***
Пожалуйста, спроси меня. Спроси-спроси-спроси. — Женя, начнём проверку задания с вас. — Я не готов сегодня. Можно в следующий раз сдам пересказ? Говорила же. Спроси меня, ну же. — На следующей неделе начинаем с вас. Елена, вы готовы? — Да, Даниил Александрович. — Отлично. Мы вас слушаем. Почему не я? У Алисы всегда готовы переводы тысяч, пересказ текста, эссе и далее по списку. Единственной причиной, почему она не рвётся желающей (конечно же, сдать очередное задание), является опасение, что он забудет о её присутствии, как только она произнесёт последнее слово. И это такая банальная банальность, что Алиса даже не прикладывает усилий, чтобы одёрнуть себя от подобных мыслей. Алиса считает себя полной эгоисткой. Все её мысли и желания крутятся вокруг неё самой, внимания стоят лишь её чувства и переживания, важны лишь её проблемы и вопросы. И она не видит в этом ничего предосудительного. Судьёй для самой себя она была явно предвзятой, что её нисколько не беспокоило. Алиса умеет закрывать глаза на очевидное. Или было бы правильно сказать — так и не научилась воспринимать действительность, которая её не устраивала. Порой её не устраивало многое, но она привычно молча давилась своим недовольством. Потому что — кому какое дело что её душит сегодня?***
Стена дождя за окном и холод в пустой квартире не были лучшими условиями для перевода текста о флоре и фауне Канарских островов. Именно по этой причине Алиса в третий раз открыла на телефоне фотографию белой доски, на которой чёрным маркером было записано домашнее задание по испанскому. Которое она сделала несколько недель назад. В кадр попал он, и потому у Алисы просто рука не поднималась удалить снимок. Слева от доски он стоял вполоборота и улыбался (и снова не ей) — слишком яркий в серой аудитории, точно украл частичку солнечного света, побывав на каком-нибудь диком далёком пляже с мягким песком. Ты ведь опять спросишь меня одной из последних? Каким мыслям ты так улыбался? Улыбнёшься ли мне хоть раз? Обычно Алиса хмурилась на парах по испанскому, сидела в ощутимом напряжении, ожидая вопроса в свой адрес. И не дожидалась. Один единственный раз она почти подняла руку, когда четвёртый человек не ответил на простейший вопрос. Но он весело усмехнулся и перешёл к другой теме. У Алисы же непроизвольно одна нога закинулась на другую и какое-то время нервно подёргивалась под партой. Сейчас же на лице Алисы глупая улыбка — фотография получилась отличного качества. Она вновь приближает его лицо и пытается отыскать что-то новое, что могла пропустить в прошлые разы. Алиса проводит пальцем по экрану, разумеется, не касаясь его. Белая рубашка, часы на запястье, чёрные брюки — ничего лишнего. И её бесконечно притягивает эта простота в его выборе одежды. Алиса видит привлекательного мужчину, которому не нужны какие-либо особые ухищрения, чтобы обратить на себя внимание. Высокий, с широкими плечами и улыбкой, которая могла быть тёплой, доброй, понимающей, поддерживающей. И невероятно солнечной. Иногда он так ярко улыбался! Но почему эта улыбка не была предназначена только ей одной?***
Спроси меня. Спроси меня. Спроси меня! Пожалуйста? Только он успел перешагнуть порог аудитории, как Алиса принялась в очередной раз испытывать свою силу внушения. Сегодня результаты её невидимых усилий были… Были. — Алиса, готова? Алиса наивно полагала, что готова ко всему, о чём бы он её не попросил. Но очевидно, речь шла о домашнем задании. Очевидно, ни о чём другом он её не попросит. — Да. Он слушает её внимательно, ни на что не отвлекаясь. Как слушает каждого студента. Голос Алисы ровный, она не запинается и не делает ошибок. А если бы она хотя бы раз перепутала времена, то он бы обратил на неё чуть больше внимания. И решил бы, что она больше не его лучшая студентка. Статус, который Алиса присвоила себе сама. Ведь она всегда была готова к парам, и все её работы были идеальны. — Хорошо. Алиса в ответ кивает и хмурится. Теперь она услышит своё имя от него ещё не скоро. Рука непроизвольно сжимает ручку, будто все проблемы заключены в ней. Стоит переломить её, и тогда что-то обязательно изменится. Только неизвестно, в лучшую ли сторону. — Юлия, давайте послушаем вас. Алиса опускает глаза в тетрадь, чтобы не видеть как теперь он так же внимательно смотрит не на неё. Её воображение играет с ней злую шутку. Ей почему-то кажется, что в эту минуту он улыбается. Этой Юле. И Алисе даже не хочется поднять глаза и убедиться в обратном. В её груди сильно жжётся нечто отравляющее, а дыхание становится совсем поверхностным. Ещё немного и она забудет, что после выдоха нужно делать новый вдох. Юля делает ошибки довольно глупые, на взгляд Алисы. Он её поправляет, а в его голосе нет ни капли недовольства. Он всегда спокоен, никогда не поднимает голос, а его замечания можно таковыми назвать лишь с натяжкой — с такой мягкостью он их произносит. Алиса бы прямо сказала Юле, что можно и получше готовиться к парам. Но здесь она никто и права голоса у неё нет. — Хорошо, Юлия. Хорошо? То есть для него они равны? У Алисы слезятся глаза, сжата челюсть и зажаты плечи. Она разжимает пальцы, и ручка скатывается с тетради на парту. Алиса хочет выйти из здания университета и покричать во весь голос. Хочет шёпотом спросить у него причину, по которой он оценил их ответы как равные. Разве она не была лучше?***
У Алисы по испанскому выходит «отлично» за семестр. И её это нисколько не радует. У неё и ещё двоих одногруппниц «автомат», что значит — на экзамене их не ждут. Алиса представляла, как глупо выглядела бы, отказавшись от него. Ей было откровенно плевать, что подумали бы её одногруппники. Но он понял бы, что у неё в голове что-то перемкнуло. И даже сам факт, что нужно объяснять своё желание сдать экзамен, Алисе не был по душе. Тут либо подходить заранее объясниться, либо прийти сразу в назначенный день. Как ни посмотри — нелепость. А ей никак не хотелось представать в таком свете перед ним. Перспектива увидеть его в следующий раз лишь в сентябре Алису, что уж скрывать ей от самой себя, печалила. И вот теперь ей наконец грустно, больно, обидно — все «не» куда-то улетучились, и её накрыло волной эмоций. И эта волна хоть и была нагрета обжигающим солнцем, но вместе с тем была до безумия солёной. Захлебнуться при таком раскладе было бы крайне неприятно, болезненно. У Алисы на носу защита курсовой, а все её мысли о нём. И ей бы внести последние правки в презентацию, подготовить это несчастное защитное слово. Но нет. Её больше занимал вопрос «что бы он сказал, приди она к нему на экзамен?». Вот здесь у неё была истинная актуальность и новизна темы, не та, что пришлось выдумывать для курсовой. Алисе бы сменить тему работы и попросить его стать её научруком. Да только вот такой подход никто не оценит. Она не хотела лгать себе, но порой только это ей и оставалось. Мысль «он будет вспоминать обо мне» была наиболее реальной из всех посетивших её голову за последние дни. За неё Алиса и зацепилась. Если бы мысли были осязаемы, то она крепко схватила бы её и не позволила бы ей уплыть с остальными. Которые недолго сверкали в лучах заходящего солнца и лопались множеством крошечных брызг. Алиса иногда осознанно игнорировала очевидное, но так ей было проще жить. А желания жить теперь у неё было в разы больше, чем год назад. Потому корить себя за подобные слабости она не собиралась. Испанский у их курса будет ещё два семестра. За следующий год всё ещё может измениться. Так неужели новая встреча не стоит всех ожиданий?