The Innermost

Вечерний бал. Торжество, когда в огромном поместье Руневского собираются все сливки вампирского общества: Дашков со своей избранницей, Юсупов, Свечников и даже Сергей Юльевич Витте вместе со своими дочерьми почтил за честь присутствовать на столь роскошном мероприятии. В зале было очень шумно — кто-то танцевал, кто-то обсуждал свои грядущие политические планы, кто-то поддался азарту, играя в преферанс с самыми заядлыми шулерами, а кто-то наблюдал за всем действом издалека, смакуя дорогое французское вино с сигарой в руках. Величественной, по истине графской, статной походкой в центр зала вышел сам хозяин поместья, крепко, словно она была для него самым дорогим сокровищем, держа за талию свою спутницу. Все взоры были обращены именно на них. Алина, в атласном платье темно-бардового цвета, с кружевным корсетом с медными вставками, который очень хорошо подчеркивал ее грудь (признаться, гости оценили ее наряд по достоинству, особенно Феликс нервно сглотнул и облизнул пересохшие губы), и Руневский — как обычно, в своем элегантном костюме «тройка». Все присутствующие барышни махали веерами, скрывая свои стыдливо раскрасневшиеся лица. И лишь одному дьяволу было известно, что у них было на уме. Как и полагалось мероприятию такого уровня, все приглашенные гости любезно приветствовали Руневского. И даже прохвост Юсупов подпрыгнул со своего места и элегантным реверансом вмиг появился возле Руневского: — А-александр Константинович, родненький наш. Ну расскажите, расскажите же всем нам…. — игриво, по кошачьи протянул он, но не успел договорить и пары слов, как чья-то тяжелая рука схватила его за шкирку. Это был Свечников. Владимир Михайлович с такими пройдохами, как Юсупов не церемонился, он отодвинул князя в сторонку, и серьезно проговорил: — Феликс, давай без твоего цирка! — стоило ему оказаться с Руневским наедине, он продолжил уже более мягким тоном. — Ну здравствуй, Саша. — Владимир Михайлович, дело окончено, — прошептал ему на ухо Руневский, когда Свечников по-отцовски его обнял. «И слава Богу!», — пролетело в голове у Владимира. В зале заиграла «Мазурка» Чайковского и все гости пустились в пляс. Дамы в танце шли плавно, грациозно, изящно, скользили по паркету, словно лебеди на тихом озере. Партнеры же проявляли активность, делая прыжки «антраша». В этот вечер Александр Константинович и Алина Сергеевна были по разные стороны огромнейшего зала. Но иногда, их взгляды пересекались. И у обоих внутри сердце отбивало бешеный ритм, словно в их организм попало какое-то запрещённое вещество. В глазах у них светилась нежность и страсть. Во взгляде каждого из них читалась «скучность вечера», ибо каждый из них хотел бы сегодня понежиться в кровати, не выпускать друг друга из объятий и целовать, нежно, страстно, головокружительно… Но друг семьи, повеса и гуляка Феликс Юсупов, каким-то образом уговорил Алину собрать в этот вечер все сливки общества, и как следует отпраздновать возвращение Руневского. Видимо, весь этот праздник был нужен исключительно ему, Юсупову, будь он неладен. Но все эти лица, разговоры, танцы быстро надоели Александру, и он, отыскав Алину, схватил ее за руку и повел наверх, в их покои. Молодая вампирша была не против, она и сама хотела сбежать со своим любимым от всех этих взглядов, жаждала воссоединиться после столь долгой разлуки. Дверь спальни закрылась и наконец-таки они остались одни. Алина села на край кровати, Руневский последовал за ней и присел рядом. Ровно пять минут они сидели молча, смотря друг другу в глаза, и понимали все, что хотели друг другу сказать в этот момент. Руневский своими холодно-аристократичными пальцами лёгким прикосновением дотронулся до шеи Алины. Девушка закрыла глаза, по коже галопом пробежались тысячи мурашек от прикосновений daddy. Нечто похожее она ощущала, когда Алекс целовал ее в первый раз. На нее накатила такая волна нежности и страсти одновременно, что она не смогла сдержаться. Алина наклонилась к Руневскому и завлекла его в страстный поцелуй. Алекс повалил девушку на кровать и одним резким движением разорвал корсет. Перед ним открылось ее тело, нагое, девственное. Так восхитительно. Девичье, фарфоровое тело возбуждало господина Руневского все больше и больше. Он любовался ею… Хоть природа и лишила ее дыхания, пульса и чувства умиротворенности, но она никак не смогла лишить ее красоты. Она не смогла лишить ее этих глаз, этих по прежнему алых, как вишня, губ. Алекс желал ее. Он посмотрел в ее полуоткрытые глаза и прошептал: «чистейшая красота». И поцеловал ее, вложив в поцелуй всю свою любовь и страсть, тем самым показав свою преданность именно ей. Ему хотелось заставить Алину воплотить его самые страстные и жуткие фантазии, но он знал, что сейчас ему спешить не стоит. Александр Константинович любил растягивать удовольствие… Алекс провел языком по дрожащему от страсти телу: от губ до груди. Рука его скользнула по ноге к ягодицам, он сдерживал себя, как мог. Ведь ему никак не хотелось осквернять Алину столь зверским образом. Алина углубила поцелуй, дарованный ее возлюбленным и обвила его шею руками. Руневский не смог сдержаться и, обнажив свое тело, он вошел в свою «чистейшую красоту». Он двигался сдержано, не хотел ее напугать… Но столь юная особа, как Алина, желала большей страсти, а потому взяла инициативу в свои руки. Она рывком уложила Александра на спину и нависла над ним. Губы, растянувшиеся в довольной ухмылке, стали совсем тонкими, а глаза почти черными. Она сделала медленный неглубокий вдох, как бы вбирая в себя истекавший от груди воздух, и тихо прошептала: «Папочка, сегодня я была плохой девочкой». Руневский нахмурил брови, а потом коварно улыбнулся. Алина провела горячим языком по заметной ей вене на шее вампира, Алекс протяжно застонал. Девушка сдавила запястья вампира, даже не осознавая, какая сила сейчас господствует над ней. Александр замер. Он знал, что неопытные вампирши не контролируют себя, но не знал, что настолько. Ему пришлось хорошо постараться, чтобы укротить Алину. Он повалил вампиршу на паркет, и прижав ее руки к полу, заставил ее хриплому стону вырваться наружу. Он вошел в нее грубо, резко, как она и хотела, доставляя ей наслаждение. Алина была полна страсти, ее тело пылало, а рассудок был затуманен, она выгнула спину и невероятно громко простонала. Мужчине пришлось крепко зажать ей рот ладонью, чтобы никто из гостей не смел потревожить их, заприметив неладное. Именно в этот момент, в эту минуту, они слились воедино, став одним целым. Они переместились на кровать. Девушка легла рядом, положив голову на грудь вампира. Руневский гладил её черные, как смоль, волосы. От этого Алина улыбалась. Как котенок, она уткнулась своим носиком ему в шею, он улыбнулся, блаженно прикрыв глаза.

***

Где-то внизу звучала музыка, были слышны голоса гостей. Часть из них уже покидали поместье четы Руневских. Последние, кто покинул поместье были Владимир Михайлович и пьяный вдрызг Юсупов. Загрузив почти мертвое тело князя в карету, двухсотлетний вампир поднял вверх глаза и, посмотрев на второй этаж спальни, лукаво улыбнулся. А где- то там, в глубине этой спальни двое счастливых вампиров заснули в обнимку, пытаясь согреть свои холодные тела.