tanabata

      Звёзды, такие далекие, и, казалось бы, холодные. Совершенно безразличные к этому загнивающему миру, к утопленным во мраке сердцам. Насколько же глупо осознавать, что люди ждут какого-то снисхождения от этих космических тел. И насколько противно ощущать, как они трепещут перед началом звездопада.       Коё уже давно не верит во что-то свыше. А если и где-то глубоко в душе верит, то ненавидит судьбу, Бога, звезды, удачу и всё, что неподвластно ей. Если существует что-то, что может управлять ее будущим, то оно либо обозлено на Озаки, либо очень несправедливо по отношению к некоторым людям.       Но сейчас она неуверенно держит в своих руках тандзаку*, чтобы повесить ее на ветвь бамбука, к сотням таких же. Колышащиеся на ветру, бездушные, разноцветные бумажки, исписанные иероглифами. Девушка прижимает листок бумаги к сердцу, поднимая отчаянный взгляд вверх и задавая немой вопрос небесам: смилостивятся ли они над ней в этот раз?       Озаки решила отойти поодаль воодушевленной толпы, чтобы не угнетать себя мыслями о том, что желания этих людей, возможно, исполнятся в скором времени. А она будет издалека смотреть на чужое счастье, обманутая, обделённая и до слез обиженная. Заслужила ли Кое такой участи? Виновата ли она в том, что однажды ее озарило чувство светлой, непорочной любви, и заставило ослепнуть, сгореть, чтобы не видеть, к чему это может привести? На этот вопрос она до сих пор ищет ответ, ищет ошибку в себе, в окружающих, но чувствует, что ходит по замкнутому кругу неопределенности. Приходит к истокам, в отчаянии бежит среди непроглядной тьмы, надеясь, что однажды появится лучик света, указавший ей верный путь. Только рука дрогнула, чтобы зацепить верёвку, как Коё услышала за своей спиной до режущей боли в ушах знакомый голос.       — Я уже думал, что не найду здесь кого-то знакомого. — под синеватым светом звезд Озаки четко разглядела черты того, кого меньше всего ждала сейчас. Эйс решил посетить какое-то мероприятие, связанное с чем-то вроде  усиленной веры в глупые грёзы? Смешно. Он не выглядит как моралист, имеющий четкие принципы или убеждения в этой жизни, и на самом деле не являлся им. Правда, приоритеты он расставил давно. В нем  сочетаются все самые гадкие черты характера, которые только может иметь человек. Как что-то пересоленное или пережаренное, неприятное на вид и на вкус. Его приторно-сладкие речи, без единой капли правды, имели привкус горечи, отравляли нежную плоть. Но вряд ли что-то ещё может вызвать такое сильное привыкание, как красивая, желанная, подходящая по всем критериям ложь? В этом и заключалось преимущество Эйса. Он умел говорить то, что люди хотят слышать. И прекрасно понимал, что все, рано или поздно, но приходят к нему. Чтобы отречься от болезненно отравляющей правды, взамен на ещё более опасную и ядовитую ложь. В этом и полегает суть человека: он отрекается от реальности, заставившей его испытать ужас, и ищет утешение в том, чего не существует. Человек уверен, что это решает проблему, заставляет его чувствовать воодушевление. Но, рано или поздно, ложь станет слишком неправдоподобной для того, чтобы скрыть реалии омута настоящего, так тщетно забытого на всё это время. Даже если человек порицает ложь по отношению к другим, он никогда не будет до конца честен с собой.       — Не ожидала увидеть тебя здесь сегодня. — Озаки дёрнулась, чтобы прижать листочек с желанием обратно к груди.       — Я всегда там, где нужен. — мужчина перевёл взгляд на тандзаку в руках девушки и усмехнулся. — Разве ты из тех, кто полагается на отчаянные надежды?       Он знал, что Коё уже давно искоренила в себе подобные порывы, но тем не менее - искала выход в загаданных под падающие звезды желаниях?       — Я всего лишь хочу поддержать праздничный тон. — Озаки пожала плечами, тут же вопросительно поднимая бровь. — А ты здесь с какой целью? Не похож на того, кто чтит японские традиции.       — Даже когда я странствовал, то не ознакамливался с чужой культурой. — Эйс поравнялся с ней и взглянул на звёзды. — Скорее всего, я здесь по той же причине, что и ты. Я никогда ранее не видел звездопад.       — Вот как. — Коё улыбнулась. Повисла долгая пауза, будто они дали друг другу время рассмотреть каждую звезду на покрове чернеющей бездны. Вдали, за широким потоком воды, сиял включённый свет в окнах, будто кишащие беззаботными людьми квартиры были отражением ночного неба в огромном зеркале. Каждый из этих людей имел своё прошлое, жил настоящим и имел уже предрешенную судьбу. Будь то старик, ребёнок или молодая девушка. Все они в забвении ожидали настоящего чуда, не задумываясь о том, исполнятся ли их желания. А это обязательно произойдёт, ведь иногда кажется, что в мире существует только один человек, которому никогда не везёт. Даже если сегодняшняя ночь заботливо укрыла землю своим огромным, искрящимся одеялом - от него не становилось теплее. Озаки могла предположить, что Эйс поклонялся фортуне, поэтому никогда не видел отчаяния в отражении собственных глаз, чтобы задумываться о таких мелочах как традиционный праздник. Даже если его душа в самом деле была окутана одиночеством, ему это вряд ли когда-нибудь мешало добиваться своих целей. Было трудно сказать, повидал ли он в жизни чего-то, что могло быть ужаснее Великой Войны или других катастроф, обрушившихся на Землю. Было трудно сказать, откупался ли он ото всех своих проблем ещё со своего начала, не видавший жизни со своей другой, беспощадной стороны. Вся личность Эйса сначала читалась, словно раскрытая книга, но одновременно с этим была такой же неизвестной, как космос с безжизненно сияющими звездами. Он мог бесталанно тараторить о своём превосходстве, но в это же время четко расставлял каждое слово, зная его точную стоимость. Несмотря на это, его потенциал скрывался лишь в самых изощрённых способах обогатиться, целью которого был сам предмет обогащения. Эйс смотрел на мир сквозь несокрушимую призму поиска выгоды. Сложно предугадать, чем это обернётся, но определённо придёт время расплаты за свои долги. Не только финансовые.       — Небо сегодня превосходное. — Он мельком посмотрел на город, вдыхая свежий воздух, принесённый летним ветром.       — И какую цену ты бы для него назначил?       После этой фразы уголки его губ дёрнулись в улыбке. Коё тоже знала цену и небу, и самому Эйсу, единственное - немного в другой валюте. Проблема девушки была в том, что однажды она оплатила кое-что слишком дорогое, и в итоге погрязла в бесконечных долгах. Не способная лавировать среди этих огромных пропастей на маленькой, ветхой лодке - Озаки нуждалась в помощи, оказавшись в сокрушающем одиночестве среди бескрайнего моря.       Он даже открыть рот не успел для ответа, как его прервал долгожданный звездопад. Невероятное зрелище. Это было похоже на дождь, который сияет десятками мелких хвостов, искрится и отражается на речной глади, в глазах людей, в глазах Кое, в глазах Эйса. Сотни людей жаждали запечатлеть это явление на память о светлых деньках. На память о том, кем они были, в предверии того, кем станут. Озаки запомнит эти минуты надолго. Пусть она так и не повесила тандзаку, но гораздо приятнее, когда собственное желание находится где-то рядом с сердцем, прямо в руках. Не играет роли, кто и чего хочет, не играет роли, когда эти грезы станут реальны. Загаданные желания отражаются звёздами, падающими далеко за горизонт, перед этим оставляя яркий след. Вся жизнь может состоять из сплошной, яркой вспышки, которая внезапно обретает покой во тьме. Нельзя предсказать, когда это случится, но если это настигнет каждого - стоит единственным своим желанием сделать жизнь.       Они угаснут, прямо как звездопад, приковавший к себе их взор. И сейчас молчаливо читают молочное мерцание на ночном небе, словно знаки. Звезды слишком далеко, чтобы помочь каждому, но достаточно высоко, чтобы видеть, насколько близко эти два глупца подступили к своему счастью.