The King's Mate | Пара Короля

Недели после возвращения Хуа Чэна прошли в абсолютном блаженстве. Се Ляню больше не было так плохо, как в первый раз, а несколько приступов тошноты, к счастью, были кратковременными и слабыми. Это была одна из причин, почему он мог так наслаждаться жизнью в эти дни. Правда, теперь, когда его живот действительно несколько увеличился в размерах, он чувствовал себя немного раздутым, но это был такой легко устранимый дискомфорт, который в значительной степени перевешивался его счастьем. И не только его, но и Хуа Чэна. Хотя, если честно, Се Лянь не мог понять, был ли его муж так же рад беременности, как и он, или альфа был так счастлив, потому что знал, как беременность радует Се Ляня. В любом случае, Сань Лан, несомненно, тоже был счастлив, и, в конце концов, именно это имело для омеги наибольшее значение. Это и состояние их ребенка. Поэтому, конечно, он навещал Ши Цинсюаня несколько раз в неделю. Правда, Се Лянь понял, что это уже слишком, когда его друг стал встречать его с недовольным выражением лица. Несмотря на это, Ши Цинсюань всегда потакал ему и обязательно проверял, не ухудшилось ли состояние ребенка за последние 24 часа. Хуа Чэн сопровождал его два раза в неделю, но Се Лянь знал, что даже он считает его поведение немного глупым. Конечно, омега тоже это знал, но это его не останавливало. На самом деле, Ши Цинсюань научил Се Ляня многим полезным вещам во время своих визитов. Например, придя к доктору за неделю до того, как у Хуа Чэна начался гон, Се Лянь очень волновался, как ему поступить. Ведь альфа сказал ему, что после первого раза, когда это случилось с ним, он больше никогда не хочет испытывать гон без партнера. А поскольку Се Лянь не знал, можно ли выполнять супружеские обязанности во время беременности, он спросил об этом у Ши Цинсюаня. Омега не ожидал, что это будет совершенно безвредно для ребенка, и что он просто должен доверять своей паре, даже во время гона. Конечно, Се Лянь доверял Хуа Чэну, и, благодаря заверению доктора, провел с альфой весь гон. И это было правильное решение. Хуа Чэн был очень нежен с ним, и даже не было ни одной попытки их обычного игрового боя. Инстинкты — удивительная вещь, — не мог не думать каждый раз Се Лянь, вспоминая тот гон. Еще одна вещь с которой Ши Цинсюань помог ему — это смириться с мыслью о прекращении занятий по танцам. В конце концов, ему не стоит так много танцевать, все эти кружения и балансировки действительно были опасностью споткнуться, которая только и ждала, чтобы случиться. В качестве альтернативы доктор посоветовал ему заняться простой растяжкой и базовой йогой. Он даже научил его соответствующим позам для беременных. Однако самое важное, что Се Лянь узнал от Ши Цинсюаня во время одного из визитов, это то, что есть вероятность того, что их ребенок действительно может их слышать. Эта мысль одновременно ужаснула и обрадовала Се Ляня. Ужасно было думать, что ребенок услышал их во время гона, потому что эти звуки, конечно, не должны были быть услышаны… ну, кем бы то ни было. Но с другой стороны, это его очень обрадовало, потому что это означало, что он может чувствовать себя не так глупо, разговаривая со своим животом. Когда он поделился этой информацией с Сань Ланем, у них быстро выработался новый распорядок дня. Утром, прежде чем встать с постели, муж не спеша здоровался с ребенком, а затем долго рассказывал о том, как, по его мнению, ребенок спал, и, наконец, ворковал над его животом. А вечером, перед тем как лечь спать, подробно рассказывал малышу о том, как прошел день, а затем желал спокойной ночи. Конечно же, после этого он часто обнимал и прижимал к себе Се Ляня, и они делились своими восторгами по поводу того, как хорошо протекает беременность. Во время одного случая, когда Хуа Чэн собирался пожелать малышу спокойной ночи, поглаживая живот, они оба, должно быть, почувствовали это. Ребенок резко дернулся, что показалось немного странным, но Се Лянь был уверен, что ребенок только что пнул его! И не только его, но и то место, куда Хуа Чэн в этот момент положил руку! Они оба смотрели друг на друга с одинаковым ошарашенным выражением лица, а затем начали беспорядочно болтать. Ни один из них не слушал, что говорит другой, но оба разделяли одно и то же чувство, и в тот момент их слова не имели значения. Се Лянь был просто безмерно благодарен за то, что может разделить этот опыт со своим мужем. Особенно сейчас, когда все уже не так хорошо. Ну, — подумал про себя Се Лянь, — не так уж все и плохо. По словам Ши Цинсюаня, постоянное пребывание Се Ляня в лазарете было скорее мерой предосторожности. Это была необходимая мера предосторожности, потому что ранние схватки не должны были быть такими частыми и сильными, как в его случае. Ши Цинсюань сказал ему, что это может быть просто побочным эффектом того, что он провел гон с Хуа Чэном, независимо от того, насколько они были осторожны, и что существует большая вероятность того, что эти схватки прекратятся. Но поскольку он был уже на 29-й неделе, очевидно, существовала и другая возможная причина, поэтому ему пришлось остаться в лазарете, пока Ши Цинсюань не поставит диагноз. Несмотря на сложившуюся ситуацию, доктор посоветовал Се Ляню продолжать заниматься йогой, если ему так хочется. И пока он оставался в окрестностях лазарета и не нагружал себя, других распоряжений не было. Это означало, что в целом Се Лянь был напуган возможностью того, что что-то может пойти не так, но та свобода, которую ему предоставили в рамках небольших ограничений, давала ему осторожную надежду на то, что, возможно, Ши Цинсюань просто слишком осторожен. По правде, Хуа Чэн был худшей частью сложившейся ситуации. Альфа винил себя в том, что был эгоистом и заставил Се Ляня пробыть с ним весь его гон, когда тот был беременным, и даже не слышал, когда Се Лянь пытался отвергнуть эту глупую мысль. В конце концов, Се Лянь так расстроился из-за того, что альфа винит себя сам, что в итоге между ними произошла первая настоящая ссора. Конечно, нервы и эмоции Се Ляня в тот момент были на пределе, и оба они были не в себе, но все же это было совсем не похоже на него самого — разрыдаться из-за простого спора. Хотя именно это заставило Хуа Чэна отказаться от своей позиции, и к концу всего этого фиаско альфа извинился и снова стал утешать его. Конечно, Се Лянь мог сказать, что его пара очень раскаивалась в том, что довела его до слез, но он не хотел снова нагнетать обстановку и просто надеялся, что прижавшись к своему мужу, утешит его и себя. В конце концов, Се Лянь понимал, к чему клонит его муж, и хотя он не был согласен, но все же мог оценить заботу своего альфы. К сожалению, в течение последующих трех недель его состояние не улучшилось. Вместо этого его физическое состояние ухудшилось: спина начала болеть, грудные мышцы превратились в два небольших бугра, которые уже нельзя было спутать с мышцами, ноги чаще опухали, а жара в пустыне донимала его больше обычного. Он понял это, когда вспотел даже в сидячем положении. В целом, он чувствовал себя не так комфортно, как во втором триместре, а скорее как выброшенный на берег кит. В буквальном смысле, из-за песка, который внезапно прилипал к нему каждый раз, когда он пытался выйти на улицу. Возможно, из-за пота. В любом случае, Се Лянь был несчастен. Он подумал, что ему было бы легче переносить схватки, если бы они хоть немного ослабли. Однако, несмотря на все это, Се Ляню удавалось сохранять спокойствие большую часть времени. Конечно, ему пришлось добавить медитацию к своему распорядку дня, но это было достаточно полезно. С Хуа Чэном не было ни одной ссоры, за что он был благодарен всем богам. Сам альфа тоже постарался сделать все возможное, чтобы Се Лянь чувствовал себя как можно комфортнее. Хотя омега был уверен, что муж уже достаточно хорошо его знает, чтобы понять, что ему просто невозможно чувствовать себя хорошо. Конечно, чем дольше Ши Цинсюань отказывался отпустить Се Ляня домой с Хуа Чэном, тем больше они оба волновались за здоровье ребенка. Единственное, что сдерживало их тревогу, это то, что ребенок по-прежнему пинал Се Ляня каждый день по несколько раз. Это было, пожалуй, самым большим облегчением, которое они испытывали каждый раз. Через неделю ситуация резко изменилась к худшему. Се Лянь, как обычно, медитировал, как вдруг почувствовал влажность между ног. Он точно знал, что не потерял контроль над своим мочевым пузырем, поэтому, конечно же, сразу насторожился и постарался не обращать внимания на нахлынувшую панику. — Ци-Цинсюань!!! — крикнул он, надеясь, что доктор где-то рядом. Он даже не осмелился сдвинуться с места, сидя со скрещенными ногами. На самом деле, он не осмеливался пошевелить ни одним мускулом. К счастью, его друг ворвался в комнату через несколько мгновений после его крика. Ши Цинсюаню не нужно было ничего объяснять, он увидел мокрое пятно и испуганное выражение лица Се Ляня и сразу перешел в профессиональный режим. — Хорошо. Все в порядке. Я помогу тебе встать, а потом мы уложим тебя обратно в постель. Потом я пошлю за Его Величеством, — сказал доктор. Однако, когда Се Лянь поднялся, из него хлынуло еще больше жидкости, что было не только унизительно, но и ужасающе. — Цинсюань… что происходит? — спросил он, не пытаясь скрыть дрожь в голосе. — У тебя отошли воды. Не волнуйся об этом. Это нормально. Возможно, уже завтра вы станете родителями. Просто двигайся осторожно, не будь неуклюжим, и все будет хорошо, — сказал Ши Цинсюань, и это действительно успокоило его. Если это нормально, то не стоит беспокоиться, верно? Но не слишком ли еще рано?! Он спросил это у доктора, как только ему удалось лечь в постель. — Еще очень рано, — подтвердил он. — Но у нас все получится, не волнуйся. Как твои схватки? — Они… присутствуют. Не намного хуже, чем несколько дней назад, — ответил Се Лянь. — Хорошо. Возможно, скоро все изменится. Слушай, мне нужно отдать несколько приказов, но я вернусь к тебе через минуту, хорошо? — Хорошо. Верный своему слову, Ши Цинсюань вернулся через несколько мгновений. — Хорошо. Мои медсестры сейчас подготовят твою палату к родам, так что тебе придется потерпеть суматоху. Я также послал кое-кого за Его Величеством, так что я уверен, что он скоро будет с тобой. У нас еще есть время, прежде чем ты действительно начнешь рожать, так что сейчас самое главное — помнишь ли ты, что я учил тебя дышать? — Думаю, да, — ответил Се Лянь, уже чувствуя себя невероятно подавленным. Это действительно происходило, не так ли? Если честно, ему казалось, что он вот-вот потеряет рассудок и немного сойдет с ума. От волнения или от предвкушения, он не мог определить. Единственное, что он знал наверняка, так это то, что ему очень хотелось, чтобы Хуа Чэн как можно скорее оказался рядом с ним. К счастью, Ши Цинсюань отлично отвлек его, рассказав обо всем, о чем они говорили раньше: о технике дыхания, о том, как правильно держать ребенка, как его кормить, и о многом другом. Се Лянь был уверен, что все это нужно будет повторить, как только все закончится. Когда Хуа Чэн наконец появился, он выглядел довольно взволнованным, но без колебаний бросился к Се Ляню. Оказавшись рядом, он схватил омегу за руку и крепко обнял его, при этом не слишком сильно. Се Лянь подумал, что он слишком осторожен, но его альфа всегда был таким, когда дело касалось его, поэтому не удивился. Вместо этого он просто освободил место для Хуа Чэна и прижался к нему, насколько это было возможно при таком количестве суетящихся вокруг людей. Но на самом деле, просто чувствовать запах своего альфы в подобной ситуации и слышать его голос… Это было именно то, что нужно Се Ляню, чтобы не паниковать. Он прекрасно понимал, что в последнюю секунду все может пойти не так, и его пугала эта возможность. Тем не менее, он старался мыслить позитивно и отвлекал себя, расспрашивая мужа о всяких обыденных вещах. И, конечно же, Хуа Чэн охотно ему потакал. Если честно, Се Лянь ожидал, что роды будут неизбежны, учитывая, как быстро отреагировал Ши Цинсюань, но, кроме чуть более болезненных схваток, большую часть дня ничего не происходило. Это было довольно неловко, потому что он знал, что Ши Цинсюань и медсестры просто мешкали, ожидая, что что-то произойдет. Конечно, они старались быть деликатными и не оставались с ними в палате все это время, но, учитывая, сколько раз Ши Цинсюань приходил проведать его, он вполне мог бы остаться с ними. Честно говоря, это было довольно забавно. Только поздно вечером, когда солнце лишь наполовину скрылось на горизонте, схватки стали учащаться и усиливаться. Се Лянь всегда считал себя достаточно терпимым к боли, но к тому времени, когда на улице стало совсем темно, даже ему стало тяжело. Конечно, он делал дыхательные техники, которым его научил Ши Цинсюань, но и они могли помочь лишь отчасти. Если честно, Се Лянь перестал замечать, что происходит вокруг, когда боль достигала определенного предела. Единственное, что он действительно осознавал, так это моменты, когда Ши Цинсюань кричал ему, чтобы он тужился или остановился. И руку Хуа Чэна, которую сжимал в своей, но ничего не мог с этим поделать. В конце концов, ему нужно было за что-то держаться. Конечно, был еще и запах пары, он не мог его не заметить. Но он не так эффективно успокаивал, как обычно. На самом деле, Се Лянь был уверен, что у него начинается паника, несмотря на то, что Хуа Чэн был рядом с ним и делал все возможное, чтобы успокоить его: поглаживал по голове, прижимался к его шее, не позволял рукам расцепиться, хотя омега не мог контролировать силу, с которой сжимал руку альфы, — он не хотел причинить боль своей паре намеренно! Се Лянь не мог поверить, что мучения продолжались так долго, а небо уже снова посветлело! Наверняка что-то не так, если это длится так долго?! — успел он подумать, хотя чувствовал себя почти как в бреду из-за боли, которая все усиливалась и усиливалась. Он не думал, что ему было так плохо даже тогда, когда впервые приехал в Баньюэ. Се Лянь знал, что если бы он не держал руку мужа с такой силой, то его бы еще больше трясло. В спине ощущалось странное давление, а голова болела от криков, которые он издавал всю ночь. Хуже того, он даже не мог определить, была ли влага на его лице и шее слезами или потом, или и тем, и другим. Хотя, скорее всего, и то, и другое, учитывая, насколько он был потным в целом. Короче говоря, Се Лянь чувствовал себя истощенным, и он не думал, что сможет продержаться еще долго. Следующая схватка была одной из самых сильных, которые Се Лянь испытывал до сих пор, и он не мог не закричать от ослепительной боли. — Гэгэ… — услышал омега где-то рядом со своим ухом бормотание Сань Лана, похоже, ему тоже было больно. Как он смеет…?! Если бы Се Лянь был способен не только рыдать, он бы, наверное, высказал своему альфе все, что думает. Несмотря на слабую ярость, которую он испытывал из-за дерзости своего альфы, он услышал приказ Ши Цинсюаня тужиться изо всех сил, поэтому, конечно, он постарался сделать это как можно лучше, при этом всхлипывая и крича. Однако, услышав второй крик, Се Лянь тут же умолк.