Этот дивный мир

Утром первого ноября Лорд О’Каллахан взошел на восточную стену крепости Моран с первыми лучами солнца. Он стоял, близоруко щурясь, и смотрел на простирающиеся внизу земли. Улицы еще не начали оживать, разве что первые торговцы да попрошайки, которые не спали никогда, сновали среди разномастных домиков по узким переулкам. Дальше города, покуда хватало глаз, расстилались золотистые поля. Благодатная земля всегда давала урожай в срок и отвечала любовью на любовь самому беспомощному из разумных существ – человеку. Лорд поднялся так высоко в тот час не просто так. Его тревожили мысли, которые мирно спали который год. Мысли о совершенных ошибках, преследование которыми – удел любого смертного, даже такого великого и благородного. Он стоял недвижно, пока солнце совсем не поднялось над горизонтом и заметно потеплевший воздух не наполнился гомоном. Он стоял бы и дальше, если бы на стене вдруг не появился мужчина в нагруднике с золотым древом – символом Морана, стороны земледельцев и птицеводов. Воин склонил голову в почтенном поклоне, и, видя, что лорд не отвечает, заговорил: - Что печалит тебя, владыка? Лорд О’Каллахан повернулся, чтобы ответить на дерзость, но узнал в подошедшем подданном своего близкого друга, прошедшего с ним не одно сражение. Надменное выражение исчезло с его лица, и проступила усталость и отчаяние. - Хили, прости, я не признал тебя. За ночь я не сомкнул глаз. Что-то происходит там, на Востоке, что пока скрыто от нас. Меня беспокоит это. Даже не смотря на соглашение с Каваной и союзников в устье реки, мы сейчас слишком слабы, чтобы отразить возможный натиск. Хили задумчиво кивнул. - Мы пошлем людей вверх по течению. Если будут новости с Востока, мы узнаем об этом. - Есть и еще кое-что. – Лорд замолчал, вглядываясь в небо, словно хотел увидеть там подсказку. - Господин? Нехотя лорд О’Каллахан отвернулся от чудесной панорамы и тяжело пошел по направлению к каменным ступеням. - Идем со мной, Хили. Я покажу тебе что-то. Спустившись вместе, они миновали главную площадь, прошли через витые серебряные врата и оказались в саду, принадлежавшем семейству хозяев больше четырех сотен лет. Его берегли, как зеницу ока, и старые липы всегда стояли в одиночестве, протяжно скрипя массивными ветвями, а холодные ручьи звенели только для избранных. Поговаривали, что деревья здесь разговаривают по ночам, когда на них падает лунный свет, и, глядя на размашистые зеленые лапы и необъятные стволы сосен, Хили невольно начинал в это верить. Пройдя сквозь пурпурно-бурый листопад, воин вслед за лордом спустился к одному из многочисленных входов замок. Арка, выложенная синими камнями, вела в зал с витражными окнами, о существовании которого он никогда не слышал. Стены были такого теплого цвета, будто выложены янтарем, а на широких колоннах и под высоким сводом потолка висели самые разные картины, изображавшие водопады, диковинных зверей и морские глубины, людей с когтями, как волчьи клыки, каменных титанов, небесный свод – все, что мог представить себе человек, и великое множество лиц. Будь Хили обычным рядовым воином, он был бы вне себя от восторга и только и думал бы лишь о том, как расскажет о чудесах в трактире за кружкой эля, окруженный друзьями. Но он совсем не зря считался Первым Всадником Морана. Подавив в себе эмоции, он, все же видевший на своем веку немало красоты, весь обратился в слух. Лорд не заставил долго ждать. - Ты чувствуешь, как здесь тепло, Хили? И заметь, картины хранятся в зале без двери, но не портятся. И здесь всегда светло. Это единственное помещение крепости, друг мой, в котором живет магия. Лорд О’Каллахан неспешно шел по зале, а его шаги отдавались гулким эхом. Он смотрел на картины долгим, задумчивым взглядом, впитывая суть каждой линии, но самое главное было впереди. То, зачем они пришли сюда. - Древней, как мир, магией любви, - продолжил он после небольшой паузы. Он остановился в конце, у противоположной к выходу стены. – Любви, которая жива до сих пор. Ты, вероятно, слышал о том, что у меня был сын. Что род людей не так обречен, как казалось бы, и не имеющий наследника лорд О’Каллахан однажды встретит свое дитя у трона и передаст ему бразды правления, и он будет мудр, силен и благороден? Хили молчал. Он рассматривал портрет, к которому они подошли, к которому и вели все пути, не в силах ни вздохнуть, ни сказать что-то. - Так вот, вздор все это, - выплюнул лорд, и в голосе его зазвучали стальные, близкие к срыву, к лопнувшей струне нотки. – Да, у меня был сын. У меня он есть до сих пор. Но он не принадлежит к роду людей и никогда не принадлежал. Его мать была спрайтом, и я не знаю, где она сейчас и что с ней. И не хочу знать. С картины открыто смотрела девушка с прозрачными, как горный хрусталь, глазами. Белоснежные волосы свободно спускались ниже талии, спокойная и ясная, как солнечный весенний день, улыбка призывала улыбаться тоже. «Все хорошо» - словно говорила она. «Все всегда было и будет хорошо». Хрупкие плечики были бледными и нежными, и голубое платье только подчеркивало стройность и воздушность фигуры. Жесткие стрекозиные крылышки торчали за спиной. Это была сама молодость. Сама магия. Сама жизнь. - Значит, когда ты был молод… смешение кровей… - пробормотал Хили, все еще не в силах поверить. - Да, - жестко оборвал его лорд. – Да, я был молод. А мой сын рожден уродом. Спрайт, который не может летать, не владеет магией. И не человек. Слишком слабый, слишком странный. Он не перенял бы власть ни при каких условиях. - Почему ты рассказал мне это сейчас, господин? – Спросил Хили после недолгого молчания, когда каждый думал о своем. - Ты помнишь, мы говорили о заключенном недавно мире. В качестве знака скрепления союза семь лордов Морана отдадут дочерей в жены сыновьям семи лордов Каваны. Или наоборот. Я не представляю, как они узнали, но я, уверенный, что моей тайне ничего не грозит, вытянул жребий. Мой сын женится на чьей-то дочери. Сын, которого я оправил во владения у Белого Леса. Сын, о котором никто ничего не должен был узнать. Лорд развернулся и пошел прочь. Бросив прощальный взгляд на безмятежное лицо девушки с картины, Хили поспешил за ним. - Господин? - Да? - Ваш сын, а почему он не может летать? На какое-то мгновение лорд О’Каллахан остановился, словно ему было непросто говорить об этом. - Его ослепили повстанцы одиннадцать лет назад, - нехотя ответил он. *** Кая проснулся ближе к обеду, когда тепло от полуденных лучей, проникавших сквозь занавески, нагрело его подушку и левую щеку, доверчиво подставленную солнечным полосам. Потянувшись, парень привычно нащупал колокольчик у изголовья кровати и позвонил. Послышались шаги, и, безошибочно определив, откуда они исходят, юный лорд повернулся на звук. Это шла горничная, если ее можно было так назвать, одна из десятков подданных, которые каждый день безукоризненно обустраивали его быт. Кая сделал недовольное лицо. - Юли, ты опять долго шла. Давай, помоги мне одеться и умыться. - Вы просыпаетесь слишком поздно, молодой господин, а все потому, что до утра сидите и читаете свои странные книжки или гуляете неизвестно где. Вот погодите, расскажу я все отцу, - причитала Юли, помогая ему встать и ведя к двери в ванную комнату. - Ты не хуже меня знаешь, что отцу наплевать на меня, - огрызнулся Кая. Ну вот, настроение испорчено в самом начале дня. Чувствуя, как теплые руки женщины протягивают одежду и помогают просунуть руки в упрямые рукава, Кая пытался вспомнить сон, привидевшийся ему этой ночью. Ему почему-то казалось, что в нем был пожар. Сон странным образом волновал его, пугал и притягивал одновременно, дразня подсознание щекотной невозможностью вспомнить, что же именно он видел. Кае всегда снились яркие, цветные картины. Битвы, путешествия, леса с высоты птичьего полета. Воображение у него всегда было удивительно подвижным, а ум острым, хотя все го представление о том, как выглядит мир, составляли те обрывки воспоминаний, которые остались еще с восьмилетнего возраста, да и те неуклонно таяли с каждым днем. Каю ослепили так давно, что он уже не представлял, каково это – жить и видеть. Он был силен другим. Необходимость ориентироваться без зрения сделала его слух и обоняние чуткими, как у летучей мыши, вечно живущей в темноте. Кая и похож был на летучую мышь – черноволосый, бледный, худой и гибкий, невысокого роста, с вечной полоской ткани на лице и в темной одежде. Когда Юли усадила его на стол и собралась причесать, Кая увернулся и наощупь вышел в коридор, безошибочно определяя направление по памяти. Бормоча под нос что-то недовольное и тяжело вздыхая, женщина последовала за ним. За завтраком Кая не мог проглотить и кусочка. Он все время вертелся на стуле, как будто его что-то страшно торопило, но не ел. Когда Юли спросила своего подопечного, что случилось, он ответил вопросом на вопрос: - Сара сегодня приходила? Юли поджала губы. - Негоже вам, молодой господин, общаться с дриадой, я всегда говорила это и буду говорить. Опять за свое! Где это видано, чтобы сын лорда с дочерью мельника целыми днями по лесам бегал? Сейчас она опять уведет вас невесть куда, и ищи-свищи! Кая вскочил, чуть не уронив стул. На его лице появилась улыбка. - Она здесь, да? Юли молчала, хмуря брови. Кая демонстративно уселся обратно, скрестив руки на груди. - Я не съем ни крошки, если не придет Сара. - И пожалуйста, не больно-то и надо, если надумали себя голодом морить – морите. – Юли принялась собирать тарелки со стола. – До чего капризный мальчишка! Это ему не так, то ему не этак. В саду Сара ваша, в саду. А вот когда я воспитывала вашего отца… Юли подняла голову, чтобы сказать, что именно тогда было, но Каи уже не было в обеденном зале. *** - Куда мы идем? - Подожди, еще немного. - Я хочу знать, куда мы идем. Кая услышал тихий смех. - Оставь этот тон для своих служанок. - С места не сдвинусь, пока не скажешь, куда мы идем. Его коварно ткнули пальцем под ребра, а затем схватили за руку и снова потащили через лес. Когда ты лишен одной из важнейших точек опоры, тебе приходится или учиться тщательно выбирать людей, от которых зависишь, или бесконечно падать в пустоту. Когда что-то выходит из-под контроля – это воспринимается, как конец света. И Кае повезло, что у него был тот, кому можно было доверить свою жизнь, ведь доверять ее кому-то приходилось каждывй день. Брось его Сара здесь одного, и он никогда не выберется из чащи. Но она не бросила бы. Он это знал. Они познакомились еще в самом начале, когда его только привезли в маленький замок у белого леса и он, напуганный, одинокий, подолгу сидел в саду один. Тогда Сара влезла туда и наткнулась на обхватившего колени темноволосого мальчишку, вместо глаз на лице которого была мягкая тканевая повязка. Сара созналась, что ворует здесь сливы. Она не испугалась его. Кая никогда не видел ее лица, улыбки, волос. Когда они стали друзьями, весь его мир уже давно погрузился во мрак. Часто он касался кончиками пальцев ее носа, губ, лба, и, обводя каждую черту, пытался запомнить и сложить общую картинку. Он научил Сару читать на древних языках, а она водила его на озеро, в пещеры и другие потрясающие места, которые он не видел, но старался чувствовать. Орлеан, отец Сары, был мельником в городке, к которому прилегала северная сторона Белого Леса. Кая нередко бывал у них дома, и каждый раз тепло от маленького камина казалось ему полным волшебства, а лепешки с медом – самым вкусным лакомством в мире. Кая ощутил легкое дуновение ветра и понял, что они вышли из леса. - Где мы? - На самом высоком из восьми холмов Белого Леса. – Сара потянула его за руку вниз. – Садись, земля теплая. Кая улегся на спину и закинул руки за голову. - Я думал об отце сегодня утром. Я думал, увижу ли его когда-нибудь. Сара лежала в траве рядом, радостно подставив спину солнечному теплу. - А ты хочешь? - Наверное. Он сейчас там, где холодно. Гораздо дальше от нас на Юг, за цепочкой гор. У них сезон дождей, а не жарко, как у нас. Помолчали. - Знаешь, ведь я для него пустое место. Он отправил меня сюда, когда меня ослепили, сказав, что так будет безопаснее, но я знаю – он только рад был отделаться от меня. И все эти люди, которые делают все, что я скажу, называют меня господином – это всего лишь обман. На самом деле я ничего не значу. И лордом никаким не стану. Я вообще не знаю, что ждет впереди. Сара сладко потянулась. - Так давай жить сегодня. Какая разница, что произойдет потом, мы ничего об этом не знаем. А сейчас хорошо, правда? Она уселась на траву и достала из кармана рубашки губную гармошку. - Споешь мне? - Да. - Давай что-нибудь веселое. *** Они вернулись в замок за пару часов до заката, уставшие, голодные и радостные. Сара собиралась переночевать у Каи. Весело переговариваясь, они вошли в каминный зал. Там Юли дрожащим голосом говорила что-то людям в синих одеждах и нагрудниках с золотым древом. - Что произошло? – Спросил Кая, когда Сара на ухо быстро описала ему присутствующих. - Мы рады сообщить вам, молодой господин, что вы сейчас же отбываете с нами домой. – Один из мужчин коротко поклонился. - Куда?! - В Моран. Ваши вещи уже собраны. Кая с трудом подавил желание спрятаться за Сару и лишь сильнее стиснул ее ладонь. - Зачем? Что мне нужно там? - Через два дня состоится свадьба. Таков указ лорда О’Каллахана. Мы сопровождаем вас. Кая в панике прикидывал, какие у них шансы. Бежать нельзя, эти двое контролируют ситуацию полностью и, судя по тону, прекрасно осведомлены обо всем, что его касается. Отговорить отца? Снова вернуться сюда? - Нам надо проверить, все ли собрано. – Услышал он голос Сары, и она потянула его наверх. Чуть ли не бегом бросившись за ней, Кая послушно стал подниматься, привычно считая ступени. - Мы ждем вас, - многозначительно произнес один из гостей. Когда они оказались в покоях, Сара захлопнула тяжелую дверь и прижалась к ней спиной. - Что делать, Сара? Что нам делать?! - Я не знаю. Слушай, правда. Не знаю. – Голос подруги дрожал. - Это так внезапно… Может, попробуем убежать? - Через окно высоко, внизу эти двое. И еще… - Кая запнулся. – Они найдут нас все равно. Накажут твоего отца за то, что он меня прятал. Я знаю людей отца. Они перебьют всех. И они… они все равно найдут меня. Сара схватила мешок из грубой зеленой ткани, висевший у нее на плечах, и, вытряхнув все свои вещи, принялась укладывать туда все необходимое. - Я дам тебе нож… умоляю, не поранься! Фляга, тут хватит на несколько дней… лучше не пей их воду, мало ли, что. Ты возьмешь пару книг? – Сара взяла с полки стопку тонких пластинок, буквы на которых были вырезаны рельефно так, чтобы слепой мог читать их. - Сара? Я ведь вернусь, да? В дверь настойчиво постучали. Кая протянул ладонь. - Идем, с ними лучше не шутить. В молчании они вышли к фонтану, который всегда стоял перед главным входом в замок. Воины лорда О’Каллахана седлали коней. Вышли все, кто был с Каей и растил его – Юли, скромно сморкавшаяся в носовой платочек, его учителя, врач, даже повар и просто прислуга. Кая не видел никого из них. Он думал о том, что, возможно, слышит журчание этого фонтана в последний раз, и это его пугало. - Ну, попрощались? – Внешне добродушно, но довольно веско произнес мужской голос, и Кая вздрогнул. Давай, я помогу тебе забраться на коня. Сейчас так до переправы, а там нас будет ждать повозка. Кая надел на плечи мешок. Сара обхватила его руками. Она плакала. Он тоже плакал бы, если бы мог. - Береги себя, - быстро говорила она. – Держись поближе к людям. Будь внимателен. Прямо говори, что тебе нужно держаться за кого-то, когда надо идти. Не лезь в неприятности, стараяся не перечить отцу. Я люблю тебя. - И я тебя. Друзья навсегда? Кая почувствовал, что его поцеловали в лоб. Потом Сара прижалась своим лбом к его. - Брат и сестра. - Ну все, ребята, обнялись и будет вам. – Сильные руки подхватили Каю, и он вдруг понял, что уже сидит на лошади перед всадником. – Вперед! Конь рванулся с места. Кая обернулся туда, где, как ему казалось, остался дом. - Сара! Сара, найди меня! Не бросай меня! Сорвавшийся крик потонул в топоте лошадиных копыт.