Прощение

Глава 1

Поиграй со мной, — тихо потребовал ребенок, глядя на капитана грустными глазами. Крюк проигнорировал мальчика, зависшего всего в нескольких футах от него, не сводя глаз с матроса, к которому обращался. — Держите ее ровно, мистер Старки. Мы должны добраться до острова завтра к полудню, если ветер будет ровным. — Есть, капитан, — ответил Старки, корректируя курс, который дал ему Крюк. «Пожалуйста, поиграй со мной, Треска», — снова позвал мальчик, его тон стал угрюмым. "Я одинок." — Не сейчас, Пэн, — прорычал Крюк себе под нос. "Сэр?" — спросил Старки, глядя на мужчину с оттенком беспокойства в глазах. Крюк с тяжелым сердцем наблюдал за выходками ребенка, но вскоре его взгляд был прикован к культе правой руки мальчика. Не особо задумываясь об этом, он сжал ладонью маленький мешочек, висевший на шнурке у него на шее. Мой альбатрос. — Прости, Питер, — пробормотал он. Мальчик резко посмотрел на него и криво улыбнулся. «Тогда отпусти меня», — ответил Питер, подплывая к мужчине. — Я не могу, — прошептал Крюк. Он отвернулся и быстро удалился в свою каюту, хлопнув за собой дверью. Он знал, что Питер последует за ним, несмотря ни на что. Но это не давало его команде увидеть его слабость и не позволяло их шептать ему в уши. Маллинз взглянул на дверь каюты и покачал головой. «Этот корабль проклят, как и его капитан. Я говорю, что когда мы прибудем в порт, мы спрыгнем с корабля и не вернемся». «Мы все виновны в одном и том же грехе, Роберт Маллинз, — упрекнул Сми, на его лице появилось беспокойство. «Если мы будем прокляты, ни на мгновение не думай, что бегство с корабля спасет нас». Он больше не винит нас, — сказал Билл Джукс. — Мы помирились и нашли прощение. Просто Капитан не отпускает Пэна. — Капитан никогда не отпустит мальчика, — ответил Сми. «Он не может жить без Пэна, и он никогда его не простит». «Именно поэтому мы должны уйти», прорычал Маллинз. Крюк снял шляпу и пальто, прежде чем налить себе стакан рома. Он выпил треть, прежде чем сел в кресло. Питер появился у книжного шкафа через всю комнату и лениво начал переставлять книги в соответствии с цветом, как догадался Крюк. Однако мальчику это быстро надоело, и он повернулся, чтобы посмотреть на мужчину. Крюк не мог встретиться взглядом с ребенком, поэтому он обратил свое внимание на крюк, прикрепленный к его собственной руке, наблюдая, как свет свечи отражается от гладкого металла. Это придало ему силы духа, и он почувствовал, как старый, уютный гнев поднимается в его сердце. Этот сопляк сделал это со мной. Это его собственная проклятая вина! — Уходи, Пэн, — прорычал он, но знал, что такие требования напрасны для мальчика. Питер подошел к мужчине и протянул левую руку, держа ее над крюком, словно хотел дотронуться до него. Крюк вздрогнул, увидев прозрачную руку, видящую сквозь призрачную плоть собственный коготь. — Оставь меня в покое, дух, — взмолился мужчина, его голос слегка дрогнул. «Я сказал, что сожалею, Питер. Почему ты не можешь простить меня, как ты простил их?» — Отпусти меня, — сказал мальчик в ответ, его рука потянулась к сумке, висевшей на шее Крюка. -Освободи меня и освободи себя, Треска-. Крюк снял мешочек и открыл его, вынув содержимое и положив его на стол. Питер отстранился, приглушенно всхлипнув, прежде чем исчезнуть. Несколько мгновений после того, как он ушел, Крюк все еще слышал плач ребенка. На столе лежал скелет детской правой руки, маленькие белые косточки, казалось, светились в свете свечи. Почтительно Крюк погладил палец, слегка касаясь его, чтобы не повредить. «Мой трофей, моя награда, мой грех и мое проклятие», — пробормотал он, и теперь эти слова превратились в ритуал всякий раз, когда он обнажал кости. Он быстро допил свой ром и налил еще, решив, что сегодня хороший день, чтобы напиться. Позже он заплатит за это кошмарами и воспоминаниями, но он предпочитал кошмары призраку. Питер не мог вынести вида ужасного трофея Крюка и не возвращался до тех пор, пока он не исчезнет. Крюк пытался использовать его в качестве талисмана, чтобы изгнать мальчика навсегда, но хотя Питера все это время не было видно, его бестелесные вопли почти свели человека с ума. По крайней мере, когда он мог видеть мальчика, Итак, Крюк пил, что в последнее время все чаще входило в его привычку. После смерти Питера он носил этот мешочек не только со стыдом, но и с гордостью. Он не хотел, чтобы мальчик умер, но Питер хотел, и тогда не было никакого смысла чувствовать себя виноватым. Его облегчение от того, что он освободился от Пэна, на мгновение пересилило испытанный им шок. Но когда Нетландия скрылся за горизонтом, он понял, что плачет по мертвому ребенку. И в ту ночь Билли Джукс разбудил весь корабль своими криками ужаса. Питер стоял на палубе, его призрачная фигура прислонилась к перилам и смотрела на океан. Вскоре после этого он снова исчез, но появлялся достаточно часто, чтобы его видели все мужчины. Экипаж испугался и насторожился, увидев ребенка на палубе, в кухне, на бриге… во всех местах, где его держали в тот роковой день. Пятно крови на палубе было обойдено, хотя Питера никогда не видели на этом месте. Маллинз кратко упомянул о мятеже, но Джукс вмешался, чтобы остановить его. Втайне от экипажа и капитана Билли начал говорить с духом. Он утверждал, что не знает почему, просто однажды вечером почувствовал жалость, увидев плачущего Питера. Он спросил духа, может ли он чем-нибудь ему помочь, и Питер улыбнулся и попросил поиграть. Джукс удовлетворил просьбу и сыграл в рифмовку, и вскоре Питер начал улыбаться. Это маленькое утешение придало стрелку смелости откровенно поговорить с Паном, и в течение следующих нескольких дней он чаще разговаривал с духом. Когда Питер услышал, как Маллинз говорит о мятеже, полагая, что избавление от Крюка избавит корабль от призрака, он заверил Билли, что это не так. Он сказал мальчику, что он все еще пленник всех пиратов, и что он все еще будет привязан к кораблю, если Крюк исчезнет. Вскоре после этого Билли извинился перед духом, выразив свое искреннее сожаление по поводу своего участия в убийстве Питера. Призрак улыбнулся и исчез. Джукс больше никогда не видел и не слышал Питера… но другие мужчины видели. Маллинз был следующим, кто проглотил свой страх и заговорил с Питером, надеясь на тот же результат, что и Билли. Вскоре все пираты заговорили с мальчиком и один за другим просили и получали у Питера прощение — все, кроме Крюка Питер не стал разговаривать с мужчиной, только грустно посмотрел на него, прежде чем отвернуться. Когда один из мужчин заговорил с ребенком в присутствии Крюка, капитан так и не услышал сторону Питера в разговоре. Только когда все мужчины перестали видеть Пэна, мальчик наконец ответил Крюку. Капитан сразу же перешел к делу, принеся мальчику свои извинения в надлежащей форме. Он не был готов к слезам Питера и был очень расстроен, когда в следующий раз увидел мальчика. Сначала он не понимал, почему ребенок все еще преследует его, почему предложение мира не подействовало на него, как на других мужчин. Но теперь он знал. Он все прекрасно знал и понимал. Я вне искупления. Я так и не простил Питера, и он поплатился за это своей жизнью. Как он может простить меня за грех, который я совершил против него? Как я могу просить о том, чего не могу дать ребенку? Крюк посмотрел на свою бутылку рома и кивнул, увидев, что она почти закончилась. Аккуратно поработав, он сунул руку обратно в мешочек и положил на стол. Он носил его большую часть времени, когда бодрствовал, но скелет был слишком хрупким, чтобы с ним спать. Как только он скрылся из виду, по комнате эхом разнесся голос Питера. — Почему ты так гробишь себя? — спросил детский голос. «Никто здесь не настолько мужественный, поэтому и пью», — прорычал Крюк, шатаясь к своей кровати. Он чувствовал себя сюрреалистично, мысли о Питере не могли его расстроить, пока он был в таком состоянии. А Питер ненавидел, когда пил… даже при жизни ребенок не подошел бы к кораблю, если бы увидел, что капитан пьет. Добравшись до своей кровати, он рухнул на нее, вздохнув и погрузившись в уютную мягкость. Ему даже не мешало вспомнить, что Питер умер в этой постели. Он был вне заботы, и его единственное сожаление было о том, что он не мог чувствовать это вечно. Он уже почти заснул, когда почувствовал, как сдвинули одеяла, чтобы укрыть его, и услышал шепот мальчика: «Спи спокойно, Треска». Не в первый раз Крюк задумался, почему, если мальчик мог двигать вещи, почему он не отомстил и не убил человека, который его убил. Но затем он заснул, и во сне он обнаружил кошмар, который, как он знал, придет. И кошмар был еще более ужасающим, потому что это было правдой.

Глава 2

Крюк стоял в дверях брига и смотрел на двух своих маленьких заключенных. Дети лежали лицом друг к другу и спали, прижавшись друг к другу телами. Это было максимальное утешение, которое они могли дать друг другу, их запястья были связаны за спиной, а их лодыжки связаны вместе. Один из его людей, скорее всего Сми, проявил к ним достаточно внимания, чтобы накрыть их одеялами и подложить сено под головы вместо подушек. « Здравствуй, Пен. — вот все, что ты от меня получишь», — подумал капитан, глядя на спящее лицо мальчика. Теперь ребенок казался ангельским, невинным и чистым, если бы Крюк был в лучшем настроении, он бы сломался при виде этого и оставил их в покое. Но нет, не после ночи, когда он слушал крокодил, тикающий под его окном. Не после ночи, проведенной за чтением обо всех злодеяниях Пэна в его дневнике, после нескольких коротких часов сна, проведенных в мечтах об этих унизительных поражениях. Этот ангельский демон жестоко покалечил его. Сегодня он собирался искупить вину. Крюк улыбнулся и шагнул к ним, крепко держа ведро, чтобы не расплескать его содержимое. Подойдя достаточно близко, он вылил холодную воду на голову Питера, разбудив его и Венди током. "Встаньте и сияйте, детишки!" — засмеялся он, наблюдая, как Питер отплевывался и метался, пытаясь вытряхнуть слезы из глаз. Венди только пискнула, кляп во рту ограничивал диапазон ее голосовых ответов. Уронив уже пустое ведро, Крюк повернулся и кивнул Мэйсону и Маллинзу. Когда двое мужчин вышли вперед, чтобы каждый поднять ребенка, Крюк покинул бриг и вернулся на палубу. Мейсон и Маллинз последовали за ними, неся сопротивляющихся заключенных. Пока шли последние приготовления, не было сказано ни слова. Маллинз передал Венди Куксону, который держал девушку вертикально у края плацдарма и пошел помогать Мэйсону с Пэном. Запястья мальчика были развязаны, но с большим трудом двое мужчин крепко привязали левую руку Питера к боку, а тонкий, но прочный кожаный ремешок был застегнут вокруг его правого запястья. Мейсону пришлось выбить ноги мальчика из-под себя, чтобы заставить его встать на колени. Несмотря на попытки Питера сопротивляться, слишком скоро он оказался на коленях перед деревянным ящиком, его правая рука была прижата к плоской поверхности Маллинзом, который держался за кожаный трос, чтобы удержать его там. Крюк наблюдал за этой маленькой драмой со смесью удовольствия и предвкушения. Ему нравилось видеть, как Пэна заставляют подчиниться; слишком часто дерзкий мальчишка выскакивал из расставленных для него ловушек, и было приятно видеть, как его взяли под контроль. Когда мальчик был на месте, Маллинз держал его за руку, пока Мейсон держал его на коленях, Крюк шагнул вперед и вынул кляп. Питер посмотрел на Крюка. — Отпусти Венди, Треска. Крюк приятно улыбнулся и кивнул девушке с кляпом во рту. «Ах, да, мисс Венди, самая дорогая для вашего сердца девушка. Это застало меня врасплох, когда я увидел вас двоих одних в лесу. Но ведь, как известно каждому мальчику, единственный способ украсть поцелуй у девушки заключается в том, чтобы делать это вдали от отвлекающих факторов и открытий». Крюк искоса посмотрел на Питера, многозначительно подмигнув мальчику. — «Ее губы были сладкими на вкус, Пэн?» Питер покраснел ярко-красным и взглянул на Венди. Крюк поймал их, когда они вместе улизнули, и поэтому никто не знал, что они пропали. Питер был так поглощен поцелуями Венди и странным возбуждением, которое он чувствовал при этом, что никогда не слышал, как к ним подкрадываются пираты. И теперь они оказались в ловушке. — Что ты задумал, капитан? Крюк присел на корточки, чтобы посмотреть мальчику в глаза. «Искупление, Пэн. Ты обидел меня, мальчик, и теперь пришло время тебе заплатить за свое преступление». — Ты никогда не убьешь меня, — прервал его Питер, но капитан быстро закрыл мальчику рот, издавая шипящий звук. «Сейчас не время для смелых слов и позерства, Пэн. Мне этого достаточно от тебя», — медленно объяснил Крюк. «Я решил, что причина, по которой я потерпел неудачу против тебя, заключается в том, что я поставил перед собой слишком высокую цель. У меня нет намерения тебя убить. На самом деле Сми, Старки и Джукс готовы дать тебе наилучший возможный уход, а это преимущество, которого у меня не было. Ты даже сможешь оправится в моей каюте, где чисто и воздух свежий. А когда все закончится, я отправлю тебя домой, и покину это место навсегда». Питер нахмурился и повернулся, чтобы посмотреть на трех пиратов, о которых говорил Крюк. Сми и Старки стояли рядом, держа в руках бутылку виски и набор тряпок и бинтов. Джукс стоял рядом с большой кастрюлей с углями. Он вытащил большой плоский кусок раскаленного докрасна металла, кивнул Крюку и снова бросил его в огонь. Питер заметил, что мальчик выглядит довольно бледным и что его руки трясутся. "Что ты хочешь сделать со мной?" — тихо спросил Питер, чувствуя, как в животе нарастает страх. Его разум собирал подсказки, и ответ, который он получил, ужаснул его. «Ты когда-нибудь слышал поговорку «око за око и зуб за зуб»?» — ответил Крюк, и на его лице расплылась злая улыбка. Питер моргнул. — Ты хочешь отрезать мне руку? — прошептал он, широко раскрыв глаза. Крюк улыбнулся и обнажил свежезаточенный меч. "Да." Оба ребенка мгновенно обезумели, их охватила паника. Куксон потерял контроль над Венди, но связанные ноги девушки не позволили ей ничего сделать, кроме как упасть на палубу. Как только он снова поднял ее, она продолжала пытаться пнуть его, не заботясь о том, что никуда не может уйти. Ее единственной мыслью было помочь Питеру. Пэн корчился в хватке Мейсона, пытаясь вывернуться, дергая за ремешок, который держал Маллинз. Страх придавал ему сил, но все же его маленькие мускулы не могли сравниться с двумя сильными взрослыми. Они крепко держали его, и Мейсон ничего не ответил, когда Питеру удалось повернуть голову настолько, чтобы укусить мужчину. Крюк позволил мальчику бороться, наслаждаясь ужасом, который ему удалось вселить в него. Он на мгновение задумался, найдет ли Питер способ сбежать, затем покачал головой. Пэн всегда убегал, это было неизбежно. Но это все равно не помешало ему попытаться убить его. — Довольно странно, — сказал он наконец, — что ты, не моргая, бросаешь вызов смерти и смеешься над жнецом, плюя ему в глаз. А я только угрожаю покалечить тебя, и ты развалишься. Где твой хребет, Пэн? " Питер замер, его взгляд остановился на капитане. — Ты просто пытаешься напугать меня, Крюк? Или ты нашел в себе смелость взять меня на себя, когда меня держат твои лакеи? Настала очередь Крюка покраснеть, но он низко усмехнулся. «Не волнуйся, Пэн, я понимаю, почему ты боишься. Ты вечная молодость. Ты не боишься смерти, потому что не можешь ее понять. Но ты можешь понять, что я сейчас приготовил для тебя. Ты можешь понять это, потому что ты видел это вблизи. Ты отрезал мне руку, мальчик» — прорычал Крюк, его голос становился все более зловещим по мере того, как рос гнев. «Я помню тот день, как будто это произошло только что. Я помню боль, и я помню, как ты стоял там с моей кровью на лице и с мечом в руке. Скажи мне, мальчик, ты упивался моими криками? Часто приходил ко мне, пока я выздоравливал, но ты думал, что я тогда спал. Тебе понравилось видеть меня лежащим на земле? Ты надеялся получить ощущение смерти, наблюдая, как я умираю? "Конечно нет!" — рявкнул Питер, сердито сверкнув глазами. — Я не такой монстр, как ты. «Нет, — взревел Крюк, — ты гораздо хуже чудовища! Ты — отклонение, мерзость природы и всех законов человека. Действия! НЕ БОЛЬШЕ! Я страдал достаточно долго, и я больше не буду страдать. Ты будешь платить!" Крюк поднял меч и опустил его по смертоносной дуге. Он увидел удивление в глазах мальчика, которое превратилось в шок. Он почти не чувствовал сопротивления, когда его клинок прорезал плоть и кость, сила его удара полностью прошла через руку мальчика выше запястья. Он с глухим стуком вонзился в дерево, и на мгновение все стихло. Маллинз пошатнулся на пятках, застигнутый врасплох внезапной потерей сопротивления на другом конце ремня. Он восстановил равновесие, но снова чуть не упал, когда увидел отрубленную руку, свисающую с куска кожи. И тут воздух разорвал пронзительный истерический крик ребенка.

Глава 3

Крюк резко проснулся, мучительный крик Питера все еще звенел в его голове. Он быстро сел и снова рухнул от резкой боли в голове. До его ушей донесся детский смешок, и он повернулся и увидел Питера, парящего у окна, его тусклый свет давал единственное освещение в комнате. Крюк разочарованно хмыкнул и отвернулся, пытаясь сделать вид, что мальчика здесь нет. Питер вздохнул и отвернулся к окну. «Я никогда не понимал, как сильно ты меня ненавидишь, капитан. Даже сейчас….». «Я не ненавижу тебя…» подумал он про себя. Он хотел сказать это вслух, чтобы хоть как-то успокоить мальчика, но слова застряли у него в горле. Он не хотел побуждать тень говорить. Любые слова, сказанные Питером, только сильнее вонзят шип вины в его сердце и еще больше доведут его до безумия. «Сми оставил тебе еще одну бутылку. Он пытался заговорить со мной, но не мог ни видеть, ни слышать меня. Если бы ты собирался держать меня здесь, ты бы хотя бы играл со мной и перестал заставлять меня прятаться». Крюк снова сел, услышав, что у него есть новая бутылка, и увидел, что она действительно стоит на маленьком столике у его кровати. Сми понимал, все понимали, как ужасно было видеть бледное, однорукое привидение и слышать его грустный голос. Но выбор, казалось, заключался в том, чтобы либо напиться до смерти, либо терпеть мальчика, пока это не сведет его с ума. Взяв бутылку, Крюк сделал большой глоток, вздохнув, когда боль в голове начала утихать. Он уставился на призрака, наблюдая, как мальчик смотрит в окно. Наконец он не выдержал и спросил: «Что ты видишь, когда смотришь на горизонт?». — Я вижу дом, — ответил Питер. «И я хочу туда, где ждут те, кто меня любит, но ты привязываешь меня здесь, и я могу только видеть это издалека». Крюк посмотрел на сумку на столе. Он знал, что это зрелище причиняло Питеру боль, и думал, что это было причиной того, что мальчик преследовал его. Он дважды пытался избавиться от него — один раз сжег и один раз выбросил за борт. Но оба раза он не смог пройти через это. Раньше он почти не мог продолжать, когда наконец осознал, что Питер ушел навсегда, когда он оставил Нетландию позади и понял, что больше не услышит смеха мальчика, никогда больше не скрестит лезвий и не станет жертвой его ребячества. шутки. Ему было больно держать призрак мальчика здесь, но он не мог избавиться от руки… это было бы все равно, что снова убить Питера. Я проклят, и я это заслужил. Я заслужил это, потому что даже сейчас я слишком горд и эгоистичен, чтобы отпустить мальчика. — Не волнуйся, Пэн, — сказал он и сделал еще один глоток из бутылки. — Я сам недолго живу в этом мире, и как только я уйду, ты будешь свободен. Ты же сам сказал, что если я умру, то не смогу удержать тебя здесь. Питер покачал головой и начал исчезать. «Пожалуйста, капитан, отпусти меня. Ты должен это сделать, прежде чем умрешь». "Почему?" Крюк рявкнул: «Почему ты просто не объяснишь?» Питер полностью исчез, но последний шепот достиг его ушей. - «Я не могу. Я не понимаю этого, я просто чувствую.» - Крюк рычал и пил, пока знакомая сонливость не овладела им. Затем он снова лег, закрыл глаза и снова погрузился в сон. Когда он задремал, ему показалось, что он слышит голос мальчика, шепчущий ему на ухо: «Помни».

***

Крюк в замешательстве уставился на свой меч, не совсем понимая, почему рука Питера прошла сквозь лезвие. Затем рука оторвалась от стали, когда Маллинз потерял равновесие, и Крюк увидел кровь, покрывавшую руку и кисть, вытекающую из плоти на палубу. Тогда Питер вскрикнул, отдергивая внезапно освободившуюся руку и с ужасом глядя на окровавленный обрубок. Он не убежал… он не убежал. Я получил его наконец! Я отрубил ему руку… Крюк очнулся от оцепенения, до него дошла безотлагательность ситуации. Все его люди смотрели, ошеломленные, а Питер лежал на палубе, его жизнь утекала. «Старки, Сми! Помогите ему!» — закричал он, сам идя за мальчиком, поднимая ребенка. Кожа Питера стала мертвенно-бледной и была тревожно прохладной на ощупь. Его крики резко прекратились, и он смотрел прямо перед собой, не видя, прерывисто дыша. Его разум отключался, блокируя боль и большинство мыслей, переводя его в состояние элементарного выживания. Его пульс трепетал в венах, а сердце дрогнуло, теряя приток крови, необходимый для продолжения работы. Но продолжать это делали, борясь за жизнь. Старки первым из команды пришел в себя и бросился к мальчику. Сми последовал за ударом сердца. Крюк держал мальчика, пока двое мужчин лечили его рану, бормоча, чтобы они поторопились и остановили кровотечение. Питер был в шоке, и если ему в ближайшее время не помогут, он умрет у него на руках. — Джукс, принеси утюг, — крикнул Сми, приводя стрелка в чувство. Билли подпрыгнул, затем схватился за ручку раскаленного железа и вытащил его. — Приложи к ране, парень, — проинструктировал Сми спокойным, но настойчивым голосом. «Кровь у нас почти остановилась, теперь надо ее прижечь». Билли на мгновение остановился, испугавшись. Но затем он посмотрел на Питера, признавая ужасное положение ребенка. Крюк не выглядел так плохо, когда потерял собственную руку, но тело Крюка было сильнее, чем у Питера. Билли сделал это для своего капитана, теперь он может сделать это для Пэна. Собравшись с духом, он вонзил раскаленный металл в кровоточащую плоть. Питер вскрикнул еще раз, когда боль вернулась, разорвав кокон, который его разум сплел вокруг себя. Он замер в объятиях Крюка, пытаясь вырвать раненую руку из рук мужчин, подальше от мучительного горения. Затем, к счастью, он потерял сознание и больше ничего не знал. — Мейсон, разожги огонь на кухне, — приказал Крюк. «Мы должны согреть его». Он бы заставил Куксона сделать это, но повар деловито развязывал Венди, которая потеряла сознание, когда Крюк нанес свой жестокий порез. Когда Сми кивнул, показывая, что он сделал все, что мог, Крюк прижал мальчика к груди и понес на кухню. Они положили его на стол и подперли ноги, чтобы кровь прилила к жизненно важным органам. Питеру было холодно, а пульс у него был такой слабый, что сначала подумали, что он умер. Но кровотечение было остановлено, и если он сможет оправиться от шока, то, возможно, выживет. Крюк встал в стороне и позволил Сми и Старки продолжить свои заботы о мальчике. Глядя на него, он вспомнил давние времена, когда он сам лежал на столе, а Сми и Старки ухаживали за его ампутированной рукой. Фрагменты того ужасного дня повторились, поскольку действия мужчин теперь отражали то, что они сделали для него тогда. И еще раз он почувствовал, как его ненависть к мальчику выходит на передний план. — Я понял тебя, Пэн, — прошептал он. «Я потребовал от тебя того же, что и ты отнял у меня. И я проявлю к тебе милость». Через несколько часов Крюк сидел в своей комнате. Он сделал глоток вина, слушая, как Сми разговаривает с потерявшим сознание мальчиком. Сми продолжал говорить Питеру, что теперь с ним все будет в порядке, что худшее уже позади и что все, что ему теперь нужно делать, это отдыхать. И снова Крюка поразило воспоминание о том, как боцман говорил ему то же самое. Питер лежал в собственной кровати Крюка, подперев ноги и раненую руку подушками. Его окровавленная одежда валялась кучей у кровати, одеяла были нагромождены на голое тело, чтобы удерживать скудное тепло, которое он мог создать самостоятельно. — Сомневаюсь, что мальчик тебя слышит, Сми, — тихо сказал Крюк, не желая криком тревожить покой ребенка. «Никогда не знаешь, капитан, — ответил Сми, — я много раз говорил с тобой, не думая, что ты меня слышишь. И все же ты помнишь о том времени больше, чем я думал». Он еще раз проверил повязку на руке Питера и покачал головой. «Парень потерял слишком много крови и слишком быстро». Он повернулся к своему капитану. «Я не думаю, что ты собирался сделать это по-настоящему, капитан, иначе я бы наложил жгут на руку парня, прежде чем ты порежешь». Я тоже не думал, что сделаю это… Я был уверен, что он сбежит еще раз, на этот раз больше опасаясь меня, но живой. — Я не собирался делать это так скоро, Сми, — сказал он вместо этого, — я собирался сначала напугать мальчишку побольше, возможно, дождаться прихода Крокодила, чтобы соблазнить ее кусочком Пэна. Я проиграл. Мой характер и сделал сокращение, когда я не был готов ". В дверь постучали, и на зов Крюка вошел Джукс. — Капитан, — тихо сказал он, не глядя через комнату на Питера. «Мисс Венди снова проснулась, но у нее истерика. Она требует увидеть Пана или хотя бы узнать, как он себя чувствует. Старки сидит с ней, но она не успокаивается». Крюк поморщился и вздохнул. Он забыл о Венди. — Скажи ей, что он жив и что его кровотечение остановилось. Если она не успокоится, пусть Старки даст ей рома . Я хочу, чтобы она была под замком, но убедись, что ей удобно. он вернул часть своего цвета». Крюк посмотрел на Питера и нахмурился. Сми был прав, мальчик потерял много крови за очень короткое время. Он выглядел так, будто смерть согрела его, и если бы не мягкое поднятие и опускание одеял, он мог бы легко поверить, что ребенок действительно мертв. «Венди и так достаточно натерпелась от ужаса. Я хочу, чтобы она успокоилась, когда придет навестить своего друга». Петр молчал два дня. И Крюк, и Сми знали, что это была милость для него, и молились, чтобы он проспал как можно дольше, прежде чем снова проснуться от боли. После первого дня у Питера поднялась температура, так как в его рану попала инфекция. В этом не было ничего неожиданного, но красная полоса, медленно расползавшаяся по руке мальчика, была зловещим признаком – заражение крови. Оба мужчины надеялись, что магия фей, прильнувшая к мальчику, в сочетании с легендарной стойкостью детей помогут его ослабленному телу преодолеть это новое испытание. Но, несмотря на заботу Сми, инфекция прогрессировала с угрожающей скоростью. Сми сидел с ним все время, даже спал в ногах кровати Крюка, чтобы быть рядом, когда мальчик проснется. Приближалась полночь третьего дня, когда Питер тихо застонал и зашевелился. Крюк еще не спал и читал, когда услышал мальчика. Он позвал Сми, но остался на месте. Питер скорее запаникует, если увидит нависшего над ним капитана. Глаза Питера распахнулись, и он тихонько заскулил, прижимая руку к груди. Сми перехватил его и осторожно опустил руку, стараясь не коснуться его близко к концу культи. Питер был слишком слаб, чтобы сопротивляться, поэтому позволил старику удержать себя и повернулся, чтобы сфокусировать на нем взгляд. — Не двигай рукой, парень, — мягко предупредил Сми. «Ты окажешься в совершенно новом мире боли, если наткнешься на него». — Венди, — простонал Питер. «Девочка в безопасности. Она беспокоилась о тебе, но никто не обращался с ней плохо», — успокоил мальчика Сми. — Венди, — снова позвал мальчик. «…хочу Венди». Сми посмотрел на капитана, и Крюк кивнул. Старый боцман снова посмотрел на мальчика и улыбнулся ему. — Я приведу ее, парень. Если ты сможешь бодрствовать достаточно долго, я разбужу ее для тебя. Она будет в восторге от встречи с тобой. — Предупреди ее, Сми, — сказал Крюк мужчине. «Она не видела его с тех пор, как я его порезал, и я не хочу, чтобы она закатывала из-за него истерику. Последнее, что ему нужно, это расстраиваться». Сми кивнул и оставил их вдвоем в каюте. Питер попытался пошевелиться в постели, но боль пронзила его руку, заставив его вскрикнуть. Еще раз он поднял руку. Его взгляд остановился на повязке, и он увидел, где его рука остановилась неестественным, внезапным образом. Крюк внимательно наблюдал за мальчиком, гадая, что сделает Питер. Он ожидал, что тот будет оплакивать потерю или, возможно, разозлится (сам Крюк сделал и то, и другое именно в таком порядке), но Питер не сделал ни того, ни другого. Вместо этого ребенок устало вздохнул и опустил руку. В комнате царила тишина, пока, наконец, Питер не заговорил. — Мне холодно, — прошептал он так тихо, что Крюк не был уверен, что действительно слышит его. Но когда мальчик использовал оставшуюся руку, чтобы плотнее натянуть одеяло, Крюк встал и накинул на него еще одно. Он накрыл руку Питера вместо того, чтобы пытаться подвернуть под нее одеяло, решив, что чем меньше Венди сейчас видит руку, тем лучше. Глаза Питера встретились с его глазами, и два врага уставились друг на друга. Крюк заметил лихорадочный блеск в глазах Питера, из-за чего дикость, которая обычно была в нем, теперь казалась безумием. Он также заметил сухие, потрескавшиеся губы, поэтому взял стакан воды и окунул тряпку в прохладную жидкость. Питер не сделал ни единого движения, когда мужчина поднес мокрую тряпку ко рту, но жадно высосал из нее влагу, позволив ей облегчить горло. Он не сводил глаз с лица Крюка. — Я дам вам еще воды через некоторое время, — сказал капитан, снова смачивая тряпку и давая мальчику снова напиться. — Может быть, бульона, если ты еще не спишь. Питер молчал, и как только он закончил с тканью, Крюк вернулся к своей книге, чтобы дождаться, пока Сми приведет Венди. Но как он ни старался, он не мог сосредоточиться на словах. Безмолвный взгляд Питера пронзил его, и все, что он мог сделать, это игнорировать его. Но хотя он и не поднимал глаз, он все еще мог видеть глаза Питера, горящие лихорадкой от болезни, которая распространялась по его маленькому, хрупкому телу. Тогда он понял, что Питер умрет, и что он собирается нарушить единственное обещание, которое он когда-либо дал ребенку, которое он полностью намеревался сдержать. Когда Сми провожал Венди в комнату, она была вся в улыбке и материнской заботе. Она запнулась только на мгновение, когда увидела свою подругу, лежащую в постели, такую ​​бледную и больную. Но Крюк знал, что у девушки редкий стержень, и она снова нашла его достаточно быстро, чтобы скрыть свой страх и тревогу. Не взглянув на капитана, Венди бросилась к кровати. "Питер?" — позвала она, осторожно устраиваясь рядом с ним, помня о слишком коротком комочке под одеялом. «О, Питер, я так волновалась! Они не позволили мне увидеть тебя и позаботиться о тебе! Скажи мне, что тебе нужно». Питер улыбнулся девушке и протянул ей руку. Она взяла его с улыбкой и крепко держала. — Он выиграл, — тихо сказал мальчик, — Крюк выиграл игру. Теперь я должен убедиться, что он не закончит все игры навсегда. Он вздохнул и на мгновение закрыл глаза. — Ты в порядке, Венди? Венди взглянула на Сми и кивнула. «Я в порядке, Питер. Они не держали меня взаперти или что-то в этом роде, и мистер Старки был очень мил. Я не сбежал, потому что ждал, пока ты поправишься. , но… — она посмотрела на Крюка, и капитан увидел в ее глазах неприкрытое убийство, — Капитан Крюк сказал Нибсу, что они могут взять меня, но если они даже попытаются добраться до тебя, он отрубит тебе голову, прежде чем они приблизятся. После того, что он сделал с тобой… мы знали, что он это сделает». — Я рад, что ты осталась — прошептал Питер. Слезы начали течь по его лицу к ушам. «Хотел бы я увидеть их снова, но, по крайней мере, я могу попрощаться с вами». Улыбка Венди исчезла. — Не говори так, Питер! Ты выздоровеешь и пойдешь со мной домой! Крюк сказал, что уйдет, когда ты выздоровеешь, так что тебе нужно выздоравливать. Ты нужен нам, Питер. «Я так устал, Венди. Я пытаюсь держаться, но с каждой минутой я словно удаляюсь все дальше и дальше. Все такое тонкое… и я почти могу смотреть сквозь стены и видеть что-то еще. Я не знаю что, но я знаю, что это прекрасно. Но что-то держит меня здесь… Я знаю, что отчасти это ты, а отчасти Треска». — Так останься для меня, Питер! Венди настаивала. «Оставайся за Крюка, если придется! Держись за все, что сможешь, только не уходи!» Она тоже начала плакать, но ей было уже все равно. Ее переполнял страх, страх за Питера, за себя и за всех остальных Потерянных Мальчиков. Что бы они без него делали? — Я постараюсь, — прошептал Питер, поднимая руку, чтобы вытереть слезу со щеки девушки. — Но мне нужно, чтобы ты придержал кое-что для меня на случай, если я не смогу остаться. "Что это?" «Ты позаботишься о Нетландии для меня? Станешь ли ты тем, кто я есть, и позаботишься обо всех, пока мне не станет лучше?» — Я… — Венди запнулась. «Я не знаю, смогу ли, Питер. Что, если я недостаточно хороша?» Питер улыбнулся и снова взял ее за руку. «Ты будешь прекрасной Венди, как и всегда. Ты будешь Матерью Нетландии, если захочешь, и сестрой всех сказочных существ». Он рассеянно попытался дотянуться до нее отсутствующей рукой, привычка всей жизни заставляла его на мгновение забыться, несмотря на боль. Он подавил стон, когда вытащил его из-под одеяла и снова положил руку на бок. «Пожалуйста, Венди, мне нужно, чтобы ты позаботилась обо всех». Венди кивнула. «Я сделаю все для тебя, Питер. Я люблю тебя… но я боюсь». «Я тоже боюсь, Венди. И я тоже тебя люблю». Она гладила лицо мальчика. «Я позабочусь о Нетландии и Мальчиках, пока тебя нет, Питер. Я обещаю и заставлю тебя гордиться». «Еще один поцелуй, Венди, — попросил Питер, — последний поцелуй, и тогда тебе придется идти домой. Я позову тебя, когда ты мне понадобишься, обещаю». Венди наклонилась вперед и слегка прикоснулась губами к губам мальчика. Она вздрогнула от лихорадки, которую чувствовала в них, но закрыла глаза и проигнорировала это, сосредоточившись на своей любви, пока целовала его. Питер поцеловал ее в ответ, и тепло наполнило ее тело. Тепло и растущее покалывание в ее сердце, когда Питер отдал ей все, что было в Нетландии. Крюк смотрел и слушал, как говорят двое детей, и чувствовал, как в его сердце нарастает свинцовая тяжесть. Он не привык чувствовать вину, и ему это не нравилось. Черт бы побрал этого мальчика! Черт бы его побрал за то, что он плевал на меня до конца! Я борюсь с ним годами, намереваясь убить его, и все же он каждый раз ускользает от меня. Но на этот раз я намерен для него жить, и он решает умереть! Он хотел обвинить мальчика, хотел верить, что ребенок слишком легко сдается. Я пережил это, почему он не может? Он знал, что это иррационально. Питер был намного слабее физически, чем он был, и это была серьезная рана, которую он нанес ребенку. Это действительно было чудом, что он сам выжил. Я помню, как Пэн приходил ко мне в комнату, когда я был болен… Сми тогда всегда спал. Пэн приходил и играл на своих проклятых дудках, и мне становилось легче, когда он уходил. Но я все еще хотел перерезать ему глотку, пока он был здесь. То, что Питер сказал девушке, обеспокоило Крюка. Мальчик сдавался и готовился к смерти. Крюк был таким недолго. Его горе из-за утраты и стыд за то, что он позволил ребенку изуродовать себя, довели его до глубины депрессии. Он бы умер, если бы не нашел, ради чего жить. Он жил для Пэна. Он нашел свою ярость и поклялся, что выздоровеет и убьет паршивца. И теперь мальчик лежал умирая, и он начал думать, на что он будет жить, когда ребенок умрет. Крюк ухмыльнулся, когда Венди наклонилась, чтобы поцеловать Питера, но вскоре эта ухмылка сменилась открытым ртом удивления. Мягкое свечение возникло вокруг двух детей, словно белый туман. Казалось, он поднялся от Питера, чтобы окружить их на несколько долгих мгновений, прежде чем исчезнуть в Венди. Только тогда Венди прервала поцелуй, и когда она медленно села обратно, Крюк увидел, что глаза Питера закрыты. "К черту, что это было?" — спросил Крюк девушку. Венди проигнорировала его; вместо этого она вытерла лицо Питера, пока все слезы не высохли, затем поправила одеяло вокруг мальчика. — До свидания, Питер, — прошептала она и еще раз нежно поцеловала его в щеку. Только тогда она встала и посмотрела на Крюка, и тот чуть не выронил книгу от ее устремленного на него взгляда. Она изменилась, он сразу понял это. В ее глазах была вся дикость, вся невинность и удивление, которые когда-то были в глазах Питера Пэна. Она сейчас такая же, как он. — Он умрет, — тихо сказала она, — и ты убил его. Я любила, и ты убил его. — Да, — согласился Крюк. Отрицать было бесполезно, и он не предлагал никаких оправданий. Неважно, хотел он, чтобы Питер жил или нет, мальчик умирал в результате того, что он сделал. Но он приготовился к атаке. Он не сомневался, что если Венди нападет на него, он сможет ее победить. Но если бы она была как Пэн сейчас, она могла бы сначала дать ему хороший шанс. «Я не хочу ничего, кроме как убить тебя, Треска», — сказала Венди, взлетая в воздух и зависая на полпути между Крюком и кроватью. «Я хочу причинить тебе боль, как ты причинил ему боль, навсегда избавить Нетландию от тебя!» Ее кулаки поднялись, когда голос стал громче, и Крюк увидел, как она дрожит. Однако Венди глубоко вздохнула и успокоилась. — Но он не хочет, чтобы я это сделала. Я знаю то, что знает Питер, хотя я этого не понимаю. Мне нужно идти домой, чтобы увидеть Тинкербелл и рассказать ей, что случилось. Я должна утешить своих мальчиков. Вы встанете у меня на пути, или я все-таки убью тебя?» Крюк пожал плечами. — Ты мне безразлична, девочка, так что можешь идти, куда хочешь. Но Питер мой, так что ты с ним никуда не пойдешь. Глаза Венди сузились от ярости, но она ничего не сказала. Вместо этого она подлетела к окну, открыла его и ушла. Прошло несколько секунд после того, как она исчезла, прежде чем Крюк вспомнил, что надо дышать. Почему-то мысль о Венди Дарлинг со способностями Питера Пэна испугала его. У нее было гораздо больше убеждений, а женщина в защитной ярости была силой, с которой сам Ад не мог соперничать. Крюк взглянул на коробку на столе. Если бы Венди знала, что там внутри, она действительно попыталась бы его убить. Куксон принес его ему сегодня утром, и он провел много времени, обсуждая, что он собирается с ним делать. Он поручил этому человеку сохранить кости руки Питера и дал ему строгие инструкции, как это сделать. Никто из экипажа не мог есть пищу Куксона в течение двух дней, кипящая на плите кастрюля с водой, готовившая мясо с руки, слишком сильно их отравила. Мейсон по глупости прокомментировал: «Сковорода-суп» в первое утро, и все, кто был достаточно близко, чтобы почувствовать запах зловещего варева, позеленели. Билли Джукса вырвало на плотника. Как только остались только кости, Куксон дал им высохнуть, а затем отдал своему капитану. Крюк положил руку на коробку и улыбнулся. Мой трофей. Гораздо лучше оставить его себе, чем положить в брюхо крокодила. Если он умрет, это всегда будет мне напоминанием о моей победе. Он снова открыл книгу и вернулся к чтению. Незамеченный и забытый у двери, Сми подошел к кровати, чтобы проверить свою юную подопечную. Через несколько часов Питер открыл глаза в последний раз. Сми спал, а Крюк только начал собираться лечь спать на тонком тюфяке на полу. Он услышал низкий стон мальчика, увидел, как он ерзает на кровати, и решил посмотреть, что ему нужно, вместо того, чтобы будить боцмана. Он снова намочил тряпку и поднес ее к губам Питера. От холодного прикосновения мальчик открыл глаза и уставился на Крюка. — Я ненавижу тебя, — прохрипел мальчик. "Я должен быть удивлен этим?" — мягко спросил Крюк, позволяя воде капать на потрескавшиеся губы. Питер поймал капли языком и мягко, с сожалением улыбнулся. «Каково это — расти? Это больно?» он спросил. Крюк на мгновение задумался, вспомнив свои годы юности в Итоне. "Да, в некотором смысле это так," ответил он. «Это не внезапная боль, это затянувшаяся боль, которая иногда никогда не проходит». «Полагаю, именно поэтому взрослые такие ожесточенные», — размышлял Питер. «Я рад, что сам никогда не испытаю этой горечи». Крюк начал тереть лицо мальчика мокрой тряпкой. Огонь в коже ребенка был невероятным, поэтому он изо всех сил старался дать Питеру хоть какое-то облегчение. «Из тебя бы вышел прекрасный взрослый», — предложил он. Питер рассмеялся, но звук застрял у него в груди и превратился в кашель. — Нет, — выдохнул он, отдышавшись. «Я знал, что умру ребенком». Крюк ничего не сказал, вместо этого он снова намочил тряпку и продолжил купать лихорадочного мальчика. Питер тоже молчал, закрыв глаза, наслаждаясь прохладой тряпки. Через некоторое время Крюк отложил тряпку, думая, что мальчик спит. — Прости, — мягко сказал Питер. "Прости?" — испуганно спросил Крюк. — Прости, что причинил тебе боль, капитан, — повторил Питер прерывистым и слабым голосом. Было труднее бодрствовать, но ему нужно было говорить. "Простишь меня?" Крюк недоверчиво посмотрел на мальчика. "Прощу тебя?" — спросил он наконец с презрением в голосе. — Немного поздно для прощения, мальчик! Если бы ты действительно сожалел о том, что причинил мне вред, ты бы давно попросил прощения. Питер уставился на Крюка, снова наворачиваясь слезами. Но он больше не спрашивал и не спорил с мужчиной. Наконец Крюк встал и закончил готовиться ко сну. Закончив, он повернулся, чтобы посмотреть на ребенка. Что-то было не так, он сразу заметил это, но ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно. Глаза Питера были закрыты, и он выглядел так, будто спит. Тут капитан понял, что не дышит. Питер Пэн был мертв. В ту ночь Крюк не спал, и Сми сидел с ним, делая саван для мальчика. Они отправили его тело в море с первыми лучами солнца, которое русалки быстро забрали и унесли группе детей, фей и индейцев, стоявших на берегу. В тот день Крюк впервые надел сумку, и после этого не проходило и дня, чтобы она не висела у него на шее. Они отплыли от острова еще до того, как тело мальчика достигло берега. Крюк снова проснулся от знакомой пульсирующей головной боли и тошноты, известной как похмелье. Было предрассветно, и небо только на востоке было слегка окрашено цветом. Мужчина почувствовал облегчение, увидев, что на этот раз он не проспал. Он осторожно сел и начал готовиться к новому дню, с нетерпением ожидая прибытия Сми со своим кофе. Однако, когда он закончил одеваться, он обернулся и увидел, что его кровать неожиданно занята. Питер лежал в постели, высоко натянув одеяла. Он лежал, словно спал, и у него был лихорадочный вид, точно такой же, как во сне Крюка. — Пэн, — вздохнул Крюк, — пожалуйста, уходи. Глаза Питера открылись, и он уставился в потолок. — Ты забыл, — сказал он таким потерянным и пустым голосом. «Я думал, что ты ненавидишь, но ты действительно забыл». — Для призрака, мальчик, — отрезал Крюк, — ты иногда ужасно болтлив. Питер продолжал смотреть вверх, как будто не слышал этого человека. «Ты помнил так много времени после того, как я взял тебя за руку, вещи, которые я не думал, что ты вспомнишь. Я думал, что ты точно это помнишь , ты не спал!» — Вспомнил что?- Крюк зарычал. — Это было сразу после того, как Билли впервые показал тебе твой крючок, когда ты был еще болен, а рана была слишком свежа, чтобы его надеть, — ответил Питер. Крюк нахмурился. Впервые Билли показал ему крючок, когда он оправился от болезни и снова смог ходить по палубе… не так ли? Что-то еще щекотало его память, и он сосредоточился, пытаясь вспомнить. — Ты обещал мне, что убьешь меня, — сказал Питер, закрыв глаза. — А Сми выгнал меня из твоей комнаты метлой. Глаза Крюка расширились, когда он внезапно вспомнил. Пэн снова пришел к нему в комнату и заиграл ему на свирели. Он был в тисках своей болезни и думал, что мальчик был просто лихорадочным сном. Он помнил, как бранил ребенка, клялся убить его, даже пытался встать с кровати, чтобы напасть на мальчика. Он упал, и Сми пришел ему на помощь, выгнав мальчика из окна острием метлы. В ретроспективе это действительно выглядело комично, но Крюк был слишком занят, пытаясь вспомнить, чтобы оценить юмор. Есть еще кое-что… что еще сделал Пэн? Он закрыл глаза и задумался. Я лежал на полу… Сначала не мог встать, рука болела от падения на нее, и я был слишком слаб. Пэн… он подошел ко мне… он что-то сказал… Крюк вдруг дернулся и уставился на призрака. Он вспомнил, как гром среди ясного неба вспомнил, и поразился, что мог так напрочь забыть. Он вспомнил, как мальчик склонился над ним, спрашивая, не может ли он помочь. Он вспомнил, как Питер впервые внимательно посмотрел на пень и как мальчик начал плакать. — Ты просил меня простить тебя, — прошептал Крюк. — Ты сказал мне, что это был несчастный случай. Ты просил меня простить тебя за рану и за то, что ты выбросил руку за борт. А потом я дал тебе пощечину, и Сми прибежал с метлой. «Ты поклялся убить меня, — ответил Петр, — и таким образом моя судьба была решена». Крюк какое-то время смотрел на мальчика, странный водоворот эмоций заполнил его. Он извинился… в начале он извинился! Он вспомнил свой сон, вспомнил, что в конце концов Питер снова извинился. Оба раза я его отверг. Боже мой, неудивительно, что он не простит меня! Моими последними словами к нему были презрение и ненависть, когда все, чего он хотел, это чтобы я простила его! — Питер, почему ты все еще здесь? — спросил он мальчика, и в его уме зародилось ужасное подозрение. — Отпусти меня, — попросил мальчик, как уже много раз просил. «Как я держу тебя здесь? Дай мне ключ, чтобы я мог тебя освободить!» «Ты ненавидел меня за то, что я сделал с тобой, и твоя ненависть помогала тебе жить», — прошептал Питер, когда он снова начал плакать звуками боли и отчаяния. «Твоя ненависть убила меня, и теперь она сковывает меня здесь. Ты никогда не перестанешь меня ненавидеть! Я просто хочу домой!» Крюк опустился на колени рядом с кроватью и потянулся к мальчику. Он никогда раньше не прикасался к духу и был поражен, когда вместо того, чтобы пройти, его рука легла на грудь ребенка. «Я не ненавижу тебя, Питер», — попытался он утешить мальчика и с удивлением обнаружил, что, произнеся эти слова, они были правдой. Он больше не ненавидел Питера. Он слишком сильно ненавидел себя, чтобы ненавидеть кого-то еще. Слезы Питера утихли, и он снова открыл глаза. «Я ненавидел тебя за ненависть ко мне. Я ненавидел тебя за то, что ты не простил меня. Я ненавидел твоих людей за то, что они помогали тебе», — вздохнул Питер и посмотрел на Крюка. «Ненавидеть так дорого стоит. Я устала ненавидеть и быть ненавидимым. Я хочу домой, где есть любовь и свет. Я тоже пытался тебя отпустить, но не могу... ты не отпускаешь меня. — Но я не ненавижу… — начал Крюк, но Питер перебил его. — Однажды Венди сказала мне, — сказал он с горечью, — «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены. Простите, и вы будете прощены». Какая это была монументальная ложь!» Его глаза закрылись, выдавливая несколько случайных слез. "Жёлчь и сера, сопляк!" Крюк зарычал. "Я простил тебя , почему ты не можешь простить меня ?" Глаза Питера распахнулись, и он удивленно посмотрел на мужчину. Крюк склонил голову, его подозрения подтвердились. — Я был неправ, — прошептал мужчина. «Тебя здесь не было, потому что ты не простил меня, и не остатки твоей руки связали тебя здесь. Ты не мог уйти, потому что я так и не простил тебя». Он оглянулся на мальчика, встретился и выдержал взгляд ребенка… чего он не мог делать долгое время. «Я прощаю тебя за то зло, которое ты причинил мне, Питер. Я больше не ненавижу тебя за это. Я не помнил, что ты пытался помириться в начале, но даже если бы и попытался, я сомневаюсь, что простил бы тебя. Тогда я должен был простить тебя, когда ты лежал при смерти, но я был слишком злобным, чтобы дать тебе даже это маленькое утешение.» Нерешительно он убрал выбившуюся прядь волос с лица Питера, словно смахнул паутину. Питер улыбнулся Крюку, и мужчина почувствовал, как груз свалился с его души. — Спасибо, капитан, — прошептал мальчик. — Я тоже тебя прощаю. Он протянул руку и взял руку Крюка в свою. Капитан с радостью увидел, что это призрачная правая рука, а не обрубок. — Ты снова цел, — улыбнулся Крюк. «Да, я свободен от твоего наказания», — ответил Петр. — Но теперь я так устал, капитан. "Спи, Питер," призвал Крюк мальчика, "Спокойной ночи, милый принц, и пусть полеты ангелов споют тебе." Питер усмехнулся, и это было весело. «Только один ангел, — поправил он, — и ее еще нет. Но я свободен, капитан, и она скоро может отвезти меня домой». Он зевнул и снова начал исчезать. "Такой уставший…" Крюк наблюдал, пока ребенок полностью не исчез, прежде чем он встал и закончил одеваться. Вскоре Сми принес ему завтрак, и старый боцман был потрясен, увидев, что его любимый капитан улыбается. — Я обрел покой, — объяснил Крюк, — как и Мастер Пэн. Бедный ребенок наконец-то отдыхает. «Ну, а теперь, — ответил Сми, усмехнувшись, — какое облегчение знать, что маленькое привидение больше не будет нас преследовать». Крюк кивнул, но его хорошее настроение испортилось, когда он поднял сумку со стола. Он не мог больше носить это, но ему не хотелось отказываться от своей последней связи с Питером. Словно поцелуи паутины, он почувствовал, как что-то шевельнулось на его щеке. Я еще не ушел, капитан… Крюк еще раз улыбнулся и положил сумку обратно на стол. Впервые с тех пор, как он похоронил Петра, он вышел на палубу без страшной ноши. Больше он его никогда не носил.