то читала, что ты получил степень мастера? — спросила она, ведя его по среднему проходу.
Драко отвернулся от того места, где он делал вид, что просматривал книги, и долгое мгновение смотрел на неё. Грейнджер не дрогнула под его взглядом, но на скулах проступил слабый румянец.
— Просматриваешь журналы со сплетнями, да, Грейнджер? — спросил он. Вся нервозность, которую он чувствовал рядом с ней, исчезла где-то между стопками художественной литературы и этим моментом. Она покраснела ещё больше, и Драко обнаружил, что странным образом застыл на месте.
— Нет, — сказала она, пытаясь придать равнодушное выражение лицу. Плечи были отведены назад, руки лежали на бёдрах. Поза хорошо знакомая ему со времен Хогвартса, но более утончённая. Менее неуклюжая. Ему казалось, что она больше подходит для залов суда, а не для посиделок между тёмными полками. — Об этом тоже писали в газетах.
— О, так ты везде меня искала, да? — Драко изогнул губы в ухмылке, наслаждаясь тем, как румянец на её щеках распространился дальше по лицу, ещё больше выделяя веснушки на носу.
Она строго посмотрела на него.
— Ты ужасно высокого мнения о себе.
— Да, мне говорили, — усмехнулся он. — Но верно, у меня есть степень мастера зелий. Я работаю с Хопкинсом и Твистом в Бруклине.
— О, я их знаю. У них там отличная исследовательская библиотека.
— Разумеется, ты об этом знаешь, — фыркнул он.
Ответная улыбка была быстрой, всего лишь проблеск зубов, прежде чем она взяла себя в руки и вернула нейтральное выражение. Но эта короткая вспышка… согрела что-то внутри него. Ему стало интересно, сможет ли он заставить Грейнджер сделать это снова.
— В любом случае, — сказала она, прочищая горло. — Я, наверное, отняла у тебя достаточно времени. Здесь хранится каталог Винсента. Я оставлю тебя, — атмосфера между ними как-то изменилась. Она снова улыбнулась ему, но улыбка не коснулась глаз.
Драко был готов позволить ей уйти, если бы она этого хотела. Но похоже, она медлила. Лишь на секунду её шаги дрогнули, а плечо дёрнулось, как будто она снова собиралась развернуться к нему лицом. Как будто, несмотря на собранный образ, который демонстрировала, в ней всё равно боролась неуверенность. Будто близость выбила её из колеи — факт, который заставил его вспыхнуть от удовлетворения. Поэтому он порылся в памяти и спросил:
— Много ли ты знаешь об Оливье Фландре? — прислонившись к полкам, он притворился, что не задерживает дыхание, что его грудь не напряжена, что его ладони не вспотели, когда он держал перед собой стопку книг. — Если ты не слишком занята, конечно, — добавил он.
Она замешкалась, наполовину повернувшись к выходу. Он задумался о том, сколько ещё работы ей приходится выполнять, а не просто разговаривать с ним о книгах, которые его совершенно не интересуют. Ему стало любопытно, сможет ли Грейнджер разгадать его сомнительную попытку подтолкнуть её к беседе с ним, — может быть, он неправильно понял её нерешительность.
Но затем она повернулась к нему лицом, и взгляд её глаз был ясным и понимающим. Он не заметил ни малейшего следа той чуждой неуверенности. Она пожала плечами, и губы слегка дрогнули.
— Я уверена, что смогу уделить тебе ещё несколько минут.
Челюсть, о напряжении которой он не знал, расслабилась сама собой.
Она приподняла бровь и сказала:
— Ты ведь знаешь, что специализация Фландрес — чары, а не зелья?
Ложь далась ему легче, чем он ожидал.
— Через несколько недель состоится симпозиум, организованный Томпсоном и Рэндаллом. О связи между волшебными палочками и теми, что используются в зельях.
Улыбка, которую она не смогла скрыть, выдала, что она видит его насквозь. Он сглотнул.
Но она лишь сказала:
— Конечно, — в её глазах появился блеск, который, казалось, стал ещё ярче.
— Что ж, — медленно произнесла она, неспешно водя пальцем взад-вперед по полке рядом с собой. — Ты обязательно захочешь взглянуть на исследовательские заметки о междисциплинарных движениях палочек, написанные Пауэллом в шестьдесят седьмом году.
Драко кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Покажи мне дорогу.
Она повернулась на каблуках и вывела их обратно на главную лестницу.
Хотя он был уверен, что она знала, что он придумал необходимость в информации, она заметила:
— Это увлекательная тема. Как разные движения палочкой влияют на то, как действуют различные заклинания — или, в данном случае, зелья. Здесь гораздо больше нюансов, чем представляет себе среднестатистический человек. Я действительно не думаю, что они достаточно освещали это в Хогвартсе.
— В их защиту могу сказать, что наши учителя были слегка озабочены определенной троицей студентов и многочисленными приключениями, в которые они, похоже, любили попадать вместо того, чтобы делать домашние задания.
Гермиона фыркнула.
— Например, починка исчезательного шкафа?
В воздухе повисло напряжение, воспоминания о его тёмном прошлом повисли в воздухе. Он внимательно вглядывался в черты лица, пытаясь найти злость, ярость или боль в глубине её глаз. Но она просто смотрела на него, слегка приподняв одну бровь.
Что ж, это был вызов.
Он вдохнул, выпустив воздух сквозь стиснутые зубы.
— Конечно. Или спасение беглого преступника прямо из-под носа министра.
Глаза Гермионы сверкнули, и самодовольная ухмылка снова расцвела. Драко почувствовал, как напряжение покидает его.
Он потратил много времени, прорабатывая свои прошлые поступки, пытаясь освободить место для той версии себя, которая их совершала, и той, которая пыталась стать лучше. Не многие люди давали ему возможность узнать о своём втором лице.
Раздел, в который они направлялись, был гораздо менее обследован, чем предыдущий, а соответствующая ему лестница была узкой, довольно шаткой и сделана из подозрительно хлипкого дерева. Здесь были перила, но они, конечно, оказались недостаточно прочными, чтобы Драко рискнул на них опереться.
В данный момент она рассуждала о разнице в работе американских палочек по сравнению с тем, на которых они учились. У неё была привычка подкреплять почти каждое предложение движением рук, до такой степени, что казалось, будто она управляет каким-то оркестром. Это было одновременно очаровательно и увлекательно, и Драко задался вопросом, когда именно он начал думать о Гермионе Грейнджер как об одном из этих качеств.
Однако в этот раз Драко не пытался отстраниться от неё. Так что они оказались почти прижаты друг к другу. Она стояла на ступеньку выше него, но её тело было наклонено к нему, а бедро прижато к его. Под таким углом они были примерно одного роста, и он стал рассматривать мелкие детали её лица, которые раньше не замечал. Россыпь веснушек над носом была ему знакома, но те, что на висках, были более блеклыми. Небольшой шрам над бровью и несколько морщинок возле глаз от смеха.
Когда лестница, наконец, соединилась с нужным этажом, она задрожала, раздался оглушительный скрип, когда дерево столкнулось с деревом. Драко слегка покачнулся, ударившись о её ноги. Он быстро выпрямился, но это не избавило его от ощущения электричества, которое пронзило его. Грейнджер напряглась, и её рука замерла на пути к тому, чтобы опереться на перила. Её глаза столкнулись с его взглядом, и мир вокруг них словно затянуло в туннель, а грудь забилась в такт с его грудью, как будто она тоже перестала дышать, всего на секунду.
Драко последовал за ней в сторону стеллажей, темнота вокруг них казалась почти живым существом. Он огляделся, удивляясь высоте некоторых полок, и почувствовал себя снова в Хогвартсе. Гермиона выглядела как дома среди старых томов, и он действительно мог понять, как она стала здесь работать. Она рассеянно водила пальцем по стеллажам, и он слышал, как она что-то бормочет себе под нос, слова складывались в подобие тихой колыбельной. Её голос то повышался, то понижался в такт негромкой музыке.
Затем она торжествующе хмыкнула, вытащив туго переплетенный свиток, и с ухмылкой протянула его Драко.
— И вот мы здесь: исследовательская работа Фландрес за шестьдесят седьмой и шестьдесят пятый год.
Они бродили по рядам в течение нескольких часов, а может быть, и минут. Но время, казалось, оставалось снаружи, на лестничной площадке. Внутри этого темного пространства, где воздух был таким родным, а всё его видение было наполнено кудрявыми волосами и умными словами, время не имело значения, утратило свою актуальность.
Беседа, казалось, струилась и распространялась, занимая место в маленьких расщелинах странности между ними; вскоре эта странность превратилась в удивительное чувство комфорта.
Они снова подошли к выходу, и она повернулась к нему, Драко слегка моргнул от яркого света, пробивавшегося сквозь щель в тяжелой дубовой двери.
— Я могу отправить это прямо в совятню, чтобы их доставили тебе в Хопкинс, — сказала она. Драко кивнул. Он удивился тому, какую помощь она оказала ради дела, хотя и догадывалась, что оно было выдуманным.
Они вышли и остановились на лестничной площадке. Долгую секунду они смотрели друг на друга, и Драко почувствовал, что ему пора уходить, что он отнял у неё так много времени, а у нее наверняка есть другие обязанности. Грейнджер прочистила горло и слегка наклонила голову в его сторону.
— Ты голоден? — спросила она, прежде чем он успел заговорить.
Прошло несколько секунд, пока Драко пытался найти скрытый смысл в вопросе, и когда он понял, что она говорит серьёзно, то поспешно ответил:
— Да, вроде того, — его лицо вспыхнуло от полного отсутствия красноречия, которым он, казалось, обладал в её присутствии.
Она кивнула, прищурив глаза от сдерживаемого смеха и сказав:
— Отлично, тогда идём. — И повела его вверх по ещё одной лестнице.
Эта лестница оказалась очень широкой, сделанной из прочного красного дерева с тёмно-бордовой обивкой. Ступеньки были достаточно большими, чтобы разместить трех человек плечом к плечу, и Драко почувствовал себя обделённым из-за отсутствия причины стоять рядом с ней. Поэтому, когда она решила прислониться к перилам, прижавшись бёдрами к его бёдрам, он удивлённо поднял голову. Она смотрела на большую стопку книг в его руках.
— Тебе нужна корзина для них? — спросила она.
— Нет! — Слова прозвучали из его уст гораздо громче, чем нужно. Она приподняла брови. — Нет, все в порядке, — повторил он более мягко. — Это не проблема.
Он крепче сжал нижнюю книгу, надеясь, что она всё ещё скрыта от глаз.
Грейнджер просто сказала:
— Хорошо.
Но её глаза внимательно рассматривали его, пока они ждали, когда лестница поднимет их на самый верх магазина.
Кафе и Совятня находились на одном этаже, разделённые парящей стеной из зелени, которая создавала впечатление, что они находятся в зелёном оазисе. Листья тянулись вниз на целых два этажа, а растения двигались и менялись в зависимости от времени года, погоды и того, какое настроение в тот день было у эксперта по гербологии.
Кафе уютно расположилось под куполообразной крышей, изогнутое стекло над ней проливало преломлённый свет на столики. Это был, безусловно, лучший вид на Нью-Йорк во всем городе, поскольку магия позволяла зрителям видеть так далеко или так близко, как они пожелают — разумеется, с условием приватности.
Драко никогда не был здесь. Он ни разу не задерживался так долго, как сегодня. Обычно он приходил с заранее составленным списком, игнорировал всех посетителей и работников, получал покупки и уходил.
Сегодняшний день был необычным по множеству причин.
Гермиона вела его между столиками, пока они не дошли до уединённого диванчика. Мягкие и слегка потёртые подушки, столешница, покрытая царапинами и потёртостями от активного использования в течение почти четырёх десятилетий.
Они сели, и их охватила неловкость. Грейнджер возилась с каким-то сучком дерева на столе, а её взгляд был устремлён куда угодно, только не на него. Драко попытался вспомнить, как они оказались в той уютной обстановке, которой наслаждались последние несколько часов, но этого оказалось прискорбно мало. Он смирился с тем, что ему придётся просто наблюдать за ней, смирясь с неловкостью, пока он рассматривал её профиль.
В конце концов, он огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно было бы сказать, и остановился на меню на доске над стойкой.
— О, у них есть чай «Эрл Грей», — сказал он. Энтузиазм в его голосе даже не был наигранным. Мерлин, как же ему не хватало английского Эрл Грея!
— Здесь самый лучший чай «Эрл Грей», — сказала она. Голос был твёрже, чем он ожидал, учитывая то, как она вела себя, но тут же её взгляд снова остановился на нём, и когда их глаза встретились, его поразила интимность момента. Несмотря на то, что они делили пространство на лестнице, бродили по стеллажам, когда между ними было всего несколько сантиметров, и, строго говоря, стол обеспечивал наибольшее расстояние между ними за весь день, Драко чувствовал себя намного уязвимее, незащищённее, чем раньше. Возможно, дело было в общественном месте, таком полном людей, по сравнению с уединением стеллажей. Или дело было в том, что когда она смотрела на него, он чувствовал каждый её взгляд на себе — словно перо феникса, кожа была горячей и напряжённой.
Он приподнял бровь, стараясь вернуться к прежним привычкам, притворяясь безразличным.
— Я бы подумал, что ты любишь кофе, Грейнджер, — проговорил он.
Он заметил, как слегка изменилась её поза: плечи расправились, а на лице расплылась ухмылка.
— Почему кофе? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Ну, учитывая, сколько энергии у тебя было в школе, я всегда считал, что ты постоянно налегаешь на кофеин. — Драко не знал, откуда всё это взялось, но неловкое напряжение, казалось, рассеивалось с каждой дразнящей колкостью, поэтому он старался не задумываться над этим.
Гермиона фыркнула.
— Я удивлена, что ты вообще знаешь, что такое кофеин. Мне всегда казалось, что чистокровные полагаются только на заклинания в таких вещах. — Тон её голоса полностью совпал с его интонацией. Малфой не мог не заметить, как она изменила свою позу так, что теперь Грейнджер наклонилась к нему, опираясь локтем на стол.
— Ты ранила меня, — сказал он, поднеся руку к груди. Она только закатила глаза.
Официантка подошла к их столику, прежде чем он успел сказать что-то ещё. Гермиона заказала им обоим «Эрл Грей», а перед самым уходом официантки Драко попросил ещё и печенье. Гермиона бросила на него недоверчивый взгляд.
— Если «Эрл Грей» здесь такой хороший, то, может быть, и печенье тоже, — сказал он. Она не улыбнулась ему, но какая-то эмоция промелькнула в глазах, сделав их мягкими и податливыми.
— Я люблю песочное печенье, — вот и всё, что она сказала. Драко почувствовал, что его живот вспыхнул, как котёл, оставленный на слишком сильном огне. Он ощутил странное знакомое чувство, которое было одновременно и хорошо изученным, и чужим. Словно дежавю другой временной линии, жизни.
Внезапно стало слишком жарко, её взгляд всё больше и больше напоминал клеймо на его руке, как будто она могла прочитать смятение, бурлящее под его кожей, и Драко рывком откинул стул назад, совсем немного, будто физическое расстояние могло помочь. Но всё, что он сделал, это сбил книги, лежавшие на стуле рядом с ним, и они с грохотом упали на пол.
Грейнджер пошевелилась, наклоняясь, прежде чем его мозг успел осознать происходящее. Только когда она воскликнула: «Я так и знала!», он вдруг вспомнил о романе, который тщательно прятал.
С пылающим лицом Драко нырнул под стол как раз в тот момент, когда она поднялась. Он поспешно собрал остальные книги в кучу и прижал их к груди, разгибаясь, словно они могли послужить барьером от того презрения, которое она собиралась бросить в него.
Взяв себя в руки, Драко заставил себя встретить взгляд Гермионы, и обнаружил, что она прищурилась и полна веселья.
— Я знала, что ты сказал Валенсия! — в её голосе звучал триумф, полный ликования. Однако это не прозвучало жёстоко, как он ожидал. Она помахала книгой в воздухе. — Почему ты солгал? — тон голоса был лёгким, смех округлял гласные и смягчал согласные. — Мне нравятся её книги, — тихо добавила она. Эти слова вырвались у неё как будто вскользь, почти потерявшись среди гула кофеварки и окружающих разговоров, когда её взгляд скользнул по корешку книги.
— Ты… — начал он, но его слова прозвучали невнятно и странно. Он прочистил горло и попытался снова. — Ты читала Валенсию? — Драко постарался придать своим словам уверенности, решив не показывать ей, что чувствует себя не в своей тарелке, но, судя по её испытующему взгляду, он не мог быть уверен, что ему это удалось.
Она положила книгу на стол между ними. Красочная обложка смотрела на него сверху вниз. Он сглотнул. Грейнджер проследила за его движениями.
— Её серия «Боксбатон» подсадила меня на любовные романы, — произнесла она в конце концов. Малфой оторвал взгляд от обложки, чтобы посмотреть на неё. Слабый румянец заиграл среди веснушек на её щеках.
— Правда? — он понимал, что степень недоверия, сопровождавшая его слова, выглядела лицемерно, но он не знал, как ещё это можно произнести.
Ей потребовалась секунда, чтобы ответить, и её глаза оценивающе смотрели на него. Как будто она взвешивала шансы быть честной, определяла, как он может отреагировать, как такой поворот разговора изменит те странные взаимоотношения, установившиеся в этот особенно странный день.
По крайней мере, именно этим в данный момент занимался Драко.
В конце концов, она просто сказала:
— Правда. Я всегда относилась к подобным книгам с некоторым пренебрежением — Лаванда постоянно их читала. — При упоминании имени девушки она скорчила кислую гримасу. — Мне неприятно признавать, что она не так уж и ошибалась на их счёт.
Он хмыкнул. Выражение её лица было расстроенным, так напоминающим тот случай, когда кому-то удалось дать правильный ответ на уроке до неё — этот момент согрел что-то забытое внутри него.
— Ты читала что-нибудь у Уолтера? — спросил он, внезапно почувствовав сильное любопытство к этой скрытой части Гермионы Грейнджер.
Когда она поняла, что он не шутит и его вопрос был искренним, её поначалу неуверенная ответная улыбка стала шире, и всё лицо словно засияло, как будто на него было наложено заклинание Люмос.
— О, я люблю Уолтера. Та, что про вампира и ведьму, путешествующую во времени? Я читала его, наверное, раза четыре.
Так началась многочасовая дискуссия о каждом прочитанном любовном романе. Они едва переводили дыхание, чтобы выпить свой «Эрл Грей» (столь вкусный, как и обещала Гермиона) или попробовать печенье (не такое вкусное, как то, что он пробовал в юности, но лучшее, что он пробовал за Атлантическим океаном).
В конце концов Драко заметил тусклый свет заходящего солнца в окнах над ними, прервал тираду против концовки недавно вышедшего сериала о королевской семье и сказал:
— О, уже так поздно, я слишком задержал тебя, не так ли? Тебе, наверное, нужно вернуться к работе. Я удивлён, что никто не пришёл за тобой, — он огляделся по сторонам, будто мог увидеть разгневанного начальника, который ворвётся, чтобы отобрать у него Грейнджер. Когда его взгляд вернулся к ней, он увидел, что её брови нахмурены.
— О чём ты говоришь?
— Что?
— Зачем кому-то приходить и забирать меня? — она странно посмотрела на него. У Драко возникло отчётливое ощущение, что он балансирует на краю пропасти, хотя только что думал, что уверенно стоит на твёрдой земле.
Он молчал, стараясь не сказать лишнего. Затем её глаза расширились, и она посмотрела на стопку книг рядом с ним, а затем через его плечо. Её взгляд слегка затуманился, как будто она погрузилась в собственные мысли, продираясь сквозь воспоминания об их дне.
— Подожди, — медленно сказала она. — Ты думал, я здесь работаю?
Его ноги соскользнули с края, и теперь он свободно падал. Пальцы вцепились в покупку, и он смог только спросить, в то время как отчаяние пропитало его слова, как бы он ни сопротивлялся:
— Ты не работаешь?
— Нет, — засмеялась она. — Нет.
— Но ты… ты знала, где всё находится? Ты ведь предложила отвести меня в научную секцию — ты точно знала расположение каждого автора? — с каждым вопросом ему удавалось вернуть себя на более устойчивую опору, уверенность в его голосе росла.
Выражение Гермионы превратилось из недоверчивого в растерянное, её ноготь слегка дрожащими движениями обводил край чашки. Улыбка была односторонней, просто изгиб правого уголка рта.
— Я… — она прочистила горло. — Я провожу здесь много времени, — тон голоса был самокритичным и немного хрупким, словно она пыталась сказать что-то одно вместо другого. Но Драко не знал, что именно она пытается скрыть. В его голове всё ещё царил хаос, а в груди — смесь гордости, самолюбия, смущения и растерянности.
— Я не думала, что ты не знаешь, — сказала Грейнджер. В её голосе звучали ровные нотки, но она произнесла эти слова, уставившись на его левое плечо.
Драко прищурился.
— Лгунья.
Она вскинула голову и встретилась с его взглядом. Она выдохнула, а затем рассмеялась, проведя рукой по волосам. Её смех, казалось, разрезал напряжение пополам, и он сам издал прерывистый смех.
— Я была слишком смущена, — призналась она. Драко только приподнял бровь, глядя на неё. — Я не поняла, что это был ты, я думала, это был просто какой-то случайный человек, а потом, когда я увидела, что это ты… Признаюсь, я слегка запаниковала. Но потом ты просто… последовал за мной.
Драко слегка наклонил голову, чувствуя, как по шее ползёт румянец. Ему казалось, что он никогда в жизни не краснел так сильно, как за пару часов. Гермиона продолжила:
— Я так же не ожидала, что ты заговоришь со мной в ответ. — Он поднял голову, чтобы посмотреть на неё, и увидел, что она уже устремила взгляд на него, а в уголках её губ появилась маленькая, немного грустная улыбка. — Это было так приятно. Говорить так о книгах. У меня теперь не столь много времени на это, — Грейнджер вздохнула, и он увидел, как тяжесть опустилась на её плечи, а он вцепился пальцами в кожу бёдер, пытаясь подавить желание наклониться вперёд, и мысленно встряхнул себя, снова сосредоточившись на её словах. — Всё равно никто не любит говорить со мной о книгах. Я забалтываюсь, — язвительно добавила она, но улыбка не коснулась глаз.
— Так чем же ты занимаешься? Потому что, в отличие от тебя, я не рыскаю по газетам и журналам в поисках лакомых кусочков сплетен о тебе, — сказал Драко. Он вытянул ноги и коснулся её колена своей икрой. Он почти ожидал, что она отстранится, поэтому, когда она снова прижалась к его ноге, Малфой слегка вздрогнул.
— Я работаю в Сенате, — сказала она.
Драко выпрямился, и у него отвисла челюсть.
— Правда?
Она хихикнула и покачала головой, сильнее прижимаясь к нему.
— Нет, не правда, — засмеялась она.
— Злая ведьма, — произнес он, но яда в голосе не было.
— Я работаю в консалтинговой компании на Манхэттене. — Драко приподнял бровь, глядя на неё, и она махнула рукой. — Знаю, знаю, я продалась. Я всё это уже слышала.
— Я этого не говорил.
— Но ты так подумал, — ответила Гермиона.
— Но разве это не связано с правами магических существ? — Вопрос вырвался прежде, чем он успел его обдумать.
— Ага! — воскликнула она, наклонившись вперёд и ткнув пальцем ему в грудь. — Значит, ты следил за мной.
Драко потянулся и взял её за руку, оторвав от своей футболки.
— Тогда мы оба лжецы, не так ли?
Грейнджер фыркнула и кивнула.
— Похоже на то.
— И что? — спросил он. — Магические существа? — Её приятно удивленный взгляд слегка задел его. Драко задумался, неужели у этой ведьмы в жизни нет никого, кто задавал бы ей чёртовы вопросы?
Она всё ещё молчала, и тогда он заметил, что она смотрит на стол — на его руку, которая до сих пор держала её.
Малфой не отпустил. Вместо этого он просто слегка сжал её пальцы.
Слегка покачав головой, Гермиона неуверенно продолжила.
— Да, «Права магических существ». Благотворительные организации выходят на контакт, и тогда я помогаю им лоббировать правительство, или корпорации, или кого угодно, чтобы заставить их прекратить жестокое обращение с этими существами или политику дискриминации. Это зависит от конкретного случая.
Драко был впечатлён. Он не должен был — в конце концов, это Грейнджер. Конечно, в конце концов она сделала бы что-то, изменяющее жизнь, что-то благородное, что-то положительное. Но как бы там ни было, он был впечатлён. И это отразилось на его лице, потому что её уши покраснели.
Она выпрямилась, вытаскивая свою руку из его ладони. Драко откинулся на спинку кресла и сделал вид, что не скучает по теплу её ладони на своей руке. Но тут её нога вернулась на его сторону стола, и она снова прижалась к его ноге.
— Ты бы лучше пошёл и купил свои книги, — сказала она.
— Вообще-то они мне не нужны, — признался он.
Гермиона усмехнулась.
— Я так и думала, — она встала. На секунду он был уверен, что она протянет ему руку. Её пальцы слегка дрогнули, но затем она убрала руку в карман и наклонила голову.
— Что? — тупо спросил он. Ему не хотелось покидать их столик, возвращаться в реальность.
В уголках её глаз заиграло веселье, и она ухмыльнулась ему. За глубоким карим цветом глаз скрывалась ещё одна эмоция, но прежде чем он успел разглядеть её, Грейнджер моргнула и всё исчезло.
— Я собираюсь показать тебе, где они хранят романы Валенсии.
— Тебе не обязательно, всё в порядке… — внезапно она схватила его за руку и подняла на ноги.
Её ладонь была прохладной и удивительно мозолистой. Драко позволил увести его из кафе, и только он открыл рот, чтобы сказать, что они забыли книги, как оглянулся через плечо и увидел, что они плывут за ними. Он усмехнулся.
— Неважно, — сказал он себе под нос.
И только когда они достигли уже знакомой лестницы, он заметил, что она всё ещё держит его за руку. Малфой спрятал ухмылку и решил не упоминать об этом.
— Итак, — сказал он вместо этого. — Почему ты решила уйти из Министерства?
Она сглотнула.
— Почему бы тебе не задать мне лёгкие вопросы, — пробормотала Гермиона.
Он лишь приподнял бровь.
— Это был лёгкий вопрос, — сказал он. — Трудный вопрос — почему ты здесь одна, а не с другими членами Золотого Трио.
Гермиона только поджала губы, но смотрела на него из-под ресниц с весельем.
— Я ничего не сделала, — сказала она после долгого раздумья. — В любом случае, ничего существенного. Просто месяцами ходишь по кругу, а всё, что утверждается, настолько урезано в сравнении с первоначальным предложением, что в итоге получается просто пустословие.
— Но почему Америка?
Теперь они стояли на лестнице, и Гермиона убрала руку с его руки, чтобы положить свою на перила. Ладонь Драко оказалась холодной, когда он скрестил руки. Как и несколько часов назад, она стояла на ступень выше него. Сейчас он не пытался сохранить дистанцию. Вместо этого Малфой пытался придумать, как незаметно сократить расстояние. Драко ощущал её аромат даже отсюда, но не мог определить, что это: духи или шампунь, а может, это просто присущие Грейнджер запахи — цветущий апельсин — это, наверное, её шампунь; запах свежего пергамента и, подкрепляющий всё это, постоянно присутствующий аромат свежего морского воздуха.
— У меня накопилось много предложений о работе, — начала она. — Некоторые из них были нелепы, большинство — оскорбительны, но однажды после особенно непродуктивной встречи с Визенгамотом мне на стол пришло одно письмо. Это было от Хардинга — Дэниеля Хардинга, — уточнила она. — Он руководит консалтинговой фирмой. Это едва ли было предложение о работе. Хардинг просто написал письмо, где рассказал о желании создать компанию, а также о том, что права магических существ в Америке сильно недооценены. По правде говоря, я не уверена, что он вообще говорил о наличии работы для меня. Возможно, он просто хотел получить совет. Я не знаю. Но я написала ему ответное письмо, и в следующее мгновение запросила разрешение на перемещение по каминной сети в его офис, и он предложил мне работу на месте.
— И твои друзья были счастливы, узнав, что ты переезжаешь за океан? — В его груди бушевала отвратительная буря, опасно похожая на ревность. Однако если Драко в чём-то и был хорош, так это в игнорировании своих чувств.
Гермиона пожала плечами.
— Мы всё ещё близки, но так случилось, понимаешь? — Они достигли нужного уровня, поэтому она легонько потянула его за собой. — Мы все вместе начали работать в Министерстве. Это было похоже на Хогвартс с чистого листа, как будто у нас был шанс провести последний год обучения должным образом. — Драко не мог оторвать глаз от её профиля. Как же оживлённо казалось лицо, когда Гермиона говорила; как задумчивость смягчала уголки глаз, когда она рассказывала о своём прошлом. Это наполнило Драко таким яростным желанием, что он почувствовал себя выброшенным на берег, затерянным в неизведанных водах. — Но потом Гарри уехал — ты знаешь, что он теперь преподаёт в Хогвартсе? А Рон быстро продвинулся в Департаменте Магического Правопорядка, и вскоре стал постоянно уезжать на задания. Мы до сих пор видимся, когда можем, но меня там ничего не удерживало. — Она сделала секундную паузу, и их глаза пересеклись. — И никто, — тихо добавила Гермиона.
Буря утихла.
Они дошли до стеллажей, и он попытался небрежно спросить:
— А сейчас? Здесь есть кто-нибудь?
Гермиона долго смотрела на Драко, потом покачала головой и указала на книгу на верхней полке.
Он хмыкнул, взял книгу и положил её поверх плавающей стопки.
— Тонко, Малфой, — произнесла Гермиона, обходя его и двигаясь к полкам позади. Проходя мимо его уха, она поднялась на носочки, так что рот коснулся его ушной раковины. — Кажется, я где-то читала об этом движении в книге… — Грейнджер вытащила экземпляр, который он изначально хотел, и протянула ему.
Драко подавился смехом. Он попытался побороть румянец, который вновь проступил на его лице, но сдался, увидев такой же румянец на лице Гермионы.
— Туше, Грейнджер.
Время снова потеряло всякий смысл, пока они блуждали меж книжных стеллажей. Драко был уверен, что понятие времени утратило для него любое весомое значение. Казалось, весь его мир держится на оси вьющихся волос, лукавой ухмылки, и от него пахнет апельсином и морем.
— Внимание покупателям, — раздался мягкий и одновременно настойчивый голос. — Магазин закроется через пятнадцать минут. Мы рекомендуем взять свои покупки и направиться к ближайшей кассе, спасибо.
Сердце Драко сжалось. Он сглотнул, пытаясь избавиться от тяжелого чувства в груди.
— Чушь собачья, — пробормотала Гермиона. Драко резко обернулся к ней, от шока он на мгновение потерял дар речи. — Извини, я только что вспомнила, что у меня сегодня дела… Чёрт, я опоздаю.
В ушах зазвенело, звуки вокруг наконец-то пробились сквозь пузырь, в котором они находились. Шарканье других клиентов, скрип лестницы, мяуканье рыскающих кошек. Спокойствие, царившее последние несколько часов, разрушилось, и Драко сделал шаг назад, покидая её личное пространство.
Единственное, что мешало Малфою сделать то, что он делает лучше всего, и уйти, — это выражение искреннего сожаления, чётко отраженное на лице Гермионы.
Несмотря на то, что атмосфера между ними стала напряжённой от неловкости, он всё же склонил голову к выходу.
— Ну что, пойдём?
Она на мгновение посмотрела на него, и её рот приоткрылся, прежде чем она прикусила губу. Словно она пыталась сдержать свои слова. Грейнджер сглотнула, и Драко постарался не следить за движением её горла и не позволять глазам задерживаться на коже под ним, опускаясь к пуговицам её рубашки.
— Пойдем заплатим за книги, — сказала она. Драко снова поднял голову и посмотрел ей в глаза.
— Всё в порядке. Ты можешь идти, — Он знал, что его голос прозвучал жёстко, видел, как её плечи поникли, когда она отмечала изменения в его позе.
Вопреки себе, Драко восхитился огнём, вспыхнувшим в её глазах; тому, как решительно напряглась её челюсть.
— Нет, — сказала Гермиона. — Давай заплатим. Ты прошёл через всё ради этих романов. Не падай на первой же ступеньке, Драко.
От того, что она произнесла его имя, попытка игнорирования рассыпалась в прах.
Драко кивнул и последовал за ней к кассе. Он купил только одну из книг, выбрав наугад, потому что его мысли всё ещё были заняты сиянием её глаз, когда она смотрела на него. К счастью, в магазине оставалось очень мало покупателей, поэтому весь процесс занял меньше нескольких минут.
Однако когда он вышел на улицу, то не смог заметить её. Затем Малфой увидел кудрявую копну волос чуть впереди на аллее, прижимающую к уху магловский телефон.
Она положила трубку, когда он подошёл к ней, и сунула руки в карманы, защищаясь от прохладного ночного воздуха.
Они молча вышли из переулка на оживлённую улицу.
— Мне жаль, что я должна уйти. Было приятно поговорить с тобой о книгах. — В её голосе снова прозвучала нотка тоски, та самая, которую он слышал раньше. Как эта ведьма не была окружена людьми, желающими покопаться в её мозгах, оставалось непонятным.
Тридцать секунд — пауза, во время которой их взгляды встретились, и Драко увидел, что в её зрачках застыл целый мир, и у него перехватило дыхание: Гермиона потянулась к нему, обхватила руками его плечи, притянув к своей груди.
Объятие длилось всего секунду, может быть, две. Прежде чем он успел осознать это, прежде чем апельсиновый аромат её шампуня донёсся до его сознания, она отстранилась
Он не успел даже ничего ответить, как она исчезла в толпе.
Драко попытался проглотить горькое разочарование, глядя, как она уходит. Её волосы подпрыгивали при каждом шаге, и в блеске уличных фонарей и сиянии рекламных щитов они оживали.
Малфой должен был что-то сделать. Спросить у неё данные камина, номер телефона — он бы разобрался, как работают эти маггловские штуки. Просто… Что-то. Но, как последний дурак, просто позволил ей уйти.
Он потянулся в карман, чтобы вытащить палочку, но вместо этого достал книгу. Нахмурившись, он перевернул её, чтобы рассмотреть обложку. Это был роман Валенсии. С замиранием сердца он пролистал его, и дыхание немного сбилось, когда Драко увидел каракули на титульном листе.
Малфой Драко,
Ты проделал долгий путь ради этого романа, поэтому ты вполне можешь получить его экземпляр. Если ты захочешь поговорить об этом за бокалом сливочного пива или чего-то ещё, просто пришли мне сову.
Герм Грейнд
Гермиона
Квартира 20
улица 57, дом 303.
Нью-Йорк, НЙ, 10022
***
Вторые шансы
Тереза Валенсия
История о прощении, случайных встречах и новых начинаниях со знакомыми знакомыми.
Лиам и Шарлотта раньше ненавидели друг друга — соперники во всех смыслах этого слова. Но случайная встреча сводит их вместе в самом маловероятном месте.
Неправильно сваренное зелье и несвоевременное заклинание приводят к хаосу и неразберихе.
Смогут ли эти двое оставить в стороне свои разногласия и позволить магии, столь тесно связавшей их, сделать своё дело? Попытаются ли они освободиться или позволить судьбе связать их вместе?
Ведь магия, которую они могут создать, может быть достаточно сильной, чтобы объединить расколотый мир, и в то же время способной разрушить его навсегда.
Выбор, который нужно сделать. Обещание, которое нужно сдержать. Прощение, которое нужно заслужить.
