sides of the soul

Бледный словно мрамор, с неровно вздымающейся грудной клеткой и бисеринками пота на лбу. У Кларка сердце в горле дергается, а после сжимается, словно под чьим-то неподъемным натиском. — Это все из-за того камня, да? Он типа всасывает в себя душу? Или?.. — мельтешит на фоне изумленный Барри. — То есть этот камень, он странный, инопланетный, но разве такое возможно? Ничего не предвещало беды, все было — ни больше, ни меньше — как обычно. Стандартное будничное происшествие в виде инопланетян, желающих захватить Землю, и Лиги, которая их неизменно останавливает. Но тот последний зеленый парень, у него во лбу был странный камень, который выпал, и от легкого удара кристалла о металл разнеслась взрывная волна алой дымки, опрокинувшая успевшего лишь прикрыться плащом Брюса. Даже не так. Брюс выстоял. Но после просто упал, словно потерял сознание. По всем законам Бэтмена он должен был подняться. Но не поднялся. Тогда Виктор провел сканирование, и сказал, что часть Брюса по неясным на то причинам находится в этом странном камне. Кларк с нажимом проводит рукой по лицу. Ну, потому что… что с этим теперь делать? — Ему хуже, — голос Виктора эхом проносится по затворкам болезненного сознания. — Жизненные показатели падают. — Что бы это ни было, оно выкачивает из него силы, — констатирует Диана, склонившаяся над Уэйном. Опускает голову Брюса на свои колени и прикладывает два пальца к горлу. Кларк не знает, что делать. Стискивает зубы — сводит челюсть. Был бы на его месте Брюс, он бы понял, он бы придумал, но Кларк не Брюс. Думай. Думай-думай-думай-думай. — Это может быть камнем заточения, — говорит Виктор, шерудя всевозможные источники. — Он сковывает душу в плену фобий, и, когда это произойдет окончательно, связь разорвется. — Что будет, когда связь разорвется? — говорит Кларк. — Мозг перестанет функционировать первым. — Вот че-ерт, — тянет Барри. — И что, мы ничего не можем с этим сделать? Что-то можем же? Не может же не быть выхода? У Кларка перед глазами словно кто-то на долю секунды отключает свет; и в следующее мгновение он приходит в себя уже уверенно стоящим на ногах со сжатым камнем в руке. — Это плохая идея, парень… — Артур хочет положить руку на его плечо. Кларк фантомно ощущает это прикосновение, но Артур не успевает его коснуться — ладонь сжимается в кулак куда быстрее, чем пальцы Артура дотягиваются до Супермена. Сжимает не слишком сильно — пробуя, на ощупь. И ожидание оправдывается — яркая вспышка волнами вибрирует по руке, рёбрам, уходит вглубь головы, топя в теплом и вязком. Кларк не ощущает падения, но он определенно больше не контролирует свое равновесие. Какие-то голоса на фоне, отголоски звуков, яркие краски, смешанные резкими мазками перед глазами. А после лишь тишина. Он падает. Во тьме, в сумбуре из неоновых красных чересчур широких улыбок, из безумного смеха, из рассекающих быстрыми порывами тело летучих мышей. Слов — жгучих, больно бьющих под дых и по сознанию. Тяжелых, словно имеющих реальный вес. Они переплетаются друг с другом, крича о боли и ненависти, и Кларку хочется зажмуриться и закрыть уши руками. Пока не понимает — все эти тяжелые слова были сказаны не Брюсом, а ему самому. Почему-то от этого становится куда сложней быть сосредоточенным, рассудительным и сильным. Но Кларк должен — потому что он понимает, где оказался, потому что только он может вытащить Брюса из этой темноты. Слишком много на себя берешь. И все же должен. А после все снова стихает, под ногами появляется твердая опора — пол. Вокруг, в приглушенной темноте, разбросаны окровавленные тела. Кларк, под неровные удары сердца, хочет подойти к одному из них, но в этот раз тишину нарушает хриплое, едва различимое дыхание. Кларк оборачивается — оборачивается и вздрагивает. Потому что напротив него сидит Брюс, прочно привязанный к стулу. У него наполовину разорвана маска и все лицо в ярких кровоподтеках; костюм не в лучшем состоянии — везде видны порезы, много порезов, и дыры, зияющие темной, блестящей в отблесках света вязкой кровью. Она безостановочно течет на пол, и голова Брюса безжизненно опущена. Кларк не должен, но он машинально двигается вперёд, касается руками скул Брюса, бережно приподнимая, чувствуя, как его руки покрываются мокрым и липким. И оттого дыхание перехватывает. Оттого невыносимо ноет где-то там, под ребрами. — Брюс, — осторожно зовёт Кларк. — Ты должен очнуться. Брюс. Бэтмен не реагирует, но он не без сознания. Он смотрит безэмоционально куда-то перед собой, словно ничего не видит. — Брюс, это все мираж. Этот камень заточения, он топит тебя во всем злом и темном, ты должен сопротивляться. Проводит рукой по острой скуле Уэйна, склоняется ещё ниже, почти становясь на колени в попытке заглянуть в глаза напротив — неживые глаза. Без блеска и сил, усталые и болезненные. Брюс словно окунается во тьму с головой, и там нет ни одного просвета. — Зачем? — хриплый голос Брюса заставляет сердце Кларка набатом стучать в голове. — Потому что ты заслуживаешь лучшего. Большего. Брюс как-то странно усмехается еле двигающимися губами. — Разве? — встречается он со взглядом Кларка. — Это все именно то, что я заслуживаю. Какой-то взрыв в груди Кларка — и ему хочется закричать, как это все несправедливо и неправильно, но он не может, не имеет права и не должен кричать на Брюса сейчас. По его рукам течет кровь Брюса, капает на колени, пропитывает собой синий костюм. Кларк шумно сглатывает, подаётся чуть ближе, почти соприкасаясь лбом со лбом Брюса, осторожно гладит пальцами фактурные челюсти Брюса. Вероятно, тому не нравится и неприятно, но раз так, то пусть встанет и ударит Кларка. Потому что Кларк отступать не намерен. — Это не так, — мягко говорит Кларк. — Это не так. Пожалуйста, послушай меня, ты умный, рассудительный, справедливый и сильный. Ты спасаешь людей. Ты не должен быть тут. Брюс под его руками шумно сглатывает и дергается в прочных оковах, задевая носом нос Кларка. И это настолько близко, что Кларк едва вынуждает себя отстраниться и мягким движением разорвать путы с тела Брюса. Тот предпринимает попытку подняться, едва не соскальзывает на пол, лишившись опоры, что удерживала израненное тело до этого, но Кларк ловко перехватывает поперек живота, упирается подбородком в плечо Брюса, притом шумно сглатывая. Подобная близость для них впервой. Но обстоятельства совершенно точно не те. Белесая вспышка света мелькает перед глазами, оглушая. А после Кларк снова там — снова на корабле Лиги. И Брюс тоже там. Все становится размытым, расплывчатым, они что-то обсуждают с другими членами команды, однако все это неизменно ускользает от Кларка словно в прострации. В голове царит бардак, в основном из мрачных образов в голове Уэйна. Бэтмена не просто так ассоциируют с летучими мышами, с тьмой и нерушимой решительностью. Он всегда холоден, спокоен, принимает взвешенные решения и никогда не уступает страхам и сомнениям. Готэмский рыцарь в черных доспехах, не показывающий слабостей и тревог. И неужели столько всего скрывается за стальной уверенностью и костюмом? Неужели? В груди неизменно все сжимается и сжимается. Напасть, не иначе. Вероятно, Кларк смог бы описать сотни пунктов, по которым Брюс его привлекает, по которым ему сложно оторвать взгляд от Бэтмена и, без сомнений, из-за которых он так сильно влюблен в Уэйна. Однако как найти один-единственный правильный, чтобы развеять эту тьму внутри Брюса? Кларк устало трёт переносицу. Разве мог он хотя бы представить, что за всей невозмутимостью Бэтмена кроется столько боли и разочарования? Впрочем, как и у всех. Кларк находит Брюса в здании Лиги в одной из комнат мрачно сидящим на диване. Он одет в белую рубашку с закатанными рукавами и черные, обтягивающие крепкие ноги штаны. И на нем нет ран, нет — но Кларк все равно не может избавиться от навязчивого образа из того камня. Аккуратно опускается рядом, но Брюс так и не одаряет даже коротким взглядом, покачивая бокал с виски в руке. — Все в порядке? — говорит Кларк, коротко поглядывая на Уэйна. Тот лишь переводит взгляд чуть в сторону и возвращает бокалу. — Да, — говорит он, мгновение медлит. — Никаких отклонений не выявлено, я цел и невредим. Благодаря тебе, ты и сам знаешь. Верну должок как-нибудь на досуге. Вообще-то от этой холодности в тоне Брюса Кларку хочется мгновенно скрыться в просторах бескрайнего неба, но он лишь хмурится. — Ты же знаешь, я не об этом. — А, — непринужденно, словно бросая ненужный звук. — Послушай, у всех бывают плохие дни, и, если окунуть во все эти плохие дни одновременно, то последствия могут быть не лучшими. Но я в норме более чем. Не заставляй меня повторяться. Кларк хмыкает и отворачивается в сторону. Да, точно. Какое он вообще имеет на это право? Кто он для Брюса? Инопланетянин, которого Уэйн посчитал угрозой, а после воскресил лишь потому что этот самый инопланетянин был очевидно полезен миру. Ни больше, ни меньше. Горло сдавливает словно в тисках, однако ни один мускул ни на теле Кларка, ни на лице не выдает его состояния. Кларк поднимается, кивает. И все же… — Ты спросил: «Зачем?» — говорит Кларк. — Потому что Готэму, Лиге и миру нужен Бэтмен. За спиной Брюс звучно усмехается. — Готэму, Лиге, миру или тебе? И сердце Кларка ударяется о ребра так громко, что, кажется, Брюс, не имея суперслуха, все равно слышит. В ушах шумит, щеки заливает румянцем. — Готэму, Лиге, миру и мне, — сглатывает Супермен, говоря уверенно. Словно всегда готовился сказать эти слова. Но он не собирался их говорить и все же выпалил. Да и что это меняет? Брюс как относился к Супермену, так и будет. Возможно, начнет избегать чуть сильнее, но не слишком сильно, потому что работа была и останется на первом месте. Уэйн не мелочен — факт. Однако теплая рука мягко скользит по запястью Кларка, вынуждая кожу покрываться лёгкими, покалывающими мурашками. И наконец-то Брюс встаёт и поворачивается к Кларку лицом, заглядывает в глаза, руки из плена аккуратно двигающихся по ней пальцев не высвобождая. Подается вперед, и секунды эти, пока их губы мягко не соприкасаются, тянутся десятками длительных вечностей. Но их губы соприкасаются — прижимаются друг к другу, и Кларк теряется в теплоте этого момента, столь нереального и далекого, что на деле оказывается близким и пленящим. Ладонь Брюса легко скользит за его спину, а язык влажно проникает в рот, и Кларк не сдерживает полузадушенного стона где-то в глотке; вплетает пальцы в волосы Брюса, прижимается ближе. Словно в неясной, благоговейной дымке тумана. Брюс отстраняется, делает глубокий вдох, заглядывает в глаза из-под опущенных ресниц. Соприкасаются носами, руками, телами. — Этого ты хотел? — голос звучит словно холод режущего металла. И Кларк успевает лишь задохнуться коротким вздохом, когда сильная рука Брюса едва различимо перемещается на его горло и крепко сжимает. Брюс смотрит холодно и с отвращением, словно пушинку отрывая тело Кларка от пола. Тот в панике; не понимает, хватается пальцами за руку Уэйна, но ничего сделать не может. Обожженный горечью, вдруг резко осознает — эта нечеловеческая сила не Брюса. Нечто иное, темное. А после все вокруг исчезает, заменяясь огромным небесным пространством, разрезаемым стремительно падающим телом, с далёкими высотками где-то внизу. И вместо Брюса — Бэтмен, глядящий сквозь прорези маски яростно, неистово; в разы сильнее сжимающий шею Кларка. Они оба падают, но создаётся впечатление, словно Бэтмен летит, вжимая непослушное тело Кларка к Земле вместо гравитации. Мысли лихорадочно цепляются одна за другую, но Кларк ничего не может сделать, совсем ничего. Ни высвободиться, ни полететь, ни понять, почему все это вообще происходит. Неужели? Неужели они не смогли выбраться? Или только Кларк не смог? И если этот Бэтмен — проекция его страхов, то где настоящий Брюс? Мысли, одна, вторая — болезненный удар о землю, трескающуюся под натиском стального тела и силы удара. Кратер и объемная волна дыма. И неизменное — руки Бэтмена на его шее, все также крепко сжимающие, сдавливающие безудержно, без устали. — Мусор, — звучит голос Бэтмена. — Подобным тебе не место на этой планете. Кларк лишь болезненно открывает, закрывает рот в бесполезной попытке сделать вдох. Влажными глазами смотрит в ответ, и на границе угасающего сознания понимает, что Брюс Уэйн никогда не смотрел на него так. Даже когда хотел убить, не смотрел столь ненавистно. Получается машинально — бьёт из последних сил, однако сил у него от осознания четких образов становится куда больше — как обычно. И не-Брюс отлетает далеко в сторону. Кларк потирает передавленную шею и неспешно поднимается на ноги, оглядывая разруху вокруг. Так вот он, значит, его кошмар, да? Разломанный надвое мир и ненавидящий его Брюс Уэйн. Хрипло усмехаясь, Супермен возводит очи к небу. А ведь, ведь было так реально? Брюс его так реально поцеловал. Прикрывает глаза подрагивающей рукой. Каков малодушный позор. Жмурится, в очередной раз теряя опору под ногами. Но более сопротивляться нет сил. Когда Супермен открывает усталые глаза, находит он себя на корабле Лиги. Они все тут, вокруг него — нервный, взъерошенный Барри, начинающая расслабленно улыбаться Диана, поодаль Киборг и Артур, а рядом, на расстоянии вытянутой руки — Брюс, кажется, немного взволнованный и без маски. На этот раз Кларк сразу же осматривает помещение рентгеновским взглядом, удостоверяясь в каждой детали, в том, что на это раз мир настоящий. И да, он не может быть ненастоящим. Сейчас уже точно, потому что нет более смутных картинок, промелькнувших мимо диалогов. Все на своих местах. Раскрошенные останки сломанного камня лежат рядом с ним. А ещё Брюс. Он в порядке. Внутри все теплеет и отпускает. Боже, он цел и невредим. Хочется потянуться к нему, сжать в отчаянных, крепких объятиях, но Кларк лишь запоздало отводит взгляд в сторону. Впрочем, запоздало здесь не самая уместная формулировка — проходит не более нескольких секунд. — Ты как? — спрашивает Брюс, протягивая руку. — О, черт! Мы так волновались! — мельтешит Барри. — Я так рад, что вы оба вернулись! Потому что сначала вернулся Брюс, а тебя все не было и не было, но ты здесь теперь тоже, и, вау, это здорово… Слова льются мимо ушей. Кларк цепляется пальцами за теплую ладонь Брюса, что тянет его на себя, помогая принять вертикальное положение. И все же. Все же позволяет себе смалодушничать ещё один раз. Последний, обещает Кларк. Последний, когда он пошатывается, наровясь потерять равновесие, и рука Брюса уверенно обхватывает его поперек спины, придерживая, прижимая тем самым ближе. Кларк вдыхает чуть резче, невзначай касается пальцами предплечья Брюса. И отстраняется, потирая затылок. Оглядывается по сторонам. — Да, я в норме, — говорит он, упираясь взглядом в дверь. — Но мне нужно отдохнуть. Корабль уже доставил их в штаб-квартиру Лиги, и Супермен мог бы с легкостью вылететь в окно, но, тем не менее, идёт к лифту. Вероятно, усталость не только моральная, но и физическая. — Точно? — останавливает его на секунду Диана, поймав за запястье. Странно. Всего-навсего обычное прикосновение. Но, если бы это был Брюс, эмоции были бы кардинально иными. — Да, — старается улыбнуться Кларк. С Брюсом ведь все хорошо. Значит, все в порядке. Двери лифта не успевают закрыться, как между ними появляется рука, вынуждая открыться вновь. Брюс заходит размеренно, но Кларк и впрямь вымотан, чтобы придумывать, какие слова сложить в предложения, поэтому он лишь чуть отступает в сторону, открывая проход. Боковым зрением подмечает, что на Уэйне нет маски, что лицо его все такое же красивое, с острыми скулами и правильными чертами, осанка статная, а на руках нет перчаток. Брюс нажимает кнопку, и уже через несколько минут и пару неловких брошенных фраз они разойдутся. — Это было опрометчиво. Кларк лишь пожимает плечами. — Не придумал ничего другого, — говорит он, глядя на двери лифта перед собой. — Однако это сработало, — чуть оборачивается на него Брюс, прежде чем вновь выровняться. — Спасибо. — Я рад, что ты здесь, — Кларк запинается, едва заметно краснеет. — В том смысле, что ты жив. — Да, я тоже, — как-то хрипло усмехается Брюс. И как столь обычные вещи он может делать так восхитительно? Воздух как будто заканчиваться начинает, и Кларк считает секунды до прибытия. И все же набирается смелости спросить: — Почему ты считаешь, что заслуживаешь этого? Брюс рядом заметно напрягается. Заметно для Кларка, не для обычных людей. Некоторое время медлит. — Ты видел изнанку моей души, — мрачно констатирует Уэйн. — Нет смысла увиливать. Я не понимал, что происходит и где я, не помнил последних событий. Было лишь то, что было. Беспомощный и бесполезный я и тела людей, давно погибших, и тех, кто сейчас живы. Я ничего не мог сделать. — Этого ты боишься? — Потерять все, не в силах что-то изменить? — иронично хмыкает Уэйн. — Да. Кларк не находит слов. Но они и не нужны сейчас — лифт пребывает на нужный этаж, двери должны открыться, и Кларк машинально делает шаг вперёд, чтобы выйти, как слышит лёгкое движение за спиной и звук клавиши. Лифт останавливается, а рука Брюса упирается в неоткрывшуюся дверь возле головы Кларка. И Кларку немного дурно от того, насколько близко Брюс находится за его спиной. Слушает ровное дыхание и сердцебиение. — А ты? Что увидел ты? Та вспышка света, понимает Кларк, она перенесла назад только душу Брюса. Очевидно, однако осознание приходит лишь сейчас. — Все вокруг было разрушено, — отвечает Кларк. — И ты пытался меня убить. За спиной отчётливо различим скрежет зубов Уэйна. — Настолько мне не доверяешь? — все тот же холод острого лезвия. Только теперь оно не полосует по груди, а кажется чем-то обыденным, словно так и должно было быть, а если бы не было, то стало бы грустно. Странно. Кларк разворачивается, глядит в темные глаза напротив уверенно, но с мягкостью. — Настолько боюсь, что ты меня ненавидишь, — выдыхает он. Брюс немного хмурится, чуть поджимает губы. Он выглядит столь рассеянным впервые на памяти Кларка, однако длится то недолго, Уэйн быстро возвращает себе былую решительность. Смещает руку за затылок Кларка, уверенно сжимает пальцами и словно в отчаянии подается вперед, упираясь лбом в прохладную дверь лифта возле головы Кларка. Между их телами совершенно нет расстояния, и Кларк секунду взволнованно думает лишь о том, что Брюс чувствует, как быстро бьется его сердце. Однако сердце Брюса бьется точно также. — Когда я пришел в себя, ты был без сознания, а этот чертов камень светился с каждой секундой все ярче. Будто с каждой секундой ты был все дальше от этого мира, и я был напуган, — говорит Брюс, ненадолго замолкает. — Он треснул, а ты пришел в себя. Мягко поглаживает пальцами затылок Кларка, прикрывает глаза. — Я не ненавижу тебя, Кларк. Вовсе нет, — продолжает Брюс. — А что тогда? — шумно сглатывает Кларк. — Боже, — страдальчески тянет Уэйн. — Не заставляй меня говорить это вслух. Он отодвигается, заглядывая Кларку в глаза, и неясно, кто подается вперед первым — вероятно, одновременно. Губы встречаются, но не мягко и нежно, а пылко и безудержно, и Кларк оказывается вжатым в дверь, с ладонями Брюса на своих щеках, быстро скользящими вниз по груди, ребрам, талии, неумолимо пытаясь найти лазейку в костюме. И сам едва ли понимает, что его руки делают то же самое, инстинктивно, словно так и должно быть, однако на деле ведь и должно. Язык Брюса ловко юркает в его рот, и Кларк не сразу понимает, что тихий горловой стон не его — он Брюса. И оттого, от столь негромкого звука градус напряжения значительно возрастает, хотя, казалось бы, куда сильнее, однако это Брюс, и Брюс его хочет также сильно, как и он Брюса. Невероятно. Тяжело дыша, Брюс отстраняется, упираясь ладонями по обе стороны от головы Кларка, в то время как руки Кларка умудряются проникнуть под прочный костюм Бэтмена, трогая твердый, немного влажный пресс и бока. Внутри на долю секунды все холодеет, будто вновь Брюс должен опрокинуть его в бесконечное пространство, глядя со всей ненавистью мира. Но Брюс смотрит тепло, с неподдельным желанием. — Такой ответ подойдет? — хрипло и прерывисто, обжигая ухо горячим дыханием говорит Брюс. Кларк расслабленно выдыхает, облизывает пересохшие губы. — Да. И целует снова.