Профессионал

Боль — союзник. Она показывает, что ты ещё жив. Именно поэтому боли не стоит бояться. Тело просто громко кричит своему владельцу о том, где именно повреждения, и насколько они серьёзны. Если боли нет — дела плохи. Боли не было. Она была — острая, горячая, мучительная. Потом уплыло сознание. Потом оно частично вернулось, а боли уже не было. В отчаянной попытке почувствовать эту спасительную боль, которая заверила бы, что он ещё жив, Биг рванулся всем телом и захрипел. — Пришёл в себя, — далёкий участливый голос, кто-то его удерживал. Не видно, кто именно. Нет боли, и он не видит. — Пожалуйста, успокойтесь. Не пытайтесь говорить, у вас в горле трубка. Вы не видите, потому что на глазах повязка. Повязка! Его похитили? Что за глупость, нет смысла его похищать. Почему в горле трубка? А главное — почему ничего не болит?! — Вы в больнице. Вам ввели большую дозу препаратов, купирующих боль. Много ожогов. Вы в безопасности. Всё хорошо. Вы поправитесь. Не пытайтесь говорить, перенапрягается горло. Упрямый человек. Сейчас вам нужен отдых. Спите. В фильмах после этой фразы в тело пациента обычно втыкали иглу. Биг ждал этой иглы. Немного понятной боли, чтобы удостовериться, что он жив. Но игла так и не вонзилась, просто медленно накатила волна сонливости. И верно, если он в больнице, то наверняка стоит капельница, и иглу воткнули туда. Не в вену. Жаль. Придётся смириться — это будет долго. Теперь сознание возвращалось дозировано — сначала на какие-то считанные минуты в день, потом на больший срок. Боль тоже приходила на свидания, сперва слабым отголоском, потом поярче. Вероятно, уменьшали дозы обезболивающего. Кроме врачей приходил ещё кто-то — говорил тихо, уверял, что всё будет хорошо. Вот только голос Биг не узнавал. Виновны ли в этом лекарства? — Меня будут искать, — просипел он, едва лишь достали из горла задолбавшую трубку. — Не будут, — успокаивающий голос звучал с неподдельным теплом. — У тебя есть уникальный шанс не найтись, если ты этого не захочешь. — Кто ты? — А вы прекратите разговаривать, молодой человек, — сердито вклинился в разговор кто-то третий. А это врач, Биг запомнил его голос. Если вот это — врач, то кто с ним сейчас разговаривал? — Господин... Биг насторожился, но видимо этот господин подал какой-то знак доктору, и имени не последовало. — Господин, не провоцируйте его на разговоры. Вредно. — Он упрямый. Но дисциплинированный, — успокаивающе проговорил этот «господин». — Слышишь? Доктор велел молчать. — Кто ты? — сердито прошептал Биг, мучительно сражаясь с желанием раскашляться. Он всё ещё не узнавал этот голос. Никогда его не слышал. — Я друг, — серьёзно сообщил «господин». — Уверяю тебя, я друг. Отдыхай. Спустя ещё несколько дней Биг понял, где находится. Его уже не тянуло надсадно кашлять при каждом слове, но когда из коридора донёсся знакомый высокий голос с капризными нотками, ему стало не по себе. Это, скорее всего, та же больница, где лежал господин Кинн после блужданий по лесу. А ведь этот господин Друг уверял, что его не будут искать. И не найдут, если он не захочет. И вот его явно нашли! Или кто-то ещё в больнице? Кто? Он с трудом дождался, пока тихо стукнула дверь. — Кто здесь? — требовательно спросил Биг. Повязка на глазах бесила. — Это я, — участливый голос успокаивал. — Не пытайся снять повязку. Врач сказал, что из-за серьёзных ожогов у тебя есть риск ослепнуть, но слепой режим поможет обойтись малым риском. — Кто ещё пострадал? — Биг прислушивался, безошибочно цапнул этого господина за руку. — Кто? — Все целы. — Тогда почему Танкхун здесь?! — Ты боишься Танкхуна? — Вы вообще знаете Танкхуна?! — Так... Он пересел на край кровати. Биг сердито дышал, прислушивался. Стукнула чашка, послышался звук льющейся воды. Чашку поднесли к губам. Это действительно было сейчас нужно. Он старался глотать медленно, чтобы не облиться. Это и так слишком унизительно. — Я не боюсь Танкхуна, — наконец пробормотал Биг. — Вы обещали мне, что могу сам выбрать, находиться мне или нет. — Не беспокойся. Танкхун тут по другому поводу. Никто не знает, что ты тут, Биг. Биг. Он назвал по имени, значит это либо кто-то из своих, либо кто-то из побочной семьи. Если свои — то он в безопасности. Если побочная семья — его будут использовать. Но почему-то и безопасность от главной семьи сейчас воспринималась просто как ещё один способ использовать его. Нет. Чушь. Это усталость. Из-за лекарств, из-за большого количества обезбола, просто крыша едет. — Кто вы? — Я друг, — успокаивающе проговорил он. — Если хочешь, можешь задавать вопросы. Но лучше давай я расскажу всё, что может тебя заинтересовать, а потом ты спросишь. — Идёт. — Господин Кинн жив и здоров. Порш тоже жив и здоров. Между ними всё хорошо. Порш рассказал, что ты закрыл его собой. — Таван? — Покончил с собой — выстрелил себе в голову — и взорвал тот склад, поэтому ты обгорел. Несколько пулевых ранений... кстати, а почему ты был без бронежилета? Это непрофессионально. — Не успел, — скупо признался Биг. — Я примерно так и подумал. Итак, в основной семье все живы, в побочной тоже. Младший брат Порша тоже жив и здоров. Всё закончилось благополучно, и во многом — благодаря тебе. Тебя не ищут, потому что один из трупов опознали как твой. — Чьи трупы? — Люди, которые были с Таваном. — Ты о чём-то солгал, — Биг откинулся на подушки, лоб взмок. Беспокойство дорого ему стоило. Ко лбу прикоснулась бумажная салфетка, впитала лишнюю влагу. — Была короткая пауза. Кто-то умер? — Да, некоторые люди умерли. — Не юли. Я их знаю? — Ты слишком волнуешься. Это не на пользу. Когда тебе станет лучше, я расскажу тебе. И тогда будешь принимать решение, находиться тебе или нет. Если хочешь, ты сможешь начать новую жизнь. Не захочешь — вернёшься на своё место. Привыкни к этой мысли, Биг. Это свобода выбора, не у каждого в этом мире она есть. Снова потекли дни, сплетаясь в недели. Иногда Биг слышал, как в коридоре кто-то говорит знакомыми голосами. Ещё пару раз на кого-то кричал Танкхун, и Биг невольно ждал, что он вломится сюда, и начнётся привычная вакханалия... которой он точно не хотел, но почему-то скучал по ней. Его раны заживали. Ожоги тоже постепенно зарастали новой кожей, их тянуло, но врач уверял, что его организм прекрасно справляется. Повязку с глаз снимали исключительно у специалиста, который не разрешал ни на что смотреть в полумраке кабинета. Да там и нечего было разглядывать, зато ему пообещали, что он точно не потеряет зрение. Когда он, наконец, избавился от этой повязки совсем, и даже рискнул взглянуть на себя в зеркало, можно было считать знаменательным. В полутьме отражение казалось почти нормальным, он не стал уродом, хотя собственная внешность Бига не очень волновала. В его палате царил густой сумрак, и поднимать занавеси врач категорически запретил. Это было логично, так и нужно — постепенно будут добавлять свет. Он без повязки, а этот Друг не пришёл. Наверное, занят. Биг успел к нему привязаться, и теперь скучал по спокойному голосу, который по-прежнему никак не желал идентифицироваться — он раньше не знал этого человека. — Что я тут делаю? Я болен! Я прямо вот ужасно болен, мне нужен врач! — пронзительный голос Танкхуна в коридоре заставил Бига улыбнуться и покачать головой. Вряд ли он сюда вломится, что ему тут искать. Сейчас поставит на уши половину больницы. Так и вышло — кто-то пробежал, было слышно, как Танкхуна пытаются урезонить. Это Арм, его голос. Биг поймал себя на том, что снова улыбается. — Принеси мне попкорн! Сладкий, и солёный с сыром, и какой-нибудь ещё, я не знаю какой! Иди! Ах, я не знаю, я буду ждать, пока меня осмотрят! — Придурок, — хмыкнул Биг, глотнул воды. Это не было злой насмешкой. Просто это господин Танкхун — что ещё от него ждать? Какое-то время в коридоре царила тишина, потом послышались шаги, и голос врача. — Да, сняли повязку, уже пару дней как. Свет не включать, шторы не раздвигать. Освещение добавляем каждый день, медленно и плавно. — Хорошо, я буду осторожен. Позовёте меня, когда за мной приедут. Господин Друг явился! Что же, отсутствие повязки теперь для него не сюрприз. Жаль! Он вошёл, и силуэт показался знакомым, но это наверняка лишь кажется. Лица не видно. Биг сел в постели, прищурился. — Не напрягай глаза, — тут же посоветовал господин Друг. — Успеешь ещё на меня насмотреться. Кроме того, зачем тебе знать слишком рано то, что тебе не стоит знать вообще. — Кто ж ты такой? Я тебя определённо где-то видел. — Конечно видел, — весело ответил он. — Но глаза всё равно не напрягай. Как себя чувствуешь? — Уже хорошо. Наверное, стоит уже оставить эту кровать тому, кому нужнее... кто, к слову, за всё заплатил? — Я заплатил. И учти, я не хочу ничего слышать по поводу возврата денег. Так нужно. Считай, что это мой каприз. — Каприз капризу рознь, — Биг тихо рассмеялся, припомнив только что услышанную истерику про попкорн. — Посмотрим. Как человек, начинающий новую жизнь, я тоже могу захотеть покапризничать. — Имеешь полное право, — заверил его господин Друг. У двери кто-то был. Телохранитель господина? Биг прислушивался. Там кто-то стоял. — Ты пришёл не один? — С чего ты взял? — Нас подслушивают, — Биг указал на дверь. Повернулась ручка, в палату ворвался кто-то и тут же включил свет — Биг не успел зажмуриться, зато господин Друг успел накинуть ему на лицо край одеяла. — Погаси свет! — потребовал он жёстким неприятным голосом. — Что здесь происходит, и почему ты в таком виде? Биг сдержал нервный возглас и плотнее укрылся одеялом. С головой. Как ребёнок. — Погаси свет. Немедленно. Голос господина Друга оказался повелительным и тяжёлым. А второй голос он хорошо знал. — Я навещаю друга, — заявил Друг. — У тебя есть отвратительная манера слишком далеко заходить в своих детективных игрищах. Щёлкнул выключатель, в комнату вернулся сумрак. — Непривычно видеть тебя в таком виде... — Цыц, — велел Друг. Повисла тишина. Биг лежал под одеялом и размышлял о том, что необходимость сделать выбор свалилась на него прямо сейчас. Он может откинуть одеяло и назвать по имени того, кого сейчас узнал. А стоит ли? — Да кого ты тут прячешь с такой настойчивостью? — раздражённый голос слишком быстро приблизился, и Биг не удержал одеяло. Сумрак оказался не настолько плотным, как он ожидал. — Господин Ким, — проговорил Биг, глядя в его лицо. — Ты?! Ким замер, склонившись над кроватью, и плюхнулся на стул рядом с ней. — Танкхун, что за хрень? Биг перевёл взгляд на господина Друга и озадачено нахмурился. Танкхун в скромном чёрном пиджаке был сам на себя не похож. И пиджак плохо сидел — явно с чужого плеча. — Ким, у тебя талант. И это вовсе не музыкальный дар, если ты самодовольно сейчас думаешь именно об этом. У тебя талант лезть туда, куда тебя никто не просит лезть. Голос. Господин Друг — это... Танкхун? — Смирись, братец, — Ким закинул ногу на ногу. — Тебе придётся всё мне рассказать. Биг... ты знаешь, мы устроили тебе пышные похороны. А этот лицемер отвратительно ненатурально рыдал над закрытым гробом. — Ну вот, теперь у меня снова нет выбора, — Биг почему-то почувствовал огромное облегчение, словно муки выбора стали для него худшими во всей этой истории. — Ты что же, хочешь остаться официально мёртвым? — Ким поднял бровь. — А почему нет? — Танкхун занял второй стул, и тоже закинул ногу на ногу. — Биг, если ты хочешь начать новую жизнь, то вполне можешь сказаться мёртвым. А мой младший брат будет скромно помалкивать в тряпочку, если не хочет оказаться большей скотиной, чем я его считаю. — Да плевать мне, что ты там считаешь по моему поводу, — с досадой протянул Ким. — Ты сам на себя не похож, Танкхун. В палате воцарилась тишина. Биг отчаянно хотел добавить ещё света и посмотреть на Танкхуна без его вечной маски шутовской королевы бала, но внезапная нервная встряска неожиданно пошла на пользу — он явно неплохо видел. Слепой режим помог. — Я не похож на того, кем ты привык меня видеть. А вот на себя я очень даже похож. — Уел. Ты меня уел, поздравляю. Биг... я рад, что ты жив. Серьёзно. И, если тебя это беспокоит, я обещаю помалкивать. В тряпочку, как выразился мой невыносимый старший брат. Танкхун, мы с тобой ещё поговорим по этому поводу, но это потом. Да, Биг, если захочешь вернуться, то я приглашаю тебя стать моим телохранителем. Подумай. Это один из лучших вариантов, если захочешь вернуться. Пойду. — Ким, ты обещал! — Танкхун смотрел ему вслед, тот обернулся в дверях. — Я сдержу слово, — Ким перевёл взгляд на Бига, смотрел всё ещё удивлённо. — Поправляйся. Дверь закрылась, Танкхун откинулся на спинку стула. — Господин Танкхун, зачем вы... — Биг снова сел, выпрямил спину. — Ложись. Ты мёртв, я тебе не господин. И я всё ещё твой друг. Это не укладывалось в голове. Это Танкхун, и вроде совсем не он. — Хорошо. Тогда расскажи, кто умер. Ты обещал. — Кен, — Танкхун тяжело кивнул. — Он оказался крысой. Его голову принёс кхун Кан в качестве извинений. Вот той крысой, которую мы все искали, оказался Кен. — Не может быть, — Биг ссутулился, машинально потёр заживающие шрамы на животе. — Я сам не поверил, когда узнал, — Танкхун размеренно кивал головой. — В остальном же — всё нормально. Жизнь продолжается. — Непривычно видеть вас в таком виде. — Мда? А что ты видел, когда смотрел на меня обычно? И перестань выкать, я тебе не господин. Биг задумался. А правда, что он видел? Яркое пятно, нервные движения, картинные позы, и слышал высокий надсадный голос на грани визга. Стоило Танкхуну снять попугайские шмотки и говорить нормальным голосом — совершенно другой человек. Идеально-незаметный. — Гениально, — искренне признался Биг. — Спасибо, — Танкхун ухмыльнулся. — Если бы не Ким, ты меня ещё долго не рассекретил бы. — Если я всё же решу вернуться, — вполголоса рассуждал Биг. — То как же? — Я бы посоветовал тебе поразмыслить ещё. Твои деньги в полной сохранности, ты не нищий. Я позабочусь о том, чтобы ты мог их забрать. Решишь вернуться — не верю, что говорю это, но Ким остаётся лучшим вариантом. Со мной тебе будет скучно и громко — когда я выхожу отсюда, я снова прежний громкий Танкхун. С Кинном и Поршем — неловко и небезопасно, да они и так справляются. Ким неплохой работодатель, и не самый гнусный объект для охраны. Детективный зуд в нём есть, но он не кидается в нелепые авантюры. — А тебе не сложно так жить? — невольно спросил Биг, всё ещё пытаясь уложить в голове внезапное открытие. — Хочешь правду? — Танкхун наклонился вперёд и заулыбался. — Мне охуенно. Но! Я буду рад знать, что хоть кто-то в курсе. — Я никому не скажу. — Даже не сомневаюсь в этом. Спустя ещё несколько дней Биг решился. Начинать новую жизнь — соблазнительно, но что он будет делать с этой новой жизнью? Глаза ему спасли. Лицо тоже. Волосы отросли. Шрамы не так ужасны, да и перед кем ему красоваться. Реабилитация пройдена полностью, какое-то время уйдёт на восстановление физической формы, как раз и разберётся, как жить дальше эту жизнь восставшего из мёртвых. — Как я объясню своё появление? — озадачился Биг, застёгивая рубашку. Танкхун с одобрением смотрел на него. Стукнула дверь, и одобрение сменилось кислой миной. — Выписываешься? — Ким запер дверь и привалился к ней плечом. — Ого. Выглядишь — хоть сразу в бой. — А вот это будет лишним, — Танкхун скривил капризную мину. — Слушай, Ким, а давай мы всё свалим на тебя! — В смысле? — Скажешь, что это ты вытащил Бига и притащил его в больницу. А никому не сказал об этом, руководствуясь тайной следствия. Никто не удивится, ты долбанутый Шерлок Холмс, и капризная жопа. Тогда никто не удивится, что Биг станет твоим телохранителем. Тем более что отец всё равно его к тебе прилепил до этого. Всё очень логично. — Приписать себе твои заслуги? — Ким отфыркнулся, рассматривая отражение Бига. — Не сказал бы, что ты меня весьма обяжешь. В мои заслуги всё равно никто не поверит, даже если ты будешь клясться всеми богами, и своей самой любимой гитарой впридачу. А вот это было в точку. Биг с удовольствием ощутил себя уже не пациентом больницы, а вполне здоровым человеком. Ещё немного слабым, как для телохранителя, но для рядового гражданина — вполне в норме. Просить господина Кима об услуге не хотелось. Это было бы неправильно, и ставило его в заведомо уязвимое положение. — Валите всё на меня, — согласился Ким. — Биг, будешь работать на меня? — А если я откажусь, то на вас валить нельзя? — Можно. Эта ноша меня ничуть не отяготит. Врача только обработаем. — Я сам, — Танкхун сдвинул брата в сторону и взялся за дверную ручку. — Схожу, поясню доктору, кто за всё платил, и кто всё придумал, а меня тут и вовсе не было. Заодно пиджак ему отдам. — Иди, иди, — Ким хмыкнул ему вслед, и снова обернулся к Бигу. Оглядел с головы до пят. Биг мысленно поёжился — примерно так же Ким его осматривал, когда кхун Корн сослал его к Киму после перестрелки. Он залечивал простреленное плечо, и чувствовал себя несправедливо наказанным, хотя это была забота — сложно было бы понять эту ссылку неправильно. — Ты точно решил? — уточнил Ким. — А как же новая жизнь, всё начать с чистого листа? — Решил, — вот именно сейчас Биг понял, что действительно решил. — Я буду вашим телохранителем. — Биг, аааа, ты живой! — истерический возглас Танкхуна от двери заставил его вздрогнуть. В палату ворвалось что-то пёстрое и шумное, вопящее фальцетом. Биг невольно попятился и удержал непрофессиональную улыбку. — Господин Танкхун, — он скромно склонил голову. — Арм! Арм, смотри, кто живой! — заверещал Танкхун, и немедленно началась настоящая вакханалия. — Я потрясён, — не удержался Ким, оказавшись рядом с Бигом. — Я тоже, — согласился Биг, сохраняя приличное выражение лица. — Я тоже, господин Ким. — Скорее домой, скорее поехали домой! — вопил Танкхун. — Арм, не смей звонить! Не вздумай! Сюрприз будет! Я хочу напугать Бигом Порша! Он боится призраков! Биг, давай нарисуем тебе кровь вокруг рта и синяки под глазами! — Вот это лишнее, — Ким оттёр бешеного братца от своего телохранителя. — Со мной поедешь. А этот балаган поедет на своей машине. И они поехали домой. Биг всю дорогу скромно и даже немного строго смотрел перед собой, но всё равно краем глаза видел, что Ким на него поглядывает. Незнакомый водитель — кого-то нового взяли, наверное. Это и неплохо, что незнакомый. Меньше стресса людям. — У тебя ещё есть время передумать, — небрежно отметил Ким. — Все будут дико рады твоему возвращению, и тебе ещё восстанавливаться. Так что — воспользуйся шансом. — Спасибо, господин Ким. Я обязательно использую это время с толком, — пообещал Биг и решительно кивнул. — Но я не передумаю. Встреча действительно оказалась потрясающей. Биг настроился было просто это пережить, но неожиданно оказалось, что ему рады буквально все. От этого в глубине души неприкаянно шлялась растерянность, словно согбенная старушка, позабывшая дорогу домой. Он решил, что всё дело лишь в том, что его считали мёртвым. Нужно же было хоть как-то объяснить всеобщий припадок энтузиазма. Однако всё устроилось как нельзя лучше — никто не возражал, чтобы Биг снова занял место телохранителя Кима. Единственный вопрос, который задал ему кхун Корн, это по поводу периода восстановления — и это был правильный вопрос. — Стоит сначала восстановиться, а потом приступать к своим обязанностям. Возьмёшь отпуск? Биг не успел ответить. — Если ему нужен отпуск, он скажет об этом мне, — Ким явно не намеревался давать ему время на дополнительные раздумья и колебания, и от ощущения чёткой определённости дальнейших действий Бигу становилось легче. — Пока восстанавливается, я буду вводить его в курс дела. Чтобы хорошо выполнять свою работу, Биг должен быть в курсе особенностей моей жизни. Правила поведения за кулисами, на концертах, в поездках. Обстановка, нюансы. Чтобы он не мешал мне, а я не мешал его работе. — Логично, — кхун Корн лишь кивнул, а Биг не мог не признавать, что тут Ким сказал очень правильную вещь. От умения ориентироваться в окружающем пространстве порой зависит очень многое. Вся эта карусель с концертами была ему незнакома, и лучше вникнуть, чем натворить ошибок. Вникать оказалось сложнее, чем он думал, и это в кратчайшие сроки взбесило до белых глаз. Для начала, за кулисами выяснилось, что есть слишком много удобных точек, чтобы снять стоящего на сцене человека буквально одним выстрелом. Биг облазил всё, чтобы хотя бы примерно сообразить, сколько ему нужно людей, чтобы обеспечить хотя бы приемлемый уровень безопасности, и по приблизительным подсчётам набирался целый отряд. Казалось, что Ким не обращает на это внимания, но в какой-то момент он вполголоса бросил: — Ты слишком стараешься. Биг как раз просчитывал возможное направление выстрела из-за пульта осветителя, мысленно хватался за голову по поводу потрясающего удобства этой огневой позиции, и не удержал лицо. — Слишком?! — Ты уже сделал больше, чем все мои телохранители до сего дня. Я не буду таскать с собой свору из десятков охранников. Это повредит моему имиджу. — А выстрел из-за софита может повредить твоё тело! — Биг! Биг только упрямо нахмурился, но при этом машинально принял привычную почтительную позу, склонил голову. — Господин Ким.... — Ты говоришь это угрожающим тоном, — заметил Ким. — Моё имя ты произносишь с угрозой. Биг только терпеливо стиснул зубы. Ким изучающе смотрел на него, пока какие-то люди решали, куда спрятать провода, в какой точке на сцене точно не должно быть стойки для микрофона, а где она необходима, как приподнять подвесы — что такое подвесы, их тоже придётся проверять?! — а Биг перебирал в голове хотя бы какие-то доводы, которые могли бы повлиять на этого... Этого! Нет, так нельзя, конечно. В первую очередь, это охраняемое лицо. Следовательно, нужно найти компромисс. — Это моя работа, — подчёркнуто ровным тоном произнёс Биг, стараясь отслеживать интонацию, чтобы ни один звук не был истолкован как угроза. — Если вас не устраивает мой профессиональный уровень... — Всё, стоп, перезапись, — скомандовал Ким. Какая перезапись? Что он мелет? Это сейчас записывалось? Кем? Зачем? Почему его не поставили в известность? Наверное, весь сонм вопросов всё-таки отразился на лице, и Ким фыркнул. — Начинаем сначала. Биг. Посмотри на меня. Пришлось прекратить изучать пол. Ким смотрел так спокойно, будто и не было сейчас претензий к интонации. — Уровень твоего профессионализма меня более чем устраивает, окей? Но постарайся не превращать мою жизнь в испуганные перебежки из бронированной камеры в машину. Тоже бронированную. На любом концерте, на любом мероприятии, обязательно задействована охрана принимающей стороны. Они всегда готовы сотрудничать, и ты волен проверять их действия любым способом. Это мало утешало, но давало хоть какой-то простор действий. Опять же — люди не помешают. Другой вопрос, насколько эти люди надёжны. Перекупить можно кого угодно. Как показал недавний печальный опыт — почти кого угодно. Кому доверяешь. Полностью. Биг всё ещё не мог взять в толк, каким же образом ему выполнять свои профессиональные обязанности, если то не смей, это не трогай, а объект намеревается по сцене прыгать. Или не прыгать. Биг едва ли не впервые задался вопросом, а что же конкретно Ким делает на сцене. Хорошо бы, если просто поёт. Желательно без провокационных перфомансов, которые порождают в зрителях безумные надежды. Зрители! Ужас какой. Биг снова нахмурился. — Есть несколько вопросов. — Задавай, — Ким растерянно следил за перемещениями звукачей, которые успели поссориться, помириться, и монтировали остальную аппаратуру. — Фанаты. Господин Ким, у вас есть фанаты? — Разумеется. У каждого уважающего себя артиста должны быть фанаты. Если их нет — ты делаешь что-то не то. — И насколько эти фанаты предсказуемы? — Хорошо, что ты спросил, — Ким прекратил следить за звукачами и с прищуром смотрел в глаза Бига. — Даже если кто-то с громким визгом кинется мне на шею, это не значит, что в этого человека нужно стрелять. — Я понял. Специфика. Для этого я тут. Значит, могут кидаться, — Биг сделал несколько мысленных отметок. На Кима могут кидаться какие-то неопознанные люди. Отстреливать их нельзя. Это могут оказаться не фанаты. Совсем не фанаты. Нужно было оставаться мёртвым, сейчас ловил бы рыбу и загорал. Рыба не доставляет таких проблем, даже если это очень большая рыба, норовящая откусить пловцу ногу. — Именно. Прикрывать меня можно и нужно, а вот бить фанатов — строжайше запрещено. Биг, — Ким строго сдвинул брови, хотя в глазах прыгали искры какого-то внутреннего веселья. — Тебе придётся буквально заслонять меня своим телом. Намучившись за день, остаток вечера Биг убил на то, чтобы изучить поведение телохранителей при публичных личностях, благо в сети материалов было достаточно. Специфика и впрямь вырисовывалась своеобразная. С другой стороны — Ким не занимался делами семьи. Ему не грозили бандитские разборки, перестрелки на улицах, погони по переулкам и мордобои в подворотнях. Всё это — вотчина Кинна, Порша, и вообще всего среднего звена семьи. Кхун Корн, можно сказать, демонстративно отошёл от дел. Танкхун умело выписал себе досрочное увольнение и с наслаждением валяет дурака — и не сказать, что не имеет права. Его похищали столько раз, что психике непременно был нанесён непоправимый урон. На этом месте привычный ход мыслей споткнулся и завис, а Биг потёр лицо ладонями. Весь этот верещащий карнавал Танкхуна на самом деле скрывал умение чётко и ясно видеть все подводные течения в делах семьи. Опять же, вытащил его именно Танкхун. Сейчас Биг не удивился бы, даже если узнал бы, что Танкхун лично явился на склад, собственноручно взял его, раненого и обгоревшего, героически вынес на плечах и дотащил до больницы. Вполне возможно, что это так и было, плюс-минус щепотка деталей. Как-то само собой получилось, что Биг шёл посоветоваться по профессиональному вопросу к главе охраны, а пришёл к Танкхуну. Тот сморкался в ворох смятых носовых платков и заливался слезами над какой-то мелодрамой. Снова кого-то то ли убили, то ли предали. — Биг! Оооой, Биг, садись! Садись, сейчас будет кульминация! Я смотрю этот фильм десятый раз, и ни разу, слышишь, ни разу эти идиоты не смогли понять, кто же тут главный злодей! Могли бы уже и догадаться. По мнению Бига это был уже перегиб. Кажется, Танкхун решил показаться более ненормальным, чем был обычно, но никто и ухом не повёл. То ли привыкли, то ли действительно рассчитывали на иной финал. — Что? Что? Не считай меня идиотом! Ты смотрел «Эффект бабочки»? Смотрел? А? А все версии смотрел? Биг, ты сухарь. Ты Телохран Скучнейший. Эта дорама снята с несколькими альтернативными концовками, просто мне пока не повезло купить ту версию, где история заканчивается по-другому. Знаешь ли, каждая история достойна того, чтобы закончиться по-другому. Спустя ещё полчаса феерии Биг был готов спасаться бегством, и это почти удалось, но Танкхун его схватил, выволок куда-то на широкую террасу, что-то восклицал про луну, кормил карпов, а между этими экспрессивными взвизгами очень спокойно спросил: — Как дела? И это было так внезапно, что Биг сам стал крошить кусок хлеба карпам. — Сложно дела. Сколько раз Кима пытались похитить? — На моей памяти всего раз пять или шесть. Последний раз вообще похищали не его, а Порчея, а Ким попал под раздачу. Лунный свет не вреден для карпов?! Может тут поставить зонты?! Зонт, нам нужен кружевной зонт, большой! — Сколько было успешных попыток? — Биг чуть не оглох от криков про зонт. — Ни одной. Убивать его нет смысла, он младший в семье, бизнесом занимается Кинн. Похитить — да, могут попытаться, чтобы надавить на семью. Но обычно похищали меня. Старший сын в качестве заложника как-то больше весит. Мне всегда казалось, что это мнение устарело, старшинство тут не при чём. Сложно охранять моего братца? — Не могу вписаться в его ритм. Выступления, репетиции. Съёмки какие-то. — Он не афиширует семейные связи, поэтому широкая общественность не в курсе. Бандиты, конечно, все до одного знают, чей это сын. Посмотри фильм «Телохранитель» с Кевином Костнером! — Спасибо, отличный совет. Я не собираюсь заводить роман с вашим братом, — буркнул Биг. — И ему не угрожает его бывший муж. — У Кима есть бывший муж?! — Танкхун рассмеялся. — У него есть бывший, кстати. Но вряд ли он опасен. — Кто? — Биг насторожился. — Я должен знать, на кого обратить внимание. Кому, как не тебе знать, что такое охреневший бывший. — Незабвенный Таван, угу. Не дёргайся. Бывший нашего Кима — чудесный ребёнок, я взял его под опеку, и он уже вполне оправился, пережив свою нелепую влюблённость в модную звезду сцены. Если он начнёт что-то предпринимать, мы нажалуемся Поршу, и он своего младшего брата призовёт к порядку. Но опять же, я тебе гарантирую — мальчик в порядке, уже оправился, да он и не Таван. Бывший Кима безопасен. Вокруг сплошные романы! Осталось только увидеть своеобразную свадьбу в конце порнофильма — Биг про себя ругался на чём свет стоит, но итогом недельных мучений стала наконец-то устоявшаяся картина жизни. Он перестал путаться у Кима под ногами и бесить его. Изучил, где можно стоять в студии, а где нельзя. Привык не вздрагивать от неожиданно фонящей аппаратуры, которая могла вдруг издать отчаянный вопль подыхающего дракона прямо над ухом. А самое главное — успел обкатать на живых людях способы оградить охраняемое лицо от излишне экспрессивных посягательств увлечённых поклонников, при этом не калеча этих поклонников и не укладывая Кима лицом вниз за первый же бетонный выступ. Иногда приходилось принимать на себя и другие функции, потому что Биг сумрачно отказывался покидать неудобную гримёрку в пользу присутствия специального подавальщика воды. Ему не трудно подать воду. Вообще-то телохранители обычно занимались всеми мелочами, так удобнее. Кофе принести, лакорны вместе смотреть... гондоны и смазку купить и принести, делов-то. А тут что? Подать ватные диски. Собрать разбросанные салфетки. Застегнуть сложное переплетение ремней для фотосессии. — На бедре затяни туже. — Выдохни, — машинально скомандовал Биг, стараясь затянуть ремень сильнее. — Бедром? — спросил Ким и захохотал. Очень сложно оказалось не заржать вместе с ним, Биг с трудом удержал улыбку, застёгивая крупную металлическую пряжку. — Посмотри, со спины нормально? Ким повернулся спиной, и Биг провёл ладонями по короткой майке, потом по штанам из поблескивающей чёрной ткани, и лишь потом сообразил, что не просто разглаживает ткань, а гладит... Ким глянул на него через плечо. — Нравится? Биг отдёрнул руки и убрал их вообще за спину. Вот бы именно сейчас гладить задницу охраняемого объекта. Хуев Кевин Костнер. — Хорошо сидят брюки, — ровным тоном ответил Биг. — Это потому что пришлось надевать их без нижнего белья. Твою мать! Весь концерт. Весь этот чёртов концерт. Всю автограф-сессию. Все прыжки фотографов до концерта, во время концерта, после концерта. Всё. Это. Блядское. Время... Биг не мог выбросить их головы, что Ким сейчас без трусов. Без трусов, зато в ремнях. Какая-то БДСМ-портупея, охватывающая плечи, талию и почему-то одно бедро. Старший брат, похожий на архаичный ковёр индонезийских мастериц, средний постоянно влипает в опасные неприятности и у него есть Порш, а младший без трусов по сцене скачет. Ладно, в брюках. Но ткань тонкая, а он сидит с этой своей гитарой, широко расставив ноги... Тьфу. Он потерял Кима из виду всего на минуту, и уже успел заподозрить худшее. Спасибо хоть в панику не ударился. — Биг! Он даже не понял, как и с какими мыслями распахнул дверь, и пистолет сам появился в руке. Но Ким стоял в туалете перед зеркалом один, странно припадая на левую ногу, и морщился. — Здесь некого убивать, но можешь прострелить мне ногу. Тогда она, может, что-нибудь почувствует. — Твою мать, — тихо прошипел Биг, опуская пистолет. — Смени привычное ругательство, пожалуйста, чтобы в нём не было упоминания родственников. — Блядь. — Так лучше, — Ким снова поморщился. — Расстегни этот проклятый ремень. Я не чувствую ногу. — И поделом, — огрызнулся Биг, только сейчас понимая, что испугался. А это плохой симптом, это ужасно для телохранителя. Бояться — неконструктивно. Страх не помогает справиться с работой. Он присел на корточки, принялся возиться с пряжкой ремня, и сразу понял, что нога даже отекла. Вот же, жертва красоты! Пришлось на мгновение затянуть ремень плотнее, чтобы расстегнуть эту пряжку, но хватка блестящего ремня ослабла, Ким довольно застонал и согнулся, потирая бедро. За спиной стукнула дверь, кто-то сдавленно извинился и немедленно ретировался. Биг и ухом не повёл. Да, поза двусмысленная. Место тоже двусмысленное. Мужской туалет, кто-то возится с штанами другого мужика, присев на корточки. Есть от чего извиняться. Досадно, что приняли за таких идиотов, которые даже не подумали уединиться. Какие мысли кретинские лезут в голову. — Идиотская сбруя, — сердито проговорил Биг и встал. Ким смотрел на него странным нечитаемым взглядом. — Как нога? Нечего так смотреть. Ситуация дебильная, ремни дебильные, и он сам идиот. — Нога... — Ким переступил с ноги на ногу и снова поморщился. — Жить буду. Тебе не придётся нести меня на руках. На что угодно спорю, сейчас перед туалетом притаилась толпа любопытных, которые хотят посмотреть, с кем я отсюда выйду. — С телохранителем, — отрезал Биг. — Сплетни и слухи меня не волнуют. И не было никакой толпы. Кто-то слишком себе льстит. Всего-то человек десять. В гримёрке выяснилось, что ремни оставили на бедре хороший свежий кровоподтёк. Спасибо, что Ким надел длинный халат прежде чем снять штаны, и уже между полами халата выставил ногу. — Больше никогда не поведусь на сладкое щебетание стилиста. — Куда ты, блядь, денешься, — снова огрызнулся Биг. — Я не понял, ты охуел совсем? — Ким сцапал его за волосы на затылке и коротко тряхнул, словно собирался вытрясти из его головы внезапно окрепшую фамильярность. — Ты как со мной разговариваешь?! Биг не нашёлся, что ответить. Перед ним стоял голый Ким. Халат не считается. Не считается халат, хотя он и длинный, и пояс завязан. Стоял тут голый, держал его за волосы и смотрел в глаза с тем жёстким выражением, которое больше присуще настоящему облику его семьи, а не карамельной картинке из девичьих снов, которой он торговал со сцены. — Следи за языком, — процедил Ким, сильнее сжав в кулаке его волосы. Биг прекрасно осознавал, что позволил себе лишнее. И не спишешь на травму, не оправдаешься ничем. Вот только слова извинения почему-то не мог выдавить из горла. Следовало извиниться. Признать, что не прав. — Отлично, — Ким многозначительно кивнул. — Вижу. Да? Биг молчал. За это его снова тряхнули за волосы. — Да? — с отчётливой угрозой протянул Ким. — Да, — сдался Биг. — Я буду следить за языком. Простите. Показалось, что Ким ждал не этого. Но волосы он опустил, и улыбнулся как-то беззащитно. Сразу стало заметно, что он хрупкий. Хрупкий, нуждается в защите. Плечи эти... Через мгновение халат распахнулся и Биг едва не подавился этими мыслями. Хрупкий? Вот эти плечи — хрупкий?! Нет, сам халат оказался всё так же надёжно завязан, Ким просто распахнул его на груди, вытащил руки из рукавов, и теперь тряпка выполняла функции удобной и крайне целомудренной набедренной повязки. Биг никак не мог взять в толк, как эта тряпка создавала иллюзию слабости. У Кима было вполне тренированное тело, мускулистые руки, грудные мышцы тоже не чахлые. — Жарко, я взмок, как... — Блядь, — снова ляпнул Биг. — Возмутительное сравнение, но, — Ким повернулся к зеркалу и сам медленно протянул: — бляяяядь... Грудь тоже пересекала красная полоса, и вокруг плеча выделялся красный след от ремня. — Хочешь, я пристрелю твоего стилиста? — кровожадно предложил Биг. — Зато в целом образ смотрелся идеально. — Три часа в кожаной удавке. Спасибо, что ошейник не догадались застегнуть на горле, — зарычал Биг. — Он собирался, но в его ошейнике я не мог петь, — Ким теперь даже не спорил против выражений своего телохранителя. — Проследишь в следующий раз? — Чтобы не подсунули такое вот... Биг поискал культурное выражение, но не нашёл, поэтому лишь ткнул пальцем в сторону горки ремней. — Блядство, — любезно подсказал Ким. Биг лишь отрывисто кивнул. Блядство. Форменное блядство. Как теперь это развидеть? К вечеру ситуация усугубилась, потому что для начала Ким показал ему фотографии, которые отсняли после концерта, и теперь из головы приходилось вытряхивать ещё и эти откровенно развратные позы. Только бы не приснился. Только бы не в этих ремнях на голое тело. Биг слишком хорошо знал, как работает человеческая фантазия, и на какие выходки она способна. К счастью, ремни не снились. Сам Ким — да, снился. Но во сне Биг видел только его яростные глаза, как в тот момент, когда он требовал ответа. Лучше бы ему снились ремни на голое тело — Биг проснулся с отчаянным стояком, и безжалостно ушёл под холодный душ. Чушь. Блажь. Нахуй. В этом семействе больше не будет никаких трогательных историй про романы с телохранителями — лимит исчерпан. Он — Профессионал. Он сам это выбрал. Не ради романтического блядства. Биг стал ещё суровее. Ким считал, что он превратился в тирана. Стилист Кима умолял убрать бешеного дракона, который не даёт творчеству парить свободно. — Я телохранитель, — ледяным равнодушным тоном уточнил Биг, стоя на коленях перед сидящим Кимом. Рядом с ним в такой же позе стоял стилист и страстно прижимал к своей груди ногу Кима, обутую в лаковую туфлю. — Это всего на полразмера! — шептал стилист. — Два часа потерпеть, ничего страшного не случится. Я же его не танцевать заставляю! — Смотри, — Биг отнял у него ногу, Ким стоически не издавал ни звука. — Видишь? Это колодка, а не туфля. Я телохранитель. Ты причиняешь вред его телу. Я имею право тебя убить, и мне никто ничего не сможет предъявить. Есть другие туфли. — Они не лаковые! — взвизгнул стилист. — Это разрушит образ! — Разрушит образ? — Биг содрал туфлю с ноги Кима, предъявил ему покрасневшие пальцы, сорвал вторую туфлю, отбросил эти колодки в угол гримёрки и для надёжности пристрелил их. Звук выстрела прозвучал как финальный гонг. Биг встал. — Значит, пойдёт на сцену босиком, блядь! Стилист только сглотнул, ещё оглохший от внезапного выстрела. — А ты действительно совершенно распоясался, Биг, — сказал Ким. — Но мне нравится. И пошёл на сцену. Босиком. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Босые ноги почему-то сочли главным скандалом недели. Фанаты свихнулись. Недруги охренели. Агент Кима героически держал натиск, не позволяя порвать своего подопечного на пустяковые концертики, чтобы не заездили до полусмерти. Биг считал, что они там все охуели. Потому что лучше ходить босиком, чем в жмущей обуви. — Это закон шоу-бизнеса, — рассуждал Ким. — Сработать может совершенно неожиданная фишка. — И что? Завтра мы увидим, как с полсотни певунов ртом будут прыгать по сцене босиком? Но кто-то уже так делал. Я не знаю, кто именно, но это же напрашивается. — В точку. Сезария Эвора, босоногая дива. Жёлтая пресса уже обвинила меня в подражательстве, — Ким посмеивался. — Бред, — буркнул Биг. — Это всё равно, что предъявить тебе как претензию, что у тебя есть ноги. У тебя есть ноги, у Майкла Джексона тоже были ноги. Ты подражатель, у тебя есть ноги. Это так работает? — Ты удивительно точно уловил правила шоу-бизнеса. Далеко пойдёшь. Они незаметно перешли на «ты». Биг ловил себя на том, что снова переходит на подчёркнуто вежливые формулировки при ком-то, но наедине... Ким словно специально подначивал его грубить, огрызаться, ругаться. Не раз и не два сгонял потом своё раздражение, хватая своего телохранителя за волосы. Дались ему волосы на затылке! С другой стороны, хотя бы не за шиворот. Вот вроде какая разница, а за шиворот унизительно. Ким действительно не лез в опасные переделки, разве что мог попасть в них ненароком. Биг отслеживал слишком ретивых поклонников, но подозревал, что может рано или поздно что-то упустить. Вот сейчас на фотосессии Ким был без калечащих ухищрений сумасшедшего стилиста, и это нравилось Бигу куда больше, чем идиотские ремни. Белая рубашка, чёрные брюки, но всё отличного качества. Босиком. Тут явно решили подкормить визг жёлтой прессы. Зато вокруг много цветов, и Кима замотали в яркое покрывало. Беззащитный. Ноги босые. Цветы эти. Взгляд влажный, щенячий. Биг только криво ухмыльнулся куда-то в сторону. Он не верил ни на минуту в эту слащавость, хотя признавал, что Киму это идёт. Звезда ты звезда, идеальный образ для плаката, чтобы висеть над кроватью девочки-подростка и выслушивать её ежедневные нехитрые новости. Девочки-фанатки делились на три категории. Скромные и умненькие следили за творчеством, знали наизусть все песни, могли процитировать любую песню с любого места, знали всю творческую биографию любимца — Вик, они его называли Вик. Визжащие и яркие забрасывали его мягкими игрушками, демонстрировали то, что в сети называли «фангерлинг». Пытались прорваться, повиснуть на шее. Пару раз Киму из толпы прилетали чьи-то трусы. Опасные — тихие помешанные. Эти могли маскироваться под первых или вторых, но подбирались близко, и могли кинуться, ударить, укусить. Бросить чем-то тяжёлым. Киму пока не прилетало, но Биг отслеживал такие случаи в сети и на всякий случай учитывал вероятность. Опасными могли быть не только девушки. Вот и теперь — в толпе какой-то ошизевший мужик кинулся с полузакрытыми от счастья глазами, схватил, облапал... Биг, успевший встать у него на пути, выдержал эти липкие прикосновения с бессвязным бормотанием, пока Ким у него за спиной садился в машину, а потом аккуратно и бережно скрутил спятившего и сдал охране. — Цел? — коротко спросил Ким, когда Биг присоединился к нему в машине. — Рыдать в ванной не планирую, — равнодушно ответил Биг, глядя вперёд по направлению движения машины. — Спасибо. Биг только покосился в сторону Кима, и тот пояснил: — Что не собираешься рыдать в ванной. В ответ он смог только фыркнуть. Подумаешь, ерунда какая. Противно, конечно, но не смертельно. Ехать пришлось далеко, говорить было не о чем. Ким дремал, время от времени роняя голову на грудь, а потом вообще сполз на бок и устроил голову на плече Бига, пробормотав: — Посплю. Разбуди, когда подъедем. И пусть спит. Биг пожал бы плечами, если бы не опасался разбудить его. Пусть спит. Что такого-то. Даже когда рука скользнула по колену, это не возмутило. Мало ли, человек во сне случайно рукой провёл где попало. Правда, когда он всё-таки разбудил его, Ким казался задумчивым и даже озадаченным. Биг его, в общем-то, понимал. Сам не любил спать в транспорте. — На сегодня я ещё нужен? — обычный вопрос, на который обычно поступал отрицательный ответ. — У тебя есть два часа на отдых. Потом у нас вечерний приём, будешь со мной. Освободимся к середине ночи. — Выступление? — Нет, только торговать лицом. Биг кивнул и поспешил заняться приготовлениями. А это, среди всего прочего, сожрать что-то плотное, калорийное и малых объёмов. Чтобы не коситься по сторонам в поисках пробегающего мимо бутерброда. И, уж конечно, ничего не пить. Он — профессионал. Он ожидал, что этот приём его доконает, и он его доконал. Вокруг Кима постоянно кто-то тёрся, многозначительно смотрели, брали за руку, и ему стоило немалых трудов не оттолкнуть то одного, то другого. Даже женщины не казались ему безопасными. Он знал, что женщина может оказаться подготовленным бойцом. Убийцей, наконец! Приманкой. Шпионкой. Кем угодно. Плотность фуршетной толпы его раздражала — сложно уследить за всеми, и держаться рядом с Кимом, но поодаль. Благо не он один тут был телохранителем. Каждого в этой толпе кто-то да охранял. Ким казался двужильным, и Биг это полностью одобрял. Он ценил профессионализм в любой сфере. Уже в машине на обратном пути Ким всё-таки сдулся. Залпом выпил бутылку воды, расстегнул рубашку, сбросил туфли и пробормотал: — Я сейчас умру. — Ложись, я пересяду вперёд, — Биг собрался дёрнуть водителя, чтобы остановил машину, но не успел. Ким просто лёг головой ему на колени и закрыл глаза. — Много выпил? — Я вообще не пил, — Ким прикрыл глаза ладонью. — Так с одним бокалом и прогулял целый вечер. — Лежи, — коротко велел Биг. Пальцы Кима дрогнули, раздвинулись, между ними блеснул внимательный глаз. Биг демонстративно уставился на дорогу. Он не двигался, даже когда Ким сунул ладонь ему под рубашку. Подумаешь. Не гладил ведь, просто засунул руку под рубашку, приклеился ладонью к боку, и там эта ладонь замерла. Биг лишь криво ухмыльнулся. Он знал, что там нащупал Ким. Широкий бугристый шрам, след ожога. У него таких много. Теперь господин Ким в шоке переваривает эту новость, как раз хватит, чтобы до дома угомониться. Ладонь двинулась дальше и застыла на следующем шраме. Похрен. Пусть трогает. Любопытство не порок. Хотя это уже начинает подбешивать. Ким изучал его шрамы. Двигалась только рука. Пальцы аккуратно ощупывали все отметины на коже. Добрались до пулевых ранений на груди. Биг смотрел в окно. Да, таких отметин у него тоже достаточно. А что он думал? Так-то, если вдуматься, он просто несостоявшийся мертвец. Ким трогал его до самого дома, и лишь перед остановкой машины сел и спросил: — А ноги? — И ноги, — спокойно ответил Биг. В глазах Кима явно светился вопрос, как же так получилось, что лицо не пострадало. Он сам не очень это понимал. По словам доктора, он удачно упал, когда всё взорвалось. Лицо получило минимальные повреждения, хотя сгорели брови, ресницы, и едва не спеклись глаза. Он долго лежал в больнице — вот, волосы успели отрасти, раз за них можно ухватить. — За мной, — решительно распорядился Ким, не дав ему задать обычный вопрос. Три часа ночи. Какого ж чёрта ему ещё надо? Биг не рассуждал. Он просто констатировал факт — что-то ему ещё надо. Шёл за Кимом, довёл до дверей. — Зайди, — так же коротко велел Ким. Вполне достойный сын своего отца. Брат своих братьев. Сейчас раздаст распоряжения, и завтра всё начнётся сначала. Ким запер за ним дверь, привалился к этой двери спиной. Биг ждал, а Ким стоял, опустив голову, только глянул исподлобья. Снова хрупкий. Даже наивный. Глаза вот блестят... Биг ждал распоряжений, а Ким становился всё невиннее и ранимее. — Если это всё... Бред какой-то, честное слово. Этот образ действовал. Действовал даже на него. И как теперь винить спятивших фанатов? Биг ведь видел, как Ким в спортзале тренируется — да он штангу поднимает так, словно трахается с ней. Надо было оставаться мёртвым. Какого чёрта? Он дошёл до двери, взялся за ручку. В конце концов, ему тоже нужно спать, и всё такое. Почему при этом он не открыл дверь, а сгрёб Кима в объятия и впился в губы поцелуем — он понятия не имел. Всему причиной эта его надломленная растерянность, которая бесила до крайности. Приманка. Ловушка. Это Биг понял сразу, потому что беззащитная растерянность моментально сменилась хищной хваткой. Ким поддавался поцелую, размыкал губы навстречу его языку, молчал, но снова сцапал за волосы, коротко рванул, отпустил. И всё это только чтобы снова расстегнуть его рубашку и опять трогать все шрамы. Как будто ему нравится. И это вовсе не было похоже на сальные прикосновения того спятившего мужика. Биг не рассуждал. Он просто делал то, на что молчаливо поощрял Ким. А у него с языком тела всё было просто великолепно. Он поддавался, но при этом поддавался настойчиво — попробуй только не взять то, что дают настолько непреклонно! Диктатор и тиран. Биг без споров и лишних вопросов сделал те несколько шагов, что отделяли его от стола. Ким выбрал стол — Ким получит стол. Отличный удобный стол идеальной высоты. — У меня есть всё, что нужно, — тихо шепнул Ким. — Где? Нагое тело на краю стола вытянулось, бесстыдно демонстрируя гибкость и силу. Ким дотянулся до коробки на столе, подтянул её ближе, открыл. Биг не удивился — смазка, презерватив. Не выставлялись условия, не было указаний. Но почему-то Биг понимал, что делает именно то, чего сейчас хочет Ким. Даже когда он перевернул его, огладив ягодицы. Ким распластался грудью по прохладной столешнице и только тихо вздрагивал от проникающей ласки. Взвился и выгнулся, лишь когда Биг уже вошёл. Его пришлось держать крепко, и это здорово заводило. Рывками натягивать на член, и изумляться тишине, в которой не прозвучало ни единого стона. Только тяжёлое дыхание и яростные рывки навстречу. Горячий, узкий... очень сильный и гибкий. Биг понял, что не удержал бы его, если бы Ким этого не хотел. Гулкий удар кулаком по столу заставил Бига вздрогнуть. От хрупкости и ранимости Кима не осталось и следа — он бесновался под ним, жадно рвался навстречу каждому толчку, выгибался и прерывисто дышал, пока не выговорил низким рокочущим голосом: — Блядь... Не понять этого — нужно быть конченым. Биг перехватил его удобнее, сжал в ладони его член, провёл пальцем по головке и тут же сам едва не выругался. Кончал Ким бурно, но тихо. Его трясло и выкручивало, гладкие горячие мышцы сжимались вокруг члена, выжимая из него такое же яркое наслаждение. И лишь в самом конце, на последней сладкой судороге Ким застонал. Это просто добило. Биг уткнулся лбом в его спину, укусил тонкую кожу на лопатке, и получил ещё одно сдавленное «блядь». Уже после этого, умиротворённый с бесстыже сытым выражением лица, Ким изучал все его шрамы — пальцами, ладонями... языком. При ярком свете. Можно было не спрашивать — ему нравится. Знать бы ещё, зачем ему это. — Мне нужно, — коротко сказал Ким. Но Биг не задавал вопрос вслух. По нему всё так видно? — Завтра репетиция. Концертов не будет. Вечеринок тоже. Будничный разговор. Это на один раз. Не обидно, не ранит, просто на один раз. — Купишь завтра презервативов. Биг недоверчиво поднял бровь. Ким только кивнул, лениво потянулся, сгрёб его за волосы на затылке и с нарочитой угрозой спросил: — Да? И глаза не отведёшь. Потому что он смотрит вроде с угрозой, но ждёт ответа так, словно это очень важно. Биг только головой покачал. — Да. Вляпался. Но выбираться из этого не хотелось. Единственное, что Биг точно знал — он не станет для Кима бывшим. Потому что он профессионал. Во всём.