Подарок

*** Честно сказать, Ханемия совершенно забыл о своем дне рождения. Он находился в колонии уже почти два месяца — а казалось, что два столетия. Каждый день тянулся ошеломляюще медленно, и в то же время — летел подобно скоростному поезду. Строгий распорядок дня, подчинение режиму и правилам исправительного учреждения отупляли, заставляли забыть о числах и теряться во времени. Так что Казутора искренне удивился, когда однажды охранник принес в его «комнату» пакет и пресным голосом сообщил, что ему передали с «воли» подарки на день рождения. «Должно быть, это Баджи вспомнил», — отстраненно подумал Казутора, взяв пакет и осторожно опускаясь на кровать. В камерах (которые упорно называли «комнатами») обычно селили по четыре заключенных. Но Ханемия был категорически не настроен на общение с такими же несчастными, что отбывали с ним заключение в исправительной колонии для несовершеннолетних. Так что в течении первого месяца один парень попал в больницу с нервным срывом, второй — с обострением депрессии и сотрясением мозга; третий же попросился перевести его сам. Остальные заключенные и надсмотрщики оказались понятливыми и лезть к Казуторе не стали. Так что теперь он жил в своей камере в полном одиночестве. «Как особо опасный преступник», — смеялся он на плановом приеме у психолога. А ночью выл в подушку и клялся убить!.. разорвать в клочья!.. уничтожить!.. Когда заключенным присылали передачки, сокамерники требовали свою долю. Могли и отнять вовсе посылку у более слабых. Но Казутора, как уже было сказано выше, сделал все, чтобы остаться одному. Некому было бы помешать ему разглядывать свои подарки. Первым он достал угловатый сверток. Внутри были томики манги и аляповатая открытка. Ханемия не сдержал улыбки — корявый почерк Кейске было сложно не узнать. За эти два месяца он не получал от Баджи никаких весточек, что несколько огорчало. Хотя, скорее всего, друга просто наказали родители за то, что он вляпался в плохую историю, и все эти два месяца Баджи старательно умасливал строгую мать и копил деньги на подарок Казуторе. Разглядывая яркие томики, Ханемия не мог сдержать улыбки. Вопреки стереотипам, он терпеть не мог сёнен. Большинство популярных произведений вызывали скуку. Казутора до безумия тащился по хоррору, мрачным картинам Дзюндзи Ито и ему подобных мангак. А мангу «Клуб «Личи Хикари» он зачитал до дыр в буквально смысле. И Баджи, зная о его предпочтениях, прислал ему несколько сборников манги ужасов. Это вызывало трепыхание чего-то теплого внутри. Предвкушая, как сможет скрасить скучное свободное время в колонии, Казутора бережно отложил мангу и снова полез в пакет. Следующим он вытащил теплый плед. «На случай, если там у тебя холодно», — гласила краткая записка. Мицуя, кто же еще. Он всегда присматривал, чтобы все члены их маленькой банды были одеты тепло. Возможно, он просто привык заботиться так о своих сестрах и просто переносил те же чувства и на членов банды. — Все косишь под заботливую мамочку, да, Такаши? — прошептал Казутора, поглаживая мягкую шерстяную ткань. Можно было не сомневаться, что это супер качественная вещь, в таком Мицуя разбирался прекрасно. Па-чин и Пеян прислали небольшой пакет сладостей, кто бы сомневался… Последний пакет был мягким, объемным. Казутора недоуменно повертел его в руках. От кого бы это могло быть? От Дракена? Сомнительно. От родителей? Ага, конечно. Отец прямо на суде заявил, что у него теперь нет сына, в то время как мать безучастно смотрела перед собой заплаканными глазами. Вряд ли они бы что-то прислали. В свертке была черная худи. На капюшоне были пришиты мягкие кошачьи ушки, а на груди был принт тигра. Казутора прижался щекой к ткани — мягко… Кто бы это ни прислал, этот человек постарался выбрать не какое-то дерьмо, что обычно носили такие детишки как он — из неблагополучных семей, а хорошую вещь, которую можно будет носить долго. И от кого такое могло быть? Казутора покрутил худи, потряс оберточную бумагу. На пол камеры спланировал кусок бумаги, вырванный, похоже, наспех из тетрадки. Ханемия наклонился, подобрал клочок, вчитался в небрежные иероглифы. Почерк был смутно знаком… «Отныне ты одинокий тигр». Мятая бумажка выпала из ослабевших пальцев Казуторы. Он осел на пол, смотря на худи в своих руках пустыми глазами. Майки любил каламбуры и разные игры слов. Он первым обратил внимание на многозначность имени Казуторы. Иероглиф «казу» означал цифру один, а иероглиф «тора» — «тигр». Получалось, в зависимости от трактовки, либо «первый тигр», либо «один тигр», либо «одинокий тигр». Над последним все смеялись, так как звучало притянуто за уши. «Кем может быть «один тигр»? — твердил упрямо Майки. — Это тигр, который остался один, разве нет? То есть, одинокий тигр». Вот только Казуторе тогда совсем не хотелось быть одиночкой, так что, натянуто посмеявшись, он все же попросил Майки прекратить извращаться над его именем. Видимо, Манджиро все-таки что-то заметил такое в его лице, так что легко согласился и переключился на Дракена. Небрежный почерк, вырванная из тетради бумажка — такое показательное пренебрежение к правилам, сознательная леность, свойственная только одному человеку. Теплая, качественная худи, с принтом грозно оскалившегося тигра — тщательно подобранный подарок со смыслом и заботой об имениннике. Упоминание их старого разговора, неудачной шутки — утверждение статуса Ханемии Казуторы. Одинокий тигр. С яростным рычанием Казутора запустил худи через всю комнату. Она комком свалилась в углу. — Ненавижу… Ненавижу тебя, Майки… Это из-за тебя я здесь!.. — зло кричал он, стуча кулаком по полу. — Когда я выберусь… я обязательно выберусь!.. Ты пожалеешь! Ты обо всем пожалеешь!!! Последний удар, будто ставящий точку в невольной клятве, ознаменовался красными брызгами. Казутора тяжело дышал, сжимая запястье своей левой руки — ребро ладони было в крови. Из-за желания сделать подарок Майки он совершил преступление, из-за него Казутора убил… Казутора метнул яростный взгляд на ни в чем не повинную худи. Даже здесь чертов Майки портит ему жизнь. Даже на расстоянии умудрился испортить день рождения, а ведь он почти успел порадоваться подаркам от остальных ребят. «Одинокий тигр». Отныне он — одинокий тигр. — Я не один, — яростно зашептал Казутора, вцепившись в свои волосы. — Я выйду, вот увидишь, у меня будет и Баджи, и другие… У меня есть друзья, видишь, мне даже прислали подарки!.. Я не одинокий тигр, слышишь, Майки?!.. «Отныне ты одинокий тигр». Будто наяву Казутора слышал тихий голос Манджиро. Наскоро замотав куском футболки руку, Казутора подобрал худи, снова сел на кровати. Разгладил на коленях принтом кверху. Грозный тигр скалился — так же, как порой скалился Казутора в драках. Ну, он сам думал, что выходило грозно. Баджи, к примеру, всегда смеялся над ним после драк. Майки же вставал на его сторону, утверждая, что Казутора на самом деле тигр. На ткань упало несколько прозрачных капель. Такое странное чувство… Словно тогда, убив Шиничиро, он убил не только незнакомца в магазине — Казутора убил часть себя. Разорвал важные узы, что держали его. «Одинокий тигр. Потому что разорвал наши узы. Ты не с нами — мы не с тобою. И не важно, напишет ли ему еще Баджи. Не имеет значения, сколько раз будет Казутора кутаться в плед, подаренный Мицуей. Его узы с этими ребятами, что почти заменили ему семью, разорваны навсегда. Ханемия в странном порыве прижал худи к лицу, пряча бегущие по щекам слезы. Он все еще стремился убить Майки, больше всех на свете ненавидел Майки, винил одного только Майки. Но отчего-то внутри словно ворочался ком из осколков стекла и костей, разрывая все внутри. *** — Кому эта худи? Это немного не твой размер, Майки. — Я знаю. Это подарок. На день рождения. Мне нужно будет завтра отправить ее по почте. — Э? Тогда приложи хотя бы поздравительную открытку. Могу купить сейчас. — Не нужно, Кен-чин, — быстрое движение, треск бумаги. Над чистотой зависает ручка, секундное размышление — затем стремительно появляется одна-единственная фраза. — И все? Как-то мало для поздравления. — Этот человек поймет, что я хочу сказать ему.