Размер: две четверти

Соя аккуратно вкладывает свою ладонь в ладонь парня напротив. Лицо спрятано под чёрной маской, но едва ли она позволяет молодому человеку скрыть свою личность. Соя все равно узнает его, как бы сильно он ни шифровался и ни прятался за дорогими костюмами. Девушка слишком хорошо знает эти глаза, чтобы спутать их с какими-нибудь другими, с чужими. Потому что эти глаза ещё совсем недавно были первым, что видела Кавата каждое утро. Сонные такие. Ещё не совсем понимающие, что происходит. И улыбка такая нежная-нежная. Вроде ещё не до конца проснулся, а уже готов дарить всю любовь мира ей. Если он вообще способен на такие светлые чувства. Пальцы парня несмело сжимают её руку, как бы спрашивая, точно ли можно. Он выглядел так неуверенно, так тушевался нелепо. Даже не скажешь, что парень перед ней — сам Риндо Хайтани. Тот самый, при упоминании которого у школьной шпаны дрожат коленки, а у местной интеллигенции потеют ладони от страха. Тот, от которого стараются скрыться, чтоб, не дай бог, не нарваться и не попасть в немилость. Риндо конечно, славится менее жестокой натурой, чем его брат, но все равно лучше от греха подальше лишний раз никого из братьев Хайтани не трогать и обходить десятой дорогой. Потому что он монстр. Безжалостный и аморальный. А Соя — глупая и наивная девочка, которая до последнего не видела подвоха. Только она не слепая. Возможно, не хотела верить. Распознать в заботливом муже, который каждое утро готовит ей кофе, встречает с работы и балует сладостями, человека, для которого жизнь людей едва ли отличается от мусора, было сложно. Особенно, когда Риндо так прекрасно умел пускать пыль в глаза. Но только он сам показал ей свой мир, который покрыт коркой засохшей крови и воняет железом. Он не хотел. Так получилось. Может, если бы Соя оставалась в неведении, было бы лучше? Только Соя догадывалась о чернухе в жизни своего мужа и без этого. — Вы не против потанцевать со мной, милая леди? — Риндо некрепко сжимает её ладонь, слабо потянув девушку на себя, — Или же такая прекрасная девушка уже имеет спутника? Играет в незнакомцев? Что ж, Соя принимает правила этой игры. — Думаю, — Соя, почти не путаясь в подоле длинного платья, плыла, ведомая парнем, на паркет, — Я могу вам позволить быть моим спутником на этот вечер. И было бы неплохо остаться друзьями после этого танца или даже разойтись окончательно, но Соя сама открыла ему эти двери, сама дала свое добро. Да, она обещала себе поставить точку уже наконец, но Кавата опять ныряет в это болото с головой. Прыгает со скалы в тьму океана, зная, что тот сожрёт её, проглотит, не оставит ничего. Она не против, правда. Наверное. — Госпожа, — Риндо будто на секунду задохнулся, — Это большая честь для такого жалкого человека как я — сопровождать вас весь вечер. Мужская рука осторожно ложится на талию — так непривычно, но так по-родному. Соя хочет забыться. Риндо будто вернулся в начало их отношений — неуверенный, осторожный, аккуратный. Ещё не знает, насколько много ему позволено. Боится сделать что-то не так, обидеть, сломать. Ошибиться. Снова сделать больно. И постоянно сожалеет о том, что случилось на битве Поднебесья с Токийской Свастикой. Он был уверен, что после такого вообще не имеет права претендовать на роль молодого человека Сои. Невидимой тенью, наблюдающий издалека, охранял, отпугивал опасность. — Госпожа, вы так прекрасна, — почти шептал парень, ближе прижимая её за талию к своему телу. Совсем не пошло, но очень интимно, — Я не верю своей удаче. — Думаю, так считаете только вы, господин незнакомец, — Кавата невесомо положила свою руку на плечо Риндо, — Вы умеете танцевать? — Научите меня, — парень перехватил руку Сои поудобнее, напрягаясь сильнее. Нервничает. Риндо монстр. У него руки по локоть в крови. И сейчас эти руки дрожат, прикасаясь к её коже. Нежно, бережно. Любовно. Словно Соя — самое драгоценное, что есть в мире. Потому что Соя сама — мир. Так говорил Риндо. Всегда говорил. Говорил с улыбкой, перебирая её кудри, прижимая к своей оголенной груди, откинувшись на подушки. Риндо монстр. Соя хочет в это верить. Риндо погряз в мафии и её грязных делах. Риндо чёрный, как нефть. Соя тоже не ангел, но это слишком. — Буду рада, — Соя растянула губы в улыбке, крепче прижимаясь к сильному телу, стоит только услышать первые ноты. Три-четыре. Риндо делает шаг, ещё один. Двигается неуверенно, прислушивается к движения Кавата. Держит руку чуть выше талии. Не позволяет себе лишнего. Снова пытается понять, что ему вообще можно. Шаг, второй, третий. Вообще танго — совсем не их танец. Стакатто все же им с Риндо совсем не подходит. У них всегда был более плавный темп. Как в танцах, так и в жизни. Не то, чтобы они часто танцевали. — Леди, вы прекрасно танцуете, — Риндо не говорит. Он выдыхает слова почти беззвучно. Только для неё, — Я бы хотел, чтобы этот танец длился вечно. — Вечность — это долго, — Соя начала расслабляться. Отдаваться в руки тому, кого пару недель назад оставила в пустой квартире, назвав чудовищем. Кажется, она в шаге от того, чтобы взять слова обратно. Но они уже столько шагов сделали на паркете, а все никак к этому моменту не приблизились, — Разве вся прелесть таких моментов не в их конечности? Только вот сама Соя так не считала. Потому что их конец был совсем не прелесным. Потому что были крики, слезы, истерики, разбитая посуда. А потом по классике — чемодан с вещами, хлопок двери и квартира брата, которому совершенно не обязательно знать подробностей. — Вы правда так считаете? — голос Риндо дрогнул. — Возможно, — глаза Риндо как-то грустно сверкали. Сое больно. Очень, — Но не всегда очевидный конец является концом. У края паркета тише. Нет мешающих других пар. У края паркета атмосфера другая. Личная. Интимная. Что-то совсем иное. Что-то только для них двоих. В воздухе висит все невысказанное. Слова, обиды, нежности. Кажется, их и не нужно произносить. Они понимают друг друга и так. Контакта тела к телу достаточно. Танец все показывает за них. А потом музыка стихла. — Думаю, нам стоить закончить этот вечер на такой прекрасной ноте, — Соя невесомо коснулась губами губ парня, — Риндо, пора прощаться. — Прошу, — прошептал парень, — Не оставляй. Риндо выглядел жалко. Глаза у него красные. Влажные. Риндо не монстр. Риндо — запутавшийся мальчик, который потерял единственный в своей жизни источник тепла и заботы. — Нам пора домой, Риндо, — Соя опустила руку на щеку парня, тут же чувствуя, как он стал ластиться, — Что вы хотите на ужин, господин незнакомец? Всё-таки Соя не готова выбираться из этого болота.