Вторник

С утра слишком тяжело вспомнить, какой сегодня день недели. Что уж там, в первые минуты пробуждения тяжело сказать, какой год сейчас владеет миром. Джексон проспал, а будить его явно никто не собирался. Судя по всему, все обитатели лагеря полукровок уже были на завтраке. Сначала Перси блаженно лежал в кровати, запрокинув руки вверх, и не думал ни о чем, кроме мягкости подушки и приятной теплоты хлопковых простыней. Утро, проведенное в кровати, - это замечательный стимул бороться, да и вообще жить. Когда желание спать само собой ослабло, Перси подумал о том, какой же сегодня день недели. Вторник. Вторник? Второй вторник месяца. Настроение нежиться в постели резко пропало. Сердце забилось чаще, а ноги спустились на пол, заставляя своего хозяина встать. Это было подобно чувству человека, поздно проснувшемуся и не успевающему добраться до аэропорта, – следовательно, пропускающего свой рейс. А насколько важен был этот рейс, никто не знал… По крайней мере, сегодня ничего не надо было объяснять Аннабет и Гроуверу. Парень наскоро почистил зубы, надел на себя джинсы и мятую синюю футболку, с усилием натянул кеды на босые ноги. Утро резко смазалось, смешалось и потеряло свое значение. Перси, взяв с собой только ветровку, побежал к выходу из лагеря, всем сердцем надеясь, что по пути ему никто не встретится. Через лес пришлось бежать, постоянно спотыкаясь, ударяясь лицом о ветки и царапаясь о кору деревьев, колючки кустов… Необходимое ему расстояние спокойным шагом он прошел бы за полчаса, но бегом он преодолел его всего за семь минут. Целью Джексона был небольшой водопад, странный в своей асимметричности. Здесь был крутой спуск вниз, и крупные камни, выстилавшие дно ручья, находились на приличном друг от друга расстоянии. С левой стороны они были в равных промежутках друг от друга, и вода юрко спускалась вниз по ним. С правой же стороны был маленький водопад – под большим и плоским валуном не было других камней, и вода резко сливалась вниз. Оба потока образовывали своего рода озеро, к которому можно было подойти с обеих сторон по топкой и влажной почве. За свободным потоком находилось нечто вроде пещеры. Вода сливалась не со всей плиты, как это обычно бывает, а только с правой стороны, узким и сильным каскадом. Таким образом, левая часть «пещеры» была открыта, и вся природная композиция выглядела странно – не хватало здесь симметрии, свойственной прославленным картинкам в книгах о природе. Но в этом месте была особенная прелесть – оно казалось одиноким и уютным, а звук воды, падающей в озеро, мягко гладил слух и успокаивал. Перси знал, что зайти можно только с правой стороны, и сухим пройти внутрь нельзя. Джексон скинул с себя ветровку, бросил ее в щель между водой и камнями, а потом, глубоко вздохнув, прошел сквозь воду. «Неплохая закалка», - уже не в первый раз заметил Джексон, чувствуя, как встают волосы у него на руках. Погода была теплой, только недавно наступила осень, но поток здесь по-прежнему оставался по-весеннему холодным. Перси поднял сухую куртку и прижал ее к своей шее, отчаянно пытаясь согреться. - Я уже думал, ты не придешь, - донеслось из угла «пещеры». Голос отразился от низкого каменного свода, и тихие и размеренные слова показались обжигающе громкими и агрессивными. Лука лежал на трех матрасах в самом углу, подняв руки со смартфоном над своей головой. Он наклонял телефон в разные стороны, и по характерным звукам можно было понять, что он играет в гонки. Перси недовольно смерил парня взглядом: он не удосужился поправить матрасы, и ноги его свешивались вниз, на камень. Но его это, казалось, интересовало в последнюю очередь. Джексон ничего не сказал, просто сел рядом. В голове его пронеслась вся их история: как же, собственно, они начали собираться здесь, за водопадом. Он по-прежнему не мог поверить в происходящее – как и всегда, когда сюда приходил. Однажды Перси своевольно ушел из лагеря, просто желая побыть в одиночестве. Тогда он отошел от защитного купола достаточно далеко, сам этого не заметив. На побережье ему встретился Лука. «А я-то думал, ты утонул», - подумал про себя Перси и сжал в своих руках ручку, которая в нужный момент превратилась бы в меч. Но Кастеллан не был настроен на борьбу: он сидел на камне, который возвышался над водой, и задумчиво курил, смотря вдаль. Эта привычка, в обычной жизни ему не свойственная, и по сей день преследовала Перси – дымящий Лука остался образом, который был виден исключительно сыну Посейдона. Лука тогда спровоцировал Джексона на откровенный разговор, затронувший и тему смысла жизни, и тему отношений людей… Боя, конечно, не последовало. Перси узнал нового Кастеллана: не храброго и смелого капитана лагеря и не отчаянного юношу, желающего свергнуть богов Олимпа. Это был простой парень, не по годам умный, любящий рассуждать и строить планы. Он оказался сильным духом и на удивление откровенным. Это был вторник февраля. Холодный второй вторник февраля. Много с тех пор воды утекло, да только традиция встречаться каждый второй вторник месяца никуда не пропала. Перси задавался вопросом: каким образом Лука постоянно приезжает сюда, на Лонг Айленд? В их привычке было встречаться утром и прощаться уже после захода солнца – они проводили друг с другом весь день. Кастеллан ни словом не обмолвился об этом. Одно было ясно: он жил в городе, постоянно рассказывал Джексону о своих знакомых в обыкновенной жизни. Он ехал сюда, словно на пикник, и брал с собой целую сумку еды, термос с кофе… Иногда Перси чувствовал, что Лука – его городской родственник, привозящий какие-то товары из города, которых нет в деревне. Это укромное местечко они нашли в тот же день, в феврале. С тех пор они виделись здесь, несмотря на то, что ранней весной проходить через ледяную стену было крайне неприятно. Позже они принесли сюда пледы и матрасы. Плюсом этого места было то, что сюда никогда не попадал дождь, и вещи оставались в сохранности. - Как дела? – продолжил разговор Кастеллан. – Совсем загибаешься среди ваших полукровок? - Их компания – как раз то, что мне нужно. Знаешь, приятно чувствовать себя среди сильных людей. А если ты опять хочешь сказать что-то против Лагеря – что ж, а что ты тогда сам в нем делал, капитан? Лука положил телефон на свою сумку и сел. Глаза его не были злыми, но только на самом дне колосилась ярость – он не любил, когда ему возражали. Перси заметил, что волосы Луки слегка отросли, и длинная светлая прядь закрывала розовое пятно на шее. Уже даже не следовало спрашивать, откуда это. Из череды их откровенных разговоров Перси узнал, что новая пассия у Кастеллана в мире смертных появлялась чуть ли не каждую неделю, но он успешно удовлетворял свои потребности и бросал девушек. Но говорил он об этом обычно не с гордостью, а с безразличием: «Они сами на это пошли, их проблемы». В какой-то степени он был прав. В лагере полукровок теперь каждая третья была готова переспать с Джексоном, но ему не позволяли моральные принципы. Хотя если бы они его не связывали – Перси это точно знал – он поступал бы так же. Кастеллан молча разобрал сумку. Оттуда появилось множество шоколадок, разных бутербродов, чипсов, пара бутылок воды, две пачки сигарет. Будто бы резко вспомнив о своем образе, он вскрыл одну из них и закурил. Сигарету он держал указательным и средним пальцем левой руки, и в его быстрых затяжках было что-то лихорадочно-инфантильное, но при этом по-своему изящное. Потом Лука разложил матрасы и накинул на них сверху пледы, чтобы было теплее. Перси все так же сидел на камне и наблюдал за его действиями. Почему-то до секса поговорить у них не получалось – только после, лежа уже в щекочущем кожу шерстяном полотне. Кастеллан подошел вплотную к сидевшему рядом Перси и посмотрел на него сверху вниз, после чего протянул ему руку. Ее Джексон принял, но потянул резко на себя, и Лука чуть не упал, потеряв равновесие. У них подобные действия вошли уже в привычку. Лука окинул брюнета взглядом: одежда Перси была насквозь мокрой, а кожа – ледяной. Лука еще ближе подошел к Перси и снял с него футболку, пузырями липнувшую к худому телу. Потом Кастеллан положил ладонь на затылок Перси и осторожно коснулся своими губами нижней губы Джексона, уже заметно посиневшей. Мокрые волосы оставили отпечаток на лбу Луки, от прохлады желанного тела пробежали мурашки по коже. Похититель молний знал толк в соблазнении, но к Перси нужен был особенный подход, выработанный месяцами. Страдавший когда-то от дефицита внимания, он с готовностью отзывался на любое движение, на любой малейший звук. К нежности как таковой он не был приучен, и она казалась ему чем-то странным, но до одурения приятным. Кастеллан отогревал кожу замерзшего брюнета своим телом, овивал его ароматом своего парфюма (запах из тех, что так хочется вдохнуть, но за ним никак не угонишься – остаются только последние всполохи аромата), осторожно целовал, будто боясь, что брюнет – хрупкая фарфоровая ваза, способная треснуть от любой неосторожности. Больше всего Перси возбуждал тот звук, когда губы Луки отрывались от кожи и перемещались на другое место. По венам пробежалась теплота, возбуждение начало покалывать бока и сгущаться в паху. Скоро станет тепло. Лука лег на импровизированную кровать из разноцветных матрасов, увлекая за собой Перси. Кастеллан раздел парня, и тот довольно-таки быстро высох, а потом и согрелся. Бывший капитан лагеря снял с себя зеленое поло, обнажив крепкий торс с четко очерченными кубиками пресса. Мышцы его на руках были небольшими, но крепкими, идеально округлыми. И по цвету волос и глаз, и по телосложению он был больше похож не на сына бога-покровителя торговли, а на чадо Аполлона. Правда, Перси всегда считал Аполлона крайне слащавым и пафосным, а Лука таким не был. Может, только с первого взгляда… Кастеллан стремительно спускался по торсу Перси вниз, к паху. Джексон видел только светлую голову на своей не менее светлой коже, и чувствовал щекотку прядями волос. Резкая смена ощущений – кончик языка Люка оказался на головке члена брюнета, и Перси с удовольствием прикрыл глаза, изгибаясь в спине. Луке хватило пары минут – член Джексона налился кровью, сбоку явно выступила темнеющая на светлом фоне вена. Тогда и Перси решился на ласки со своей стороны – он присел, обнял Луку за шею и сам поцеловал его, обведя языком зубы парня, коснувшись щек изнутри. Звякнула пряжка в форме молнии на ремне, и Джексон потащил штанины вниз, снимая вместе с джинсами трусы. В минете Перси был не силен, поэтому он просто засасывал головку члена, изредка слегка касаясь ее зубами – Луке самому его хотелось за это укусить, но удовольствия здесь было больше, чем дискомфорта. Рука Луки потянулась под второй матрас и выудила оттуда закупоренный в серебристый квадратик презерватив и маленькую упаковку со смазкой. Перси взял дело в свои руки и самостоятельно натянул резиновый чехол на член Луки, щедро полив его смазкой сверху. Кастеллан старался выглядеть спокойным, но ему уже откровенно хотелось забыть обо всех этих нежностях и заняться сексом с этим «мальчиком-сказкой», да еще и так, что бы потом неделю не захотелось. Останавливало его только то, что он понимал, что после такого их с Перси встречи могут прекратиться, а тогда пропадет одна из самых интересных глав в жизни Кастеллана. Может, он и не был влюблен в Перси, но, однозначно, чувства его к парню были необыкновенными. Это была смесь желания унизить, возвысить, поиметь, подарить удовольствие и, в конце концов, просто пообщаться. Было во всем образе Джексона нечто хрупкое на вид, но очень крепкое внутри, что-то манящее к себе. Хотелось посадить его в клетку и навещать каждый день под покровом ночи, и никого к нему не пускать. Может, это и называется ревностью. Лука едва держался; желание застилало глаза и заставляло рассудок плавиться. Он поцеловал Перси в шею, прикусывая кожу, облизывая солоноватые поры языком. Джексон имел обыкновение растягивать себя сам – он говорил, что так ему менее больно – а Лука отвлекал его как мог. Через несколько минут Перси сам приподнялся тазом над членом блондина и присел, пытаясь насадиться сверху. Тогда Лука обхватил свой член рукой и направил его в Перси, после чего положил ладони ему на плечи и надавил – настойчиво, но все еще пытаясь себя удерживать. Джексон сказал что-то невнятное и обхватил шею Кастеллана руками так, что подбородок Луки упирался ему теперь в область яремной впадины. Так Перси мог видеть, как парень улыбался, прикусывал изнутри щеку и в истоме закрывал глаза. Это было искреннее, гораздо искреннее слов всех людей, с кем он общался, гораздо приятнее, чем победа в состязании. Это была его личная маленькая победа. Не понятно – над Лукой, над собой, над своим самолюбием или телом – это было лучше, чем все, что он мог себе представить. Перси двигался медленно, тягуче медленно, просто до одури. Через пару минут Кастеллан не выдержал: положил руки ему на талию и резко направил тело Джексона вниз, заставляя его двигаться быстрее. В конце концов, он опрокинул Джексона на спину и навис сверху, поставив руки с двух сторон от головы с разметавшимися по шерсти черными волосами. Так можно было видеть его глаза. И вовсе не были они как море. Глаза как глаза. Просящие, горящие похотью глаза обычного подростка. Только для самого Луки Перси не был обычным подростком, он был человеком, с которым можно было разделить особенную тайну. Теперь Лука сам задавал темп и начал двигаться так быстро, как только был способен; Перси застонал, и стоны его застывали где-то в горле, заставляя кадык подрагивать. Это раззадорило мятежника еще больше, и он стал облизывать явственно выступающие косточки на шее, понимая, что пятна от зубов и засосов останутся еще на неделю-две, но что он мог с этим поделать? Возбуждение стало болезненно невыносимым. Перси кончил с облегченным выдохом и закрыл глаза. Ему оставалось только подыгрывать Луке, и он стал изгибаться глубже, поднимаясь на локтях, касаясь грудью ребер Луки. Рот Джексона открывался так соблазнительно, красный язык в обрамлении жемчужных зубов оказывался еще ближе к Кастеллану. Он излился с кратким стоном и тут же накрыл своими губами губы Перси. Язык его доставал неба Джексона, и теперь сам Перси отвечал на поцелуй яростно и рвано. Сын Посейдона резко дернулся под телом Луки и перевернулся, оказавшись сверху. Он сел удобнее на живот блондина и провел ладонями по напрягшемуся в мгновение телу. Лука молчал и наблюдал, хотя от желания у него по-прежнему была дрожь в теле. Перси поцеловал его под подбородком, кусая. «Устрою галерею засосов, мне не тяжело». У них было еще около десяти часов. Разговоры, еда, снова секс, но уже ленивый и расслабленный… Они ложились рядом под колючей тканью и грелись друг о друга. Странно как-то спать с человеком, который периодически пытается тебя убить. Но здесь, в лесу, в этот единственный в месяце день они не были ни врагами, ни друзьями. Они просто были вместе, потому что это им нравилось. Для Луки это был способ сбежать от серых будней простого смертного, для Перси – от серых будней простого полубога. Да и опыт рано или поздно пригодится. Перси вернулся в лагерь только около одиннадцати вечера, насквозь пропахший сигаретным дымом. Его скомканная футболка не высохла, и Лука дал ему свое поло. Каким-то чудесным образом Джексон добрался до своего жилища, ни на кого не наткнувшись. Провалился в сон. Завтра же будет множество вопросов. А зачем оно надо? Лука заночевал в лесу, уснув в одеялах, пропитавшихся запахом Перси – брусничное мыло, молочная кожа и легкий запах пота. Еще месяц до следующего раза. Ради этого стоит подождать еще.