Магнитные бури

      Экран телефона на минимальной яркости, но даже так свет больно бьёт по уставшим глазам. Тэхён выдыхает табачный дым изо рта и проводит его взглядом до потолка, с иронией желая удачи прорваться сквозь выбеленный потолок. Пепел падает на стол, Ким шипит от досады и смахивает его ладонью, пачкая себя и лишь размазывая серость по светлому дереву. Бокал с вином почти выпит, но наполовину полная бутылка успокаивает.         Мысли не дают покоя. Он надеялся, что, погрузив сознание в алкоголь, сможет забыться, отвлечь себя от произошедшей не так давно ссоры, однако с каждым глотком воспоминания цеплялись за причину тоски всё сильнее и сильнее. Тёплое вино царапает горло, согревшееся от рук стекло обжигает ладонь, сигарета не помогает утихомирить ураган в лёгких, заставляя вместе с дымом выдыхать и часть себя.         Тэхён прикрывает глаза, откидывается на спинку стула и вновь делает затяжку, медленную, задерживает дыхание так долго, что грудь начинает истерично стенать, а сердце бешено стучит в висках. И лишь когда яд от дыма начинает разъедать внутренности, юноша выдыхает, надеясь хотя бы на несколько секунд погрузиться в эту боль и забыть того, кто никак не покинет мыслей.         Экран потух − прошло ещё полчаса, и рука снова тянется к телефону, чтобы провести пальцем по дисплею и запустить очередной таймер. Перед глазами переписка, последние отправленные друг другу сообщения четыре дня назад, в которых они ещё были счастливы. Желали спокойной ночи и надеялись завтра сходить куда-нибудь, сбежав из университета с последней никому не нужной и скучной пары. Однако всё снова пошло не так.         Они встречались только два месяца, но знакомы уже несколько лет. Первые дни университетской жизни Тэхён никогда не забудет, даже если от этого будет зависеть чья-то жизнь. Тогда он впервые увидел его. С взъерошенным некрасивым гнездом вместо волос, бывший когда-то блонд смывался пятнами, из-за чего кое-где на макушке можно было увидеть желаемый когда-то юношей результат. На руках странного вида татуировки, и если на правой руке можно было понять змею у кисти, тигра на предплечье и любимый цветок Тигровую лилию чуть выше локтя, на левой же находились совершенно сумасбродные рисунки в виде никому непонятных узоров, линий, странных слов и образов. Даже спустя время Тэ так и не смог распознать истинный смысл всего этого безобразия, а Чон говорил, что это была «проба пера», где его друг тренировался бить рисунки на настоящей коже. Ким качал головой, упрекал юношу в таком глупом и неоправданном поступке, однако при любой возможности касался пальцами чёрных меток, получая понимающую ухмылку в ответ.         Чон тогда торопился, вернее, должен был торопиться на первое занятие, но заблудился в коридорах и столкнулся с таким же потерянным Тэхёном. Они смотрели друг на друга какое-то время, изучая глазами тела и пытаясь понять, стоит ли заговаривать, и, в конце концов, Чонгук широко улыбнулся и протянул ему руку, представляясь и надеясь на их дружбу. Дружба получилась отличной, отношения оказались хуже.         Нет. Неправда. Это было лучшее, что Тэ когда-либо испытывал в этой жизни. Ким мог понять настроение парня буквально просто взглянув ему в глаза, в то время как Чон всегда знал, о чём думает Тэхён. Оба так быстро приняли ситуацию, увидели друг в друге кого-то близкого, что даже не поняли, когда их дружеские шутки перестали быть просто шутками. Глупые и не всегда уместные слова о чужом достоинстве, попытки заглянуть в штаны, ребячество в общем душе в общежитие и множество подколов касательно ориентации в какой-то момент стали скорее руководством к действию, чем поводом для смеха.         Тэхён так чётко помнил, как среди шумных соседей, в очередной вечер их пьяных посиделок, Чонгук вдруг стал громко, казалось, на весь этаж, кричать о том, что хочет целоваться, и многие присутствующие стали предлагать свои кандидатуры. Особенно выбесило, как Чон с интересом рассматривал всех, кивал и облизывал губы, глядя на какую-то девчонку со второго этажа. Времени на раздумья не было, а на осознание поступка тем более, потому Тэ просто притянул парня к себе и поцеловал его. Старался, чтобы их языки были видны всем, звук поцелуя отчётливо раздавался в ушах у каждого, прижимал тогда уже ставшего брюнетом Чонгука как можно ближе к себе, и слышал шёпот. Удивлённый, шокированный, недовольный и иногда даже осуждающий. Ким тогда увидел такое неподдельное восхищение в глазах напротив, что сам чуть было не прикончил этого манипулятора. Попался на крючок и был рад этому.         Всё было хорошо сначала. Настолько, насколько жизнь вообще может быть хорошей в этом мире. Они много гуляли, постоянно обнимались, и неважно, посреди улицы прямо в толпе народа или в чьей-то комнате, глядя по ноутбуку фильм. И поцелуи… Возбуждающие, горячие, заставляющие ждать ночи и надеяться на то, что кто-нибудь из их соседей сегодня не будет ночевать в общежитии. Очень долгие походы в душ, если уединиться не получается, и постоянные косые взгляды, на которые им было плевать. Всё было так хорошо, что Ким был в ужасе, когда вдруг понял, что с Чонгуком бывает и плохо.         Чон ревновал. Сказать, что сильно, значит промолчать. Ревновал к друзьям, ревновал к парням и девушкам, даже простые взгляды на кого-либо из прохожих могли привести к ссоре, и Тэ не понимал, почему. Зачем он это делает, почему всё рушит, из-за чего не верит и пытается разругаться. И из страха, а может из вредности или тупого ребячества, но разговаривать Ким никогда не пытался. Просто разводил руками, отталкивал и грозился бросить, если Чон не прекратит лезть к нему. В отместку начал курить. Сперва делал это незаметно, но специально оставлял запах дыма на одежде и волосах, знал, что Чонгук чувствительный и учует. А потом курил открыто, смотрел, как брюнет беситься, требует бросить и уже сам грозится уйти. Долгие недели ссор, упрёков, скандалов и обвинений, и вот они расстались. Просто накричали друг на друга и разошлись.         Чимин, лучший друг Тэхёна, был этому даже рад. Ему никогда не нравился Чонгук, он считал его слишком самовлюблённым, грубым и невоспитанным, особенно по отношению к старшим, но Ким всегда защищал парня. Потому что знал, что это просто образ. Им по 20, но они такие дети. Всё ещё думают, что лучше выглядеть в глазах окружающих какими-то невежами, глупыми и на словах крутыми, однако на деле являются лишь пылью под ногами реальной жизни. И Тэхён отстаивал своего возлюбленного перед другими, но сам постоянно упрекал его в неподобающем поведении. А Чонгук как специально начинал после этого вести себя хуже. Не по отношению к Тэ, но по отношению ко всем остальным, как бы стараясь доказать их праву.         Тэхён вновь делает глоток, опустошая бокал, и тянется рукой к бутылке, однако ладонь сама берёт ещё не погасший телефон. Уже четыре дня они не видятся, не разговаривают, и даже соседи Чонгука не знают, куда он ушёл. Ким попросил Пака начать с ними разговор о Чоне, когда троица готовила на общей кухне, а сам стоял за стеной, подслушивая и надеясь, что брюнет не наделает глупостей. Никто не знал, куда делся Чонгук, и Тэхён уже два дня не отрывает взгляд от их диалога, надеясь увидеть новое сообщение. Но видит только свой полный отчаяния взгляд в потухшем экране.         Приходит оповещение, Тэ в панике и с невероятной надеждой хватается за края мобильного обеими руками, роняя на стол злосчастную сигарету, и со злостью сжимает дисплей, видя только три коротких слова от друга.   «Забей на него»         Тэхён хочет написать, что забьёт гвоздь в голову Паку, но останавливает себя, чтобы не ссориться ещё и с ним, и снова заходит в диалог с брюнетом. Одна рука механическим движением берётся за окурок и кидает его в почти пустую пепельницу. Всего пару секунд юноша внимательно разглядывает мигающий курсор, а затем пальцы печатают сообщения машинально, уже привыкшие после стирать всё подчистую. Однако сейчас что-то идёт не так, и вместо значка «удалить» нажимается значок отправки. Тэхён не успевает даже понять, жалеет он об этом или нет, как в ту же секунду получает смс в ответ, словно оно было отправлено одновременно с его словами.   «Мне очень плохо без тебя»   «Я больше не могу так, ты мне нужен»  

***

        Сердце забилось, как сумасшедшее, как будто до этого оно много лет не двигалось, в глазах стало щипать, руки задрожали, и Ким поспешил нажать на значок трубки, желая поскорее услышать любимого. В телефоне вместо ожидаемых гудков раздался женский равнодушный голос, оповещающий о невозможности дозвониться. Тэхён сбрасывает, нетерпеливо нажимает на трубку снова и опять слышит то же самое. В голове уже несколько раз разорвал гадкого игнорщика на части, в жизни вскочил с места и рванул к выходу, однако не успел понять, куда собрался бежать, как дверь сама открылась и в проходе оказалась причина бессонных ночей.         Чонгук тяжело дышал, сжимал в руке телефон и смотрел на шатена так, словно видел его впервые. Рассматривает красные слишком большие для худых ног шорты, спадающую с плеч белую рубашку и чувствует запах алкоголя. Очень яркий и пьянящий, перемешанный с отчётливым табачным дымом. Тэ всего секунду стоит в ступоре, но затем бросается вперёд и кидается парню на шею, крепко обнимая его обеими руками, утыкаясь носом в изгиб шеи и отчего-то плача.   − Тупой, почему не берёшь трубку?! − Тебе звонил, боялся подниматься.         Чонгук обнимает в ответ, выдыхает, шумно и облегчённо, снова чувствуя тепло в ладонях от горячей поясницы шатена. Толкает парня чуть вперёд собой, заходя внутрь и ногой захлопывая дверь, зная, что завтра опять получит за это от соседей, которых они точно разбудили.   − Опять курил, засранец? − явно недоволен, голос сквозит угрозой, на что Ким лишь ударяет кулаком по напряжённой спине. − Ненавижу тебя, зачем постоянно выводишь? − Тэхён рыдает, не знает, почему и зачем, не может успокоиться. Не пытается стереть слёзы, просто закрывает глаза и сжимает в ладонях рубашку брюнета, немного влажную, видимо, не высохшую после стирки, так как запах кондиционера сразу же ворвался в нос. − Потому что с ума схожу, ты же вечно задницей перед всеми крутишь, − Чонгука бьют, сильно и в живот. Он сгибается, кряхтя, и с удивлением смотрит в заплаканные глаза, понимая, что именно только что сказал. − Сукин сын, ты хоть понял, кем назвал меня сейчас? − Ким снова бьёт, на этот раз по лицу. Ладонь обжигает болью, Тэ пугается, что ударил слишком сильно, и хватается за чужие щёки, приближаясь к парню и рассматривая его в темноте комнаты.         Оба тяжело дышат, тьма сгущается, воздух становится слишком тяжёлым, падает на пол и остаётся там, отчего лёгкие истерично требуют упасть следом и хватать его ртом. Одна пара глаз смотрит отчаянно, с горящими слезами, затягивающей болью и упрёками, а вторая только улыбается, видит волнение и неисчезнувшую любовь и сама оживает из-за этого, возрождается и понимает, как много может потерять по собственной глупости. Чонгук обхватывает шатена за талию, притягивает к себе и целует его. Язык беспрепятственно проникает внутрь, зубы словно становятся ватными и нисколько не мешают, оставаясь незамеченными. Ким стонет, громко и проникновенно, пуская мурашки и волну возбуждения по телу Чона. Слюны становится слишком много, она стекает по подбородку, едва ощутимо капает на ворот одежды, но добавляет поцелую нетерпение и желание. Вкус вина был знаком и приятен, но табак разъедал и вызывал гнев. Чонгук зарычал, с силой кусая губы и надеясь, что вкус крови перебьёт это отвратительное послевкусие от сигареты. Тэ не возражал, позволяя ему поступать с ним так, как ему хочется.         Что делать, никто не знал. Хотелось поговорить, нужно было остановиться, необходимо разобраться во всём окончательно, и поэтому руки стали снимать с тел всё, что считалось лишним в такие моменты. Шорты, джинсы, рубашки, нижнее бельё, они остались полностью обнажёнными, и когда воздух коснулся каждого миллиметра их кожи, пара замерла. Отстранились друг от друга на такое жалкое расстояния, что достаточно было лишь вытянуть губы, и поцелуй снова возродиться. Но никто этого не сделал. Они смотрели неотрывно, рассматривали лица, глаза, искали нежелание, отказ, неготовность или притворство, однако видели только одно − призыв.   − Нет… Не хочу так, − Тэхён отошёл, и, забыв или не видя смысла, но не пытался прикрыться, а просто стоял, опустив руки и глядя на парня с тоской. Чонгук кивнул, понимая и принимая, и сел на край кровати, в приглашающем жесте хлопая ладонью по постели рядом с собой. − Садись.         Ким послушно сел, и сразу же оказался в объятиях, сам прижимаясь щекой к чужой груди. Ещё несколько минут молчания, и Тэ не выдержал, спрашивая и надеясь не услышать ответ.   − Ты считаешь, что я изменяю тебе? − Нет, никогда так не думал, − Чонгук покачал головой и вздохнул. Тэхён прикрыл глаза, слабо улыбаясь хотя бы такому, но по-прежнему напряжённо слушая объяснения брюнета. Чон прокашлялся, ему было некомфортно рассказывать кому-то о своих чувствах, тем более Тэхёну, но сейчас оба понимали, что если не рассказать всё, как есть, то их отношения закончатся. − Ты постоянно на людях. Вокруг тебя вечно кто-то крутится, флиртует с тобой, зовёт к себе, даже твой дружок этот рыжий по заднице шлёпает, как будто это нормально. Меня это всё бесит. Раздражает так, что хочется тебя связать и оттрахать, чтобы с кровати больше никогда не смог подняться.         Тэхён покраснел, не видел своих щёк, но знал, что они горят. Он широко улыбнулся и свёл ноги вместе, почему-то концентрируя внимание лишь на последнем предложении. Чонгук заметил странные движение парня, опустил взгляд и усмехнулся, чуть закатывая глаза.   − Извращенец. Вот поэтому я и бешусь. − Придурок, меня кроме Чимина даже никто не трогал никогда, а Чим мой друг с самого детства, это всё равно, если бы меня брат шлёпнул. − Фу, идиот, − Чонгук поморщился, вызывая смех из любимых уст, и вздохнул. − Я знаю, что ты не изменишь, но другие могут и не спрашивать. − Чонгук, − Тэ изумлённо посмотрел на парня и поражённо выдохнул. − Я по-твоему девица беспомощная? − Ты самонадеянный наглец, Тэхён, − Чон оскалился, толкнул юношу в грудь и навис над ним, хищно осматривая немного перепуганное от неожиданности лицо. − И что ты будешь делать, если я захочу тебя изнасиловать? − Раздвину ноги.         Тэ выгнул бровь, Чонгук на секунду завис, открыв рот, а затем засмеялся, не зная, ругать ему шатена или нет за такое. Ким тепло улыбнулся, ему нравился чужой смех, нравилось заставлять парня смеяться, забывать о проблемах и вытеснять собой плохие мысли. Тэхён вздохнул, чем привлёк внимание Чона, и сглотнул, принимая серьёзный и даже немного встревоженный вид.   − Чонгук, может, тебе так и не кажется, но я знаю, перед кем и как я себя веду. И понимаю, когда ситуация может привести к тому, о чём ты переживаешь. − Переживаю? − Чонгук поджал губы, выражая недовольство подобранным обозначением, и сказал сквозь зубы: − Я переломаю руки и ноги каждому, кто попробует до тебя дотронуться, а тебя запру в комнате и никогда не выпущу. − Любимы~й.         Тэ протянул последнюю гласную, озадачил сказанным Чонгука и приподнялся, целуя его в уголок губ. Но вместо последующего поцелуя, юноша чуть надавил на щёку пальцем, заставляя брюнета повернуть голову в сторону, и зашептал ему на ухо, губами нарочно касаясь края ушной раковины.   − Если ещё хоть раз скажешь в мой адрес что-то подобное, я отрежу тебе член. Я не маленький мальчик, мне не нужна нянька. И твоя ревность хоть и заводит, до жути заводит, но если не успокоишься, клянусь, я перегрызу тебе глотку.         На последнем слове Тэхён выгнулся, стараясь зубами дотронуться до шеи, и вцепился в кожу со всей силы, но не пытаясь прокусить до крови. Чонгук вздрогнул, захотел отстраниться, но испугался, что юноша и впрямь откусит от него кусок, поэтому замер. Тэ облизал место укуса, поцеловал его и снова лёг, глядя в чужие напряжённые и восхищённые глаза.   − Ты меня понял? − Прекрати крутить задницей, и я не буду ревновать. − Ты будешь ревновать, даже если я просто выйду в коридор в этих же сраных шортах, Чонгук, − Тэхён злился, ладонями специально вцепился в плечи брюнета. − Я не собираюсь меняться. − Тогда почему я должен? − Чон выгнул бровь, чувствуя наступающую на горло иронию. Нехорошее предчувствие конца застряло где-то в груди, и, кажется, Ким тоже её ощутил. Тэ поджал губы, выдохнул, посмотрел на Чонгука искреннее, с волнением и надеждой, стараясь больше не говорить ничего резкого. − Ты и не должен, − и не давая задать никаких вопросов, положил ладонь на чужие губы, слабо улыбаясь, желая утешить улыбкой и смягчить парня. − Чонгук, мне нравится себя так вести. Нравится видеть желание, нетерпение, нравится, когда они думают, что я глупый и доступный, а затем… − Тэхён сделал судорожный вдох, вцепился ладонями в шею брюнета, чуть задевая кожу ногтями, и надавил на неё, заставляя парня полностью упасть на себя и зашептать быстро, тихо, словно выдавая огромную и страшную тайну, которую нельзя никому знать, но которую шатен доверяет Чону. − Люблю смотреть, как в глазах этих мразей появляется страх и неприязнь, когда ты целуешь меня прямо перед ними и хватаешь за задницу.         Чонгук поперхнулся воздухом, не ожидая услышать подобное. От произнесённого у парня закружилась голова, а член стал заметно твердеть. Тэхён заскулил, ощутив это, и стал двигаться под брюнетом, стараясь зажать их члены между животами и хотя бы немного унять дрожь. Чон не стал спрашивать разрешения, засунул руки под ягодицы шатена, сжал их и раздвинул, однако дальше зайти ему не позволили. Тэ встрепенулся, постучал по спине юноши кулаком и замотал головой, не давая Чонгуку продолжить.   − В чём дело? − Нет. Нельзя так. − Как так? − Чонгук застонал, понимая, что большего между ними не будет, и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. − И что ты предлагаешь? − Если мы сейчас переспим, это будет означать, что мы снова вместе, но мы же ничего не исправили, Чонгук, − Тэхён закусил нижнюю губу в отчаянной попытке успокоить бешеное сердце и пульсирующий член, и с тоской, но уверенностью посмотрел на парня. − Ты же видишь, как я тебя хочу. Но просто секс меня не устраивает, а отношения у нас не получаются. − Хочешь испытательный срок? − Чон закивал головой, уже догадываясь, к чему клонит юноша, и согласно промычал. − Ладно. Сколько? − Полгода. − Нет, Тэхён, − брюнет издал обречённый стон в бессмысленном отказе, ведь оба понимали, что это необходимо. − Давай хотя бы оставим дрочку?         Желая хоть в чём-то убедить шатена, Чонгук губами стал водить по ключицам Кима. Дыхание Тэхёна сразу же участилось, он снова задвигался, попытался выгнуться и застонал, однако сцепил зубы и прохрипел сквозь них: − Нет, нельзя. Мы же не остановимся. − Мы и месяца не продержимся, ты же знаешь         Язык обошёл каждую выпирающую косточку, кровь закипала, Чонгук изо всех сил сдерживал себя, чтобы не исполнить свою недавнюю угрозу, пока Тэхён боролся с собой и своим телом. Ким продолжал ёрзать, зажимать член, кусать губы и ладонями сжимать простынь, надеялся, что возбуждение исчезнет само по себе, или что эти дурацкие манипуляции помогут ему кончить, но помочь могло только одно, и Тэ всячески удерживал себя от этого.   − Прошу тебя, перестань, − в ответ на это Чонгук только усмехнулся и опустился чуть ниже, на этот раз касаясь ртом одного соска, второй обхватывая пальцами и вырывая из уст шатена очень громкий и одинокий стон. − Я тебя убью, если ты не прекратишь. − Ладно.         Чон недовольно сморщился, выпрямился и сел, глядя на парня. Тот выглядел разочарованно, обиженно и расстроено, но всё же благодарно улыбнулся. Брюнет ненароком прошёлся взглядом по распластанному перед ним слишком возбуждённому телу и отчаянно заскулил.   − Нам нельзя больше оставаться наедине, иначе я не выдержу. − Да, − всё, что смог произнести Тэ, а Чонгук поспешил одеться. Когда оставалось только открыть дверь, он замер и, не оборачиваясь, задал вопрос. − Бросишь?         Тэ нахмурился, не понимая, приподнялся и глазами прошёлся по комнате, пытаясь в немой просьбе услышать от неё совет. Взгляд уткнулся в предательски брошенную на столе бутылку и едва заметно дымящую пепельницу. Сознание сразу же воспряло, ухмылка появилась на губах и беззастенчиво пробралась в голос.   − Когда прекратишь так себя вести.         Чонгук кивнул и покинул комнату, снова захлопывая дверь и спеша к себе, чтобы почти сразу же сбежать в душ на несколько часов.         Им предстояли невыносимые полгода, но ожидание всегда вознаграждается, и Тэхён уверен − если они справятся, то больше уже никогда не отпустят друг друга.