Она всегда исчезала с наших встреч. Вот черт, постоянно забываю, что теперь могу называть их свиданиями. Не верится. Столько лет дружбы… Я даже не надеялся, что когда-то смогу позволить себе смотреть на нее так, как смотрю сейчас; прикасаться к ней там, где теперь касаюсь… Говорить с ней так, как давно мечтал. А ведь все так быстро закрутилось… Даже не ясно, как мы стали парой. Водоворт событий слишком увлек всех. Да я и не жалуюсь. Ведь главное, что мы имеем сейчас, не так ли? Последнее время мы часто видимся, и в наши встречи я безумно счастлив. Как дурак, случайно выигравший лотерею. Но каждое наше свидание заканчивается одинаково. Андреа исчезает. На все мои вопросы она лишь улыбается, а значит, так надо. Знаю, сейчас не время наседать на нее с расспросами. Захочет — сама расскажет.
Закрапал летний дождь. В воздухе повис тяжелый запах сырых дорог. Я встрепенулся и огляделся по сторонам. Она должна подойти с минуты на минуту. Не прогадал. По тротуару быстрыми шажками ко мне спешила Кэмпбелл. Улыбка, чуть растрепанные волосы, легкое коротенькое платьеце… Нет, идеальнее и быть не может. Хотя, кажется, я говорю это каждый раз, как вижу ее.
Я пошел ей навстречу. Когда, наконец, между нами не осталось того мучительного расстояния, я обхватил руками ее талию. Чуть поднял над землей и закружил. Нежный девичий смех заполнил все вокруг.
— Я рада тебя видеть, Мерфи! Мы куда-то идем?
— У меня нет маршрута, — честно признался я, прижимая ее к себе и чуть раскачиваясь из стороны в сторону.
Девушка кивнула, зарываясь носом мне в шею. Мое дыхание вдруг сбилось. Ладони чуть крепче сжали точеную талию.
Она играет со мной. Знает, как заставить нервничать.
— В парк, — Андреа тихо, практически беззвучно выдохнула, опалив горячим дыханием кожу, и тут же отстранилась.
Я попытался подавить разочарованный вздох, но тщетно. Тело заныло, требуя почувствовать девушку ближе. Увидев мою реакцию, она тихо рассмеялась, протянула мне руку.
— Так пойдем в парк?
— В парк. — я кивнул, обхватывая ее ладонь пальцами.
Идеально. Все. Каждая мелочь. День, этот легкий дождик, место, время, детские аттракционы, ее рука в моей. Даже приторно-сладкая сахарная вата сейчас превосходна.
Мы медленно брели по выложенной кирпичиками дорожке. Дождик уже давно закончился, уступая место палящему солнцу. В глазах Кэмпеблл запрыгали солнечные зайчики. Я остановился. Андреа, широко распахнув глаза, взглянула на меня.
— Я хочу тебя поцеловать. -мой голос стал низким, почти хриплым. Девушка смущенно отвела взгляд.
— Слишком много людей вокруг. Я не могу так.
Я смутился, мысленно ругая себя за сказанное.
Видимо, моральные мучения отразились у меня на лице. Она сжала крепче мою ладонь и повела в сторону касс.
Спустя несколько минут мы держали два билетика на колесо обозрения.
Наверняка с высоты птичьего полета город смотрелся бы прекрасно, но сейчас это не имело значения. Была только Андреа. Я наблюдал за каждым ее движением, каждым брошенным взглядом. Она отчего-то волновалась.
Я поймал ее руки. Ледяные. Приложил к губам, пытаясь согреть. Наши лица оказались рядом. Я внимательно рассматривал ее тонкие черты. Пальцем очертил контуры губ, скул. Дотронулся до подбородка.
Она подалась вперед, уничтожая то крошечное расстояние, что между нами было.
Сердце гулко билось под женской ладонью. Губы нежно ласкали щеки, оставляли влажные поцелуи на носу и лбу и вновь опускались ниже. Внутри бушевал ураган. Ее рука зарылась мне в волосы, медленно поглаживая затылок. Я не сдержался. Из горла вылетел хриплый стон.
Мои пальцы сильнее впились в ее талию. Детские крики, шум аттракционов смешались, ушли на задний план. Я слышал только сбитое нежностью и страстью дыхание. Свое и ее. Она отстранилась, все еще держа моё лицо в своих ладонях:
— Кажется, я тебя люб.
Колесо тряхнуло. По инерции я, как и Андреа, подался вперед. Лбы болезненно соприкоснулись.
— Вот черт… Ты как?
Она махнула рукой и звонко рассмеялась. Смех оказался заразительным. Уже через пару мгновений мы, потирая лбы и громко хохоча выбежали с территории аттракциона.
***
К сожалению у наших свиданий есть один недостаток: они слишко быстро подходят к концу. Вот и сейчас на столицу опускалась ночь. На ясном небе появились первые звезды.
Оттягивая момент расставаяния, мы шли по набережной. Внизу, за ограждением чернела река. Мой телефон коротко тренькнул. Извинившись перед любимой и не поглядев на экран, я взял трубку:
— Алло?
Послышался недовольный голос Эдриана:
— Мерфи, мать твою, где тебя носит?! Целый день трезвоню!
— Эй, дружочек, остановись, — я бросил быстрый взгляд на девушку, — я с Андреа на набережной.
Голос моего друга из озлобленного превратился в обеспокоенный:
— С кем?
— С Андреа, — я пожал плечами, удивляясь смене тона Эдриана.
— Ее нет!
— Что? Кого? Дружище, ты бредишь.
— Адрес!
— Что?
Он взвыл:
— Адрес мне скажи! И, пожалуйста, далеко не отходи.
***
Мы стояли у парапета моста, вглядываясь в гладь воды. Спина девушки крепко прижималась к моей груди. Время замерло. Как вдруг Кэмпбелл резко развернулась ко мне, задорно усмехнулась и ловко присела на узкую перекладинку, перебросив ноги через заборчик. Похлопала по месту рядом с собой, приглашая сесть.
На секунду я задумался. Андреа миниатюрная и перелезть через преграду, уместившись на тонкой перекладинке, для нее не составило труда, а вот я… Внизу глубокая река с быстрым течением. Если я сорвусь… Я быстро отогнал от себя глупые мысли и улыбнулся девушке. Одна моя нога опасно повисла над водоемом, когда вдруг из-за спины раздался знакомый крик.
— Мерфи, ее нет. Она мертва.
Я обернулся.
— Ты что несешь?!
Эдриан оперся руками в колени, пытаясь отдышаться:
— Вспомни. Две недели назад. Тусовка. Тогда все изрядно выпили. Ей стало плохо, и ее повез домой какой-то богатый чел. Дорога сырая. Ночь. Он не справился с управлением. Произошла авария. Она погибла сразу. Тот мужик через пару дней в реанимации.
Я тряхнул головой.
— Не понимаю, почему вообще тебя слушаю. Вот же Андреа, живая и… — я повернул голову в сторону девушки.
Она грустно улыбнулась. Мягко провела рукой по моим волосам. Я хотел взять ее за запястье, но та вдруг… исчезла. Испарилась. В висках болезненно запульсировало. В голове стали всплывать ужасные картины. Холод больничных коридоров. Запах формалина. Морг. Бледное бездыханное тело с кучей ссадин и синяков. Дальше лес. Кресты. Много людей. На этот раз девушка выглядела словно живая. Гримеры убрали отчность, синяки и болячки. Я вспомнил свою ладонь, которая отточенным движением взяла кулон из гроба.
Я взглянул на руки. Пальцы крепко сжимали женскую цепочку с подвеской.
Эдриан подошел ближе. Помог мне поднятся на набережную. С жалостью взглянул на меня.
— Эта цепочка была с ней. На похоронах ты… Ты взял ее себе.
***
Я сидел на приеме у психиатора. Седовласый старичок что -то втирал мне про бренность бытия, смерть и смирение. А я не могу… Не могу смириться. Врачи говорят, что галлюцинации — реакция организма на сильный стресс, непринятие ситуации. Но я чувствую, что она была рядом. Именно она. С ее энергией, смехом, взглядом…
Раньше она приходила ко мне. И мне было хорошо. А теперь в меня литрами вливают непонятные жидкости, а внутри все равно темно и пусто…
Я незаметно запустил руку в карман. Нащупал тонкую женскую цепочку, крепко сжал ее. Я не сказал ей, что люблю при жизни. Испугался. Не сказал и потом. На мгновение мне показалось, что за окном сверкнули любимые до боли глаза. Лишь на мгновение. А затем… Затем я принял решение. Единственное верное в данном случае.
