Тень в тени

Ночь на исходе. До рассвета остаются считанные минуты, тьма на востоке рассеивается, сменяясь прохладной синевой. Но у Кромешника всё ещё есть в распоряжении несколько минут. Он успеет овладеть хотя бы ещё одним сновидением. Он видит тонкую нить золотого песка, протянувшуюся с небес к голове дремлющего человека. Счастливец видит сладкую грезу, не подозревая, что тёмная фигура уже склоняется над его телом и протягивает тонкие пальцы к его вискам. Пройдя сквозь кожу, касается сознания — и блаженная улыбка на лице спящего пропадает. На лбу проступает пот. Кромешник слышит, как отчаянно забилось человеческое сердце, и обнажает клыки в хищной улыбке. Это музыка страха — будоражащая кровь, пьянящая лучше любого хмеля. Золотая нить песка темнеет в руках Кромешника, и вот уже новый кошмар, раздувая ноздри, бьёт копытом и фырчит, ожидая команды хозяина. — Тише, тише, — Кромешник гладит морду вороного коня и говорит ласково — так ласково, что у любого смертного волосы бы встали дыбом. — Наше время уходит. Подождём следующей ночи. Он хватается за песчаную гриву, вскакивает на коня и вылетает верхом из открытого окна. Первые лучи уже упали на крыши домов, и Кромешник брезгливо щурится. Где есть свет, там мало места страху. Страх любит тёмные аллеи и узкие переулки с никогда не включающимися фонарями. Комнаты с заколоченными окнами и запертые чуланы. Клетки, накрытые тяжёлым пологом. И Кромешник устремляется прочь от восходящего солнца в свою обитель глубоко под землёй. Туда, где вечно царит непроглядная тьма. Стоит им влететь в просторную пещеру, он отпускает коня, и кошмар, ржанув на прощание, улетает к сородичам. Кромешник вздыхает, провожая его взглядом. Жаль, что придётся ждать ещё целый день, прежде чем он снова сможет вывести своих красавцев на прогулку. Да что говорить про кошмаров — он и сам никогда не прочь выйти на поверхность, где так заманчиво пахнет человеческим страхом. Только вот жизнь научила Кромешника, что нельзя всегда получать то, что хочешь. Иногда нужно быть терпеливым. Иногда нужно идти на уступки. Иногда нужно найти правильного союзника. Кромешник задерживает дыхание, когда тьма невесомо касается его щеки. Прикосновение, больше похожее на дуновение ветра — но такое холодное, словно ветер этот пришёл из самого сердца антарктической пустыни. — Здравствуй, мой лорд, — растягивая тонкие губы в улыбке, произносит Кромешник. — Точнее, доброе утро. Вообще-то, тьма просила называть себя просто «лорд» — «Лорд Теней», если быть точным, — но Кромешнику нравится дразнить её, добавляя «мой». В этом обращении нет ни капли раболепства — лишь очередное напоминание, что они нуждаются друг в друге. Принадлежат друг другу. Тьма сгущается вокруг Кромешника. Холод легко забирается под тонкую белую кожу, сковывая тело лучше любых уз. Кромешник выдыхает, словно ныряльщик, готовящийся погрузиться на дно морское. А затем правда тонет, но не в воде, а в вязкой темноте. Лорд Теней неразговорчив, но Кромешник умеет улавливать его намерения и желания. И сейчас он насмешливую улыбается, пока губы совсем не закоченели от охватившего его холода. Каждый раз Лорд ждёт своего вассала после долгой ночи, чтобы потребовать свою долю. Может подождать ещё пять минут. Тело привыкает к холоду, и Кромешник вдыхает. Лёгкие заполняются чёрными клубами, терпкими и горькими, как сигаретный дым, но, как и к сигаретам, к этой чистой тьме было так легко привыкнуть. По телу проходит дрожь, когда тиски тьмы нетерпеливо сжимаются, чёрные волосы Кромешника шевелятся, словно чьи-то холодные пальцы перебирают их прядь за прядью, не решаясь коснуться головы. Лорд может завладеть его телом, но он никогда не возьмёт штурмом его разум. Кромешник знает об этом и смеётся — не вслух, лишь мысленно, потому что в лёгких всё ещё клубится сладостная тьма, которой всегда так мало — и как назло грудь холодеет, замёрзшее тело отказывается сделать ещё один вдох. — Будешь таким настойчивым — ничего не получишь, — цедит Кромешник, прикрывая глаза. Всё равно его лорда нельзя увидеть, можно лишь ощутить каждым миллиметром кожи его прикосновения. И Лорд неохотно ослабляет хватку, из-за чего Кромешник позволяет себе несколько торжествующих смешков. А затем снова глубоко вдыхает, пропуская тьму через себя, наполняя скованное тело её почти космической силой. Он позволяет себе чуть больше, чем обычно, и Лорд вновь с раздражением заставляет его задержать дыхание. Холодная рука касается сердца Кромешника, предупреждая, что милость хозяина теней на исходе. Кромешник разочарованно вздыхает: ему всегда мало. Впрочем, им обоим всегда мало. Но порой нужно довольствоваться малым, чтобы не утратить его вовсе. И Кромешник открывает свой разум Лорду Теней. Тьма затапливает сознание, холодные пальцы хватают образы и воспоминания. Кромешник едва не теряет сознание от натиска Лорда, но всё же успевает «отступить в сторону», отрешиться от собственных мыслей, предоставить их в полное его распоряжение. По кольцам тьмы, обвивающим тело, проходит рябь, холодные иглы сильнее впиваются в кожу. Кромешник едва слышно шипит, но более не выказывает ни капли протеста. Он уже получил свою дозу наслаждения на сегодня, не в его власти отказывать своему лорду в удовольствии. Правда, Кромешник слабо представляет, почему Лорд набрасывается на его мысли, как голодающий на чёрствый хлеб, впитывает и их растворяет во тьме. Но, в конце концов, если у него есть то, что нужно Лорду Теней, почему бы не заключить с ним маленькую сделку. В отличие от Кромешника, Лорд никогда не злоупотребляет чужим терпением. Постепенно тьма отступает, как волна при отливе, покидает разум Кромешника, а затем холодная хватка слабеет. Но всё же не отпускает полностью. Лорд всегда надеется, что Кромешник позволит ему зайти дальше. Кромешник всегда скалится в подобии улыбки и качает головой. Запускает руки глубже в рассеивающуюся тьму, всё ещё вязкую на ощупь, шепчет: — Договор есть договор. Он тоже хочет большего. Но, стоит им зайти слишком далеко, они лишатся всех преимуществ текущего положения. Если Лорд Теней не отпустит и поглотит Кромешника вместе со всеми его мыслями, то некому будет выйти за поверхность и принести Лорду свежие яркие образы. Если Кромешник утонет в его бесконечной, непроглядной тьме, то растворится, как щепоть соли в океане, окончательно потеряет себя во мраке. Конечно, такой исход никому из них не нужен. И потому Лорд Теней отступает, тьма просачивается сквозь пальцы Кромешника, утекая вниз, в ещё более глубокие и тёмные пещеры. Оставшись наедине с собой, Кромешник хмыкает. Страху всегда нужна была тьма, лишь в единении с ней он чувствовал себя по-настоящему всевластным. Но, как оказалось, и тьме нужен страх, без него она была просто отсутствием света, аморфным и бессмысленным. Скоро солнце снова скроется за горизонтом. Лорд Теней укроет землю, и его вернейший вассал со своей кошмарной конницей полетит от дома к дому, от сновидения к сновидению, укрепляя власть тьмы и страха в умах людей. Но больше, чем ночи, они оба будут ждать лишь следующего рассвета.