ПОЗОРНАЯ ДЕСЯТКА

— Не бойся, укол, который я тебе сейчас сделаю, приглушит чувствительность твоих нервов в нижней половине тела, и никакой боли ты не почувствуешь, — пообещал пожилой доброжелательный мастер, который осматривал Баки. — Можешь не отвечать мне словами, просто кивни, если понимаешь меня. Баки сосредоточился и согласно кивнул головой, хотя больше всего ему хотелось спать. Но он был благодарен за хорошее отношение, за чистую одежду и в особенности за приторно-сладкий густой коктейль из какой-то специальной белковой смеси, которым СПЕЦИАЛИСТ СЭНР 5200 МАРОК (за вызов) распорядился напоить всех четырёх шлюх, чтобы они могли насытиться без риска, что их снова вырвет. У Баки не было сил, чтобы от души порадоваться такому удачному повороту своей судьбы, но он очень старался быть послушным и хорошим, потому что понимал, что ремонт — это очень важно. И очень нужно для кукол, которых в безобразном состоянии подобрали в самом бедном районе. Наверное, когда младшие техники, не касаясь их больше необходимого для того, чтобы взять анализ крови и снять показания с каких-то приборов, которые надевали им на руки и на пальцы, не сказали в их адрес ни одного оскорбительного слова, Баки в особенности готов был поверить, что всё происходящее скорее сон, чем реальность. — Баки, почему ты не обратился за помощью? — печально спросил СПЕЦИАЛИСТ СЭНР 5200 МАРОК, настолько на удивление быстро управившись со своей работой, что, видимо, Баки всё же успел задремать, сморенный непривычной сытостью и действием препаратов. — Ты всё-таки забыл то, что я говорил тебе? — Забыл, — без колебания согласился Баки и виновато признал: — Простите, я вообще ничего не помню. Ни вас, ни Стива. Ничего. Но если бы и помнил, там, где я был, не к кому было обращаться за помощью. Не сердитесь. После его слов Баки смутно уловил тень прикосновения к своему плечу, но был слишком одурманен и расслаблен, чтобы шарахнуться от него. — Я не сержусь, — мягко прозвучало над ним. — Не волнуйся. Хочешь спать — спи. Это нормально. Твоё тело потрясающе восстанавливает себя. Отдыхай, Баки, не мешай ему. — Спасибо, — то ли прошептал, то ли только подумал Баки, позволяя себе провалиться в забытье. Во сне он не видел никаких образов, а будто плыл, не чувствуя своего тела в светлом и каком-то ватном по виду море. — Всё подписали? — спросила одна мягко-белая волна другую, и та потемнела и ответила: — Да, и средства он перевёл. Ты уверен, что хочешь это обсуждать прямо здесь? — Бедный мальчик под наркозом, не обращай внимания. К тому же у него есть специфическая проблема, он ничего не запоминает. Тёмная волна неодобрительно фыркнула. — Бедный мальчик, может, и не запоминает, а вот его хозяин вполне способен сложить два и два. Его деньги не стоят того, чтобы подвергаться ради них настолько серьёзному риску. — Я ему верю. Он хороший человек. И друг Старка. — А ещё сын Пирса. — Пасынок. И, насколько я знаю, совершенно не интересующийся его делами. — Сегодня не интересуется, но кто знает, что будет завтра. — Сегодня он спас несколько жизней. Вернул своего парня, проданного без его согласия, и просто спонтанно выкупил трёх других, которых вообще видел впервые. — Я всё равно не согласна с тем, что этот случайный поступок разом ставит его вровень со Старком. К тому же не забывай, у Старка нет такой опасной родни, как у Роджерса, зато есть Пеппер и Джарвис, которые помогают ему не сойти с выбранного пути. — А у Роджерса есть Баки, — одна белая волна нахлынула ближе и вроде как коснулась его, но он не почувствовал даже движения воздуха. — И можешь считать, что я верю в них обоих. Он не понял почему, но прозвучало это очень приятно. Будь он в сознании, он, наверное, даже смутился бы, но вместо этого его будто бы смыло куда-то дальше в молочно-пенное море небытия и неболи. Он всё ещё слышал голоса, но уже не разбирал и не понимал слов. Ему было спокойно, ему было никак и хорошо. А потом среди бескрайней мягкой белизны приплыло кофейное большое облако. — Все документы подписаны. Бирки тем троим я уже поменял, — сказало оно. — Хорошо, хорошо, спасибо. На УЧЕНИКОВ или на АССИСТЕНТОВ? — спросило то облако с мягким голосом, которое до этого говорило о нём хорошее. — На АССИСТЕНТОВ. 331, 332 и 333 МАРКИ соответственно. Последняя — самая возрастная и проблемная. Придётся долго лечить. То есть действительно долго и особо не рассчитывая на результаты. — Ты так говоришь, как будто считаешь её заведомо безнадёжной. — Помимо вороха болезней и осложнений у неё ещё и тотальная апатия. Я такого сложного случая никогда ещё не видел. Даже у пациентов со смертельными заболеваниями. Я понимаю, твой настоящий человек щедро платит за них. На восстановление зубов АССИСТЕНТУ 332 МАРКИ отстегнул вообще не задумываясь. Но… — Ты сомневаешься в том, что за эту женщину стоит бороться? — Я сомневаюсь в том, что она готова бороться за себя вместе с нами. — Понял тебя. Я попрошу Сэма выбраться к нам и поговорить с ней. Он умеет находить общий язык даже с очень сложными пациентами. Но я в любом случае постараюсь организовать, чтобы её скорее перевели в Убежище, как можно скорее. — Я бы и остальных увёз. Там всё же спокойнее… — кофейное облако подплыло ближе к нему. — Давай сразу и этому бирку перебью. — Нет, ему не надо. — Почему? Их же вместе привезли. — Он останется с настоящим человеком. — В качестве его секс-игрушки? Ты считаешь, что так будет правильно? — Да. И не смотри на меня так. Стив Роджерс всё равно не отдал бы его нам. Мне кажется… мне кажется, их обоих ждёт исключительная судьба. Кофейное облако качнулось, будто человек покачал головой. — Я знаю, что при всём твоём гуманизме ты можешь быть удивительно беспощадным, Абрахам. Но всё-таки доверюсь твоей оценке. Хотя парня жалко. Телосложение, выносливость, регенерация тканей у него, как у бойца. И такая участь. — Не будь поспешен в своих суждениях. Скажу одно: Роджерс дал ему имя, и я верю в то, что с Роджерсом ему будет лучше, чем с кем-либо ещё. И наоборот. Понимаешь? Баки очень хотелось дослушать их разговор, но новая волна белого тумана накатила на него, захлестнула с головой и утащила с собой. Он больше ни слова не сумел разобрать. Да и те, что слышал до этого, как-то сами собой перемешались у него в голове в сплошную сумбурную кашу, полностью теряя всяческий смысл. Он не знал, сколько его мотало по белому океану и кружило в мягких ватных волнах, но неизвестно сколько времени спустя он вяло моргнул и осознал, что проснулся. В светлом помещении, где он лежал на высоком столе, чуть резковато пахло дезинфекционными средствами и лекарственными препаратами. «Ремонтная мастерская», догадался он. Невдалеке от него негромко переговаривались двое. Пожилая кукла — специалист по ремонту и настоящий человек. Мышцы в плечах и бёдрах дёрнулись сами собой: сработал инстинктивный приказ сползти на пол, припасть к обуви человека. Но он не знал, что хочет сказать. Он вообще ничего не знал. Ничего не понимал. Знал только, что от него совершенно ничего не зависит: ему всё объяснят те, кто знает больше него. — Бак, ты очнулся! — господин настоящий человек, видимо, заметил то ли движение его ресниц, то ли то, что он шевельнулся. — Как ты себя чувствуешь? Можешь говорить без этой ерунды с обувью. Ты раньше прекрасно обходился без этого. — Мутит, — тихо произнёс Баки, потому что явно нужно было что-то сказать. Но поняв, как капризно это, должно быть, прозвучало, оговорился: — Мутит, но всё равно есть хочу. Прошу прощения, господин настоящий человек. — Стив, зови меня Стив, — ответил тот. — Не волнуйся, СПЕЦИАЛИСТ СЭНР 5200 МАРОК снабдил меня очень подробной инструкцией, как тебя кормить. И прямо сейчас выпьешь ещё один белковый коктейль. Тебе от него будет полегче. — Спасибо, — вежливо ответил Баки и усилием заставил себя сохранять спокойствие, когда настоящий человек Стив крепко сжал его плечи, помогая принять полусидячее положение, в то время как стол превратился в некое подобие кресла с поднятой спинкой, оставляя ноги в горизонтальном состоянии. — Если не считать серьёзного истощения, дружок, с тобой всё намного лучше, чем можно было бы ожидать, — добавил подошедший к ним со вскрытым контейнером специального коктейля ремонтник. — Я собираюсь разрешить господину настоящему человеку Роджерсу забрать тебя. — Благодарю. И, пожалуйста, тоже зовите меня Стив, — ответил тот. СПЕЦИАЛИСТ СЭНР 5200 МАРОК убедился в том, что Баки пьёт свой сладкий густой коктейль через трубочку, а потом внимательно посмотрел на настоящего человека Стива. — Как вам будет угодно, — мягко сказал он. — Я рассчитываю увидеть вас через двое суток, но искренне надеюсь, что к тому времени Баки уже уверенно пойдёт на поправку. — Ремонтник едва заметно нахмурился и очень серьёзно посмотрел на Стива. — Я полагаю, мне нет смысла напоминать вам, что любая анальная пенетрация для него пока что под строжайшим запретом. — Нет смысла, вы правы, — кивнул Стив и сосредоточенно отпил из саморазрушающегося стакана кофе со стойким химическим запахом. — Господин настоящий… Стив, ремонтная мастерская может выделить вам шофёра, чтобы он отвёз вас по нужному адресу, — с сочувствием наблюдая за ним, предложил СПЕЦИАЛИСТ СЭНР 5200 МАРОК. — Вы не спали больше суток, вы уверены, что вам стоит сейчас садиться за руль? — Это четвёртый стаканчик кофе, — фыркнул в ответ Стив. — И здесь не так далеко, по навигатору доедем без проблем. Спасибо вам, но правда не нужно. — Он забрал у Баки опустевший контейнер и, скомкав его вместе со своим стаканчиком в руке, метко бросил в урну для мусора. — Так могу я прямо сейчас забрать его? — Дайте мне пару минут, я ещё раз измерю ему давление, пульс, сатурацию и ещё по мелочи. Если не сложно, Стив, не могли бы вы пока прикатить сюда кресло из коридора? — попросил СПЕЦИАЛИСТ СЭНР 5200 МАРОК, уже начиная цеплять на пальцы единственной руки Баки датчики. Когда Стив вышел, пожилая кукла быстро показал Баки рисунок в виде песчаных часов. — Что это такое? — очень серьёзно спросил ремонтник. — Ты знаешь, отвечай. — Часы, — сказал Баки. — Время… — Да, правильно. Продолжи фразу. Баки зажмурился, отчаянно пытаясь выскрести хоть что-то из своей бесполезной памяти. — Время рабства… на исходе? — почти уверенно предположил он. — Почти так. Молодец, — СПЕЦИАЛИСТ СЭНР 5200 МАРОК коротко и крепко сжал его руку, снимая датчики. — Это пароль. В случае беды ищи этот знак. Скажи слова, и тебе помогут. Баки растерялся, отчаянно соображая, что бы всё это могло значить, но в этот момент вошёл Стив с парящим перед ним аэрокреслом, и спрашивать стало поздно. — Спасибо, сэр, — просто сказал Баки и, повернувшись, спустил ноги с лежанки. — Не волнуйтесь за меня, со мной всё будет хорошо. Он не знал, почему он это сказал. На самом деле, он ничего не понимал в происходящем и совершенно не представлял, что будет с ним дальше.

--------------------

Одеяло было мягким. Чистым и мягким. И тёплым. И достаточно большим, чтобы укрыться им с головой. Он проснулся в чистой мягкой постели, укрытый одеялом, и это было настолько прекрасно, что можно было проигнорировать боль в заднице и в животе. Если его ебали в такой дивной кровати и потом не выкинули и дали выспаться, оно без сомнения того стоило. — Баки, я вижу, что ты проснулся. Не притворяйся спящим, тебе надо покушать, — доброжелательно произнёс мужской голос у него над головой. И Баки (это же он и был Баки, верно?) с тихим вздохом послушно стянул одеяло с головы. Он должен был слушаться. Всегда. Тем более, если ему предлагали поесть. Комната, в которой он находился, поразила его. Она была светлой и огромной, просторной и… опять-таки чистой. И… у Баки не было слов, чтобы описать её. Он мало что помнил о своей прежней жизни, но в ближайшем опыте, на который опиралась его предательски убогая память, точно не было ничего даже отдалённо похожего на подобные помещения. Обычно его трахали прямо на улице. Реже — в каких-то заброшенных загаженных комнатах нижних этажей пустующих домов. И только спустя какие-то очень долгие несколько мгновений Баки (что вообще это значит? Это аббревиатура какой-то профессии или кличка?) сообразил обратить внимание на своего… клиента? Владельца? Мужчина был под стать комнате. Высокий, светлый, чистый — такой красивый, что глазам Баки физически стало больно. Наверное, если бы он не лежал уже, у него колени бы подкосились от такого вопиющего совершенства. И ещё от сознания того, что это была не кукла. Это был настоящий человек. Его трахал настоящий человек. Баки вдруг сделалось так грустно и обидно от того, что он вообще ничего не помнил, что буквально перехватило горло. И ему надо было упасть перед настоящим человеком на пол, но он уже лежал и шевелиться оказалось больно. Поэтому он не придумал ничего лучше, чем свеситься с кровати верхней половиной тела и потянуться пальцами единственной руки к таким же светлым, как всё вокруг, и очень новым по виду домашним туфлям господина настоящего человека. — Не надо, Баки, — остановил тот его, сам скользнув на пол и подхватив Баки снизу, прежде чем тот едва не свалился на пол. — Эй! Я знаю, что ты не помнишь, но раньше мы с тобой замечательно общались без этого. Ты можешь говорить со мной всегда, когда захочешь. И я не сторонник этого странного ритуала с падениями ниц по поводу и без повода. Просто не делай этого, ладно? Баки только растерянно моргнул, не зная, что можно на это ответить. У него всё тело непроизвольно застывало и деревенело там, где господин настоящий человек касался его. И внутренности поджимались испуганно и противно. Хотя головой он и прекрасно понимал, что в этом не было никакого смысла. Он всё равно не мог никак воспротивиться ничему из того, что мог бы пожелать от него настоящий человек. Но тот только помог ему подняться на кровать и устроиться там, сидя и опираясь спиной на подушки. — Ладно, Баки. Давай так. Я планировал, что ты сначала умоешься, почистишь зубы, выпьешь свой полезный питательный коктейль, но, думаю, это может подождать до того, как мы с тобой всё проясним, — сказал господин настоящий человек, снова садясь возле него, и спросил: — Ты совсем не помнишь меня? Отвечай честно. Не бойся. Я знаю, что у тебя проблемы с памятью. Баки опустил глаза и осторожно отрицательно покачал головой. Он хотел бы помнить, но он не помнил. — Ясно, — господин настоящий человек, казалось, немного огорчился. — Давай начнём с самого начала. Меня зовут Стив. Тебя зовут Баки. Ты знаешь, кто ты? — Кукла, — неприятно хриплым голосом ответил Баки, невольно потянулся пальцами к своей шее и огляделся вокруг в поисках зеркала, чтобы убедиться, что надпись там действительно такая, как подсказывали ему мысленные образы. — Шлюха? 10 марок? — наконец разбито признал он, хоть и не нашёл никакого зеркала, и осторожно поднял взгляд на господина настоящего человека. Это было ошибкой. Светлые глаза того яростно блеснули. — Лучше бы ты это забыл, — ответил он, резко выдохнул и потянулся к руке Баки. Тот напряжённо замер, едва ощутив, как чужие сильные пальцы крепко сжали его кисть. — Послушай меня, это не важно. Эта надпись… она ничего не значит. — Человек Стив прикусил нижнюю губу и посмотрел на Баки так, как ещё никто раньше на него не смотрел. Баки не знал этому названия. Ему просто вдруг стало одновременно и жарко, и страшно. — Давай так, — наконец сказал Стив, — давай, чтобы я точно мог правильно понимать тебя на этот раз, расскажи мне свою версию, что ты предполагаешь, произошло и сейчас происходит. А потом я расскажу тебе свою. Это был вопрос с подвохом. Баки точно знал. Но господин настоящий человек Стив ждал от него ответа и надо было отвечать. — Вы купили меня… вчера… мой господин, — осторожно предположил Баки и сглотнул. Ему всё представлялось довольно простым. Он только надеялся, что господин настоящий человек Стив купил его себе совсем, а не арендовал на одну ночь. — Привезли меня сюда. Я вас… обслужил. — Баки очень хотелось потереть себе горло, потому что оно тоже ощущалось изрядно натруженным, но отбирать руку у человека он не посмел. — Обслужил по полной программе, — уточнил он. — Надеюсь, вам понравилось, мой господин, раз вы согласны теперь меня покормить. Реакция господина настоящего человека Стива озадачила Баки. Тот отпустил его руку, как-то сгорбился и потёр пальцами переносицу. — Так ты считаешь, что это я тебя так порвал, что ты едва можешь шевелиться? — тихо спросил он. Определённо это тоже был вопрос с каким-то подвохом, но Баки был не в состоянии понять с каким. — Да, — тихо признал он. Господин настоящий человек коротко дёрнул подбородком и прямо посмотрел на него. В его взгляде Баки почудилась горечь и печаль. — Что ж, — сказал он. — Полагаю, я это заслужил. Баки промолчал, потому что не знал, что можно на это ответить, и только сглотнул. — Послушай меня, Баки, — снова терпеливо заговорил Стив. — Послушай и постарайся запомнить. Ты моя кукла. Я купил тебя несколько месяцев назад в «Красной комнате». Ты не был выставлен для продажи. Там была некрасивая история, но я всё равно забрал тебя себе. И это из-за меня ты получил ту надпись на шее, которая у тебя сейчас. Я очень сожалею об этом. Прости меня. Я тогда не понимал, насколько это серьёзно. Ты жил со мной в доме моей матери, и я к тебе очень привязался, но не смог взять тебя с собой, когда улетал по делам с Земли. Потому что, и это опять же моя ошибка, не оформил на тебя документов, с которыми смог бы вывезти тебя отсюда. Баки, ты понимаешь? Я хотел тебя забрать. Собирался тебя забрать. И это только моя вина, что у меня не получилось это сделать. Ты понимаешь? Баки слушал, приоткрыв рот, и очень внимательно наблюдал за мимикой и жестикуляцией настоящего человека. Он не знал, откуда он это знал, но знал, что важно следить за тем, что будут говорить его клиенты. Хозяева. Не важно. Если честно, ему сложно было представить себя игрушкой настоящего человека. Но это было бы здорово. Быть дорогой секс-игрушкой, ценной, с которой хорошо обращаются, прилично одевают, регулярно и вдосталь кормят… Звучало, как мечта. — Пока меня не было, тебя продали. Ты оказался на улице и провёл там целый месяц, пока я не нашёл тебя вчера. Я выкупил тебя и отвёз в мастерскую. — Господин настоящий человек Стив подвинулся ближе к нему и вдруг сжал оба его плеча так внезапно, сильно и крепко, что у Баки всё поджалось внутри. Он едва не обоссался от страха. — Я вернул тебя себе, понимаешь? Тебе больше не нужно бояться. Я буду заботиться о тебе, обещаю. Я очень хочу исправить… всё это. — Человек сделал движение подбородком, указав им то ли на самого Баки, то ли на его шею. — И я исправлю. Ты никогда не попадёшь больше на улицу. Ты веришь мне, Баки? Видимо, это тоже был какой-то коварный вопрос, поэтому Баки снова нервно облизал пересохшие губы и озвучил формулировку, которая показалась ему наименее опасной из всех возможных. — Как пожелает мой господин. — Баки! — Стив вскочил с кровати и несколько раз нервно прошёл взад-вперёд, видимо, пытаясь взять себя в руки. Потом выдохнул и снова повернулся к нему. — Я сделаю всё, чтобы ты мне поверил, — решительно заявил он. — А теперь давай я помогу тебе сходить в ванную комнату и принесу твой коктейль. Тебя в ближайшие дни ждёт в основном жидкая и полужидкая диета: каши, пюре из овощей. Но если мы будем её строго соблюдать, она позволит тебе быстрее восстановиться, не нанося вреда твоей пищеварительной системе. Наберёшь массу, придёшь в форму… А я пока решу другие наши проблемы. «Зачем?» хотелось спросить Баки. Потому что он честно не очень понимал, зачем всё это нужно господину настоящему человеку. Разве что тому нравилось играть с ним именно таким образом. Он сумел сдержаться, но был так глуп, что когда человек, как и собирался, буквально за руку повёл его к санузлу, всё же не удержался и задал другой вопрос: — А что будет потом? Стив поджал губы и, открывая для него дверь туалета, сказал: — Мы улетим с Земли. Я возьму новый контракт в Галактическом корпусе, и мы с тобой больше никогда сюда не вернёмся. В космосе мириады куда более достойных планет, на которых можно жить и работать всю жизнь. Нарисованная этими словами перспектива вдруг оказалась для Баки настолько чрезмерной, будто бы бескрайняя чёрная бездна космоса на миг и в самом деле поглотила его. Короткий спазм сжал основание шеи, и тут же отозвался болью затылок. Оставшись наконец в одиночестве в туалете и с трудом преодолев робость, чтобы справить малую нужду в сверкающий, как столовая посуда, унитаз, Баки тихо признался самому себе, что господин настоящий человек Стив не казался ему реальным. Он был как-то чрезмерно хорош для этого мира и этой жизни. И, наверное, единственным правдоподобным в его образе казалось его несомненное безумие. Баки решил, что стоит собраться с силами и научиться как-то жить со всем этим и угождать настоящему человеку Стиву и его странным желаниям. Других вариантов у него всё равно не было. Сосредоточившись на этом и собрав волю в кулак, Баки заставил своё лицо заранее изобразить что-то максимально кокетливое и милое и решительно вышел из туалета. При виде его улыбки Стив против всех его ожиданий озадаченно нахмурился, но Баки почти не пришлось гадать почему, потому что в следующий миг они вместе вошли в соседнюю ванную комнату, такую же светлую и просторную, как и спальня снаружи. И с двумя полностью зеркальными стенами. Для Баки не было проблемой опознать себя в зеркале: в конце концов у него была только правая рука и это он прекрасно осознавал. И надпись на шее «ШЛЮХА 10 МАРОК» крепко отпечаталась даже в его дырявых мозгах. Но тот, кого он увидел в зеркальной стене с одной рукой и соответственной надписью на горле… тощий, жалкий, абсолютно лысый... и с идиотской заигрывающей улыбкой на разбитой, припухшей от пожелтевших синяков физиономии. Это же не мог быть он? Он едва ли помнил себя. Но он точно не был таким. У него должны были быть волосы. Волосы играли важную роль в соблазнении. Они были, наверное, единственным стоящим, что от него оставалось. На каком-то глупом порыве Баки ощупал свою макушку, и безобразный жалкий двойник в отражении сделал то же. Но, впрочем, это не имело значения. ШЛЮХА 10 МАРОК с одной рукой — это мог быть только он. В груди вдруг сдавило так сильно, что стало невозможно дышать. И эта новая боль разом затмила собой и неотступную саднящую режущую боль в заднице, и тупую слабость, и тянущее мучительное чувство в животе. — Бак, эй, ну что ты? Прикосновения тут же оказавшегося рядом настоящего человека обожгли раскалённым железом. Баки затрясло, заколотило так, что он, наверное, не устоял бы на ногах, если бы не Стив, но ощущать его поддержку именно сейчас оказалось нестерпимо, невыносимо, неправильно… — Зачем? — из самой своей сути выдавил он, такой уродливый, жалкий, безобразный рядом с безупречным и совершенным настоящим человеком. — Зачем ты купил меня? Я же мерзкий. Я просто мерзкий, Стив. Безрукое лысое убожество. Уличная грязная шлюха. Зачем ты купил меня обратно? Лицо Стива потемнело. Он отпустил Баки и обошёл его, заслоняя собой отражение, вживую посмотрел в глаза Баки. — Вы же не судите о поступках настоящих людей, верно? — спросил он неожиданно мягко для того, с какой предельной серьёзностью он вглядывался при этом в лицо Баки. — Так вот, считай, что такова была моя воля. Потому что я знаю тебя. Я знаю, какой ты. Каким ты был и каким снова станешь. Баки, синяки сойдут, волосы отрастут обратно. Всё это неважно. Главное, ты снова со мной. Потому что я хочу, чтобы ты был рядом. Ты. Ты сам, а не твоя внешность, ты понимаешь? — Нет, — признал Баки, — не понимаю. Меня же невозможно хотеть, я совершенно не красивый. Я отвратительный. — Ты красивый, глупая кукла, — ответил Стив и так бережно коснулся его щеки и виска, что у Баки получилось вытерпеть эту ласку даже не вздрогнув. — Красивый изнутри и снаружи. И станешь ещё красивее. Прими это как факт и расслабься. Не зная, что на это можно ответить, Баки только крупно сглотнул. Он хотел быть красивым, хотел быть желанным, хотел быть ценным. Он на всё был готов, лишь бы не оказаться снова на улице. Но господин настоящий человек вдруг крепко обнял его обеими руками, и хотя головой Баки понимал, что тот сделал это, чтобы поддержать его, у Баки все мышцы буквально окаменели от парализующего ужаса. Ему было очень стыдно за это, но он ничего не мог с собой поделать. Его тело паниковало. Его тело не хотело вообще никаких прикосновений к себе. Позже, когда Баки доковылял обратно до кровати, Стив принёс ему прямо туда маленький переносной столик-поднос, на котором уже стоял в двух мисочках его завтрак из жидкой каши и овощного пюре. И это было дико, как если бы Стив был какой-то прислугой, а не настоящим человеком, явно не особенно нуждавшимся в деньгах. Пока Баки ел, Стив позвонил куда-то и, выслушав из динамика комма сообщение о том, что гений, миллиардер и филантроп Тони Старк не может сейчас ответить, потому что отправился к южному полюсу Земли с амбициозным проектом создания нового источника энергии, после длинного гудка сказал вслух: — Тони, это Стив. Когда вернёшься, набери мне, пожалуйста. Можешь порадоваться, мне действительно нужна твоя помощь. И я очень рассчитываю на то, что ты от своих слов не отступишься. Завершив неудачный звонок, Стив поискал что-то у себя на комме, а потом вернулся с ним к постели Баки и показал тому фотографию. Судя по надписи на шее, на ней был сам Баки. Немного растрёпанный, в одном мягком на вид длинном свитере и трусах, он сидел на каком-то балконе или открытой террасе на деревянной скамейке, и за ним тёплые лучи солнца проникали сквозь листву, окружая его фигуру золотистым свечением. И на лице у него было такое блаженное довольное выражение, что Баки всем сердцем захотелось вернуться в то время, когда был сделан этот снимок. И чтобы всё сложилось иначе. — Ты совсем этого не помнишь? — грустно спросил Стив. Баки лишь печально покачал головой. Стив выключил комм, встал с кровати и прошёл в другую комнату, из которой вернулся с аэрокофром. Открыл его, а потом вынул оттуда и разложил в ногах у Баки знакомый по фотографии свитер, ещё какую-то одежду, клетчатую шерстяную юбку, за которую Баки невольно зацепился глазами, но только потому, что и не представлял, что существует мужской вариант такой одежды, который не выглядит смешным. Те тряпки, которые он носил, пока жил на улице, тоже были скорее женскими. СУТЕНЁР 220 МАРОК говорил, что так они выглядят соблазнительнее, да и с практической точки зрения это намного удобнее… — Вспоминаешь этот килт? — с надеждой спросил Стив, заметив его взгляд. — У меня есть такой же. У нас с тобой парные килты. Мы надевали их, когда ездили на пикник в Ландшафтный парк, играли там в бадминтон. Ты не помнишь? С Тони и Пегги, моей бывшей невестой. Баки честно попытался представить себе настоящего человека Стива в юбке, но его воображение забуксовало, и он только отчаянно замотал головой. — О, понятно, — Стив на миг погрустнел, но потом вспомнил что-то и посветлел. На кровать перед Баки легла плоская чёрная пластинка. — Твой планшет, — сказал Стив и коснулся её ребра, от чего она засветилась рядами маленьких разноцветных квадратиков. — Мне следовало бы сразу тебе его вернуть. Тут план дома, где мы жили, который я тебе сбросил, чтобы ты не блуждал по нему. Теперь, пожалуй, можно уже стереть его, мы туда больше не вернёмся. — Стив едва заметно дёрнул плечом, будто без сожалений отметал этим движением тот дом и всё с ним связанное. — А ещё здесь фотографии, которые я тебе пересылал. И твои записи, которые ты делал для себя. Почитай их. Даже если они не помогут тебе вспомнить, ты хотя бы сможешь узнать, что было, не только с моих слов. — Спасибо, — сказал Баки и бережно взял планшет. Вблизи цветные квадратики оказались папками, и он, не задумываясь, первой открыл ту, в которой хранились фотографии, и ткнул в первую же, привлёкшую его внимание. На этом снимке у него прямо на лице сидела большая ярко-жёлтая бабочка с длинными закрученными хвостиками на нижней паре крыльев. Баки затаил дыхание, боясь спугнуть это волшебное чувство. Он точно — он был в этом абсолютно уверен — точно видел её раньше. «Сатурния Мадагаскарская», вдруг возникла перед его мысленным взором мерцающая надпись прямо в воздухе, и тут же вспомнилось ощущение влажной тропической духоты и порхающих вокруг него бабочек. «Размах крыльев от восемнадцати до двадцати сантиметров. Не имеют ротового аппарата, поэтому живут не более трёх дней». Баки непроизвольно зажмурился, пытаясь не пустить в свою дурацкую голову мысль о том, что волшебной красоты существо, доверчиво сидевшее на его лице и целовавшее его своим хоботком, уже давным-давно умерло. И что в течение всей её такой недолгой жизни в теле завораживающе-красивой бабочки она не ела ни разу. — Стив, — очень тихо позвал он и, когда господин настоящий человек тут же повернулся к нему, тихо спросил: — Стив, можно мне ещё что-нибудь съесть? Если можно. Баки было ужасно стыдно об этом просить, но он не хотел умереть от голода. Особенно теперь, когда у него был свой собственный настоящий человек — заботливый, сильный и красивый, и не важно, что слегка ненормальный. Баки готов был изо всех сил бороться за удивительный шанс, каким-то чудом подаренный ему судьбой.