Правила и пальцы

      Тренировка оказалась хуже некуда. Мало того, что Анджелина с жаром всех отчитала, так ещё и Кэти разливалась соловьем в раздевалке, снимая с себя алую форму, наколенники и перчатки.       — А какие у него пальцы! — восхищенно твердила она. — Длинные, утончённые, изящные, не то что у наших мальчиков...       В её глазах сквозил такой восторг, что парни несколько раз переглянулись между собой.       — У кого это? — хмуро спросил Фред.       — У Драко, конечно же, — ответила Кэти, отчего близнецов чуть не вырвало.       — У Драко изящные пальцы?! — сам от себя не ожидая, возмущённо воскликнул Гарри и неодобрительно покачал головой.       — Ой, да что вы можете в этом понимать! — обиженно возразила им Кэти. — Он этими пальцами, наверное, такие вещи может вытворять... Ох, и завидую я Пэнси...       И на этом она ушла в женскую душевую, а парни остались, тихонько бухтя и качая головами. Гарри почему-то был задет больше всех. Несколько раз смотрел на свои руки и вертел ладонями. У него тоже хорошие пальцы. И он ими тоже может многое вытворять!       Он принял душ, переоделся, лег в постель и кое-как заснул, а на следующий день пошёл на урок. Но мысли о пальцах так и не хотели оставлять его голову. И тут его осенило. Гермиона! Вот же она. Его лучший друг. И как раз на этом уроке истории они сели вместе. Гарри посмотрел на неё и окончательно решил, что надо её спросить или же вообще уговорить на практике проверить его пальцы. Он же ловец, не может же у него быть всё так плохо.       — Гермиона, — зашептал он, — у меня вопрос тут возник…       — По теме урока? — отвлечённо спросила она, не забывая делать пометки.       — Нет, по другой теме.       — Тогда поговорим потом, — отмахнулась она. — На перемене.       Гарри замолк, опустив голову и вновь пристально рассматривая свои руки. Руки как руки. Ну, да, мозолистые немного, ну так на то он и в квиддич сколько убивается. Да и летняя работа по дому и саду тоже давала о себе знать. Интересно, а почему у Малфоя руки не мозолистые? Ведь он же тоже играет. Или он мажет их какими-то кремами, как тётя Петуния?       «Ну, Кэти, чтоб тебя! — мысленно прошипел он, пытаясь отогнать от себя мысли о Малфое и его косметичке. — Вот угораздило же ляпнуть, а мне теперь мучайся!»       Тем временем Гермиона оторвалась от своего пергамента и посмотрела на понурившегося Гарри. Тот уже минут пять сидел без движения, рассматривая свои руки, и вид у него был таким несчастным и потерянным, что она не выдержала.       — Гарри, — шепнула она, — так что ты там хотел спросить?       Тот встрепенулся, огляделся по сторонам и практически вплотную придвинулся к Гермионе. Затем положил перед ней свои руки.       — Гермиона, скажи, какие у меня пальцы?       — Эм… Что, прости? — оторопело пролепетала она.       — Пальцы. Они у меня изящные?       Гермиона вскинула брови и хмуро посмотрела на друга.       — Это что, шутка такая? Потому как если шутка, то она явно неудачная.       — Да нет же! — шёпотом вскричал Гарри. — Я серьёзно! Просто вчера после тренировки Кэти сказала, что у Малфоя очень красивые, утончённые и изящные пальцы. Не то что у нас. А ещё добавила, что он ими наверняка может вытворять всякое и что она сильно завидует Пэнси.       Гермиона чуть порозовела и уже с куда большим интересом осмотрела руки Гарри. Даже взяла его ладонь в свои ладошки. Провела кончиками пальцев по его коже, перевернула тыльной стороной и погладила большим пальцем. И это почему-то показалось ей настолько интимным, что она почувствовала, как кровь бросилась к её щекам. Она представила, как эти пальцы касаются её, поглаживают и, может даже, пощипывают, а потом опускаются ниже и забираются…       Словно ошпарившись, Гермиона вздрогнула и преувеличенно аккуратно положила руку Гарри обратно на стол.       — Ну… я бы не назвала их сильно уж изящными, нормальные мужские пальцы, — ответила Гермиона и, не удержавшись, добавила: — но, уверена, они у тебя очень умелые.       — Слушай, а как проверяется умелость пальцев? — Гарри, как всегда, закусив удила, пёр напролом, не обращая никакого внимания на реакцию подруги.       В мыслях Гермионы тут же пронеслись греховные, но, чего таить, очень заманчивые картинки того, как он мог бы проверить на ней умелость своих пальцев. И картинки эти были столь горячи и столь горячо отозвались в груди и внизу живота, что Гермиона запаниковала. Ведь они же друзья! Она не должна думать о своём друге в таком… низменном… страстном… или желанном?.. ключе.       — Гарри! — зашипела она. — Вообще-то для таких разговоров у тебя Сириус есть! Он твой крёстный, вот пусть он и объясняет тебе, как залазить к девушкам в трусики! Ой!       Гермиона округлила глаза и закрыла рот обеими ладошками, но вырвавшихся слов было уже не вернуть.       Гарри же густо покраснел, а потом поднял ладонь и внимательно осмотрел так, как будто видел её впервые в жизни. Медленно пошевелил пальцами, вновь обратил свой взор на Гермиону и вдруг понял, что она тоже смотрит на его пальцы каким-то новым, остекленевшим взглядом. Вот она как-то судорожно вздохнула, неосознанно облизнула губки, и Гарри пропал.       Наверное, впервые в жизни он посмотрел на свою самую близкую подругу не своим обычным взглядом, а через призму понимания того, что она девушка. И не просто красивая девушка — это-то он понял ещё на четвёртом курсе во время того приснопамятного Святочного бала — а красивая девушка, которая очень дорога ему, очень близка ему и которой просто нет равных. И эта девушка, несмотря ни на что, всегда была рядом с ним и никогда не отворачивалась. И ещё у этой девушки были очень выразительные глаза и невероятно манящие губки. Которые она снова облизнула. И которые ему дико захотелось поцеловать.       Но сейчас шёл урок, вокруг сидели ученики, так что целовать было нельзя. Но хотелось. Но нельзя. Но хотелось. Дико хотелось. Поэтому Гарри опустил руку и… положил её на нежную девичью коленку. Гермиона вздрогнула, очнулась и посмотрела на него диким взглядом.       — Гарри, что ты делаешь?! — густо покраснев, зашипела она.       — Я не знаю, — честно ответил он, начав мягко поглаживать её коленку. — Но мне просто захотелось прикоснуться к тебе.       — То есть ты захотел меня полапать?!       — И вовсе даже не полапать, — обиделся он. — Я… В общем, я…       — Ну и что ты мямлишь? — нахмурилась она.       Гарри вдохнул в грудь побольше воздуха и выдал всё как на духу:       — Я просто смотрел на тебя и осознал, что ты мне дико нравишься. Не просто как подруга, а как девушка. А потом ты облизнула губы, и мне захотелось тебя поцеловать. А вокруг куча людей, но мне всё равно хотелось как-то к тебе прикоснуться, как-то показать, что ты мне небезразлична, вот и… Вот…       Глаза Гермионы стремительно расширились, а руки сжались в кулачки.       — Но, Гарри, мы же друзья! — горячо зашептала она в ответ. — Это же против правил!       — Против каких правил, Гермиона? — недоверчиво переспросил он.       — Ну… — замялась она и неуверенно протянула: — Правил дружбы… наверное…       Теперь удивился уже Гарри. Он вскинул брови и скептически осведомился:       — А что, есть такие правила?       — Ну… Наверное, — смущённо отозвалась Гермиона.       И только тут Гарри сообразил, что она до сих пор не сделала ничего, чтобы предотвратить его поползновения в свою сторону. И поэтому он, подчиняясь неизвестно откуда взявшейся решительности, решил зайти чуть дальше. Его ладонь чуть сжала её коленку, а потом плавно поползла выше.       — Гарри! — панически пискнула Гермиона и быстро огляделась по сторонам.       В классе было всё по-прежнему. Монотонно гундел профессор Биннс, а ученики дружно посапывали, отрешившись и от лекции, и от всего окружающего мира в целом.       Тем временем рука Гарри поднялась до самого края её плиссированной юбки, и Гермиона закусила губу, разрываясь между самыми противоречивыми желаниями. Ей уже давно нравился Гарри, и если бы они не были на уроке, то после его признания она наверняка бы радостно повисла у него на шее. Или может даже поцеловала. Поцеловала так, как в своих мечтах, так, чтобы у него захватило дух. Но они были на уроке. И Гарри не просто признался ей, но и самым наглым образом приставал к ней. Что на него нашло?       — Что на тебя нашло? — прошипела Гермиона, озвучивая свои мысли.       Гарри прекратил поглаживать её бедро и серьёзно задумался над её вопросом.       — Наверное, я просто впервые в жизни точно знаю, чего я хочу, — через минуту ответил он, голос его был предельно серьёзен. — И хочу я быть с тобой. И сейчас, и в будущем.        У Гермионы радостно ёкнуло сердце, и она не удержалась. Воровато огляделась по сторонам, а потом наклонилась и клюнула его в губы быстрым поцелуем. А потом едва не лопнула, сдерживая рвущееся наружу хихикание, глядя на ошалелую и донельзя счастливую физиономию Гарри. В её душе вдруг сделалось так светло и счастливо, что ей захотелось наплевать на все правила и, опрокинув Гарри на спину, заобнимать и зацеловать его до изнеможения.       — Так, значит, ты не против? — шёпот Гарри звенел от радости.       Гермиона хитро улыбнулась и вместо ответа положила свою руку поверх его ладони на своём бедре и, замирая от собственной храбрости, двинула её ещё выше, давая негласный пропуск на закрытую юбкой территорию. И Гарри не преминул воспользоваться этим разрешением.       Сама же Гермиона отвернулась от него, взяла перо в руку и устремила полный внимания взгляд на профессора Биннса, хотя то и дело приподнимающиеся уголки её губ и алеющие щёчки целиком и полностью выдавали то, куда именно направлено всё её внимание. А направлено её внимание было туда, где ладонь Гарри нежно поглаживала её бедро, медленно пробираясь к самым трусикам.       Гермиона даже в самых своих смелых мечтах не могла представить такой ситуации, но, однако, всё это происходило в реальности. Вот пальцы Гарри добрались до самого верха, чуть помедлили и осторожно коснулись её там, где её бёдра сходились в одной точке. Чуть погладили, и Гермиона вновь закусила губу, чуть раздвигая ноги, давая ему полный доступ к своему самому сокровенному местечку.       Внезапно её ушко обожгло горячее дыхание Гарри.       — Ты такая горячая и… мокрая, — еле слышно прошептал он. — Это нормально?       Голова Гермионы шла кругом, сердце подпрыгивало, а всё тело прошивало настолько сильным возбуждением, что она с трудом осознала его вопрос.       — Нормально, — едва ли не одними губами ответила она, не отрывая невидящего взгляда от профессора Биннса. — Но я такая только для тебя…       — Ты чудо, — Гарри снова обжёг её своим дыханием.       Его пальцы снова пришли в движение, уже гораздо увереннее огладили ее плотно обтянутые насквозь влажными трусиками нижние губки, и Гермиона еле сдержала предательский стон, едва не нарушивший сонную атмосферу аудитории.       — Гарри! — дрожащим шёпотом позвала она. — Это слишком… приятно, прекрати!       — Но если это приятно, то почему я должен прекращать? — спросил он, не прекращая своих движений.       Гермиона зажмурилась и сжала кулачки, вновь из последних сил сдерживаясь от того, чтобы не перебудить всех своими стонами. Прикосновения Гарри неожиданно принесли настолько острое наслаждение, что это самым натуральным образом сводило её с ума.       — Прямо на уроке! — тихо всхлипнув от удовольствия, прошептала она. — Это же против всех правил! Нас же отчислят!       — Прости, но это сильнее меня, — зашептал он ответ, двумя пальцами массируя её именно в том волшебном местечке, что Гермиона буквально изнемогала от наслаждения. — Тем более, все спят, а Биннсу плевать.       Гермиона закрыла пунцовое лицо ладошками и еле слышно застонала от удовольствия и отчаяния. Их точно отчислят! Но, Мерлин, эти волшебные пальцы! Потом она обязательно устроит Гарри тотальную головомойку, но сейчас... так и быть, пусть продолжает. Главное, чтобы ей хватило выдержки без стонов дойти до конца, который, как она чувствовала, благодаря Гарри надвигался на неё со скоростью Хогвартс-Экспресса.       Его пальцы действительно оказались о-о-очень умелыми.

***

      Гермиона буквально выползла с урока на ватных ногах. После всего пережитого у неё даже не осталось сил устроить Гарри взбучку за нарушение правил. Как такое вообще возможно? Менее часа назад они заходили в кабинет к мистеру Биннсу будучи друзьями, а сейчас… Неужели теперь Гарри стал её парнем? Ведь она даже мечтать об этом боялась и думала, что Гарри нравятся другие девушки. Спортсменки там всякие. А она просто подруга. А теперь, выходит, не просто? Хотя, после всего произошедшего сомневаться в этом не приходилось. Поэтому она совсем не сопротивлялась, когда бывший друг потянул её за угол, и лишь охнула, когда он прижал её к себе и осторожно прикоснулся губами к её губам.       Они были твердыми, но приятными. Ротик Гермионы послушно приоткрылся, давая Гарри зелёный свет. И, о, великий Мерлин! Его губы… Его губы были ничем не хуже пальцев, независимо от их умений. Голова Гермионы закружилась, и она прильнула к Гарри всем телом и почувствовала… О… Неужели?       — Гарри! — от озарения она чуть не отпрыгнула от него, уже в миллионный, наверное, раз за последний час покраснела и уставилась на выпуклость его брюк. — Ой! Я…       — Да, это всё ты. Извини, — Гарри и сам походил на брошенного в кипяток рака. — Я не могу это контролировать. Он сам…       — Я понимаю, — кивнула она, облизнув губы и стараясь смотреть куда угодно, только не на него. — Нам надо идти, а то опоздаем на трансфигурацию.       Гарри разочарованно вздохнул. После всего пережитого о профессоре МакГонагалл и её предмете совсем не думалось. А ещё он был таким окрылённым после последних событий, что обычная стеснительность покинула его со скоростью полтергейста Пивза.       — Гермиона! — на выдохе выпалил он. — Мне кажется у тебя тоже очень… умелые пальцы. И наверняка очень нежные…       Ресницы подруги взмыли вверх, а глаза стали огромными. И Гарри уже подумал, что всё, он перешагнул ту черту, и сейчас получит от неё по носу, как когда-то Малфой, или, не дай Мерлин, по чему-нибудь ещё… Он аж инстинктивно сделал шаг назад и уже хотел было залепетать извинения, но Гермиона шумно выдохнула и деловито заговорила:       — После уроков, Гарри, хорошо? Просто сейчас я не хочу опаздывать к профессору МакГонагалл, — и она схватила его за руку и потащила за собой, пока не передумала.       Внутри всё сжималось и переворачивалось. На самом деле её и саму обуревало дикое любопытство и желание прикоснуться к Гарри вот там… в самом интимном месте… Интересно, какой он на ощупь? Гладкий? Горячий? Наверняка твёрдый, она же почувствовала это через одежду, когда прижималась к нему во время поцелуя. Чёрт! Ну нельзя же было так испортиться за один урок? Почему в голове у самой примерной ученицы бродят такие неприличные картинки? Да что с ней сотворил этот Гарри Поттер своими умелыми пальцами?       И почему она чувствует себя такой непослушной?       И почему всё это ей так дико нравится?

***

      Через несколько дней их новых отношений, Гермиона не узнавала сама себя. Гарри своими пальцами и губами просто сводил её с ума. Они уже устали искать потайные места в замке, чтобы остаться наедине и наслаждаться изучением тел друг друга. Это были очень приятные и опасные… исследования. Да, так их любила называть Гермиона. Ох, эти исследования точно заведут их куда-нибудь… не туда. И дело не ограничится одними пальцами… и губами… и языком. Хотя, засыпая в своей спальне под щебетание Парвати и Лаванды Гермиона снова думала о руках и языке Гарри. Чёрт! Гарри превратил её в настоящую нимфоманку!       Волна возбуждения выдернула её из сладкого сна, и она нехотя разлепила веки. Рядом лежал бывший друг, чьи руки уже пробрались под её трусики, моментально ставшие влажными.       — Гар-ри… — прошептала Гермиона, выныривая из объятий сладкого сна, чувствуя волну невероятного возбуждения в теле. — Ну… что… как… о… тут же Лаванда! — попыталась возмутиться она, не понимая, как друг вообще пробрался в женскую спальню.       — Я владею заглушающими чарами, дорогая, — хитро улыбнулся он, опуская ладонь ещё ниже и надавливая на особо чувствительную точку, отчего Гермиона всхлипнула и задрожала.       Но это было только начало. Гарри задрал, а затем и вовсе снял с неё маечку, и его губы сначала поцеловали её шею, потом завладели сосками, потом отметились на животике, а потом… Потом Гермиона выгнулась на простынях и закусила губу, чтобы не застонать, но целиком и полностью проиграла в этой битве с собой. Как только губы Гарри обласкали средоточие её женственности, а язык прошёлся по самой чувствительной точке, так все нормы и правила оказались погребены под всё нарастающими волнами наслаждения, а пространство под балдахином накрыли столь громкие стоны, что Гарри и вправду порадовался, что знаком с заглушающими чарами. Иначе бы они перебудили не только всех в комнате девочек, а вообще всю башню Гриффиндора.       — Ну… — целуя её, ещё не совсем пришедшую в себя, ухмыльнулся он, — я же говорил, что ты не устоишь…       — Ох, Гарри… у тебя чудесные… пальцы… и язык, — шумно дыша, сдалась Гермиона.       Да, пальцы и губы Гарри были воистину волшебными. Волшебными настолько, что Гермиона просто не могла устоять. Более того, совсем скоро она сама начала напрашиваться на очередную порцию неимоверного, сводящего с ума наслаждения.       Ей это нравилось так сильно, что всего через пару часов после столь сладостного пробуждения она снова схватила его за руку и потащила за собой подальше от снующей по коридорам Хогвартса толпы учеников.       — Гарри, ты должен для меня сыграть!       — Что? Чего? — не понял он. — Матч же только завтра! Да и метлы у меня с собой нет…       Гермиона затянула его в чулан для мётел и заперла за собой дверь, а потом ещё и наложила на неё кучу скрывающих и заглушающих чар.       — Дурачок, у меня есть для тебя инструмент не хуже метлы, — объявила она с улыбкой и с каким-то особым удовольствием, чувствуя себя очень непослушной девочкой, медленно стянула с ножек трусики. — Давай, ты будешь маэстро, а я твоим фортепиано?       Гарри почувствовал, что в горле пересохло, и только кивнул. Гермиона прижалась спиной к его груди, взяла его руку, завела её к себе под юбку, и он «заиграл». С чувством, с тактом, с расстановкой и с неподражаемой реакцией «фортепьяно», исходящей в виде протяжных стонов и всхлипов. В конце «игры» Гермиона вся задрожала и не упала только благодаря тому, что он крепко прижимал её к себе за талию. Немного придя в себя, она развернулась, уткнулась лицом в его шею и шумно дышала, переживая свой очередной оргазм, подаренный его волшебными пальцами, и жалея лишь о том, что он так и не подключил свои губы и язык. Но оно было и понятно — она уже по опыту знала, что в таком случае они бы ни за что не ограничились только одним её оргазмом и в итоге порядочно опоздали бы на следующий урок.       — А давай в следующий раз ты сыграешь на духовой трубе? — придержав её за талию, предложил Гарри и многозначительно посмотрел на свои брюки: в области паха его «труба» очень заметно выпячивалась наружу.       Гермиона посмотрела туда же и неосознанно облизнула губки. Да, пусть она изначально и не решалась прикоснуться к его «трубе» вживую, без покрывающих его слоёв одежды, но с каждым оргазмом эта нерешительность всё больше и больше истощалась, пока окончательно не сошла на нет. Теперь же она с нетерпением ждала этой возможности, но, в то же время, она хотела сделать этот момент воистину особенным и незабываемым для Гарри, поэтому она с сожалением отказалась от идеи опуститься перед ним на колени прямо здесь и сейчас, и просто улыбнулась ему.       — О... С удовольствием, Гарри, я очень люблю музыкальные инструменты! — согласилась она, но потом с грустью покачала головой. — Но, увы, нам уже пора к профессору МакГонагалл. Она не простит нам опоздания…       Гермиона с немым обещанием впилась в его губы горячим поцелуем, а потом сняла чары с двери столь гостеприимного чулана для мётел и за руку вытянула Гарри наружу.

***

      Гарри наслаждался тем, как струи тёплой воды стекали по обнажённому телу. Матч со Слизерином выдался очень напряжённым, а погода — крайне нелётной. Но они всё равно выиграли. А ещё его радовало то, что Драко Малфой упал с метлы и переломал все пальцы на правой руке. Все свои, как сказала Кэти, длинные, утончённые и изящные пальцы. И, как по заказу, что-то ещё пошло не так, и магические способы лечения не подошли Малфою, так что мадам Помфри наложила на его руку гипс и сообщила слизеринцу, что он будет ходить с ним ещё как минимум месяц.       Гарри вспомнил оскорблённую таким маггловским способом лечения морду Малфоя и злорадно улыбнулся. Уж он-то теперь знал, насколько важным инструментом могут являться обычные пальцы. Чёрт с ним, с квиддичем, но их волшебное действие на девушек было трудно переоценить.       Внезапно дверь душевой кабинки скрипнула, и Гарри резко обернулся. Спустя мгновение его рот открылся от восхищения и восторга. Перед ним стояла Гермиона. Обнаженная и неимоверно прекрасная в своей наготе.       — Герми… как ты… что… о… — он не договорил, так как её ладонь сомкнулась на его члене, а тонкие пальчики другой руки обласкали его мошонку.       — Знаешь, Гарри, — совсем нескромно заявила она, — я уже давно хотела сказать, что у меня тоже очень умелые пальцы… и сейчас я тебе это докажу…       У Гарри от предвкушения чуть не подогнулись колени, и он потянул её на себя, вынуждая встать под тёплые струи воды.       — Ну… я жду… — выдохнул парень и опустил глаза. — И… он тоже!       Гермиона лукаво улыбнулась и взяла в руку мягкую губку, на которую выдавила немного геля для душа. Спустя пару секунд и один хитрый взгляд тёплых карих глаз, и губка заскользила по телу Гарри, от груди к паху, вызывая у него множество прекрасных ощущений.       — Гермио-о-она... — сгорая от желания, протянул он.       — Сейчас-сейчас, — ласково улыбнулась она.       Его тело буквально горело от этих неторопливо-волнующих движений. Губка касалась его плеч, груди, живота и легко, дразняще проходила по мошонке. Гермиона улыбнулась шире и приложила ладошку к его паху.       — Герм... — начал было он, но она шагнула вперёд и заглушила его голос поцелуем.       Язык Гарри встретился с её языком в ещё одной дерзкой игре.       Гермиона хихикнула, и её ладошка скользнула выше. Пальцы сжались на той самой «трубе» и стали «играть». Водить по ней вверх и вниз, ласково сжимать, оценивая твёрдость, и проверять, готов ли её кончик для её губ. Оказалось, полностью готов.       Гарри не сдержал стон и задрожал. Его девушка опустилась перед ним на колени и наконец сделала то, отчего он чуть не задохнулся от наслаждения. Прикосновение её губ вызвало словно разряд тока, заставив его тело дёрнуться от удовольствия. «Труба» оказалась приятно обхвачена нежными губами и обласкана игривым язычком. Голова Гермионы опустилась ниже, потом снова поднялась, даруя Гарри самые невероятные ощущения в его жизни, а потом повторила своё движение. И так снова и снова.       Гарри, задыхаясь от удовольствия, держал свою партнёршу за волосы и последними словами благодарил небеса за то, что они встретились и, более того, решились открыть друг другу свои чувства. Невероятно нежные губки Гермионы плотно обхватывали его член, а язычок творил с ним такие вещи, что это было сродни самой сладкой пытке. Последним штрихом оказался её игривый и полный любви взгляд, направленный снизу вверх прямо в его глаза. Гарри охнул, застонал особенно громко и, наконец, едва не теряя сознание от острого удовольствия, бурно излился в её тёплый и нежный ротик.       А где-то совсем недалеко, в квиддичном медпункте собрались несколько так или иначе пострадавших игроков и комментатор Ли Джордан, в говорливую голову которого кто-то из слизеринцев как следует зарядил бладжером.       — Кто притащил на поле орган?! — чернея лицом и прикладывая компресс к голове мрачно пробурчал Ли. — И какого Мерлина он так воет? И без того башка раскалывается…       — Да, кто бы за ним ни сидел, он отчаянно фальшивит, — согласилась с ним Анджелина, морщась от трубных звуков, доносящихся из вентиляции.       И лишь врачующая пострадавших мадам Помфри незаметно улыбнулась, безошибочно распознав природу искажённых расстоянием звуков.       Всё же она не первый десяток лет работала в школе-интернате для подростков.

***

      Спустя час Гарри и Гермиона проскользнули в гостиную Гриффиндора, где уже во всю шло празднование их очередной победы над подлыми змеями.       — Эй, вы где пропадали? — с подозрением спросил их ошивавшийся у входа Рон. — И чего вы такие красные и довольные?       — У нас был концерт! — хмыкнув, объявил Гарри.       — Какой концерт? — недоумённо поинтересовался рыжий. — Когда? Где?       — Музыкальный! В честь победы Гарри! А где, я тебе не скажу, — ответила Гермиона и, засмеявшись, вместе со своим лохматым парнем ушла на диван.       Рон же недовольно поморщился и покачал головой: мало того, что Гарри начал часами пропадать с Гермионой в библиотеке, так ещё и по каким-то концертам с ней шатается. Нет, друга следовало спасать, иначе он, чего доброго, и в оперу ходить начнёт. Сам Рон, конечно, в опере не был — всё же он был нормальным парнем, а не каким-то там балеруном — но об опере был наслышан, а потому со всей своей гриффиндорской решительностью намеревался спасти друга от столь ужасной участи.       Тем временем даже не подозревающий о мыслях Рона Гарри плюхнулся на диван и нагло усадил довольно пискнувшую Гермиону себе на колени, а потом притянул к ним поднос со всякой вкуснющей всячиной. После всех его приключений — и на поле, и в душевой — ему требовалось как следует подкрепиться. Гермиона же целиком и полностью поддержала этот его порыв, и вскоре все присутствующие в гостиной гриффиндорцы получили редкий шанс понаблюдать за тем, как Гермиона буквально с рук кормит довольно жмурящегося Поттера.       — Всё же это любовь, — умилённо вздохнула Парвати.       — А я тебе говорила, что вчера утром в нашей спальне мужским духом пахло! — весело хмыкнула Лаванда. — А ты всё: ветром надуло, ветром надуло… Да я её такой расслабленной и довольной, особенно с утра, в жизни не видела!       Парвати на это только ещё раз мечтательно вздохнула и поёрзала на диване, в деталях представляя себе, что именно мог делать Поттер в их спальне со знаменитой гриффиндорской скромницей.       И ей почему-то стало завидно.

***

      После того знаменательного вечера и без того быстро развивавшиеся отношения Гарри и Гермионы начали развиваться ещё быстрее. Вернее, они развились молниеносно быстро. Так что стоило ли удивляться, что уже следующим утром они снова проснулись в одной постели? И не просто проснулись, а проснулись новыми людьми. Гарри стал ещё счастливее, а Гермиона… Гермиона стала женщиной. Очень довольной женщиной. И, надо сказать, очень темпераментной женщиной. Благо, зелья и магия, как всегда, сотворили чудо, и боль первого раза ни в коей мере не помешала ей как следует насладиться этим самым первым разом. Более того, она захотела большего.       — Гермиона, куда ты меня тащишь? — искренне недоумевал Гарри, шагая за подругой.       Вообще, они намеревались ещё раз посетить Выручай-комнату, о которой совсем недавно узнали от Добби, когда искали местечко для уединения, но Гермиона явно нацелилась на совсем другое место.       — В библиотеку! — буркнула она, не сбавляя шага.       — К-как в библиотеку?       Планы в голове Гарри на ближайшие пару часов явно отличались от библиотечных дел. Не… Ну такого облома он не ожидал. Они же договаривались!       — Герми, а как же…       — Что? — она бросила на него суровый взгляд, раздражённая тем, что он тормозит её своими разговорами.       — Ну… Как бы… концерт…       — А-а-а… Так мы за этим и идём, дурачок, — бросила она на ходу, ещё сильнее ускорив шаг.       Гарри едва ли не запнулся от пришедшего ему на ум осознания. Нет, серьёзно, не собиралась же она… Или собиралась?       — Оу… Ты хочешь прямо в библиотеке? — оживился Гарри.       И оживился не только он, но ещё и некоторая его часть дернулась от шаловливых мыслишек.       — Нет, не сейчас. Сейчас мне нужна одна книга! Камасутра — слышал о такой?       Слышать-то Гарри слышал, но как подобное чтиво могло оказаться в библиотеке Хогвартса? Гермиона, видно, считала вопрос по его удивлённому лицу.       — Её нет в общем доступе, но мадам Пинс прячет её у себя в столе вместе с де Садом, Мопассаном и дурацкими любовными романами в мягкой обложке. Не спрашивай, откуда я об этом узнала… В общем, мне надо, чтобы ты её отвлек, а пока я стащу книгу!       — Оу… — Гарри почесал затылок, а Гермиона уже впихивала его в двери библиотеки. — Что я… Ладно. Мадам Пинс! Мадам Пинс! Там в Большом зале Рон заворачивает пирожки в страницы учебника по истории магии, — ляпнул он первое, что пришло на ум.       — Что?! — взревела всегда спокойная и невозмутимая женщина и вылетела в коридор с палочкой наперевес. — Рональд Уизли! История Магии! Пирожки!       Её вопли стихали по мере удаления, а Гермиона прошмыгнула за стойку и быстро открыла небольшую тумбочку, доставая нужную книгу, словно клад.       — Теперь концерт? — улыбнулся Гарри.       — Ага! — пряча книгу, кивнула она. — Пошли!       Гермиона на мгновение прижалась к Гарри, многообещающе погладив его между ног, а потом хитро подмигнула ему и понеслась в сторону Выручай-комнаты да так быстро, что Гарри пришлось её догонять.       Совсем скоро Гарри понял, зачем Гермиона обокрала мадам Пинс, и в очередной раз восхитился своей великолепной девушкой. Ведь то, чем они занялись в Выручай-комнате, превзошло даже самые смелые и откровенные его ожидания.       — Так… ногу сюда, а руку чуть выше… ага, вот так, Гарри, — всматриваясь в картинки, ерзала под ним обнаженная Гермиона, ещё большее распаляя его и без того полыхающую страсть… — А вот теперь сменим угол… Давай!       Гарри повиновался и вошёл в неё максимально глубоко!       — О-о-о! А это и правда неплохо! — с блаженной дрожью в голосе выдохнула она, когда он начал осторожно двигаться внутри неё. — О-о-очень даже!       — Ну да, гораздо лучше знания наизусть двухсот пятидесяти двух пунктов Свода правил этикета для чистокровных, — рассмеялся Гарри, а потом сцапал у неё из рук книгу и отшвырнул прочь.       — Эй! — воспротивилась было Гермиона, но от нового толчка по её телу прошёл настолько сильный импульс удовольствия, что мигом перебил все её возмущения. — О-о-о, Гарри… Да!       — У нас и без неё прекрасно получается, — продолжая увеличивать темп, сверкнул глазами Гарри и закрыл её рот глубоким поцелуем.       Комнату заполнили шлепки плоти о плоть и прочие совсем уж неприличные звуки. Это была яркая симфония двух тел, в которой они одновременно утонули в пучине поглотившего их оргазма.       — Ох, Гарри… — с трудом пришла в себя Гермиона, — это было великолепно… А чего это ты так улыбаешься?       — Да просто подумал… А зачем эта книга мадам Пинс?       — Ну как бы Ирма всё же довольно молодая женщина. Ей и тридцати нет. Спросил бы лучше, зачем ей де Сад? — мурлыкнула Гермиона, блаженно пристраивая голову на его груди. — Впрочем, неважно… Я люблю тебя, Гарри.       Гарри замер, а его сердце гулко ударилось о грудную клетку. Ещё никто и никогда не говорил ему таких слов… Спустя мгновение Гермиона пискнула от неожиданности, внезапно оказавшись в крепких объятиях.       — Гермиона! — срывающимся от чувств голосом выдохнул Гарри. — Я… Я тоже! Я тоже люблю тебя! Сильнее всего! Сильнее жизни! Сильнее… Сильнее… Сильнее всего!       Гермиона счастливо улыбнулась и приникла к его губам в нежном поцелуе.

***

      В то время, когда в Выручай-комнате уже вовсю раздавались сладострастные стоны двух любящих людей, где-то в другом конце замка Рон Уизли пришёл в себя. Он сонно моргнул, ничего не понял, дёрнулся, вскрикнул и дико заозирался по сторонам.       — Что за?! Какого хрена?! Помогите! — заорал он.       Он обнаружил себя совершенно обнажённым и, к тому же, привязанным к большой, просторной кровати.       — Соблюдайте тишину, мистер Уизли! — послышался чей-то строгий голос.       Рон повернул голову и замер, как громом поражённый. К нему танцующей походкой шла мадам Пинс. Но в каком она была виде! На высоченных каблуках, сплошь в обтягивающем латексе, многообещающе поигрывая роскошной кожаной плёткой.       — Мистер Уизли, сколько раз я вам говорила не приносить еду в библиотеку? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Но заворачивать пирожки в страницы Истории Магии?! Это уже переходит все границы! Вы будете наказаны!       Мадам Пинс с предвкушением облизнула полные, кроваво-красные губы, звонко шлёпнула плёткой по своему изящному бедру и медленно двинулась к распростёртому на кровати парню.

***

      На следующее утро во время завтрака в Большом зале Гарри не сразу заметил в каком состоянии находился его друг. Рука Гарри так по-хозяйски оглаживала нежное бедро Гермионы, что думать хотелось только о продолжении вчерашнего «концерта». Даже аппетита сильно не было, поэтому он нехотя жевал один бутерброд.       В реальность его вернул звонкий голосок Гермионы.       — Рон, а что это ты не ешь? — удивилась она.       Гарри озадаченно моргнул и действительно заметил, что Рон, весь раскрасневшийся и явно чем-то загруженный, сидит за столом, совсем не притрагиваясь к еде. Такое поведение было весьма не характерно для их рыжего друга.       — Эй, Рон, и правда. Ты что, заболел? Смотри, тут твои любимые пирожки, — Гарри заботливо пододвинул ему тарелку.       Но Рональд выпучил на него глаза, словно увидел Кровавого Барона во плоти или Волан-де-Морта собственной персоной.       — Пирожки! — вскрикнул, он вскакивая со стула. — Пирожки! А-а-а! Пирожки!       Он развернулся и помчался прочь из Большого зала, оставив друзей сидеть с открытыми от удивления ртами.       — На кухню что ли побежал? — Гарри озадаченно поскрёб вихрастый затылок. — Мало ему что ли? Или остыли?       Он пощупал ближайший пирожок, но тут Гермиона взяла его вторую руку и прижала её к себе. К очень горячему и уже влажному местечку.       — Забудь о пирожках! — шепнула она, обжигая его ухо своим дыханием. — Вообще-то, кроме них, тут остывает кое-кто ещё.       Пирожки оказались мигом забыты. Как и Рон. Да и как завтрак в целом. Гарри схватил Гермиону за руку и буквально выбежал из Большого зала, и до самого первого урока из ближайшей кладовой для мётел слышались игривые шепотки, весёлые смешки и лёгкие постанывания.

***

      Спустя пару дней взъерошенный больше обычного Гарри Поттер под самое закрытие ворвался в библиотеку Хогвартса и бросился к строгому библиотекарю. За ним по пятам следовала явно чем-то очень обеспокоенная Гермиона Грейнджер.       — Мадам Пинс! Мадам Пинс! — кое-как выдохнул Гарри. — Там… это! Снова! Рон Уизли! Он это… Вы не поверите! Самокрутки крутит! Из Истории Хогвартса! Ужас!       — Ужас! — поддакнула Гермиона. — Как можно?!       — Что?! Скурить Историю Хогвартса?! — библиотекарь буквально взорвалась негодованием. — Его что, жизнь вообще ничему не учит?! Ну я его!       Мадам Пинс взмахнула палочкой, захлопывая картотеку и перекрывая проход в Запретную секцию, после чего вытащила из ящика стола массивный ключ и протянула его Гермионе.       — Мисс Грейнджер, проследите, чтобы тут никого не было, и через десять минут закройте библиотеку. Ключ передайте профессору МакГонагалл. Я полагаюсь на вас!       Мадам Пинс воинственной и весьма разъярённой валькирией исчезла в полумраке коридоров, а Гарри поспешил запереть за ней дверь. И как следует зачаровать до кучи.       — Всегда мечтала сделать это на её столе, — подрагивающим от возбуждения голосом сказала Гермиона, уже стянув с себя трусики и запрыгнув на вышеозначенный предмет мебели. — Давай, Гарри, и к чёрту правила!       Гарри дьявольски улыбнулся, встал между её раздвинутых ног и впился в её губы страстным поцелуем, а его умелые пальцы, скользнув ниже, уже через несколько секунд вырвали из её груди первый сладострастный стон.

***

      Примерно в то же время, когда лохматая парочка с достойным лучшего применения энтузиазмом расшатывала библиотечную мебель, где-то в подземельях разыгрывалась своя драма.       — Пэнси, но подожди-и-и! — хныкал Драко, вослед удаляющейся девушке. — Ну ещё немного же… Мадам Помфри сказала, что скоро снимет гипс…       — Ну уж нет, Драко! — фыркнула слизеринка. — Я уже сколько времени неудовлетворённой хожу. А ты без своих пальцев только и можешь что твердить свои дурацкие правила этикета для чистокровных! Тошнит уже от них!       — Но скоро же… — не унимался Малфой.       — Гипс снимут, а потом ещё разрабатывать сколько? Месяц? Два? Спасибочки, конечно, но нет, Драко! Совсем нет! Все парни как парни! Вон, на Грейнджер посмотри, светится вся, аж смотреть противно! А ты… Да что тебе говорить, пальцами только и можешь…       И она удалилась, оставив парня одного в мрачной гостиной!       — Проклятый Поттер! — прошипел Малфой.       Да во всем был виноват этот ненавистный очкарик, за которым он погнался во время матча и упал с метлы. Вот сейчас он ему устроит! Найдёт, да как даст ему гипсом по голове! Поттер и так безмозглый, а тут и последние зачатки ума выпадут. И эта его грязнокровная подстилка перестанет ходить такой довольной!       Заметно повеселевший, он рванул вперед, но запнулся об ковёр и упал лицом вниз.       Очнулся Драко уже в Больничном крыле. Он что-то сонно простонал, огляделся, увидел вторую руку в гипсе и истошно заорал.       — Не наводите тут шум, мистер Малфой! — отчитала его возникшая рядом мадам Помфри. — Вы всего лишь сломали пальцы левой руки. Ну походите месяц в гипсе, и всё заживет. И да — правую вы тоже ударили, так что гипс снимать пока не будем и там.       Драко даже не смог ничего произнести. По его бледному аристократическому лицу Ниагарским водопадом полились слёзы.

***

      — Кто бы мог подумать... — впечатлённо выдохнула Гермиона.       Спустя три месяца они с Гарри — да и со всей школой заодно — шокированно наблюдали, как посреди Большого зала Рон Уизли опускается на колено перед мадам Пинс.       — Госпожа, — послышался его голос, — вы так блистательны и властны, что невозможно устоять. Будьте моей Повелительницей! Выходите за меня! И я буду вашим навеки!       — Так вот для чего он занял у меня ту тысячу галлеонов, — хмыкнул Гарри, глядя, как Рон открывает бархатную коробочку с бриллиантовым кольцом.       — Мистер Уизли, — строго, как будто отчитывая нерадивого ученика, ответила мадам Пинс, — вы, конечно, абсолютно безнадёжны, но, так и быть, я согласна.       Зал взорвался свистом и аплодисментами.       Гарри с улыбкой хлопал в ладоши, желая этим жестом передать другу свой восторг. Он повернул голову, чтобы порадоваться вместе с Гермионой, и вдруг увидел в её глазах слёзы.       — Ты чего? — удивился он, перестав хлопать.       — Ничего, я… Я просто рада за Рона! — сморгнув, ответила она и улыбнулась. — Ну что, устроим ещё один концерт сегодня?       — А-ам… да, я… — он взял её за ладошку и отвёл в сторону. — А знаешь, у меня дома тоже можно устраивать концерты.       — У тебя дома? Это у Дурслей, что ли?! — ужаснулась Гермиона.       — Да нет же, у меня дома на Гриммо, — подсказал Гарри, — в моей постели, — уточнил он, чтобы уж точно не осталось ни кната недосказанности. — Сириус пишет, что уже приготовил нам лучшую спальню, а потом поможет мне купить свой дом.       Щёки Гермионы мило порозовели.       — Ну да… наверное.       — В моем доме я всегда смогу устраивать со своей женой концерты в любое время, когда нам этого захочется. И уже не нужно будет ни от кого прятаться.       Гермиона зарделась ещё больше и только с трудом глотнула воздух. Гарри же потянулся к ней и прошептал на ухо то, чего он хочет. А хотел он одного — чтобы они были вместе.       Всегда.