***
Юнги, если честно, вообще плевать на всё происходящее вокруг. Он стоит у кромки леса вместе с другими альфами, которые нервничают, что-то обсуждают и хищно скалятся. Мин в этом забеге участвовал четыре года назад и, если честно, не почувствовал ничего такого, о чём говорили ему: азарт, кипящий в жилах, когда ты гонишься за своим омегой, чтобы он признал тебя. Возможно, его истинный слишком молод, поэтому они ещё не встретились, возможно, он занят, а может, его и нет вовсе. Зачем он пришёл вновь? На это есть довольно заурядная, но не менее больная причина — одиночество. Ему двадцать один год, он живёт один и работает с шестнадцати лет, а в девятнадцать уже построил себе небольшой уютный дом в лесу на окраине деревни. Жизнь превратилась в рутину, дни перестали друг от друга отличаться, а иногда так хочется этой семейности, этой ласки от омеги рядом, который прильнёт к нему, зароется носом в плечо и успокоит. Рядом с Юнги тепло — у снежных барсов шерсть плотная и много подшерстка, а потому и в человеческой форме он по-настоящему горячий. Грелка в человеческом обличии. Спокойный, порой задумчивый, старательный и образованный, но отношения почему-то не строятся. Со временем на него начинают косо смотреть, ведь приходить несколько лет подряд — это позор для альфы. Это значит, что он не достоин своего омеги, что не может уберечь, защитить, накормить, а Юнги может. Порой он даже чувствует острую нужду в том, чтобы так заботиться о своей семье. Но судьба — штука злая. Солнце встаёт в свою позицию, а значит Охота началась. Альфы срываются с места, понадеясь урвать лучшего омегу, а Юнги же лениво обращается и тянется, разминая свой гибкий кошачий позвоночник. Сдалось ему всё это… Он рыбу мог бы уже наловить, приготовить суп себе на обед, может, прополоть небольшой огород рядом с домом, убраться на… Барс резко выпрямляется и начинает оглядываться по сторонам. До его носа доносится чудесный аромат кошачьей мяты. Гибрид сам не замечает, как его массивные белоснежные лапы несут его вглубь леса, разгоняя скорость до максимума. Бегущая большая кошка — это захватывающее зрелище. Запах явно омежий, необычный, отдалённый… Где-то южнее. Юнги меняет направление, принюхивается и выходит на поляну. Место залито солнцем, запахом душистых трав и полевых цветов. Альфа думает, что перепутал омегу с настоящей кошачьей мятой, пока не замечает в густой высокой траве маленького песочного фенека, резвящегося в лучах солнца на тёплом воздухе, прогретом июнем. Мин прижимается к траве. Он отнюдь не незаметный из-за своих габаритов, но тихий. Зверек его не замечает, прыгает из стороны в сторону да на спине катается. «Какой чудный малыш», — думает Юнги и крадётся к маленькому существу. — В человеческой форме он такой же маленький?» — рассуждает он и затихает, потому что омега тоже останавливается. Не успевает лисёнок сообразить, что происходит, как барс выпрыгивает на него коварным хищником. Чимин думает, что пропал, что снова попался, потому что зарезвился на пустой поляне. Снова хищник. С жуткими острыми клыками, с большим телом, больше него раз в десять. Фенек надеется улизнуть, пока чужие клыки не сомкнулись на его холке, но тело сковало страхом, липким и неприятным. Барс его придавливает всем своим телом и начинает вылизывать морду. Фенек громко и протестующе фырчит, дёргается в чужих лапах, которые даже больно не делают, потому что когти не выпущены! Чимин начинает паниковать, громко хныкать и визжать, пока его шерстку вылизывают. «Как неприлично! Так делают только пары, а он меня без разрешения вылизывает! Нахал какой!» — думает парень и пытается цапнуть барса за нос, но тот отрывается от него и смотрит очень удивлённо. Альфа. Ещё и пахнет древесиной. Чимин скулит, и его неожиданно выпускают из хватки. Он срывается на бег, быстро мельтеша лапками и радуясь, что его освободили. Но погони он не чувствует. Забегает за дерево и выглядывает. Барс лежит на спине брюхом к солнцу и барахтается, будто пытается почесаться. Какой же он странный! То нападает, то вылизывает, то отпускает, то валяется! Какой ужасный альфа, чёрт возьми! Но Чимин быстро меняет своё мнение, когда слышит позади себя низкое рычание. Он помнит эти клыки. Отчётливо помнит. Эти кровожадные острые зубы, так бессовестно терзавшие его нежное хрупкое тельце. Альфа-волк тоже не забыл. Из странного барса и злейшего врага, Чимин выбирает себя и бежит от обоих альф сразу, но не успевает опомниться, как его уже давят лапами. Не прижимают, а давят. Альфа мстит за то, что Чимин его опозорил своим отказом. Но даже зная такой исход, омега вернулся бы в прошлое и сделал бы то же самое, потому что связывать свою судьбу с тираном он не намерен. Они хоть и гибриды со странными традициями по типу смотрин, фестивалей весны и связывания с парой на всю жизнь, но всё же люди, а «человечность» на то и от слова «человек». Но такие, как этот альфа — это не люди, а настоящие животные. Как говорится: в стае быть и волком выть. Резкий подъём, лёгкие больше не сжаты и зверёк делает глубокие короткие вдохи. До его больших ушей доходит низкое устрашающее рычание и вой из глотки, напоминающий заведённую бензопилу. Барс встал на его защиту. Длинный хвост распушился, тело чуть прижато к земле, готовое рвануть вперёд и одним прыжком повалить противника, который тронул его омегу. Альфа не собирается отступать и обнажает свои клыки. Ирбис недовольно машет хвостом, его уши отведены назад, а большое тело закрывает маленького фенека за ним. Начинается драка. Юнги не думал, что встрянет во что-то такое, но злость в его жилах кипит, будто жерло вулкана. Он грубым прыжком валит волка на спину и прижимает к земле, выпуская свои когти. Волк клацает своими зубами слишком близко к его морде, но Мин бьёт когтистой лапой и вгрызается в шею, обездвиживая. Чужак не может издать и звука, его пасть раскрыта из-за натянутых тканей, а сам он чувствует себя, на что Чимин надеется, побеждённым. Юнги отбрасывает альфу подальше и рычит на него, высказывая так свои права на эту омегу, и волк, поджав хвост, но не скрыв оскала, уходит. Чимин фырчит, прижимает ушки к себе и мечется, не зная, подойти ему к альфе или убежать. А вдруг он такой же? Но омега не успевает выбрать, как большая кошка ложится на траву и закрывает глаза. Чимин настороженно на него смотрит и тихими шажками подходит ближе. Он слышит мурчание. Утробное тихое мурчание. Омега быстро забирается под чужие лапы и прижимается к его груди, там, где тепло. Он вслушивается в тарахтящие звуки и сам тихо фырчит, носом зарываясь в белую шерсть. Барс прячет его от всего на свете: от невзгод, режущего глаза солнца, — закрывает полностью собой, и Чимин чувствует себя так спокойно и разнеженно, что не замечает, как засыпает. Он слишком разнервничался за этот день.***
Чимин просыпается в чьих-то руках в теле фенека. Его прижимают к груди и почесывают за ушком. Омега старается незаметно посмотреть на мужчину, но тот ловит его взгляд и мягко улыбается. У него тёмные волосы, лисий разрез глаз, аккуратная линия челюсти, широкие плечи и грудь, а кожа его горячая и от неё веет жаром. Чимин по своей природе быстро мёрзнет, поэтому чувствует себя в этих руках слишком хорошо. — Меня зовут Мин Юнги, — говорит альфа, чешет лисью тонкую переносицу и улыбается шире, искренне и нежно. — Обратишься, чтобы мы познакомились? Чимин мнётся несколько секунд, а после кивает и обращается в человеческую форму, спрыгнув с острых коленей. — Если ты меня спас, это не значит, что я тебе дам, — первое, что говорит Чимин, смотря в чужие глаза. — Приятно познакомиться, — говорит Юнги и подает ему свою руку. Кажется, будто его совсем не смутили грубые слова. — Пак Чимин, — тише говорит омега и дуется. — Спасибо… — Не за что благодарить. — Ты тоже на меня напал! — Я не собирался тебя утаскивать. Как только ты отказал, я отстал. Но… — Юнги затихает и чешет затылок, — мне кажется, что мы истинные, — договаривает он и поднимает взгляд на омегу, чтобы увидеть его реакцию. Тот краснеет, даже вспыхивает смущением и отводит глаза. — Я всё равно тебе не дам! Мы просто можем подружиться. Не больше, — фыркает он. — И ты собираешься уйти без пары? — усмехается Мин. — Я так и планировал. Мне не нужен сейчас незнакомый альфа, с которым я, якобы, проведу всю свою жизнь, — категорично говорит омега и складывает руки на груди. Мин чувствует небольшой укол в сердце от этих слов. — Понятно. Чимин чувствует напряжённую тишину, молчит, из последних сил смотря на поникшего альфу. — Ну… — первым начинает омега, — ты можешь идти дальше искать того, с кем уйдёшь. — Зачем, если я нашёл своего омегу? — Мин наклоняет голову вбок, смотрит правда недоумевающе, потому что найти хотя бы кого-нибудь он не собирался. Сможет ли кто-то, кроме истинной пары, дать ему ту ласку и заботу, которые он так хочет? А сможет ли это дать истинный, который не готов отдавать своё тепло кому-то? — Я могу тебя проводить? Домогаться не собираюсь, — говорит альфа и поднимается с мягкой травы. — Просто провожу, — говорит он своим глубоким шепелявым голосом, и Чимин слегка тает. — Только проводить.***
Омега выглядывает в окно и резко краснеет, скрываясь от пристального пойманного взгляда. Чимин прижимается к стене спиной и чувствует, как его сердце быстро-быстро бьётся. Ему надо выходить открывать свою лавку, уже почти семь, а перед его домом стоит тот самый Юнги! Да ещё и с цветами и каким-то свертком в руках! Он уже месяц провожает его от дома до работы и обратно, хотя живёт на другом конце деревни, а Чимин встаёт с петухами. Господи, какой же настырный… Но если быть честным, то Чимин не совсем против: ему нравится внимание, лёгкая забота и уважение его границ. Тот не лезет целоваться, не просит вешаться на шею за цветы, а просто… Заботится? Показывает серьёзность своих намерений? Чимин поправляет полы своей рубахи, смахивает невидимую пыль и выходит во двор. Он знает, что если скажет напрямую, чтобы Юнги отстал, он отстанет, не встретит его утром, не улыбнётся мягко, лишь завидев омегу… От этого осознания становится как-то больно. За это время он привык к этому альфе. Тот не доставляет особого дискомфорта, хотя сначала было немного жутко. — Доброе утро, — говорит Чимин и закидывает на плечо сумку. — Что это? — указывает он на сверток. — Доброе. Это индейка, — говорит он и протягивает омеге. — Ты говорил, что хотел бы запечь её на окончание поста, — говорит альфа. — И Госпожа Пак просила принести сегодня вечером рыбу, но я успею тебя встретить с работы. Ах, точно. Он понравился его маме! А она женщина своенравная и недоверчивая, но, видимо, безобидное и немного шокированное лицо Юнги, когда та стала виться вокруг него вьюнком, чтобы выведать злой умысел, её убедил. Да и ещё одни руки в доме никогда не помешают. Отец, конечно же, начал говорить о том, что Юнги показал всю свою серьёзность и может брать их сына замуж, и это, конечно же, разозлило Чимина и обескуражило самого альфу. Чимин фыркает и берёт сверток, чтобы отнести в дом. Щеки его немного краснеют, потому что он и сам забыл, что хотел приготовить что-нибудь на успение. Юнги мнётся рядом с ним, пока они идут до травной лавки, явно что-то хочет сказать, но не может решиться и лишь поджимает губы и постоянно поправляет чужую небольшую сумку из кожи, которую сам сделал для Чимина. Омега не торопит. Всё это так странно. Чимин не отталкивает, но и не делает шаг ему навстречу, выглядит тёплым и уютным, но не подпускает к себе альфу ближе положенного. Это немного сбивает с толку, заставляет каждый вечер, засыпая, думать о том, а что ещё сделать? Как ещё показать свою верность? Что ещё смастерить, принести, чтобы парень был в нём уверен? А нужна ли вообще эта верность Чимину? Тот вполне себе жил, живёт и будет жить без Юнги, и он это понимает. А также понимает, что не сможет быть с кем-то другим, ведь рядом есть Чимин, который пахнет пьяняще, ходит гордо, вертится на работе очень забавно, улыбается каждому покупателю и бережно разговаривает с пожилыми людьми, которым снова нужны успокаивающие отвары. — Просто скажи, — не выдерживает омега и останавливается посреди дороги. Эта нетерпимость вьётся в нём всю дорогу, а он ненавидит это чувство. Солнце только встало, вокруг почти никого нет из простых жителей, лишь работяги слышны в лесу и на поле. Пламенный июль подходит к концу, сбор урожая тоже, с плеч скоро свалится множество дел по типу подготовки к холодам, сезон охоты… — Ты мне так нравишься, Минни, — нежно говорит альфа и смотрит в чужие глаза с безграничной любовью. Чимин вздрагивает, смотрит на альфу и чувствует странное, разливающееся по всему телу тепло. — Я… — Чимин не успевает что-либо сказать, как Юнги качает головой. — Я не прошу отвечать мне взаимностью сейчас. Просто позволь быть рядом с тобой, пожалуйста, — тихо говорит альфа и отводит взгляд. — Я хочу заботиться о тебе, — на грани слышимости добавляет он. Омега сжимает край рубахи и поджимает губы. От Юнги как всегда пахнет лёгкой стружкой. Запах его стал родным и близким, как, наверное, и сам альфа. — Сегодня вечером мы пойдём к тебе, — говорит омега твёрдо, хотя коленки его дрожат, а уши алеют. — П-проведём вечер вместе, но без всяких пошлостей, — уточняет он, потому что вдруг альфа себе что-то напридумает. Выглядит он, мягко говоря, ошарашенным. — Мне нужно узнать тебя лучше. — Эм… Хорошо, конечно, да, — кивает он несколько раз, а Чимин резко поворачивается и быстрым шагом идёт к лавке.***
— Ты такой дурак, — смеётся Чонгук, помогая наполнять баночки, стоящие на прилавке. — Ничуть, Гуки! — топает ногой омега и фырчит, пока хвост дёргается в разные стороны. — Просто… Просто я не хочу, чтобы всё повторилось. Чон смотрит понимающе и вздыхает. Сам он нашёл своего альфу в тот день охоты и сразу принял его, как только коленки дрожать перестали. А дрожать они перестали только на второй день, потому что когда ты — кролик, а твой молодой человек — это лис, чуть-чуть страшно. Даже не чуть-чуть. Но у его друга совершенно другая ситуация. — Мне кажется, что тебе стоит рассказать ему обо всём, — говорит серьёзно Чон и оборачивается на друга. — Он должен понять. — Не знаю, — вздыхает старший и не успевает ничего сказать, как к ним заходит молодая пара. — Добро пожаловать! Чего бы вы хотели? — улыбается он и принимается за работу.***
Юнги очень сильно нервничает. Он приносит рыбу маме Чимина и на коленях просит её отпустить омегу к нему домой, обещая привезти ровно в десять, ни на секунду не опоздав, клянётся, что не тронет её сына, а ему верят только после получаса уговоров. Мама-лисица хоть и одобряет Юнги, но за свой цветочек боится. Альфа готовить что-то грандиозное не очень умеет, поэтому запекает мясо, овощи и варит рис. Успокаивает себя, что всё должно пройти хорошо. Когда всё готово, становится как-то грустно, потому что всё выглядит так по-семейному, но омега не признал его. Даже после месяца ухаживаний он для Чимина просто знакомый, приятель или друг, но никак не его пара. Это больно колет в груди, но Юнги отмахивается. Он думает о том, как ещё показать, что он может обеспечить своего омегу всем, что ему будет надобно? Альфа пытается убедить себя, что ему и вправду важнее быть просто рядом, чем признанным альфой, но внутри всё равно теплится надежда. И это неправильно. Единственный, кто тут врёт — это он, говоря, что ему хватает того, что ему даёт Чимин. И это стоит обсудить. Время близится к закрытию травной, и Мин идёт встречать фенька с работы. Тот выглядит измотанным и безумно уставшим. — Я хочу есть, — говорит тихо он, готовый упасть в чужие сильные руки. — Я приготовил нам ужин, пошли, — кивает альфа и подает плечо младшему, чтобы тот на него оперся. — Ты такой хороший… — тихо говорит фенек и вздыхает. — Недостаточно для тебя, — также отвечает он грустно, но уверенно. — Неправда, — качает головой омега и упирается лбом в чужое горячее плечо. — Я лишь боюсь, что ты станешь, как мой отец. Юнги останавливается резко, и младший бьётся об его плечо, ойкая. Мин стоит молча и хмурит брови. — Дело… В этом? — спрашивает он, не понимая. Чимин кивает смущённо, а Юнги облегчённо выдыхает. — Господи… Я ведь… Я такой дурак, — он хлопает себя по лбу и хрипло смеётся. — А я ведь думал, что ты правда никого не хочешь видеть рядом с собой, а ты просто боишься плохого отношения к себе. Чимин резко краснеет и бьёт альфу в плечо. — И что в этом смешного?! — пищит он и хмурится. — У меня травма! И я правда больше хочу реализоваться, чем строить семью и растить детей! Мне всего девятнадцать. — Потому что я никогда бы не смог сделать своему омеге больно, — говорит серьёзно альфа и улыбается. — Я просто хочу дарить и получать тепло своей пары. Я не требую от тебя безвылазно сидеть дома и вынашивать котёнка или щенка, — говорит он слишком прямо, и Чимин вдруг краснеет. Он не собирался как-то внятно и чётко разграничить их отношения, хотя он «выбрал» альфу на охоте, сам понял, что тот его истинный, позволил проводить и никак не спорил с тем, чтобы его каждый день встречали и доводили, только подкалывал. Вдруг становится так стыдно за себя и обидно за Юнги, что сердце разрывается на части. В глазах скапливаются слёзы, и Мин ахает, в один шаг подходя к нему. — Я тебя как-то обидел? Что-то не так, Минни? Мне проводить тебя до дома? Тебе нехорошо? Я могу… Его обрывают неожиданным поцелуем в уголок губ, суховатых и обветренных касаются мягкие и воздушные. — Прости, — тихо говорит Чимин и обнимает барса, водя по его шее носом и вдыхая лёгкий запах. — Мне так жаль, Юнги… Ты слишком… Ох, я не готов. — Всё хорошо, — выходя из ступора, говорит альфа и кладёт руку на чужую макушку. — Я не обижаюсь на тебя, просто… Просто говори со мной, хорошо? — просит он тихо и наконец позволяет себе зарыться пальцами в чужие волосы и почесать за большим ушком. — Мы не должны торопиться. Чимин кивает на это и отстраняется.***
Рядом с Юнги комфортно. Его дом пропитан его запахом настолько сильно, что ноги начинают подкашиваться, но омега гордо поднимает голову и пытается скрыть свою трусость и нетерпеливость. Животное нутро всё хочет вырваться наружу, побегать по широким деревянным коридорам, попрыгать на диванчиках, которые Мин делал самостоятельно, включая натянутую набитую шкуру, посбивать стулья и вскарабкаться на альфу. Барс это будто чувствует, аккуратно кладёт широкую руку между лопаток, поддерживая, и наклоняется, чтобы сказать мурчащим низким голосом: — Я накрою на стол. Чувствуй себя, как дома. Чимин вздрагивает, сдерживает довольный рокот и ждёт, пока мужчина скроется за дверью кухни. Он обращается в фенека и заинтересованно всё осматривает, начиная от шкафов, на которые забирается и углов комнат, заканчивая подглядыванием за готовкой. Альфа его, правда, быстро замечает и опускает на него улыбающийся взгляд. — Подойди, Чимин-и, — мягко зовёт Юнги, и фенек подходит. Его подхватывают под животик и показывают на содержимое духовки. Младший морщится от жара и перебирается на плечи мужчины. — В этой форме ты более открытый, — смеётся он и гладит между ушей. Фенек рокочет довольно и спрыгивает, чтобы продолжить изучение дома. Через минут десять его зовут есть, и тот возвращается в человеческой форме, но в кофте Юнги и своих штанах. Не смог удержаться. Не то чтобы он лазал в шкафу с личными вещами без разрешения! Только заглянул слегка и своровал, но он точно вернёт! Мин застывает и сглатывает вязкую слюну. Его пара в его одежде в его доме и с его осевшим запахом. — Приятного аппетита, — говорит беззаботно Чимин, садясь напротив, будто и нет этого голодного жадного взгляда альфы на нём. — Как твоя работа? — непринуждённо начинает он, и Юнги вынужден позорно подавить свои феромоны. Омегу он возвращает вовремя.***
Чимин всё чаще приходит к альфе, чтобы провести с ним время за разговорами, отдохнуть от родителей или, свернувшись клубком, поспать. Юнги в это время обычно занимается своими делами, потрошит животных и поглядывает на младшего. Сердце каждый раз пропускает удар, стоит ему увидеть его дергающийся носик и тихое сопение во сне. — Минни, — зовёт Мин, когда маленькая стрелка часов близится к десяти вечера. — Лисёнок, надо домой, — шепчет он и мягко гладит по спинке. Устал за день, маленький. Омега льнёт к его руке и тяжело дышит, носом зарываясь в ладонь. Он часто качает головой и хнычет. — Не хочу, — шепчет он. — Хочу здесь, — двусмысленность его слов заставляет Юнги нервно сглотнуть. — Давай я перенесу тебя на кровать? Поспишь там. Нельзя тебе здесь спать, лисёнок, — говорит альфа и борется с желанием прильнуть к лебединой шее. — Давай, — шепчет он и приоткрывает глаза, чтобы потянуть Юнги за воротник. Тот его подхватывает на руки и несёт на второй этаж. Там укладывает на свою постель, а сам заканчивает с делами и ложится спать внизу. Перед сном он думает о том, что надо переделать его библиотеку в комнату для омеги, а шкафы перенести в гостиную.***
Утром Чимин просыпается от странного ощущения. Его бельё намокло, чёлка прилипла ко лбу, тело мелко дрожит, а тяжёлые феромоны забиваются в ноздри. Он шумно вдыхает, выгибается в пояснице и стонет от боли. Комната Юнги заряжена горячим обжигающим воздухом, его запах окутывает бедного омегу, и тот пугается. Течка не должна была начаться так рано. Парень начинает паниковать, дрожащими руками хватает штаны, которые снял ночью, сползает с кровати и выходит в коридор. Он чувствует запах каких-то блинов и мёда, поскуливает и кусает губы, чтобы не издавать таких постыдных звуков. Юнги, будто чувствуя, что что-то происходит, подходит к лестнице и выглядывает омегу, который опирается о стену, а после о перила. — Юнги-хен… — испуганно шепчет Чимин, и глаза альфы расшираются. Яркий омежий запах врезается в голову, и он не может ничего сделать с минуту. — М-мне надо домой. Мин сглатывает, кивает заторможенно и возвращается на кухню, чтобы выключить плиту. — Д-да, конечно, сейчас, — шепчет он, немного паникуя. Альфа внутри буквально воет о том, что маленький омега нуждается в нём, но Юнги его упорно затыкает. — Ты можешь остаться здесь, а я уйду. До твоего дома долго идти. Чимин мотает головой и испуганно оседает на ступеньки. — Её не должно быть. Слишком рано! — взвывает он. И тут до Юнги доходит. Он рычит себе под нос и поднимается наверх за полотенцем. Проходить так близко мимо своей омеги необычайно трудно. — Это я виноват. Мой запах в комнате мог вызвать ложную течку. Пойдём, я наберу тебе ванну, и тебе должно полегчать, — говорит альфа и касается хрупких плеч, но прикосновения обжигают, и Чимин дёргается, как от огня. Юнги поджимает губы и с болью наблюдает, как тот поднимается и плетётся в ванную. Тёплая вода немного приводит в чувства, становится легче, но возбуждение никуда не уходит, смазка так и льётся ручьём. Чимин тихо скулит, ведёт пальцами вниз по животу и, обходя возбуждённый член, спускается к дырочке. Альфа сидит под дверью и, когда слышит мягкие приглушённые стоны своей пары, неосознанно начинает рычать то ли охраняя, то ли злясь и негодуя, почему не может быть там рядом, чтобы помочь и сделать своей омеге приятно. Туман постепенно растворяется, когда короткие пальцы раскрывают нутро и оргазм накрывает с головой. И вправду ложная течка. Чимин отмывает своё тело, взбадривается холодным душем и выходит в одном махровом полотенце. — Эм… спасибо, — кивает он и садится рядом с альфой, который буквально сжирает его взглядом. — Извини, что не подумал, — шепчет он и мягко целует в голое плечо. — Во всяком случае, я могу доверять тебе, хен, — говорит Чимин и ластится к альфе неосознанно, успокаивает его разбушевавшиеся феромоны своими мягкими и мурчит. Юнги тяжело выдыхает. Изводит его, лис проклятый.***
Чонгук на работе хихикает, когда Чимин приходит каждый раз буквально пропитанный запахом своего альфы. Подкалывает его постоянно, а старший лишь глаза закатывает. Да, он каким-то образом переехал к Юнги и понял это только тогда, когда заглянул проведать маму и не обнаружил своих вещей в доме. Он и не заметил, как всё перевез к альфе домой. А тот ему и слова не сказал! Встречает его с работы, сам занимается своими делами, готовит завтраки, потому что омега любит поспать. Ни слова не сказал! А Чимин и не спрашивал. Молча помогал расставлять книги в гостиной и собирать мебель в своей комнате, хотя язык то и дело приходилось прикусывать, чтобы не сказать ничего личного. Обязанности были распределены: он готовит ужин, моет полы, напевая что-то под нос, а потом, пока Мин не видит, носится чистыми лапками по скользящему чистому дереву и иногда протирает пыль. Продукты, охота, завтрак, устройство дома и посуда на Юнги. Вечерами они разговаривают о работе, музыке, истории. Оказалось, что Юнги очень увлечён современной литературой, хотя его шкафы заполнены классикой. То, как он обо всём рассказывает, вызывает странную сонливость. Не потому что скучно, а потому что очень уютно. — До завтра! — прощается Чон и, помахав рукой, выходит из лавки. Чимин машет ему в ответ и заинтересованно вглядывается, чтобы рассмотреть альфу своего друга. Высокий, аристократичный, с кудрявыми волосами и хитрыми глазами. Точно лис, не перепутаешь. Пак заканчивает сверять кассу и устало выдыхает. Он хочет домой. В объятия своего… — Боже, — краснея, шепчет Чимин и прикрывает рот рукой. Юнги так невовремя заглядывает в помещение и подходит к омеге. Его улыбка как всегда расслабленная и мягкая. Он оплетает руками тонкую талию и чмокает в загривок. Чимин вздрагивает, фырчит и растерянно бегает глазами по своей сумке. — Закончил? — спрашивает альфа и кладёт подбородок на хрупкое плечо. — Мы… мы встречаемся? — пищит Чимин, и старшего это буквально ставит в ступор. Ему больше неловко от него, чем обидно. — А ты как считаешь? — его голос становится серьёзным и грубоватым. Он делает шаг назад и с интересом смотрит на омегу. — Это явно не дружба, — сглатывает Пак стыд. — То есть до этого ты считал, что мы дружим? — Юнги приподнимает бровь и складывает руки на груди. Чимин видит, как его губы поджимаются, а гортань дёргается, и просто молчит, не в силах что-то сказать. Все мысли резко кажутся глупыми и нелогичными. — Или, может, ты считал, что мы просто соседи? — Юнги, я… — начинает он, но замолкает. — Я понял, — Мин поднимает руки вверх. — Я ошибся. Я просил тебя о том, чтобы быть просто рядом, но я не могу принять твою щедрость и начинаю додумывать себе лишнего. Тебе ведь не нужна семья, да, Чимин? — говорит он, и омега сжимается внутри в маленький комок. Не «Минни», не «Чимин-и», и даже не «лисёнок», а просто… «Чимин». — Я не знаю, я не думал об этом. — А я думал об этом каждую ночь, когда ты уходил спать в мою комнату, каждое утро, когда выходил с моим запахом на себе, когда сидел со мной за одним столом, когда готовил, когда ты работал, когда я был занят. Всегда, — Мин зарывается рукой в волосы и тяжело выдыхает. — Прости, но я так не могу. Альфа говорит так, будто это объясняет всё, но Чимин не понимает ничего. Они больше не будут видеться? Ему надо съехать? Собрать вещи? Начать вести себя по-другому? Юнги больше с ним не будет? Не будет его тепла, бормотания во время резки дерева, запаха, не будет его? Пак скулит, чувства разрывают его изнутри, и он лишь оседает на колени, когда дверь с хлопком закрывается и он остается один. И Юнги не проводит его до дома. Да и у него самого теперь нет этого… дома. Слёзы начинают течь сами собой. Чимин их убирает одну за другой, растирает глаза ребром ладони и хнычет тихо и беззащитно. Он собирает сумку и не понимает, куда идти. К родителям? И тогда они увидят его в таком состоянии? — Нет… Нет-нет, — всхлипывает Пак и быстро быстро запихивает бумажки в сумку. Он буквально вылетает из лавки и запирает на ключ дрожащими руками. Он не видит Юнги, но чувствует его запах, чувствует, куда он ведёт, а потому бежит домой. Сердце колотится, как ненормальное, когда омега ступает по горячим следам и забегает на любимое крыльцо. Он вваливается внутрь, наспех стягивает ботинки, отбрасывает сумку и забегает в гостиную. Нюх не подвёл. Юнги сидит на диване, закрыв лицо руками и опираясь на острые колени. Чимин фырчит тихо и подкрадывается к альфе. Тот его и не замечает будто. — Хён, — шепчет Чимин и садится рядом. Он кладёт руки на напряжённые плечи и носом зарывается в загривок. — Я такой дурак… — шепчет Мин, и омега только сейчас осознаёт, что тот всхлипывает. Тихо и тоскливо. — Нет-нет-нет, не дурак. Ты не дурак. Это я дурак, хен. Ты мне нравишься. Правда нравишься, — выпаливает Чимин. — Как друг? Я хороший друг, поэтому мы не будем так расходиться в ночь. Завтра разберёмся, а пока я хочу побыть один, — говорит он сдержанно, но Чимин только загнанно скулит. — Как альфа! — говорит он. — Я хочу, чтобы ты был рядом. Я не могу представить никого, кроме тебя. Это как… Что-то само собой разумеющееся. — То есть я просто как факт есть в твоей жизни? — хмыкает альфа и выпрямляется. — Ты и есть моя жизнь, — шепчет Чимин и, обхватив ладонями мягкие щеки, мягко чмокает в губы. — Я не вижу будущего без тебя. Эта смесь шока, восторженности и смущения на лице Юнги заставляет омегу улыбнуться. Они оба чуть-чуть заплаканные, и у этой ситуации есть свой особый шарм — Я надеюсь, что вопрос о том, встречаемся ли мы, отпал? — нервно спрашивает Мин, и омега активно кивает. — Отлично. Тогда я могу поцеловать свою пару? — Конечно, — урчит Чимин и прикрывает глаза. Губы у Юнги мягкие, воздушные, но этот напор и жажда, с которой он его целует, заставляет задержать дыхание. С Юнги главное не забыть, как дышать.***
Большие ладони на боках ощущаются слишком горячо и близко. Юнги медленно водит по мягкому телу, прикрыв глаза. Создаётся впечатление, будто он сейчас уснёт. А Чимин вздрагивает каждый раз, как только чужая рука опускается слишком низко, и тело начинает дрожать. Юнги, будто не замечая этого, начинает почесывать над хвостом. Знает, что это чувствительное место. Омега начинает тихо фыркать и попискивать, приподнимая таз выше, чтобы подставиться под сильные руки. — Что такое, Минни? — спрашивает Мин, недовольно мурча сонным голосом. — Мне кажется, что тебе надо найти ещё одного сменщика. Ты такой уставший приходишь в последнее время. Чимин вздрагивает и зарывается в шею, вдыхая приятный запах. — Середина осени. Все болеют, я не могу не… Ах, не уставать, — загнанно шепчет омега. — Ох… — выдыхает альфа и буквально зарывается в мягкие волосы. Чимин весь пахнет этой кошачьей мятой, и от этого сносит крышу. Рука сама ложится на полные ягодицы, подтягивая ближе к себе. — Минни… Чимин кусает его взбухшую венку на шее и мурчит, начиная вылизывать солоноватую кожу. Юнги хрипло стонет и сжимает омежьи ягодицы. Длинный кошачий хвост мечется по обивке дивана, а круглые уши подрагивают. — Если ты сейчас не остановишься, я сожру тебя целиком, — несдержанно говорит Мин и прикусывает длинное ушко. — Съешь. Съешь меня, Юнги, — просит омега и трётся всем своим телом о чужое. Он настолько расплывается рядом со своим мужчиной, что глаза неосознанно прикрываются, а язык заплетается. Мин рычит несдержанно, переворачивает младшего на спину и сжимает омежьи бока. Его кожа тёплая и мягкая, он словно пластилин, оставленный на солнце, поддаётся его ласкам. Юнги слегка рычит и устраивается поудобнее между полных бёдер. Он облизывается, припадает к шее своим шершавым языком и оставляет влажные следы. Его крупный член выпирает из штанов, и он толкается сквозь одежду между ягодиц, на которых уже чувствуется мокрое пятно. Он грубо проезжается между половинок, рычит в ключицы, прикусывает и когтями царапает поясницу. Чимин нещадно течёт, скулит и мычит, обнимая альфу за плечи и кусая его очаровательные ушки. — Негодник, — урчит довольно Мин и поднимает младшего на руки, — пошли в спальню. Хочу, чтобы ты на меня сел. У фенька по спине бегут мурашки от того, насколько возбуждённый и глубокий голос у Юнги. Он ни капли не сопротивляется, лишь льнёт ближе и вдыхает насыщенный запах. Его аккуратно раскладывают на кровати и начинают раздевать, отчего омега ёрзает и услужливо помогает справиться со своей одеждой. — Ты… Ты просто не представляешь, как я соскучился, — мурчит он и любовно оглаживает восхитительное тело своей пары. Эти мягкие изгибы, сильные мышцы ног, аккуратная грудь с небольшими сосками, очаровательный животик, розовый омежий член. Юнги не может удержаться, чтобы не облизать свою пару от паха до груди. — И сейчас эта очаровательная задница окажется на моём лице… — влюблённо говорит Мин, и младший краснеет, отворачиваясь. Сам Юнги снимает с себя рубаху и ложится на постель. — Давай, маленький, не бойся, — говорит он. — Я… Я тяжёлый, — крупица страха всё же выходит на поверхность, и Чимин садится на край кровати, смущённо смотря на старшего. — Ты легче пушинки. Не бойся и садись, — говорит Юнги и тянет омегу за руку. Он переплетает их пальцы, чтобы пара чувствовала себя увереннее, но Чимин всё ещё смущённо фырчит и аккуратно расставляет ноги по обе стороны от головы альфы. — Лисёнок, просто придави меня. Омега выдыхает пристыженно и всё же садится. В его голове чертова каша из стыда, интереса и удовольствия. Юнги поднимает его мешающий тревожный хвост и языком касается чувствительной кожи и проводит вдоль яичек к дырочке, собирая густую смазку. Он довольно гладит свободной рукой полную ляжку, сжимает её до писка сверху, прикрывает глаза и параллельно кружит вокруг мышц. — Юнги… Боже, котик, — шепчет младший и начинает задыхаться, когда кончик языка проникает внутрь, а два длинных пальца растягивают вход. Мина буквально кроет от вкуса на языке, запаха омеги и его бархатных стенок, которые так сжимаются вокруг него. Он даже представить не может, какое удовольствие он испытает, когда его узел окажется в этом тесном мягком теле. — Шершавый… Он шершавый, — скомкано шепчет Чимин и смаргивает влагу с глаз. — В этом вся прелесть, — отрываясь на секунду, шепчет Юнги и возвращается к своему занятию. Вылизывать Чимина стало его новым хобби. Омега не теряет времени, наклоняется к паху мужчины и мягко принюхивается. Мускусный горьковатый запах смазки и альфы накрывает его неведомой волной, как бы стыдно от этого не было, и он, не зная, чем занять свой рот, начинает вылизывать место над поясом белья, мурлыча. Они размыкают руки только для того, чтобы Юнги смог раскрыть его задницу, а Чимин расстегнуть ширинку штанов. Слюна скапливается во рту, когда перед глазами толстый твёрдый член, который заинтересованно подрагивает, когда Чимин берёт его в руку и губами накрывает головку. — Боже, лисёнок… — стонет Юнги и кусает омегу за ягодицу. Тот вздрагивает и понимает, что делает всё правильно. Омега с интересом изучает плоть, заглатывает и поджимает большие уши, когда твёрдая головка давит в стенку горла. Он прикрывает глаза и старается набрать приемлемый для себя темп, но Юнги, изучающий его изнутри с особым интересом, этот темп сбивает и заставляет Чимина стонать с набитым ртом и превращаться в месиво из удовольствия и головокружения. — Чёрт возьми, — мычит омега и быстрее надрачивает Мину рукой, — слишком… — он рвано набирает воздух в лёгкие, вскрикивает и кончает от стимуляции простаты. — Минни, — сглатывая и прерываясь на стон, зовёт альфа, — покажись мне. Чимин сразу же понимает. Он приподнимается на дрожащих ногах и садится перед чужим пахом. — Ты так красиво выглядишь, — любовно говорит Юнги и сам берёт свой член в руку. — Такой красивый и довольный, — шепчет он и задаёт быстрый темп, чтобы покрыть нежные щеки своим семенем. — Альфа… — сбито отвечает Чимин и подставляет лицо под сильные руки, которые начинают размазывать вязковатую жидкость по лицу. — Что такое, лисёнок? Тебе недостаточно? — горячо спрашивает Юнги, и младший активно ему кивает. — Ты — жадный маленький омега, который хочет ещё? Которому не хватило языка его альфы и его члена во рту? Чимин стыдливо елозит, начинает тереться о холодные колени Мина и вилять активно хвостом. Он выпрашивает. Его нуждающееся тело слишком слабо перед своей парой. — Узел… Узел моего альфы. Хочу, — канючит омега, и Юнги притягивает его к себе, чтобы тот сел на его бёдра и упёрся руками в грудь. — Тогда тебе нужно возбудить меня снова, лисёнок, — безразлично говорит он, хотя прекрасно понимает, что стоит Чимину подышать в его сторону и прикусить губу, как его член заинтересовано дёрнется. Но как же интересно, что будет делать маленький суетливый омега. Тот в панике скулит, льнёт к горячей груди и выгибается в пояснице, чтобы была видна его хорошенькая задница. Мин кладёт на неё руку, сжимает и впивается когтями. — Юнги… Альфа, пожалуйста. Мне так хорошо с тобой, но я так жаден до твоих ласк, — скулит омега и берёт в руку полувозбуждённый член, надрачивая. Его феромоны становятся сильнее, будто зовут альфу, а на его щеках всё ещё блестит сперма, и как Мин вообще может ему отказать? — Хорошо, лисёнок, — делая вид, что он неохотно соглашается, Юнги перехватывает чужие пальцы и направляет свой член в раскрытую растянутую дырочку. — Блять… — шепчет он, когда горячие стенки так хорошо обволакивают его член, каждую венку, принимая всю его ширину в себе. Чимин закатывает глаза и довольно виляет хвостом, опускаясь ниже уже сам. Чувство заполненности теплом отдаёт внизу живота, и он довольно фырчит. — Какой хороший омега… — стонет Юнги и давит слегка на плечи младшего, а тот, словно завороженный, опускается без боли до основания и начинает кружить бёдрами. Чимин стонет задушенно, когда мышцы тянутся от формирующегося узла у паха. Сейчас, когда его разум затуманен возбуждением и совокуплением с парой, в голове мелькает только две цели: быть лучшим для своего альфы и подарить щенков. Омега начинает двигаться неуклюже и сбито не в силах сосредоточиться, но так старательно, что Юнги никак ему не противится, лишь поддерживает под ягодицы и гладит поясницу. — Умничка. Хороший омега, — стонет он, когда Чимин начинает ускоряться и буквально скакать на его члене под пошлые звуки смазки. — Давай я тебе помогу, — предлагает и приподнимает омегу, чтобы начать толкаться самому и выбивать из него очаровательно высокие стоны наслаждения. Чимин ложится на него, царапает шею и кусает ключицы. Эмоции в нём смешиваются в один клубок, а долбежка простаты убивает возможность думать хоть о чём-то, кроме крупного члена и жгучего удовольствия. — Да… Да-да-да, альфа! — вскрикивает он и раздвигает руками ягодицы, чтобы помочь Мину. Тот рычит и кусает его шею, помечая. Острая боль пронзает его тело вместе с оргазмом, и он обессиленно падает от судорог в бёдрах. — Умница, — хвалит альфа и кончает следом. Узел набухает сильнее, и Чимин скомкано скулит от боли. — Чщ, мой мальчик, ты сможешь его принять, — шепчет он. — Метка, — тихо напоминает младший, и Юнги начинает её зализывать, облегчая боль. — Ты хорошо справился, лисёнок, — говорит альфа и гладит фенека между ушей. От приятных прикосновений он и засыпает.