***
На кафедре было как-то… неуютно. Сегодня суббота, занятий у студентов было не так много, а факультет иностранных языков по большей части в целом пустовал. По расписанию англичан только у Джункю стояли занятия в выходной день, и по всем правилам сегодня он должен быть один на кафедре, но ключ на вахте он не получил. Кто-то его уже забрал раньше. Джункю успокаивал себя тем, что видимо у кого-то появились отработки — не мудрено, практически конец семестра — или может еще какие-нибудь дела. Но все равно на душе у молодого преподавателя было как-то неспокойно, а кошки продолжали точить о нее свои коготочки. Возможно это связано с последней не самой приятной перепиской с Сынхуном, а может он уже просто привык накручиваться из-за ничего. Или же все дело в одном студенте?.. Джункю резко мотает головой, чтобы выбросить все мысли из головы. Не время сейчас думать о чем-то лишнем, когда на носу зачетная неделя, а следом за ней летняя сессия. У студентов уже подгорало все что можно и нельзя, и сейчас лучше обратить внимание на эту будущую вакханалию. До занятия оставалось еще полтора часа и Джункю медленно начал собирать необходимые вещи для перемещения в аудиторию. Сегодня он приехал достаточно рано, так как, на удивление самому себе, дома быть ему совсем не хотелось. В последнее время он чувствовал себя еще более одиноко, чем раньше. С друзьями еще получалось как-то прикрыть эту пустоту в груди, но вот когда Джункю снова оказывался в своей одинокой квартире… все начиналось заново. Самое горькое во всей этой ситуации то, что кажется для Джункю это скоро станет настоящей константой. Ему настолько не везло, он настолько был неправильным, что даже влюбиться у него не получилось так, как хотелось бы. Так, чтобы не дарить боль своему любимому человеку. Так, чтобы он сам не был для него обузой. Они с Харуто действительно разных миров. У него впереди еще пара лет упоительных студенческих годов и время счастливого безделья юности, когда о многом еще рано задумываться, если конечно он сам этого не захочет. Харуто только двадцать один, а сколько еще нового и неизведанного его ждет, как когда-то ждало и Джункю. Они разные, и Харуто не пара Джункю, как бы ему этого не хотелось. Но то признание альфы… Чего греха таить это признание было самым приятным и долгожданным подарком для Джункю. Было очень странно, но вместе с тем сладко и трепетно осознавать, что будучи старшим он смог вызвать такие чувства у совсем молодого альфы. Он правда был желанен. Даже больше, судя по словам Харуто, ради него он оставил свой прежний образ жизни, который как раз сегодня упоминал Ким Сынхун. Как же Джункю хотелось это оспорить, как же хотелось написать, что все это неправда, что его Харуто совсем не такой, что он был просто запутавшимся мальчиком, что именно его он любит, но… но понимал как это будет жалко и неправильно звучать, учитывая, что между ними была самая ненавистная и тяжелая связь преподаватель-студент. Понимал, что возможно Харуто он больше был не нужен после всего случившегося. На самом деле это было к лучшему. Пусть альфа лучше его ненавидит, пусть лучше будет куча причин для этой ненависти, чем он бы не смог ему отказать и привязал бы к себе бедного мальчишку. Джункю правда полюбил его. Но быть вместе им точно не судьба, не в этой жизни, где они встретились в совершенно разных амплуа, которые никак не могут быть вместе. Джункю тихо ругается на пыль в аудитории — резко заслезившиеся глаза были точно от нее. Под руки попадается список студентов второго курса, объединенных экономистов вместе с журналистами. Здесь Джункю отмечал не только пропуски, но и делал пометки с плюшками, чтобы потом самым активным и работающим студентам соответственно поставить хорошие баллы. Джункю врединой не был, сам учился, сам помнил и знал, как выручали автоматы по некоторым предметам, особенно если экзаменов в сессию четыре или пять. Смотря на имена в списке и вспоминая все занятия этой группы… он знал, кто точно не пойдет к нему на экзамен. И дело здесь далеко не в симпатии и уж тем более влюбленности в этого человека. Харуто правда это заслужил. Джункю слышал от других преподавателей, что этому альфе никогда не составляло труда заявиться на экзамен и все сдать, но если так подумать, то, наверное, у него никогда не было автоматов. Джункю печально приподнимает уголки губ — пусть тогда его дисциплина будет первой. Джункю не хотел признаваться даже самому себе, что он бы не смог выдержать равнодушный жесткий взгляд таких красивых глаз, если бы позволил Харуто прийти на свой экзамен. Он любил его. Он правда любил. Он настолько отвлекся, что звук открывающейся двери услышал как будто сквозь толщу воды, но особо не обратил на это внимание. Наверняка пришли первые студенты. Но лучше бы он был внимательнее. — Джункю? Знакомый голос возвращает омегу на землю, от чего он дергается от неожиданности, большими оленьими глазами таращась на Ким Сынхуна. Только его здесь не хватало. Джункю встает из-за стола, пододвигая под него стул, но все его движения были нервные и неаккуратные — этого альфу сейчас он точно не хотел видеть. Погодите-ка, то есть получается… — Ты открыл кафедру? — Джункю сразу задает вопрос, который мучал его последние полчаса, игнорируя все приветствия. Они уже здоровались сегодня по переписке. Сынхун делает вид, что не при чем, но при этом мягко улыбается. Что-то Джункю смущает в его улыбке, но что? Может потому что она была совсем не уместна в их ситуации? — Я, — жмет плечами старший Ким, но, надо отдать ему должное, пока не трогается с места, — накопилось много бумажной волокиты, вот решил её разобрать в субботу. «Ага, так я тебе и поверил. Всю жизнь успевал, а здесь накопилось», — недовольно проскальзывает в голове у Джункю, пока он все еще чувствовал себя ужасно некомфортно. Поразительно, еще недавно ему было приятно находиться в компании этого человека, но не теперь. — Хорошее дело, — кивает Джункю, все также держа равнодушную маску на своем лице, — а ко мне зачем пришел? По делу или так, поболтать? Честно говоря, Джункю был поражен, что его некогда хороший близкий университетский друг оказывается не знал такого простого банального слова, как «нет». И как он этого раньше не замечал? — Раньше ты был совершенно не против моей компании. — Я и сейчас не против, Сынхун-хен, просто также я понимаю, что ты не удовлетворен моим ответом, — выговаривает каждую букву, каждый слог Джункю, внимательно и серьезно смотря в чужие игривые глаза. Хоть кто-нибудь бы пришел из студентов, чтобы прервать эти гляделки и своеобразные кошки-мышки… — Джункю, — Сынхун делает шаг вперед, пока младший Ким еле борется с собой не сделать такой же шаг, но уже назад. Тогда он точно покажет ему, что немного боится, покажет свою трусость, — я правда думаю, что мы с тобой не договорили. Ну нежели ты думаешь, что по переписке можно что-то обсудить? — Хорошо, тогда скажу еще раз и сейчас, тебе прямо в лоб, — Джункю пытается выглядеть непробиваемой скалой, но понимает, что его броня потихоньку идет по швам. Как же он устал от всего этого, устал от чувств, от желания и необходимости что-то доказывать. Ведь иначе это история так и не закончится, — хен, ты мне нравишься, но как друг, понимаешь? Да, в магистратуре у меня правда была симпатия к тебе, но… но она прошла. Извини, если заставил тебя думать как-то иначе или, еще хуже, дал ложную надежду. Правда извини. Судя по выражению лица старшего — ответ ему все также не прошелся по душе. Джункю бросает тоскливый взгляд на часы — еще сорок минут до занятия. Вот теперь он явно пожалел о том, что решил прийти сегодня пораньше. — Джункю, — снова зовет его Сынхун, медленно, но близко подходя к омеге. В его глазах не было и намека на смирение и принятие чужих слов, только лишь недовольство и неприятное похабное желание. — Хен, епт твою мать, не надо, — качает головой Джункю, не сдержавшись от ругательства, — я серьезно говорю, не подходи ко мне. — Ты меня боишься? Джункю не замечает, как тихий рык рождается в его горле, а сам он теперь дергается от каждого чужого шага. Хочется даже угрожающе зашипеть, но головой понимает, что это явно ему сейчас не поможет. Омеге не было страшно — хоть как-то защититься он все равно да сможет, но было до ужаса дискомфортно и неприятно, видя, что его абсолютно не слышали, даже кажется игнорировали. Миниатюру хуже не придумаешь. — Еще и рычишь, — судя по поведению и все такой же миленькой, но ядовитой ухмылке, Сынхун вообще воспринимает эту ситуацию как игру, в которой победитель будет точно один, — малыш, так дела явно не делаются. И это точно не Джункю. Неожиданно дверь отворяется, причем с такой силой, как будто кто-то её открыл с ноги. Впрочем Джункю не показалось. Только один человек в самом начале их знакомства мог себе позволить такую наглость, чтобы позлить своего любимого преподавателя. Но не сейчас. — Опа, здрасте, — небрежно здоровается Харуто, заходя за порог, а его бас эхом проносится по полупустой аудитории. Со Чонхван и Ким Доен прошли следом, прикрывая дверь от лишних глаз и ушей, и напряженно наблюдали картину, в которой убедились уже сотый раз, — не помешали? — Помешали, — теперь очередь Сынхуна агрессивно рычать и недовольным, почти злым взглядом провести по каждому студенту и, конечно же, намного дольше задержать его на таком раздражающем японце, который, по мнению сисадмина, беспардонно совал свой нос не в свои дела, — выйдите и закройте дверь. У нас здесь разговор. — А я не вас спрашиваю, — в тон рявкнул ему Харуто, и вот кто-кто, а он точно не боялся показывать зубы человеку старше его. После чего молодой альфа перевел взгляд на ошарашенного Джункю и у него уже куда мягче поинтересовался, — сонсэнним, мы помешали? Нам выйти или можем пройти? Джункю не заметил, как его губы тронула мелкая улыбка облегчения, и это не осталось не замеченным никем из всех присутствоваших в этот момент в аудитории. И если молчавшие все это время Чонхван и Доен сами выдохнули от такого же облегчения и от того, что «Руто, блять, мы же говорили!», то Сынхуну это как-то ну не совсем понравилось. — Конечно, можете проходить, — кивает Джункю, про себя ликуя от счастья. Пришел, он пришел! Харуто пришел, спустя столько времени. Только вот насладиться этими секундами спокойствия ему не дали и уже тем более не позволили налюбоваться своим ненаглядным, которого Джункю так долго не видел. — Замечательно, тогда, — Сынхун снова поворачивается к нему, но уже резко и как-то злобно, — мы договорим в другом месте. Время же еще позволяет, да? Джункю, нужно отойти. Инстинктивно Джункю снова рыкает, когда не успевает убрать руку и чувствует на своей коже чужие такие неприятные прикосновения пальцев, но полностью его так никто и хватает. Харуто больно дергает чужое запястье на себя, встречаясь с ненавистным взглядом напротив, и крепко держит Сынхуна, даже не давая ему малейшего шанса выбраться. Этот альфа хоть и был старше, но ростом и силой Харуто его явно превосходил, да и к тому же, в случае чего, он был далеко не один. Чонхван тактично не влезал и все это время молча стоял рядом, скрестив руки на своей груди, внимательно наблюдая за оборзевшим альфой, пока Доен тихонько юркнул за ним, подходя к удивленному Джункю и закрывая того собой. — Он не хочет с тобой идти, — Харуто говорит с ним неформально и раздражающе спокойно, как будто у них здесь не разборка, а обычный разговор про погоду или утренние новости, — сонсэнним, вы хотите с ним идти? А то Сынхун-щи тут про какой-то разговор тарабанит. Чонхван слегка фыркнул от смеха, изредка посматривая на носки своих кроссовок, чтобы еще больше не вгонять этого человека в позорную ситуацию. Хотя куда уж больше. Но заслужил. — Не хочу, Харуто, — просто и твердо отвечает Джункю, наконец-то чувствуя себя в безопасности. Впервые за эти несколько недель. — О, вот видишь, — Харуто слегка улыбается, когда видит раздраженное до чертиков лицо и крепче сжимает его запястье, когда слышит слабое шипение от боли, — сонсэнним не хочет с тобой куда-то идти. Ну в самом деле, он же тебе с самого начала сказал лесом идти, а ты не понимаешь? — Как ты со мной разговариваешь, сопляк? — еще и вякать что-то пытается, посмотрите на него. — Разговариваю, как ты этого заслуживаешь, сволочь, — а вот теперь Харуто больше не весело, его агрессию и силу можно было потрогать рукой при большом желании, а глаза искрились злобой, — а теперь вали к чертовой матери и чтобы я тебя не видел и не слышал рядом с сонсэннимом, понял меня? — Не боишься, что о вашей связи станет известно всему университету? Это удар ниже пояса. Самый главный страх Джункю, о котором Харуто стал догадываться сомнительно недавно, когда начал переосмысливать всю их сложившуюся ситуацию. Пытался понять мотивы и действия Джункю, которые на пустом месте совершены быть точно не могли. И Харуто сделает все, чтобы Джункю никогда не боялся. Он даже сейчас почувствовал спиной и затылком, как испуганно дернулся и слегка сжался от этих ядовитых слов некогда своего друга его омега. Друг. Отличный друг из него конечно получился. Харуто дерзко ухмыляется, сбивая с толку свою добычу, и давит на чужую конечность еще больше и больнее. — Во-первых, о какой такой связи ты здесь болтаешь, придурок? Практически домогаться здесь до него хотел ты, но никак не я. Мы всего лишь тебе помешали, бедненькому, — Сынхун хотел что-то сказать еще, но Харуто уверенно продолжал закапывать его дальше, — а во-вторых, что-то слабо верится в твой длинный язык, учитывая как ты позорно сейчас проиграл школьнику. Или мне кажется? Харуто все-таки отпускает его, отпихивая от себя с неприязнью, от чего тот болезненно шипит, хватаясь за свою пострадавшую руку. Черт. Черт, черт, черт! Этот шкет был полностью прав, и Сынхун от разочарования и раздражения крепко сжимает зубы до противного скрипа, понимая, что он действительно сейчас проиграл. Он дергается, когда краем глаза видит, как Харуто вновь к нему подходит. — А если и откроешь рот, то я быстро тебя найду, усек? Сынхун недовольно фыркает, но больше ничего не говорит и не лезет. Последний раз с ненавистью окидывает Харуто взглядом и быстрым шагом выходит из аудитории. С таким цербером он до Джункю точно не доберется, а жизнь ему в любом случае была дорога. — Как думаешь, распиздит? — подходит к Харуто Чонхван, точно так же, как и старший, не отрывая глаз от дверей аудитории. Из студентов больше так никто и не появился, но это к лучшему. Лишние свидетели им здесь точно не нужны. Время еще оставалось до занятия. Харуто хмыкает, хлопая друга по плечу. — Он трус и слабак, — честно отвечает альфа, слегка наваливаясь на младшего, — кишка тонка точно будет. Учитывая, что он не студенчишка такой хуетой заниматься, а взрослый мужик. Хотя… как показала практика, и среди взрослых такого дерьма навалом. Харуто больше ничего не говорит, а Чонхван и не просит, удовлетворенный этим ответом. Что-то ему подсказывает, что Сынхуну действительно не хватит смелости растрезвонить об этом на всю округу. Учитывая, что в таком случае Харуто без труда поймет откуда будут расти ноги, и тогда ему точно не сдобровать. А также в университете все знали, что Харуто лучше на сохранность нервов и адекватности не проверять. Чонхван ухмыляется своим мыслям, пока старший оставляет его, подходя к двум все это время молчавшим и притихшим омегам. — Джункю-хен, ты как? — буквально по щелчку пальцев Харуто скидывает с себя маску, становясь обеспокоенным и встревоженным щеночком, сверху вниз рассматривая идеальное любимое лицо своего преподавателя, — все нормально? Ничего не болит? А Джункю что? Джункю даже ругаться не хочется, когда тот напрочь позабыл про их обещание не называть его по имени среди других людей, ещё и в университете. Хотя какие это другие люди. Это его друзья, которые так же, как и Харуто, готовы были его защитить. Они такие же, как он, и Джункю убеждается в том, что с другими людьми он бы связываться точно не стал. — Все в порядке, Руто, — Джункю нежно улыбается, действительно чувствуя внутри счастье. Настоящее счастье от того, что этот нерадивый школьник пришел, что Джункю снова видит его, что он, даже несмотря на их ссоры и недопонимания, бросился защищать его и агрессивно рычать на обидчика. Защищать от того, к кому изначально испытывал неприязнь. Это была не только банальная ревность, но и переживание, и забота, потому что Харуто увидел Сынхуна сразу и насквозь, в то время как сам Джункю ничего не заметил за годы их студенческой «дружбы». Харуто действительно его спас. Джункю слишком устал за сегодняшний день. Он это понял, когда робко подошел к альфе и аккуратно прислонил свою голову к его груди, безмолвно прося чуточку ласки. С Харуто мир снова заиграл всеми яркими красками, а все ненавистные мысли, все тысяча и одна причина почему они не могут быть вместе стерлись, давая простор усталости и обычному желанию хотя бы чуть-чуть быть счастливым. А счастливым Джункю стал только лишь с ним. Удивительно конечно, но факт оставался фактом. Харуто бережно положил свою ладонь на чужую голову, чтобы мягко ее помассировать, а носом легонько зарылся в волосы, наконец вдыхая тот самый нежный персиковый аромат, по которому он скучал. Аромат, который он хотел, который полюбил. Чонхван с Доеном тактично сделали вид, что заняты какой-то ерундой, и отвернулись, чтобы не смущать своего преподавателя. Харуто уже давно хер чем смутишь, на него как-то и по барабану было. Да и его довольная рожа хоть и радовала друзей, но все равно это было слишком личное и интимное зрелище. Однако хорошо слышный быстрый бег в коридоре не дал расслабиться полностью. — Харуто, — Доен успевает предупредить, чтобы двое соскучившихся друг по другу голубков успели разлепиться. И как раз вовремя — как только Джункю успевает немного отойти от младшего альфы и хоть немного привести свои растрепанные волосы в порядок, как в аудиторию влетает запыхавшаяся Енын. Вот, начали уже студенты потихоньку собираться. Только что-то было не так. Лицо Енын было слегка перекошенным и испуганным, за ней словно гналась стая волков, и всех присутствовавших в зале это не на шутку напрягло. Легкая летняя юбка слегка задралась — видимо от бега, а лямка от цветного топа неаккуратно спустилась с плеча. Что же произошло? Неужели до нее кто-то докопался?! — Сонсэнним! — Джункю сразу же бросается к студентке, видя, что она немного не в себе. Легкими, незаметными движениями он поправляет на ней одежду, обеспокоенным взглядом осматривая ее полностью, — сонсэнним, пожалуйста! Т-там, там, г-господи, — голос её дрожит и сбивается, в нем даже слышатся нотки застывших слез. Она была готова заплакать. — Енын, что слу- — Там Чону избили! — слезы брызнули из её кошачьих глаз, пока она крепкой хваткой вцепилась за рубашку препода, — Чону! Чону избили! Прямо на заднем дворе! Пожалуйста! Там кровь! Чону! Тишина в аудитории застыла звенящая. Джункю в тихом шоке перевел глаза на Харуто, на котором за считанные секунды уже не было лица, а глаза словно застекленели. Как и у Доена, как и у Чонхвана. Все трое бросились сразу из аудитории, даже не сговариваясь. Черт. Джункю не мог оставить их одних. Не сейчас. — Енын, скорее веди меня к ним! — Джункю сориентировался быстро: на плечи заплаканной девушки он накинул свой пиджак в качестве утешения и защиты, а в руки подал свою бутылку с водой. Сам он побежал к шкафчику в углу аудитории, где хранились не только книги и словари, но и аптечка, — сперва попей, и быстро к Чону! Кажется это день никогда не закончится.***
Погода сегодня теплая, совсем не жаркая из-за затянувшихся туч на небе. Обычно на заднем дворе народу немного, даже в будние дни: студенты предпочитали свои сборища либо в самом университете, либо в парке, который был прямо напротив высшего учебного заведения. Задний двор обычно использовался сотрудниками университета, когда проходили разные ремонты или другие события, а также редкими ребятами, которые предпочитали курить в одиночестве, а не за крыльцом универа перед практически всем честным народом. Но не думал Джункю, что это место будут использовать и для разборок. Енын бежала быстро — не мудрено, насколько он слышал девушка входила в сборную университета по легкой атлетике — Джункю даже еле поспевал за ней, но не отставал. Харуто и двоих других ребят он уже заметил во дворе в скрытом уголке, про который, если быть честным, он и не догадывался. Джункю в целом сюда выходил очень редко, дай бог раз в год, поэтому особо не знал расположение углов и различных тайных местечек. — Чону! Блять, в какую передрягу ты залез, придурка кусок?! — омега слышит краем уха практически истеричный голос Харуто, и убыстряется, падая на колени прямо на асфальт. Не замечает даже как шипит от боли, но на это было плевать, — он без сознания! Харуто трясет бедного, ничего не понимающего друга, который даже не подает признаков жизни, пока Чонхван с Доеном мельтешат рядом, также ругаясь наперевес. У Чону разбит нос и нижняя губа, половина лица в крови, а одежда запачкана грязью и пылью, кое-где виднеются даже кровоподтеки. Но самое главное, он дышит, и дышит равномерно, просто в отключке. — Харуто, прекрати! — громко рыкает на него Джункю и, как ни странно, тот послушно затихает, — значит так. Енын, ты быстро пиши в чат вашей группы, что пары на сегодня отменяются. Доен, — среди них самым вменяемым остался Джункю и, на правах старшего и преподавателя, быстро раздавал указы, — ты звони в скорую. Быстро, быстро! Не тормозим! Мы не знаем насколько его травмы серьезны, а медпункт сегодня закрыт! Харуто, Чонхван, вы помогите мне! Енын робко подлезает под руки Джункю, чтобы отдать ему свой пиджак, на что он сразу же комкает его и кладет на колени Харуто, куда следом укладывается и голова Чону. Холодная вода помогает слабо, но Джункю все равно бережно утирает чужое лицо от запекшейся крови. Из аптечки он достает толстый комок ваты, который промокает нашатырным спиртом. — Так, аккуратно, аккуратно, — бормочет Джункю под нос скорее для себя, нежели чем для студентов, и намоченную ватку прислоняет к чужому носу. Вдыхание резкого запаха стопроцентно помогает и Чону, раскрыв от шока глаза, сразу начинает кашлять, дергаясь во всех руках сразу и заваливаясь на бок, — вот, молодец, — омега над ним улыбается, уже растирая ему конечности и немного щеки, — Чону, ты как? Смотри на меня. Чону все еще кашляет и хрипит, а от одного случайного движения Чонхвана по груди громко болезненно стонет. — Значит ребра, — кивает сам себе Джункю, и оборачивается к Доену, — вызвал? — Вызвал, — шмыгает носом маленький омега, присаживаясь рядом на колени. Его глаза были на мокром месте, а на покрасневших щеках засыхали следы от влажных дорожек. Господи, бедный ребенок, — заистерил и накричал, чтобы как можно скорее. Должны вот-вот приехать… — Умница, — хвалит его Ким и, тяжело выдыхая, возвращается к избитому лицу своего студента, на которого и правда без слез тяжело взглянуть. За что так с ним..., — Чону, ты меня слышишь? Кто тебя так? — Быстро отвечай, иначе я еще и сверху добавлю! — Харуто! — возмущенно восклицают все четверо, в том числе и притихшая, тоже рыдающая рядом Енын. — Ладно, пока молчи, прибереги силы, — успокаивающе погладил его по волосам Джункю и незаметно пригрозил Харуто кулаком, чтобы тот молчал в тряпочку с такими угрозами. Харуто угрюмо засопел, но больше ничего не сказал, продолжая тоже поглаживать своего лучшего друга по голове. Как же Харуто сейчас было страшно... За университетом слышится сирена скорой помощи и всем хотя бы на секунду становится легче дышать.***