Энергия тысячи солнц

Сколько духовных богатств хранят земли за руслом реки Инд – и сколько неприглядных сторон скрывают. Зной Калькутты, плавящий разум. Едкая пыль, оседающая грязной тенью на белых тканях. Громкие уличные торговцы. Назойливые нищие, так и норовящие достучаться до твоего сострадания. Груды мусора. Надоедливые мухи, не желающие уважать личные границы. Рикши, игнорирующие правила дорожного движения. Это было полной противоположностью Англии, но даже учитывая такой колорит страны, Амала находила причины, чтобы задержаться здесь. Причины, что крепкими корнями обвивали тонкие лодыжки и никак не желали ее отпускать. Это было солнце, которое не обжигало, а ласкало ее смуглую кожу. Это были светлые люди с добрым сердцем. Это были запахи благовоний, наполняющие храмы. Это были ажурные сари всевозможных цветов. И это был мужчина, находящийся на переднем сидении такси и внимательно следящий за дорогой – будто в творившемся хаосе можно было что-то разобрать. У Амалы не шел из головы его взгляд, проникающий во все уголки души – знакомые и даже незнакомые ей самой. Тихий, уверенный голос – тембр непреложной истины. Длинные волосы, вьющиеся подобно горному ручью. Благородное лицо оттенка оливы, за которым скрывались сокровенные тайны. День ото дня появлялись лишь новые вопросы, и девушке думалось: еще немного и она потеряет сознание от бесконечной череды не самых радужных событий. Или непрекращающиеся видения уж точно смогут довести ее до края пропасти. Размеренный ритм жизни теперь мерещился Амале лишь в грезах, но сейчас, когда они с Рэйтаном возвращались из храма богини, его безмолвное спокойствие, тая, обнимало, кажется, всю вселенную. Уставшей девушке даже почудилось, что все действительно складывается ровно так, как и должно быть. Неважно, что толком ничего не прояснилось по делу о пропаже дипломата, неважно, что Рэйтан упорно продолжает скрывать правду даже о ней самой – все ровно так, как и должно быть. Она отчетливо чувствовала: только рядом с ним можно расслабиться и побыть самой собой – за это никто не осудит, не станет душить строгими правилами, которые все равно останутся неуслышанными. После происшествий в Клифаграми Амала теперь не доверяла даже самой себе – и под любыми предлогами старалась держаться ближе к коллегам, лишь бы не оставаться одной. Но общество одного из них ей было особенно приятно, несмотря на его дурную привычку растворяться в воздухе. И оттого время, проведенное с ним, ценилось еще больше. Размышления девушки прервало громкое извещение таксиста о том, что они приехали. Амала взглянула на себя в зеркало заднего вида, когда Рэйтан открыл дверь и подал ей руку. – Спасибо, – произнесла она, придерживая тонкую ткань сари. Мужчина махнул водителю, и машина резко тронулась с места. – Я думала, ты поедешь дальше. – Не сейчас, – Рэйтан едва заметно обвел взглядом жилой квартал. – Я хотел проводить тебя до дома. – Уже проводил, – заметила девушка, и губы ее тронула полуулыбка. – Да, но ты можешь найти приключение даже на этих тридцати квадратных метрах. – Без тебя? – Верно, – мужчина одобрительно склонил голову. – Если ты не хочешь мне больше ничего рассказать, то я с твоего позволения удалюсь, чтобы закончить дела. – Подожди, – Амала взяла его за руку, – давай уйдем с улицы. На заднем дворе есть цветущий сад, ты его видел? – Видел, – признался Рэйтан, глядя ей в глаза, – но такая красота заслуживает большего внимания. Девушка повела его вдоль дома, и, отдалившись от шумного мира, созданного человеком, они очутились в мире, порожденном матерью-природой; скрылись от лишних глаз в тени пышного жасмина, усыпанного белыми цветами. – И зачем мы здесь? Амала закатила глаза от такого нескромного вопроса, но не успела сказать и слова, как на ее талию легли руки. Мужчина приблизился к девушке, плавно склонил голову для поцелуя, изучая перемену эмоций на лице той, к которой его неодолимо влекло – как цветок тянется к свету. Он коснулся ее щеки кончиком носа, не спеша очертил им высокую скулу и прошептал на ухо: – Себя ты не спрячешь. – Что? – Амалу охватил жар – его дыхания, его близости. – Такую сильную энергию сможет почувствовать любой уважаемый брахман. Тебя не скроют ни зеленые ограждения, ни каменные стены. Пряча руки под тканями одежд, девушка обняла Рэйтана; положила голову ему на плечо, наблюдая за удивительной безмятежностью ума. – А так? – с нескрываемой теплотой спросила она. – Какой же разной ты можешь быть… На людях непокорная, даже настырная, а со мной мягкая, податливая. Ластишься, точно кошка. – Я лишь отражаю то, что даешь мне ты. – Проницательная... Ты невероятно притягательна, – мужчина коснулся ее подбородка и прислушался к сладкому аромату ее кожи. Как благовония загораются, стоит к ним поднести огонь, так улетучивается непокорность Амалы, стоит Рэйтану завладеть ее вниманием. И эта внутренняя, естественная непокорность день за днем продолжала подниматься с дымом, растворяясь в бесконечности. Они потянулись друг к другу – луна и солнце – дети разной природы, единые в своем неизменном выборе. Забывшие прошлое и искавшие нежность друг друга. Она целовала его так, словно нет больше души, способной всецело принять ее – ценить и достоинства, и недостатки. Он целовал ее так, словно только эта женщина способна вдохнуть в него жизнь; дышал, наполняясь энергией; создавал мелодию их неразрывной связи. Его руки были повсюду: невесомо бегали вдоль позвоночника, сжимали чувствительную кожу девушки. Подобно пламени, Амала то вспыхивала, дрожа под летним солнцем, то медленно тлела, отдавая всю теплоту, что томилась в ней долгие годы. Мягкие губы мужчины оставляли невидимые миру – но такие яркие для него – следы на ее веках, шее, висках… Он коснулся пальцев девушки, что перебирали его волосы, и нехотя произнес: – Амала… Нам не стоит здесь долго находиться. – Не оставляй меня одну, – она поймала его задумчивый взгляд, чтобы признаться: – Теперь даже этот дом мне не кажется безопасным. Бхуты и так были здесь частыми гостями. Я боюсь представить, кто еще может явиться сюда. – В спальне тебе ничто не навредит. Но если ты просишь… – Рэйтан провел большим пальцем по ладони девушки. – Пойдем. – Куда? – Мой дом находится неподалеку. – И почему я в этом даже не сомневалась? – покачала головой Амала. – Ты и так подсознательно уже все знаешь, – ответил Рэйтан. Они вышли вновь на опустевшую улицу, повернули на перекрестке один раз, другой – и оказались около богатого двухэтажного дома, окруженного со всех сторон живой изгородью. Мужчина отворил ворота, пропуская вперед девушку, и провел ее по утопающей в зелени тропе, что вела к главному входу. – Может, все-таки расскажешь мне, кто ты? – Всему свое время, – произнес Рэйтан с горечью и открыл перед ней дверь. Амала, уже привыкшая к подобным ответам, как к хлебу насущному, лишь прикрыла глаза, медленно выдыхая скопившееся недовольство. – Ты обязательно все поймешь, только чуть позже, – продолжил он. – А сейчас я бы хотел, чтобы ты чувствовала себя как дома. Перед девушкой предстала просторная зала, занятая великим множеством живых цветов и мебелью из красного дерева. По паркету стелились шелковые ковры, а высокие стены украшали многочисленные барельефы. – Заварить тебе травяной чай? – Не откажусь, – задумчиво проговорила Амала, остановившись около изображения Шивы и Парвати. Его налет старины притягивал, побуждал рассматривать мельчайшие детали. В дальней части дома послышались женские голоса, но они тотчас стихли, стоило попытаться напрячь слух. Тогда Амала пошла им навстречу, тут же забыв о богах, и увидела Рэйтана с подносом в руках. – Что-то случилось? – поинтересовалась она, стараясь скрыть растекшееся по телу волнение. Мужчина вопросительно поднял брови и, проследив за взглядом девушки, обернулся назад. – Я поблагодарил служанок и сказал, что они могут идти отдыхать, – ответил он с легкой улыбкой на губах. – Хочу показать тебе вид из другой залы. Они поднялись по резной лестнице на второй этаж, который был залит мягким светом. Вопреки не сходящему дневному зною, здесь дышалось очень легко: белый атлас мерно покачивался на гуляющем по дому ветру, вырисовывая панорамные окна. Если предыдущая комната больше напоминала индийские джунгли, то эта точно была образом небесной обители. Поставив на стол поднос с чаем и сладостями, Рэйтан потянул девушку к распахнутой настежь балконной двери. Амала развела руками шторы и обмерла, не зная как на это реагировать. В сотне метрах от нее стоял дом семейства Чаухан. И хоть первый этаж был скрыт зеленой изгородью, все равно можно было с легкостью найти окна ее спальни. В голове эхом прозвучало сказанное невзначай: «Дом находится неподалеку». Но не настолько же! – Так вот почему в отеле не было свободных мест, и я попала сюда. Ну конечно… – девушка обернулась, ища оправдание в глазах Рэйтана. – Там было небезопасно, – отметил он с привычным спокойствием. – Вспомни, от чего страдал дипломат. Я надеюсь, ты понимаешь, почему я не говорил тебе про дом раньше? – Само собой, я бы съехала отсюда при первой же возможности, – с вызовом произнесла Амала. – И наделала бы бед, – опустив глаза, проронил мужчина потускневшим голосом. Девушка тяжело вздохнула, укладывая в голове полученную информацию. Она внушала себе, что нет никакого смысла злиться, ведь самое криминальное, что произошло за это время, – в ее комнате появилась корзина с тюльпанами. Так ведь?.. Амала обвела взглядом соседний сад, рассмотрела открывшееся с иного угла дерево жасмина и поинтересовалась: – Но почему я тебя никогда здесь не замечала? – Почему не замечала? – переспросил Рэйтан, не скрывая ухмылки. – Из нас двоих за осторожность и наблюдательность отвечаю я. – И не поспоришь, – сдалась девушка. Вернувшись в воздушную залу, мужчина разлил по чашкам травяной чай медового цвета и предложил гостье отведать индийские сладости. Глаза разбегались от такого изобилия, и одно лишь печалило ее: невозможно было попробовать все за раз, когда ей были знакомы только сандеш и бесан ладду. Растворяя на языке молочную помадку, Амала призналась, что ей очень не хватало таких простых, но в то же время родных десертов, которые когда-то давно делала ее бабушка. Одно воспоминание цеплялось за другое – и вот исповедь о семье полилась рекой, волнуя и возмущая Рэйтана. Глаза его загорались недобрым огнем каждый раз, когда она упоминала своего отца. Англичанина. Кисловато-пряный чай понемногу расслаблял, напитывал утомленную голову – и речь девушки, лишаясь эмоционального окраса, становилась более плавной, тягучей. Отмечая каждую перемену в состоянии милой гостьи, Рэйтан мягко направлял ее рассказ. Он был точно небесным светилом, влияющим на приливы: садясь рядом с Амалой, мужчина взял из ее руки полупустую чашку, когда она прикрыла свой рот ладонью, зевая. Утомившаяся, девушка повернулась лицом к нему, чтобы вытянуть ноги. Рэйтан приобнял их, укладывая удобнее, и стал задумчиво расправлять складки сари. Здесь, в тихой близости с поэтической душой молчание не давило тяжким грузом, а напротив, открывало новые истины. Угадывая желание Амалы послушать спокойную музыку его голоса, мужчина начал пересказывать миф о пахтании Молочного океана, обновляя в памяти девушки сложные имена и названия. Она хотела, честно хотела спросить, верит ли он в реальность тех стародавних событий, но окутывающее тепло его рук и потяжелевшие веки решили все за нее. Амала отчетливо видела, будто у нее есть старшая сестра, тучная и неприглядная. Будто сама она желанная гостья в любом доме, а сестру не хотят даже знать. Это злило обеих, и обращало дружелюбие в неприязнь. Порождало ссоры и беды. Сколько бы не бродили они по миру, нигде не находили полной любви и покоя. Но был один город, где не ждали девушку с распростертыми объятиями, где не гнали со двора ее сестру. И жил в этом городе господин, что привлек их своим светом. Сестры поразмыслили – и решили тогда без приглашения прийти в его дом, да не смогли боле покинуть его, ибо нашли то, что так долго искали: бесконечное принятие и истинную цель в жизни.