По горячему пеплу

Капля дождя упала за шиворот, заставив поджать плечи и присесть хоть на несколько минут. За несколько часов пешого путешествия создалось странное впечатление об этом месте. Здесь было тихо, грязь с чавканьем цеплялась к подошвам ботинок, а птиц здесь не было слышно вообще. Так вот она какая, эта Зона. «— Всегда будь начеку, не подставляй спину не знамо к чему или кому, это может стоить тебе жизни, — говорил контуженный дед Миша. Сам он прошел войну и был на заслуженной пенсии, детей не было, внуков тоже, была одна соседская деваха Галька, которая помогала с хозяйством, да и та сердцу люба стала. Раньше большой семьей жили, родители, братья, пес даже был, но сейчас дом пустовал. Иван, глава семьи, после устранения Чернобыльской катастрофы стал страшно болеть, вес терял, встать не мог, усох одним словом. Мать умерла совсем страшной смертью, оступилась и потанула в болотах, кроме корзинки с клюквой ни черта не нашли. Братья страшие решили, что мелкую нужно на ноги поставить, как-то выучить и в город увести, нечева ей здесь жить и в горе топиться. Сергей ушел из родительского дома первым, один год не было, второй, ни весточки, ни силуэта на горизонте. За ним уже пошел Пашка, который пропал также, как и старший брат. Был и нет, поэтому Витя строго наказал его с братьями дожидаться, но и сам без следа пропал. Где они были, черт один лишь знал. Галька была не дурой, прекрасно понимала, что Зона место опасное и злое, к себе пускает, а обратно уйти не дает, но хотела братьев вернуть домой, да только толку от нее было, как от столба в чисто поле. А потому дед решил воспитать в девчонке солдата, чтобы отправить ее туда, куда она хочет. Конечно, сначала он пытался отговорить ее от гиблой мысли, но упорства и серьезности дитю не занимать. Бабка причитала, что старый и контуженный дурак угробит чужую жизнь, искалечит, а от такого греха сложно будет избавиться перед смертью-то. — Ох, Галька, бяда с тобой, — вздохнул дед, проведя по седой щетине ладонью. — Зря ты так, деда, — девчонка улыбается, грызя зеленое и кислое яблоко. Морщится, но продолжает есть, — я же по совести, хочу домой заблудших вернуть. — А сама сгинешь, жалко пацанов, но ты же девка, в город езжай, неча тебе нам делать, нас с бабкой ты порадовала, рассудок на старости лет уберегла, — недовольно буркнул дед Миша. — В городе, как раз, и неча, не хочу жить работой и домом, хочу семью собрать воедино, а не приглушенными воспоминаниями жить, — Галя хмурится, пытаясь откусить большой кусок и фыркает, когда сок яблока брызгает на нос. — О—о—ой, — протяжно вздохнул старый вояка, — Трудная ты, как папка твой, не пробивная. Делай, че хочешь, но не лезь в пекло, ты нам с бабкой живой еще нужна. Кусты некому подвязывать, вот у тебя рука легкая, весь огород цветет и радует глаз. — Дед, не отъезжай от темы, — Галька смотрит на него с волнением и в то же время с готовностью пойти туда, где многие полегли. Ну не ума лишенная? — А мне-то че? Ну иди, я бы и сам пошел, да только бабку одну оставлять не хочу, жалко, родная моя все-таки, — дед Миша вздохнул, затем отпил домашнего квасу из кружки и полез в карман рубахи за куревом. — Деда, я обещать не буду, но... Как только, то сразу сюда, к вам, домой, только не унывай, ладно? Баб Машу береги, — деваха вздыхает, тяжко это, стариков одних бросать, но все же от цели от своей не отступает. — Братья твои, вон, тоже обещали, да только я тебя к себе забрал, ни мамки, ни папки, жуть какая. Дитё бедное, брошенное, ладно, что мы не уехали, да и некуда, — Лесной закурил, сделал затяжку, выдохнул, отгоняя сигаретным дымом мошкару. — Я — не мои братья, — слегка сердито подмечает Галька, но тут же прикладывается губами к краю чашки с квасом, отпивая, — обещать не буду, но надежду оставлю. — Ишь ты, от горшка два вершка, а зубы скалишь, как тигр, — смеется контуженный дед, — ладно. Делай, как хошь, но за доверие спасибо, хоть тайком не сбежала, с родительского сердца лишний камень сбросила, када думаешь идти? — Завтра утром, хотела с вами вечер провести, всё-таки, родня, как никак, — девка поднимает взгляд голубых глаз и смотрит на старую яблоню, которая уже порядком опустила ветви на землю из-за тяжести яблок. — Родня, — хрипло посмеялся вояка, — родня, это когда и мамка, и папка, полный дом ребятни, а мы так, детей не смогли родить, так и остались куковать вдвоем, соседи, кароче, не забивай голову. — Деда, ну ты и загнул, — Галька взяла из хрустальной конфетницы карамельку, развернула ее, прошуршав фантиком, и в рот положила, начиная жевать, — родня та, которая воспитала и показала, что такое семья. Вы с баб Машей мне и папка, и мамка, так что не заводи. — А Степан тебе и брат, и сват, — все смеется дед, вспоминая усатого-полосатого. — А чеб и нет? Только мышей ловит и шерсть вылизывает, а так ниче, — Галя улыбается, затем снова делает глоток кваса, — хороший братец, мурлычет сладко, что в сон клонит. — Ну дык, никто и не сомневался, — он меняется в лице за считанные секунды, — космы-то обрежь, чтоб не было понятно, кто ты. Жалко, конечно, да они тебе и не нужны там. Не давай Зоне тебе память стереть, она такая, злая стерва, ты к ней с добром, она к тебе со злом, с долбанцой, кароче. — Дед, — Галя вздыхает, но про космы дед Миша напомнил правильно, надо бы обрезать... — Чей-та дед? Деду сто лет в обед, свое прожил, чужое прошил, только бабке не показывай, и убери за собой,— вздыхает вояка, смотря на дите тоскливо-печальным взглядом. » Слышались голоса, ветки под чужими ногами невыносимо трещали, а дыхание давно сбилось. Вот ведь назойливые, фиг отмажешься. Бежать больше не было сил, поэтому будь, что будет. Военные Гальку настигли, репу почесали, задумчиво перешептались между собой, да и потащили за собой. Что девчонка делала тут было нихрена не ясно, но винтовка, висящая за спиной, напрягала. — И в честь чего мне такое счастье выпало? Чего надо в Зоне? В деревне что, спокойного житья нет? — Дегтярев находке был удивлен, ладно бы пацан, да и без оружия, но деваха и с приоритетным стволом, было что-то тут нечисто. — Братьев пришла искать, ушли давно, обещали вернуться, но что Зона берет, то не отдает, — Галя смотрела с большим недоверием на военных, возьмут, вернут еще обратно или посадят за самовольство. Майор на чужие слова чуть чаем не подавился, вон оно как получается. Деваха побежала мужиков разыскивать по Зоне, вот ведь дуреха. — Хочешь сказать, что нас тоже тут держит? — Начальство вас тут держит, хотели бы, то распустили бы давно, я не глупая, чтоб такого не понимать, папка был военным, помер, правда... Но я хочу братьев найти, домой вернуть, — голубые глаза бегают по сторонам, но Галя и не думает паниковать. — Многого хочешь, ступай домой, я сделаю вид, что тебя тут не было, — Александр покачал головой, но жизнь калечить не собирался, не понимает, видно, с чем дело собирается иметь. — А я и не уйду, не хотите и не надо, в другом месте пролезу, — Галька треплет в руках какую-то бумажку, мнет ее и вздыхает. — Пролезть — пролезешь, а дальше что? Знаешь от чего отталкиваться? Где искать? Знаешь? Мутанты, аномалии, наемники, бандиты, мне продолжать? — Майор нахмурился, но взгляд его был мягок. Ох, ну и влетит же часовым за то, что не доглядели за границами. — Узнать — дело не хитрое, стрелять уметь тоже, ну, поносилась бы я туда-сюда, может, и узнала чего, — светлые волосы были небрежно обрезаны и сейчас напоминали толком не отросшие пряди. — Интересно получается, — произнес Дегтярев, — а ты сможешь без должной защиты шмалять по Зоне, светя лицом? Тобой, как минимум, заинтресуются все, кому не лень. И надо оно тебе? — майор смотрит на светлое чужое лицо, и пытается понять одно, откуда столько уверенности в своих действиях? — Надо, они меня хотели на ноги поднять, когда мала была, сначала старшой ушел, потом средний, а затем уже младшой из пацанов. Вот так и жила у соседей, — Галька трет лоб ладонью, вздыхает и вечно в окно смотрит, надеясь ни то свалить, ни то на смягчение чужого решения. Александр на нее смотрел тяжелым и долгим взглядом, пытался увидеть в голубых глазах хотя бы каплю смятения, но бесполезно. Не пробивная, слабину не дает почувствовать. Ох, он слишком добр, по-хорошему, сообщить куда нужно и дело с концом, но на Зоне своих не сдают, тем более тех, кто не прочувствовал всю тяжесть того, о чем не знает. — Зовут как? — наконец спрашивает военный, поставив железную кружку на столещницу дубового стола. — Лина, — девчонка трет пальцы, которые были в мелких царапинах, а после мимолетно бросает взгляд на стоящего у двери военного, караулит, падла. — Значит так, Лина, — Дегтярев поднимается с места, подходит к полке с папками, достает из одной листок, а с подставки берет ручку, — пиши, что знаешь о своих братьях. Пиши, сдавать я тебя не буду, но и по Зоне свободного передвижения не будет. Попытаюсь разузнать, где искать, а дальше домой уйдешь, понятно говорю? — Так точно, — выпалила Галька, тут же спину выпрямила и глаза ее загорелись. — Вот ведь, пройдоха, — качает головой майор и кладет все перед девахой. Галя принялась чиркать ручкой, закорючки и палочки были аккуратными, слова ровно друг на другом шли, ну и на этом спасибо. Затем полезла в рюкзак, зашуршала чем-то, достав какую записную книжку, аккуратно переворачивая порядком пожелетевшие листы. С корочки книги она достала фотографию. — Это единственная оставшаяся память об отце, правда, половину я тут так и не смогла расшифровать, потому что не знаю, мож так и задумано, конечно, ну не суть, в общем, — она указала пальцем на темноволосого паренька, у которого на спине сидел еще один малец, — это Сережка, самый старший, у него на спине сидит Пашка, а рядом Витька, я, конечно, не знаю, как они выглядят сейчас, но это единственная фотография, на которой все вместе стоим. Дегтярев опустил глаза на фотографию, большая, счастливая и радостная семья. И зачем дитю лезть в откровенную задницу, вопрос до сих пор был открыт. — Мать не жалко? — А матери уже лет семь как нет, утопла на болоте, не нашли, отец после катастрофы тоже в земле лежит, мучался долго, так и усох, а братья мои тут где-то, видать, дилема у них произошла, что ни слуху, ни духу от них, — Галя вздыхает, затем аккуратно кладет книженцию на стол. — Как тебе повезло-то, — Александр качает головой, дитё еще толком жизни не познало, но уже слишком много повидало, чтоб уже не побояться сунуться в Зону, — винтовка чья? Стрелять умеешь, значит? — Деда Миши, он мне ее сам достал, да и я на ней училась стрелять, сказал, что зачем я попрусь, если стрелять не умею. Чуть драться научил, но я и так умею, как укушу, так и поделом, детей у них нет, внуков тоже, вот он на мне и оторвался, а че? Полезное дело, я считаю, — Галька давит лыбу, смотря на Дягтерева, — чуток практики надо, а так вполне. А вас как зовут? — Александр Дягтерев, можно просто Александр, — вояка берет в руки книжку, которая была в относительно хорошем состоянии только потому, что ее берегли из-за воспоминаний, — сиди тут, я скоро вернусь, потом и обсудим все остальное,— майор кивает караульному и уходит. Конечно, отправить бы ее домой, но ведь настырная деваха, залезет с другой стороны и пропадет нахрен, а так хоть под боком будет и переживать лишний раз не надо. Галька кивнула, опустила лямку винтовки с плеча, и подставила ствол к столу. Дождина шел такой, что можно было утопнуть, не заходя на территорию «Чистого Неба». Уже часа два грохотал гром и шел ливень, из-за чего стало намного прохладнее. Галя чиркала что-то уже в своем, более красивеньком ежедневнике, изредка смотря в окно. После того, как раздался грохот намного громче, то девчонка подняла взгляд на потолок и была благодарна тому, что сейчас находится не на улице. Когда-то в детстве, когда мамка еще была жива, Галя ужасно боялась грозы, черных свинцовых туч, грома и молний. Покойная Евдокия Семеновна пугала детей тем, что их может ударить молния, если они будут стоять под деревом или находиться в поле. Поэтому заставляла сразу бегом нестись домой, если непогода настигала ребятню на речке или в лесу. Как-то раз они бежали домой с ведрами дикой земляники и грибов, боясь, что в каждого или во всех разом долбанет молния. Но детвора успешно добежала домой, ничего не растеряв по дороге. Позже принялась осматривать кабинет, по начинке которого поняла, что дядя Саша человек серьезный, но добрый. Стоило упомянуть его, как дверь открылась и ее окликнули, позвав за собой. Аккуратно взяв свои пожитки, Галька прошмыгнула мимо караульного, попращавшись с ним, идя уже лично за Дегтяревым. — Пришлось кое-что сделать, чтобы защитить и скрыть твое лицо, на Кордоне про тебя знают, не беспокойся, поэтому это не должно создать проблем. На вид ты лютый пацан, потому и будут звать тебя Леней, будешь молодым призывником. Ну да, ее лицо в самом деле могло заставить охренеть каждого в Зоне, сюрприз так сюрприз, мать вашу. — Спасибо, дядь Саш, — Галька смотрела по сторонам, капли дождя барабарили по крыше, заставляя неуютно поджать плечи снова. — И это еще не все, — он чуть не поперхнулся, когда его назвали «дядя Саша», но все же понял, что девахе так проще, — пропуск ты получишь, будешь официально здесь записана, но чтоб без фокусов и самовольства. Лешка за тобой приглядит, так что, не сбегать и не творить полную херню, понятно? — Да уж куда понятнее, — Галька кивнула, затем ее завели в какое-то подсобное помещение, достав форму, которая, словно, под нее была, даже противогаз выдали. — На, наряжайся и выходи на улицу, — майор выдал пыльный комплект одежды и удалился, закрыв за собой дверь. Уговаривать дважды было не нужно, поэтому через минут десять из домика вышла невысокая фигурка в военной форме, с противогазной сумкой на правом боку и беглым взглядом искала майора. — А шойта ты тут один? — голос служивого был до жути с украинским акцентом, оно и понятно, местный, значит. Семья Гали была родом с Благовещенска, а переехали в деревню потому что так было удобно отцу. Как ответить девчонка не знала, потому и промолчала, продолжая беглым взглядом искать дядь Сашу. — Немой штоль? Шо молчишь? — Лёша положил ладонь на плечо солдатика, порядком удивившись, — а—а, погодь, ты тот, который малой, да? Ну ты это, не стой, как столб, пошли шо ли, — Стеклянный улыбнулся, сам он тоже был молодым, но более адаптированным, чем новенький. Гром гремел над ними и Галя шустро направилась за Лешей, который быстро довел ее до открытой столовой, где сейчас и находился Дегтярев. Военных тут было немного, так, человек пять от силы, другие, наверное, кто и где, поэтому особо беспокоиться не о чем было. — Этот? Откуда? Деревенский? — сидящий рядом с дядь Сашей мужик хмуро посмотрел на пришедших, в силу своего энтузиазма, Лёша шутил и как-то пытался вызвать смех у других, что почти и вышло. — А он немой? Молчит шота, — Лёша почти толкнул Галю в спину, чтобы та села за стол, и сам сел рядом. — Он не немой, вполне толковый и сообразительный парень, просто тихий. Из деревни пришел, говорит, что батя его ликвидатором был, книжку принес, — Дегтярев явно имел больший приоритет среди остальных, потому многие утихли, смотря на парня. Тот молчал, как партизан, но взгляда не отводил, стойкий малец. — Нихрена себе, сам ликвидатор, а какого хрена малой тут забыл? Саня, ты под трибунал захотел? — все бурчал тот мужик, но уже так хмуро не смотрел. — Сказал, что ему найти надо кое-кого, согласился, что будет тут и никуда ходить не будет, в общем, понимает ответственность, — майор перевел взгляд на паренька и тот кивнул. Лёша поняв, что диалог идет напряженно, встал и ушел куда-то, вернулся уже с подносом еды. — Поешь, а то зажатый, тихий и как не родной, блин. Мужик с тяжестью вздохнул, понял, что переубедить не выйдет и согласился. — Ладно, я понял тебя, майор. Но только под твою ответственность, и никак иначе. Ну, чудо—чудное, диво—дивное, звать тебя как? — Лёня, — Галя соврала, как и просили, что ж, хочешь найти братьев, умей притворяться не существующим человеком. Затем когда под нос сунули поднос, то принялась есть, настаивали же. — Что ж тебе, Лёня, дома не сиделось? Кого тебе найти надо? — мужик наблюдал, впиваясь взглядом в любое движение. — Трех братьев, по глупости ушли, а обратно не вернулись, я малой был, когда они по одному сюда уходили, — гречневая каша с мясом была очень вкусной и сытой, а горячий чай отдавал жаром в лицо. — А зачем приперся сам? Ты сейчас намного глупее, чем они, — мужик настырно бил по больному. — Дык это, я же к вам пришел, почему глупый сразу? — Галя посмотрела на мужика с ноткой раздражения, вот не значет ни черта и все равно свою линию гнёт. — Потому что Зона тебе не просто территория, если ты думал, что все так просто, то ты слишком наивный дурак, — мужик хотел было сказать что-то еще, но тяжелая ладонь Дегтярева на плече его остановила. — Не неси пургу, Костян, говори по существу, он и сам подумает, когда все своими глазами увидит, — этот концерт Александр явно слушать не собирался, ну вот зачем пристал, если все равно он не пробьет моральные устои человека. Парень снова кивнул, но мужика жутко не взлюбил, больно настырный и лезет куда не надо. — Ну и отлично, с завтрашнего дня займемся делом, а пока нужно переждать непогоду, — майор кивнул Гале за отличную конспирацию и спокойно вздохнул.