Долгая ночь

      Призраки покинули чертоги Винтерфелла: опустела одинокая крипта, потушен последний очаг. Бушевавшая за промерзшими стенами метель разбила, вырвала с корнем чардрево; метель разрывала даже самый тихий, незначительный звук. Уставший вздох, испуганный крик, последний, самый печальный взгляд — оборвалась нить человеческих жертв. Не найти было даже следа, хранящего свои тайны. Всё было оголено и понятно. Север утонул во тьме. Мир наконец закрыл глаза и отвернулся. В этой страшной тишине, в Большом чертоге едва бились два израненных сердца. Двое раскинулись на ледяном полу, будто пытаясь обнять каменную плитку и согреться, хоть тепло им было не к чему. Слёзы замерзали на ресницах седого, худощавого юноши, а руки его были словно прибиты к полу. Широкая, чуть шершавая ладонь потянулась к льдинкам на его глазах, и юноша зажмурился. Сбросив льдинки, ладонь нежно легла на вздрагивающее от всхлипов горло. На юношу глядела пара таких же льдинок, и до того счастливым взглядом, что казалось, будто этот блеск их растопит. — Теон… Теон… Прошептали пухлые губы. Звук этого имени утонул вслед за другими. — Теон… Юноша не слышал ничего, даже шелеста потрескавшихся губ, но обернулся. Обернулся и вновь заплакал. Вновь сверкнул счастливый блеск в глазах. Шершавые ладони притянули юношу к себе, прижимаясь так тесно, чтобы не пропустить ни единого всхлипа. В такой позе у них был шанс услышать друг друга. — Как ты мог сделать это? — шептал Теон. — Теон, я и не делал этого.. ох, Теон, ты слышишь меня? Я могу произносить твое имя всю ночь, всю треклятую вечность… — ...впервые я почувствовал, что всё еще жив не напрасно. — Я услышал голос в темноте, он звал меня, просил забрать тебя: «Теон Грейджой обрёл свой дом и намеревается умереть в нём, дабы больше не терять. Поспеши, и он навсегда останется с тобой» — вот что я услышал. В этой тьме, в этом холоде я увидел, что станет с миром. — ...я поднимался и боролся. — Теон, мой милый Теон... нам обоим было ужасно одиноко. — Ты помешал мне исполнить своё предназначение. Джон, Санса, Бран, Яра.. всё было напрасно. Рамси. Рамси. Рамси? — Я слышу тебя, Теон, — касаясь губами его ушей, выдохнул Рамси. — Ты стёр их мечты. Ты стёр их надежды и жертвы. Рамси, ты погрузил мир в холодный мрак. Рамси. Рамси?.. Тишина напугала Теона до странной дрожи в груди. Он поднял отяжелевшие ресницы, встречаясь с безумным взглядом Рамси. — Мне плевать на Старков. Всегда было. Плевать на Таргариенов и Ланнистеров. Мне плевать на север, на память о человечестве. Я был мертв и мир отказался от меня. Теон, я ведь не желаю этого мира: со Старками, Грейджоями, Ланнистерами. Теон не чувствовал холода, не изнывал от голода или усталости. Его глаза не стали голубыми, а сердце еще билось, но он не чувствовал себя живым. — Что же ты сказал Королю Ночи?.. — подтягивая колени к животу, намереваясь замерзнуть в этой позе, безразлично спросил Теон, закрывая глаза. Рамси шевелил губами, бубнил куда-то в затылок Теона, а слова исчезали в Большом чертоге, теперь уже безымянного замка, больше походящего на руины. Теон уже не слышал, но по движению губ разобрал: — Что не хочу покидать нашу долгую ночь.