созвучные

      Девушка отложила наушники и устало потёрла виски. Последние две недели она почти не спала и не отдыхала: дедлайны, концерт, съёмки в Минске, их собственные съёмки, фан встречи, переезды. Но эмоции от проделанной работы и отдачи поклонников всё окупали, поэтому она, игнорируя сигналы организма о том, что и отдыхать тоже наверное стоило, не думала об этом и работала.       Желудок сжался от голода — кажется, с самого утра кроме йогурта она ничего не ела — но это было уже настолько привычное чувство, что девушка вместо того, чтобы пойти с ребятами ужинать, решила сделать ещё пару важных звонков.       — Сашка, там Алексей Юрьевич дожарил курицу, скорее за стол, а то ничего тебе не оставим, — её планы нарушала одна русая голова, которая высунулась из-за двери, не успела она и шагу ступить на улицу.       Девушка закатила глаза.       — Так уж и не оставите, вы любите меня.       — Голод не тётка, — парировал Нестеренко, противненько улыбаясь. — Даже наша любовь не поможет перед этим искушением.       Саша улыбнулась и жестом показала другу, что скоро подойдёт. Вот дурак. Тот недоверчиво прищурился, но ушёл в столовую помогать накрывать на стол.       Она взглядом проводила его широкую спину. Саша хотела бы знать, что так гложет её последние месяцы, что так терзает душу и в то же время даёт ей силы двигаться дальше. И она, чёрт возьми, знала ответ на этот вопрос и этот «ответ» только что заявил, что с удовольствием променяет любовь к ней на жареную курицу.       Любовь к ней, как к другу, разумеется. Девушка вздохнула. В этом и была её проблема, что она не могла доказать своему глупому, каждый раз при его близости заходящемуся сердцу, что ей стоило сейчас это прекратить. Прекратить влюбляться.       А ведь она уже это сделала. Она влюбилась в прекрасного мужчину, заботливого, доброго, талантливого человека, рядом с которым она была готова, казалось, и горы свернуть.       Саша уже не представляла своей жизни без него, те двадцать дней вдали от него были почти невыносимыми, именно там она и осознала те чувства, которые оправдывала простой дружеской привязанностью. Это больше, чем привязанность. Андрей за этот год стал для неё самым близким человеком, она не ожидала, что ещё когда-нибудь сможет стать такой открытой с кем бы то ни было. И в такого человека она влюбилась, забывая о том, что влюбиться в того, для кого она всегда будет только лучшим другом, это заведомо обрести себя на боль. Тоску. Страх сломаться. Это тянуло за собой вниз, не способствовало хорошему самочувствию и с каждым днём всё больше заставляло упрямо «закрываться» от всего. От своих чувств, которые не разделяли.       Она опёрлась о стену, пока набирала номер. Головокружения стали постоянными её спутниками, особенно под конец дня. Стоило всё-таки послушаться Андрея и что-то запихнуть в себя сегодня, даже если аппетита как такового не было.

***

      Андрей уже второй раз ходил подогревать на углях крылышки подруги, которая всё не могла оторвать себя от работы. Этого трудоголика только могила исправит, жаловался на неё Алексей Юрьевич, но Андрей всегда успокаивал его тем, что Саша просто очень ответственный человек. Возможно иногда ей следовало немного приспустить вожжи, но с ней спорить — себе дороже. Об этом парень знал на собственном опыте.       По возвращению девушки с Минска, Андрей неожиданно для себя понял, что снова почувствовал вкус к жизни. Как же с ней было интересно, весело и необыкновенно спокойно, за последние двадцать дней он и забыл, какого это: спешить сюда в Усово. Работа шла полным ходом и в её отсутсвие, но было дерьмово приезжать сюда и знать, что его здесь не ждала эта маленькая бестия по имени Саша Каштанова. Девушка, которая стала для него самым близким другом, с которым он разделял всё: свои увлечения, переживания, радости и печали. Она Была его вдохновением. Наставником. Его причиной смеяться.       — Ну и где эта засранка Каштанова, а? — Алексей Юрьевич кинул взгляд на дверь на веранду, из которой точно получив мысленный подзатыльник от него, появилась маленькая фигурка девушки, — Ну наконец-то, мы уже думали ты растворилась где-то! Хотя скоро, мне кажется, ты и правда растворишься, просвечиваешься уже, — последнюю фразу он сказал тихо, точно сам себе, но Андрей, сидя рядом, услышал.       Он понимал переживания Алексея Юрьевича. Саша всегда была миниатюрной стройненькой девушкой, но за последний месяц её худоба стала слишком заметна. Все джинсы теперь свободно сидели, острые скулы и тоненькие запястья, которые всегда крепко охватывали его за шею, когда он ходил с ней на руках. Поклонники, да и сама Саша шутили, что скоро девушка станет совсем ручной и забудет, как ходить ногами. Но ему нравилось, и он знал, что ей тоже, хотя она любила поворчать. Да и Каштанова была настолько лёгкой, что ему было совсем не трудно.       Саша хмуро поглядывала на телефон, и он только тогда заметил её немного тёмные круги под глазами. Андрей нахмурился. Она и правда выглядела уставшей. Из-за их нагрузки она часто стала нервничать. Он знал это по тому, как она начинала трогать цепочку на шее и точно смотрела куда-то перед собой.       — Снова не вышло по датам? — спросил он, заранее зная ответ.       Саша кивнула, невесело усмехнувшись:       — Видимо ни одним моим планам не суждено сбываться в назначенный срок.       — Я уверен, они это состыкуют.       — Нет, — просто покачала головой девушка.       — Может и да…       — Всё, ладно, проехали. Пусть будет уже как есть.       Андрей видел, что девушка все ещё была расстроена, но не стал давить с этой темой. А вот что его расстраивало сейчас, так это это её полная тарелка.       — Да, конечно, решится, даже не переживай, солнышко. Ты чего не ешь?       Саша подняла на него взгляд, растеряно глядя на полную тарелку, в которой она только ковырялась вилкой, но так и ничего пока не съела. Кусок в горло не лез. Она пожала плечами.       — Ем.       — Ты даже не прикоснулась к мясу, — заметил парень, отбирая у неё тарелку и положив туда две картофелины в мундире. — Давай ещё картошки немного.       — У меня есть салат.       — Одним салатом сыт не будешь, — Андрей передал ей обратно еду и проследил, чтобы девушка при нём съела курицу и картошку. По сути обедали они ещё в два, а сейчас уже было почти девять часов вечера.       Он осёкся. Но борщ в кафе он сегодня ел один, так как Саше надо было отъехать с менеджерами по поводу своих сольных композиций. При нём она больше ничего не ела.       — Алексей Юрьевич, очень вкусное мясо, мне кажется я уже наелась.       — Ты даже половины не съела, Саш, — парень не дал ей встать со стола, наблюдая за тем, куда она направлялась. — И ты ведь не обедала сегодня, так?       — Обедала.       — Нет.       — Андрей, что за допрос? — переводя всё в шутку спросила девушка.       Но он не хотел сейчас шутить. В последнее время, ещё как Саша уехала, Катя пыталась с ним больше общаться, и это было так странно, что проблема такая вообще имела место быть. По сути именно с девушкой, с которой он встречался, он должен был проводить больше времени, но с их напряжённым графиком и тем фактом, что они с Сашей много работали, как раз-таки с ней он виделся поскольку-постольку. Он пытался разобраться. Пытался понять, что было не так.       Он честно не стал сопротивляться тому, что Катя позвала его на днях с её друзьями покататься на яхте на озеро, когда у него был выходной. Вероятно так должно быть, он был в отношениях, и он любил свою девушку.       Ему так казалось. Так было правильно. И скучал он по Саше, и это на тот момент было самым сильным чувством, потому что его лучшая подруга уехала. И она никогда раньше так надолго не уезжала. И всё.       Но только почему сейчас, когда и с Катей они виделись чаще, и не было от неё наконец больше непонятных недоверчивых взглядов, Андрей на мог избавиться от мысли, что девушка, сидящая напротив него, эта хрупкая девушка с немного потерянными усталыми глазами за это время точно… стала ускользать от него.       Она была безумно рада, когда они наконец встретились, но уже тогда в аэропорту он отметил, что в её светлом взгляде появилась необъяснимая грусть. Он не мог понять, что было не так.       И сейчас она точно мучила себя, и если бы только рассказала.       Андрей дождался пока кроме них в помещении не останется никого и осторожно подсел к притихшей девушке.       — Я беспокоюсь о тебе, Саш, — хмурясь, он бережно гладил её тоненькую кисть. Казалось, кожа на ней была совсем прозрачной. — Когда ты в последний раз..?       — Не хочу об этом разговаривать, Андрей.       Её оборона снова взяла свои права, и каждая чёрточка родного лица кричала ему, что без боя не сдастся. Но он никогда и не брал лёгких побед.       — Но почему? Я вижу, какая ты усталая. От нас сейчас много всего зависит, но я повторюсь: от нас. Не от тебя одной. Ты не обязана это переживать одна.       Она прикрыла глаза, откидываясь на диван и подкладывая под себя ноги. Закусила губу. Молчала.       Андрей ненавидел это.       Ненавидел, когда она не говорила с ним.       Он день за днём, начиная с того, как они подружились на съёмочной площадке, открывал её. Андрей сразу понял, что девушка любила свои «колючки» и всегда была готова лезть на амбразуру без помощи посторонних. Но с ним ей не нужны были ни колючки, ничего.       Парень повторил её позу, ловя её взгляд. Он точно просил его о чём-то. И то, о чём она, видимо, сама не хотела говорить. С ним. С самым близким человеком, который был готов ради неё работать и за себя, и за неё без выходных, если это даст ей возможность хоть немного прийти в себя и отдохнуть.       Почему она оборонялась? Почему не хотела помощи?       Почему так смотрела на него… и он в этот миг не мог больше ни о чём думать?       — Прости, Андрюш. Я правда устала. Так устала. Я… не знаю, мне сложно, — тихо произнесла вдруг она, касаясь его пальцев. Он тут же ласково сжал их в ответ.       Андрей притянул её к себе, чтобы она положила голову ему на грудь и поцеловал в лоб. Он услышал её судорожный вздох, она ещё ближе прижалась к нему. Такая маленькая. Его сердце сжалось, и он к чёрту не понимал, как он раньше не осознал до какого состояния она себя довела.       Он чувствовал за собой вину. И ещё кое-что чувствовал.       Прямо сейчас, когда она так доверчиво тянулась к нему. Когда позволила себе заплакать. А ему только хотелось, чтобы она знала, что в его руках она всегда найдёт опору и поддержку.       Он был готов на всё, чтобы больше она никогда не плакала.       Не понимая, что делает, повинуясь только новому необъятному чувству в груди, он приподнял её худое заплаканное личико и стал целовать в нос, в щёки, в точёные скулы. Её тело задрожало, они прислонились друг к другу лбами.       — Не делай больше так, Саш, — он снова оставил солёный поцелуй на щеке. — Я здесь с тобой, и я всегда буду.       Их глаза встретились. Я всегда буду рядом. Его слова чувствовались обещанием на губах, и туда и упал его взгляд. На её чуть дрожащую искусанную губу. Малинового цвета.       Он медленно приблизился к ней и наклонился, захватывая такую манящую плоть в плен. Посасывая. Снова нежно целуя. На вкус она была как мёд и их любовь.       Это их любовь всегда была в груди, грелась о рёбра и каждый день мчала на встречу в их студию.       — Андрей, — шёпотом, её пальцы гладили его шею и скулы.       — Никогда не отдаляйся.       Больше она не хотела бороться. Без него.