А з нашого коханнячка, нічого не буде...

Холодный, сырой подвал. Я сижу в этом подвале, на таком же холодном полу. Но не чувствую холода, кажется уже не чувствую ничего. Смутно помню, как сюда попала. Как попала в плен к этому коммунисту. Помню только тебя, УПА. Каждый день я вспоминаю твои ласковые слова, твои нежные губы. Хоть я и никогда тебя не видела, из-за своей врождённой слепоты, твой голос я узнаю с тысячи. С тысячи голосов, узнаю хриплый, но в тоже время такой добрый, ласковый голос моего брата. С раздумий меня выводят тяжёлые шаги возле меня. Я уже знаю чьи это шаги. СССР... И уже знаю что со мной будет. Я привыкла. Да уже как-то всё равно, меня и так завтра расстреляют. Я уже давно смирилась со своей смертью. Но никак не смирюсь я с тем что больше никогда не услышу твой голос, никогда больше ты меня не обнимешь или поцелуешь, мой милый УПА.. Я уже вжимаюсь в стену, ожидая избиений, или чего похуже, порезов ножом или выстрелов из пистолета. Но это не происходит. Ой знала бы я, что СССР будет делать со мной что-то похуже, чем просто причинение боли. Он подходит ко мне, и берет за подбородок. Я отвертаюсь, за что получаю по щеке. За такое долгое пребывание здесь, я уже выучила что Союзу нельзя сопротивляться. Но кого это останавливает? На то я и Воля, что никому не подчиняться! – Та що тобі від мене треба, комуністе сраний!? – съязвила я, и одержала очередной удар, но уже в живот. Больно... Давно я такой боли не чувствовала. – Твоего тела~ – почти пропел СССР, и тогда я осознала всё происходящее. Страх охватил моё тело. – Н-ні, ти не можеш цього зробити.. Ти захотів ще й крім того щоб загубити невинну душу, ще й осквернити її. За це тебе Бог не простить.. – я начала выбираться, брыкаться, пытаться хоть как убежать от него, но всё попытки были чётны. А он уже начал разстебывать пуговицы на моей закровавлененой и пыльной форме. Я это отчётливо слышала. Дальше стянув с меня верх, этот грёбаный социалист, приступил к низу. Воспользовавшись моментом я ударила его ногой, чем на некоторое время, всего пару секунд, обездвижила. За это время, я встала, и попыталась сбежать, но меня резко схватили за ногу и потянули назад. – Сбежать решила, шлюха хохляцкая?! Разве не поняла что здесь мне нельзя никогда сопротивляться! Никогда я! Хочешь чтобы я тебя полусмерти избил!? – за своё "неприемлемое" поведение, я получила ещё пару ударов в живот. Опять эта боль. Выходит я ещё что-то чувствую. Хах... Мне хуже будет. Дальше, он снимает с меня штаны, оставляя меня в одной вышиванке. Вышиванка, точно не на меня шита, поскольку была в несколько раз больше, и мне приходилось завязывать её на талии поясом. Конечно, она же брата. УПА подарил мне её на моё 19-е день рождения, под предлогом того что он из неё уже вырос. Смешно передавать подарки, ещё и мужскую вышиванку, которую я собственными руками вышивала ему как подарок на на наше 16-летие. От того времени я носила эту вышиванку как оберег, на равне с крестиком на шее . Но вскоре и она отлетает куда в сторону, к военной форме.Я не выдерживаю такого, и бью СССР куда попало. А куда уже попало, я не знаю, да и наверное не буду знать. А Союз тем временем долго со мной не церемонился и сразу вошёл. Больно... Очень больно. Такое чувство как будто меня раздирает изнутри. Он начал двигаться... Опять эта боль, только в несколько раз сильнее. – Зупинись! Боляче! – вскрикнула я, чтобы остановить его, но СССР только ускорил темп. Снова боль... Я скоро умру от этой боли! Кроме боли, я чувствую ещё и стыд. Мне стыдно перед УПА, перед родителями, перед самой собой, что дольше не сопротивлялась. – Ты думаешь, я бы смотрел на то что тебе больно, грёбаная нацистка! – и опять удар. Опять боль. – Я не нацистка! – крикнула я могу, на столь унизительное для меня прозвище. Незнаю, сколько ещё длились мои мучения, но помню проснулась я уже утром. Ну как проснулась. Меня разбудили и повели на расстрел. Да ещё в одной рубашке, не дав сверху ничего, чём можно было укрыться. Да, это моё наказание. Но за что? За то что я хотела независимости для своей младшей сестрёнки? Разве за такое нужно наказание? Я, в одной братовой вышиванке, ступаю по холодному снегу. Решив, что нечего больше терять, я про себя начала напевать незамудреную песенку. – Чорна хмара, наступає, Дрібний дощик іде.. А з нашого коханнячка, Нічого не буде... – мне больно... Но больно уже не телесно. Болит душа. Накатываются слёзы. Горькие слезы... Вдруг сквозь пелену слёз, я вижу свет. Я... Прозрела? Я поворачиваюсь, и вижу вдалеке человека. Слышу такой знакомый голос.. УПА? Но я не собираюсь идти к нему. Не собираюсь подвергать его опасности... Улыбнулась, я прошептала "Прощавай", а дальше выстрел в голову. Сознание обрывается, и я падаю на снег. Прости, любимый, что так и не смогла с тобой обвенчаться...