Монстр

В этот день ничего не предвещало беды, все было тихо и спокойно ровно до того момента, когда Маринетт вломилась к Мастеру без стука. Удивленный Фу конечно же сразу поинтересовался в чем проблема юной девушки, вскоре сбылись его самые страшные опасения. Маринетт протянула ему ладони в которых лежали раздробленные сережки. Она старалась оправдаться, говорила, что не хотела этого, что это случайность и все в этом духе. Мастер Фу успокоил её как мог, хотя по нему было видно, что он волнуется гораздо сильнее Маринетт. Сколько бы Мастер Фу не шаманил над ними все было в пустую. Душа Тикки покинула остатки украшения, не оставив там ни крупицы своей магии. Было заметно, что Маринетт еле сдерживала слезы, уже выступавшие на её глазах. -Это я во всём виновата. Из-за меня Тикки больше нет! А без неё я не поймаю ни одной акумы… -Не переживай, квами не умирают, Тикки все ещё с нами, просто мы не можем с ней никак взаимодействовать. -То есть нам просто нужен новый камень чудес и она вернётся? -Только древние маги знали секреты изготовления камней чудес. Все что сказано в книге слишком рискованно, ты можешь потерять себя, или даже умереть. -Без Тикки мы в куда большей опасности. -Ты готова пожертвовать собой ради всеобщего блага? Неудивительно, что ты стала героиней. По рецептам из книги хранителей Мастер Фу варил свою смесь в небольшом горшочке. Он смешивал соли, краски, штукатурку, травы и много чего ещё в надежде получить правильное соотношение нужных химических элементов. Когда казалось, что варево готово он брал каплю, брызгал на неё из распылителя каким-то зельем и подносил на открытый огонь. Первая капля так и осталась в форме непонятной жижи, вторая засохла и покрылась черной коркой, третья особенно обильно стала источать свой далеко не самый приятный запах и только четвертая стала багровым кристаллом в форме вытянутого шестиугольника. И вот все было готово. На прорезиненном ковре стояла Маринетт в одном полотенце подаренном Мастером. Он же принес два ведра темно-розовой жидкости поблескивающей на свету. С какой-то тоской в глазах он произнес: «Маринетт, если что-то пойдет не так, то знай, Я был рад познакомиться с тобой». Далее Маринетт действовала по заранее сообщенному ей плану. Она легла на тот коврик, что был чуть длиннее её роста. Печальный Фу начал поливать Маринетт тягучей розовой субстанцией по вязкости напоминающей мед. На этом их сходства не закончились, Маринетт почувствовала как эта жижа прилипает к её коже, покрывая каждый её сантиметр. Струя медленно прошлась по элегантным ножкам, изгибу бедер, рукам лежавшим на груди и милому лицу с закрытыми глазами. Со стороны Маринетт была похожа на батончик, который покрывают шоколадом. Когда сверху девушка была полностью покрыта раствором, Мастер Фу начал лить его к основанию, шепча при этом невнятное заклинание. Но жижа не начала разливаться во все стороны, вместо этого она наоборот устремилась к спине и пяткам Дюпен-Чен. Когда ведра опустели Фу начал громче читать заученный текст на китайском, походивший то на мантру то на молитву. Маринетт находилось в это время в очень странном состоянии, она чувствовала, что её одежда и кожа как будто растворялась в этой жидкости, давая ей доступ к любой точке организма, но зачем? А что-то действительно происходило, иногда Маринетт чувствовала как у неё что-нибудь то чешется, то щиплет без какой-либо причины. Пальцы слиплись, В этом положении она напоминала младенца в утробе матери оба находились в тепле, в жидкости и в состоянии между сном и бодрствованием. Но вскоре сон переборол Маринетт, заставив её потерять связь с происходящим снаружи. К утру вокруг девушки сформировался бледно-розовый кристалл, в котором можно было разглядеть лишь силуэт тела. На плечи Мастера Фу легла забота о нем, он следил за ним и каждый день читал свои заклятья, направляя в камень магическую энергию. Он и без того был скрытен и загадочен, а теперь и вовсе почти отгородился от внешнего мира, пока полиция и родные Маринетт не прекратили бы поиски. Так продолжалось почти месяц, пока вернувшись домой не обнаружил, что кристалл разломлен на несколько частей, по которым можно было с уверенностью сказать, что внутри он был полым или же с чем-то или кем-то внутри.