💴💴💴
Юнги кидает обиженный взгляд на телефон, где в открытом чате весь экран лишь в его непрочитанных сообщениях. Чонгук не отвечает на его сообщения уже трое суток, также не появляясь в особняке. Хосок, отвечающий за охрану президента и являясь его правой рукой, написал, что у альфы скопилось много дел и он пока не может уделить своему брату час времени. Ещё в первую течку Юнги почувствовал что-то странное. Она проходила у него болезненнее, чем у всех остальных, а омега не мог понять почему, пока не прочёл на одном сайте, что течка проходит отвратно, если источник флюидов рядом. Кроме брата и Хосока из альф в особняке никого и не бывает. Второй для Юнги отпал сразу, а Чонгук, не контактирующий с братом в дни течки, вызывал подозрения. Следующую течку Юнги решил, что не переживёт, если не почувствует член брата в себе, о котором мечтал долгие месяцы. Чонгук сдался не сразу, бился в агонии в своём кабинете, ведь омега тогда был ещё совсем зелёным и несовершеннолетним. Альфа сдался на третью течку омеги, а Юнги в ту ночь получил фейерверки перед глазами и дикое удовлетворение. Весь мир Юнги сконцентрирован вокруг старшего брата, который уже третьи сутки не появляется дома, даря Юнги бессонные ночи. Альфа оставил лишь пустоту, различные вибраторы и игрушки, которыми омега от безысходности пользовался каждый день. Юнги приветливо улыбается студентам, пряча слёзы обиды, и толкает дверь уборной, кидая рюкзак в сторону и облокачиваясь о керамику раковины. Юнги до нескончаемого плача хочет член брата в себе, но и заставить его приехать не может. Или может? Только омеге никогда на это не хватит смелости. Он поджимает губы и опускает голову, что белые пряди закрывают лицо. Он дёргается, когда дверь кабинки распахивается. — Вот чёрт, а я всё стоял и гадал, кто тут ноет, — голос у Лиёна хриплый и уставший. Он интенсивно трёт нос, а потом запрокидывает голову. — Неужели я наконец вижу твои эмоции. Юнги даже не стирает скатившиеся по щекам кристальные слёзы, просто смотрит на омегу в отражении, а потом его будто озаряет. Зрачки у Лиёна расширены, тело расслаблено. Он только что закинулся наркотой, Юнги уверен. Омега поворачивается быстро, подходит близко, грудью упираясь о его. — Мне нужно сделать кое-что импульсивное. Наверное, потом я об этом пожалею, но сейчас мне это нужно, — Юнги смотрит Лиёну прямо в глаза уверенно, без доли сомнения, что омега даже теряется. — Да какой же ты, чёрт возьми, ангел? Люди слепы, что не видят в тебе самого настоящего дьявола. — Просто дай мне то, что употреблял сейчас сам, а я не скажу никому об этом, — Юнги снова слишком близко, губы в губы, что Лиёна клинит. — Импульсивное? Ты уверен, что порошок нужен тебе? Кажется, ты и без него хорошо справляешься, — но Юнги не отступает. Лиён, хмыкнув, тянется к карману и окунает палец в пакетик, выставляя его на уровне глаз омеги. — Здесь, — он кивает на мелкие крупинки на своём пальце. — Решение всех твоих проблем и забытие на некоторое время. Только отходняк будет жёсткий для такой неженки, как ты. Но последние слова Лиёна пропадают, потому что Юнги обхватывает губами длинный палец вместе с перстнем, не отрывая взгляд от глаз Лиёна. — Твою мать, — лишь шепчет он, когда язык слизывает всё подчистую. Юнги отступает к стене и прикрывает глаза, закидывая голову. Вот он, настоящий Чон Юнги, Лиён уверен. Омега через несколько минут распахивает изумрудные глаза, которые стали ещё многограннее из-за увеличившегося зрачка, расстёгивает брюки под молчаливо наблюдающим взглядом Лиёна и скидывает их, отбрасывая в сторону. У Лиёна дыхание останавливается, он давится собственной слюной, потому что омега напротив снизу остаётся лишь в белых хлопковых трусиках. Он, не стесняясь, подходит к своему рюкзаку, доставая такого же цвета ткань. Лиён не сразу понимает, что это, пока омега не начинает натягивать на стройные ножки с розовыми коленками белые чулки с рюшами. Лиён было открывает рот, чтобы повторно выругаться, но замолкает, когда Юнги, совсем не обращая на него внимание, открывает чат с кем-то и, включив камеру и направив её на низ себя, фотографирует. Он застенчиво прикрывает розоватой ладошкой выпирающий из под хлопковой ткани трусиков член. Лиён даже замечает на них небольшое пятнышко от сочившейся смазки. Его добивает то, что когда Юнги отправляет фото, он включает голосовое и начинает звонко стонать, другой рукой чуть сжимая свой член. Лиён и двинуться не может от такого Юнги. Настоящего. Вот он какой. Омега был прав, сказав, что Лиён не разочаруется. Он в восхищении. Но когда омега стонет имя брата, Лиёна будто холодной водой окатывают. — Ты трахаешься с родным братом, — словно приговор отскакивает от керамических стен. Юнги недовольно оборачивается. — Ты испортил мне голосовое, — обиженно тянет он и записывает снова, но более короткое. — Ты ещё более испорченный, чем я предполагал, — Лиён резко прислоняется грудью к спине Юнги, зажимая его ладони, и толкается пахом в обтянутую хлопком задницу омеги. — Чёрт, прости, но я не заинтересован в твоём члене, — тут же выпутывается из хватки Юнги, идя к своим брюкам и накидывая прямо поверх чулок. — И какого это, когда тебя дерёт родной брат? — Лиён сокрушённо отходит к стене, безучастно наблюдая, как Юнги подхватывает свой рюкзак. — Если он соизволит сегодня приехать и отодрать меня, я тебе скажу завтра, — машет ему напоследок ладошкой Юнги и удаляется из уборной, оставляя Лиёна тяжело дышать, разлагаясь на керамической стене.💴💴💴
Юнги совсем не удивляется, когда после занятий его подхватывают два амбала и тащат к тонированному чёрному Гелендвагену. Омега даже предвкушающе улыбается, всё ещё находясь под действием наркотика. Наверное, только за это Чонгук его отшлёпает. Юнги немного расстраивается, когда понимает, что везут его не в особняк, а к офису Чонгука. Это было самое высокое здание из ста этажей в Минтрополе. Омега, не обращая внимание на альф в машине, тянется к боковому кармашку рюкзака, доставая небольшой розовый вибратор. Когда он чуть приспускает брюки, с закатанными глазами и лёгким стоном толкая игрушку в узкую дырочку, все сидящие мужчины в авто одновременно находят интересными серые пейзажи города. Омега сглатывает густой ком и вновь натягивает брюки, зажимая в руке небольшой пульт, который позже прячет в карман. Его ведут на самый последний этаж, где и находится офис президента Минтрополя. Высокие потолки, учтивые работники, но всё это плывёт перед глазами омеги цветной рябью. Его почти заволакивают в просторный кабинет брата, который сидит во главе длинного дубового стола, скрестив руки в замок. Первое, что чувствует Юнги, это концентрированный запах бергамота и агрессии. Они, словно спарившись, летали по тёмному кабинету. — Вон все. И никого не пускать, — кидает альфа, и пришедшие мужчины тут же скрываются за дверью. Стоящий у стола Хосок смотрит на Чонгука ещё пару секунд, а потом, мотнув головой, выходит следом. Юнги приходится облокотиться о стол, потому что самому с каждой секундой стоять всё тяжелее. Только сейчас он замечает телефон брата с открытым диалогом. Улыбается так пьяняще, что у Чонгука скулы сводит. Альфа поднимается резко, но идёт в сторону омеги довольно медленно, натягивает его нервы, как струны. Он ничего не говорит, а просто смотрит в изумрудные радужки. Да ему и не надо открывать рот, Юнги все его эмоции ощущает с особой филигранностью. — Когда ты пропадаешь, я предпринимаю попытки вернуть тебя, чтобы ты не забывал меня. Шестнадцать способов. Я предпринимал шестнадцать чёртовых попыток привлечь твоё внимание. Я и тонул, и ночами ходил, да даже на крыше стоял, собираясь шагнуть. Но каждый раз появлялись твои люди, но не ты, — Юнги первый отводит взгляд, не выдержав этого давления, потому что во взгляде Чонгука смерть, он уничтожает всё живое. — А всё оказалось куда проще. Тебе всего-то надо было прислать мои ноги в чулках в сопровождении стонов. Чонгук разворачивает его грубо, заставляя прижаться задницей к столу, просунув колено меж его разведённых ног. — Ты грязно играешь, рысёнок, — рычит ему в район шеи Чонгук, чуть прикусывая. Поднимает антрацитовые глаза, всматривается в расширенные зрачки, а Юнги чувствует, как он сейчас взорвётся внутри. — А ты по-другому не примешь правила игры, а мне нужно, чтобы ты сыграл со мной, — Юнги заворожённо следит за взметнувшейся рукой и сам приоткрывает губы, когда большой палец призывно надавливает на нижнюю. — Ты отвлёк меня от важного совещания, распугал своими стонами моих людей, а ещё нарушил мой главный закон тебе. Напомни мне его, — Чонгук ладонью спускается ниже, оглаживает ключицы и ведёт к загривку, омега тут же тихо пищит от касания в эрогенной зоне. — Не пробовать наркотики. — Помнишь же, — тихо рычит Чонгук и грубо дёргает брата за локоть к своему креслу. Он отпускает Юнги возле него, а когда сам садится, резко дёргает свой ремень на классическом костюме, складывая крепкую кожу в руке. Юнги дёргается от этого звука, потому что все ремни Чонгука он выучил наизусть и знает, какие бьют особенно больно. Сейчас в руках у альфы скорая смерть Юнги. — Спускай брюки и ложись. В какой позе ты знаешь. Юнги гулко сглатывает и чуть трясущимися пальцами расстёгивает брюки, которые тут же падают вниз. — Чёрт, — ругается Чонгук, когда видит те же самые белые чулки. Юнги поджимает губы и ложится животом на колени брата, напрягаясь. — Сколько, говоришь, ты попыток предпринимал привлечь моё внимание? Шестнадцать? — шепчет альфа, склонившись к уху брата, а у Юнги от этих слов холодеет всё. — Нет, пожалуйста, — пищит он, но Чонгук одним движением поддевает хлопковую ткань, стягивая к коленкам. Нарочито нежно оглаживает розоватые половинки и перехватывает ремень. — Считай. Собьёшься, начну заново. Уже от первого удара Юнги дёргается и мычит в брюки брата. — Ну же, — настойчивее говорит он, придерживая Юнги за тонкую талию, чтобы тот не соскочил. — Один. Два, три, четыре. Юнги не чувствует кожу и собственные связки. Он не кричит, почти и звука не издаёт, но внутри он срывает все связки. Он лишь тихо мычит в ткань брюк альфы и глотает слёзы. — Шестнадцать, — почти беззвучно и надрывно. Чонгук откидывает в сторону ремень и подтягивает омегу на себя, придавая ему более удобное положение. Альфа тянется к подбородку брата, заглядывая в его покрасневшие от слез глаза, и тогда Юнги срывается на рыдания. Чонгук протягивает руку к столу и достаёт оттуда мазь. Одной рукой он успокаивающе оглаживает поясницу омеги, а другой открывает баночку, пальцами поддевая некоторое количество мази. — Ты провинился, я тебя наказал, рысёнок. В следующий раз ты эту дрянь в рот не положишь, — альфа аккуратно касается покрасневшей кожи пальцами. — Сейчас я вызову своих людей, ты аккуратно сядешь и поедешь домой. Вернусь, как только закончу свои дела. И без фокусов. Ты сумасшедше красивый и сексуальный сейчас, но я никому не позволю управлять мной, — он ставит мазь на место, аккуратно натягивает трусы на исходную позицию, а Юнги поворачивает на него покрасневшее лицо, сглатывая солёные слёзы. Он смотрит на брата некоторое время, пытаясь понять, шутит ли он, но Чонгук на него даже не смотрит. Омега сползает сам, аккуратно придерживаясь за ноги брата, садится на колени и тянется к своим брюкам, доставая небольшой пульт. — Всё же я попробую, — голос Юнги хриплый и надрывный. Чонгук поворачивает на брата голову, отворачивая от телефона, и замирает, омега в руках показательно демонстрирует ему пульт от вибратора. Он включает сразу последнюю скорость, с громким полувскриком утыкаясь лбом в колени. Он выгибает спину, стонет звонко и томно, от переполняющих чувств даже рвёт чулки. Потому что дома одному — одно, но когда Чонгук смотрит сверху — у Юнги внутри миры взрываются. Ему не дают обхватить свой член. Альфа в своей грубой манере отбирает у омеги пульт, выключая неприятно жужжащую игрушку, и откидывает его в сторону вместе с вибратором, который с громким звуком вытаскивает из раскрасневшейся дырочки. Юнги дышит тяжело, скребёт ноготками паркет, но его резко подхватывают на руки и кладут спиной на деревянный стол, предварительно сметнув с него всё содержимое, которое сейчас с грохотом летит на пол. — Что я сделал в прошлой жизни, что сейчас я несу такое жестокое наказание в виде тебя? — склоняется над ним Чонгук, фиксируя его тонкие запястья над головой. — Ты полюбил меня, — шепчет ему в губы Юнги и подаётся вперёд, сплетая с ним языки. Чонгук целует грубо и глубоко, но слишком любовно и радикально, что Юнги разлагается под ним. Омега глубоко стонет, когда Чонгук вновь тянет вниз его бельё и чуть прикусывает ключицу. — Сними, — альфа отпускает руки омеги и кивает на свои брюки. Юнги наконец улыбается и, ни секунды не думая, тянется к его ширинке, спуская вместе с бельём. Не удерживается, наклоняется и невесомо целует крупный и идеальный член. Чонгук расстёгивает первые пуговицы и снова жмёт Юнги к дереву, но тот болезненно хнычет. — Больно. Альфа поджимает губы и помогает омеге перевернуться на живот. Юнги чувствует каждое его прикосновение, которое воспламеняется. — Ты сводишь меня с ума, — шепчет Чонгук и толкается сразу на всю длину, заставляя Юнги прогнуться в спине и поджать пальчики на ногах. Сносит крышу у омеги окончательно тогда, когда альфа кусает загривок, потом зализывая это место. Чонгук толкается глубоко и любовно, а когда меняет угол, тогда в Юнги взрывается вторая Хиросима. Омега с громким стоном кончает в ладонь Чонгука, который обхватил в конце аккуратный член Юнги, а сам кончает в брата, толчками заполняя его своей спермой. Они почти никогда не использовали резинок, полностью доверяя друг другу. Ведь Чонгук больше не сможет любить кого-то так же, как родную кровь, а Юнги свою задницу подставит лишь одному человеку. — Ещё раз такое выкинешь — так легко не отделаешься, — шепчет ему Чонгук, крепко прижимая к себе улыбнувшегося омегу. Шестнадцатый способ увенчался успехом.У настоящих историй любви финалов нет