Бакэнэко

–А почему у него хвост не обрезан? Это же Бакэнэко!– –Он убил своего хозяина и принял его внешний вид!– Огата неспешно обернулся на шепотки мелкой полуголой детворы, что тут же убежала с криками, заметив, что на них смотрит пара глаз того, кого они только что слишком громко обсуждали. Их крики слышались ещё долго и потом они притихли. Снайпер почти никак не отреагировал на такое прозвище, отмечая, что его хвост просто выглянул из-за плаща, пока он обновлял свои запасы пороха и патронов, вынужденно отодвигая плащевину в сторону. Но уши на его макушке предательски дернулись слегка назад, словно немного запоздало реагируя на обзывательства. В это же время из того же магазина оружейного магазина вышел и Сугимото, нагоняя кошака и запечатлевая всё же бо́льшую часть того, что кричали сорванцы. Как и у всех псовых, его уши торчащие торчком, зашевелились, высказывая заинтересованность, меняя направление в сторону Огаты. –Что ты такого сделал, что тебя уже демоном окликали?– Его вопрос был полон наивности и непонимания, хотя в их первую роковую встречу Саичи отлично видел его длинный, изящный мягкий хвост, что едва не касался земли, когда Снайпер пытался спастись бегством. Но ветеран видимо по какой-то причине действительно не знал присказки о разной нечисти, тех же кицуне или тануки, и Огата, осознав это в полной мере закончил раскладывать приобретенный товар, никак не отвечая на вопросы бессмертного, просто двинулся к остальным, что в это время продавали в очередной раз шкуры разных животных, получая с этого выручку. –Э-эй!– Поспешно выкрикнул Сугимото перед тем как начать нагонять ускользающую кота, что так и не изменился в лице, но под плащом его хвост отчаянно выписывал кульбиты в недовольстве. Его хозяин явно не хотел давать никаких ответов. Позже, когда группа вновь собралась, ветеран не стал расспрашивать дальше, переключаясь на очередные познавательные рассказы молодой Айну. Кироранке был как неплохое дополнение к ней, хотя не перебивал девочку, когда она с особо добрым видом рассказывала о том как можно получить что-то вкусное или полезное растерев те или иные травы вместе. Огата слушал всё это в пол уха, наблюдая со стороны, укромно устроившись в их временном убежище, в очередном котане по пути к их цели, – тюрьме Абашири. С этой точки он был в тени, свет от небольшого костра его не трогал, но и сам отлично видел всех и вся, вглядываясь в силуэты, витая где-то себе на уме. Так продолжалось до тех пор, пока остальные мужчины из деревни не попросили им слегка подсобить с разбором рыбного улова, ибо они так до темноты не управятся. Конечно же выбор пал на Кироранке и Огату, что сидели по сути без дела, в отличии от Саичи и Шираиши, что увлечённо помогали Асирпе в приготовлении их очередного блюда. И когда те двое вышли, напал немного уменьшился, девчушка сама справлялась и следила за готовкой в котле, пуская слюнки на аппетитное мясцо, в очередной раз продумывая как бы не признавая вкусность съедобного осома вынудить Сугимото добавить его в блюдо. Сам же бессмертный двинул локтем короля побегов. –Шираиши, ты знаешь кто такие Бакэнэко?– Тон его хоть и был заговорческий, а лицо крайне серьёзным, Шириши это почти никак не волновало и он ожидал, что тот завёл эту тему чтобы его попугать и без промедления ответил стандартное «Ну да, а что?». –Просто около оружейного магазина дети кричали это. И я не знаю что это.– Рассказывать о том, что всё это летело в сторону снайпера он не стал, потому что решил сначала узнать вообще историю этого слова. Может быть это действительно что-то страшное или оскорбительное? Он любил истории, но вот легенды слышал редко, от того они его интриговали ещё больше. –Да? Ну вообще так обычно называют котов демонов, что съели своего хозяина и приняли их облик. Но для кошки существует несколько способов стать бакэнэко: достигнуть определённого возраста, вырасти до определённого размера или же иметь длинный хвост. Говорят что если слишком поздно отрубить им хвост, то он вовсе раздвоится. Они собираются группами и пожирают неугодных им людей.– Шираиши расслабленно рассказывал, словно очередная байка и вымысел, хотя по Японии часто можно встретить котов у которых отрублены хвосты, чтобы те не стали злыми духами и не устраивали дебош с огнём, с которым те были тесно связаны. Саичи же внимательно слушал, вздрагивая словно от страха, но на деле ему была противна и страшна мысль, что кому-то действительно отрезают хвост. Во своим бы он ни за что не распрощался! Да и это же очень больно, рубить по больному. –Уже готово! Давайте есть!– Отозвалась Асирпа, быстрее всех налетая на приготовленное, пока позади них наконец вернулись двое помощников. –Без нас уже начинаете?– Со смешком отозвался Кироранке, присаживаясь вместе с Огатой к остальным. Ситатап из свежей крольчатины был просто прекрасен с той зеленью, что выбрала юная Айну. И конечно же на её счастье Сугимото предложил добавить мисо, что вызывало только радостный трепет у всех присутствующих. И Хякуноске сидел среди них, тихо поедая свою порцию, но определённо в то же время находясь так далеко от них, вновь где-то в своих мыслях, убедительно делая вид, что пристальный взгляд бессмертного на него не давит. Сам же Саичи упёрто жевал, накладывал себе добавки, но всё так же гипнотизировал чужое лицо, а уши его стояли торчком, пока хвост едва заметно волочился по полу из стороны в сторону. Поймать кота удалось только когда они уже разошлись спать, каждый в небольшой группке, потому что хижины были довольно маленькие и Сугимото невзначай уступил своё место с Асирпой Кироранке, мол, ну вы же давно не виделись, да и помимо них там будет ещё несколько женщин с детьми, а солдат не хотел их якобы пугать своим грозным видом. И всё это было, чтобы просто поговорить с Огатой с глаза на глаз, если тот не хотел рассказывать до этого, то сейчас его просто загоняют в угол, буквально, уступая место подальше от входа. Если сначала всё было тихо и волк словно ничего вовсе и не планировал, то стоило им улечься, тут же началось. Кот и так отлично знал, что этот приставучий ветеран всё спланировал, отмечая, что у собак видимо тоже есть мозги, но Огата решил, что будет просто игнорировать, это только его дело, да и какая разница, если его это не задевает? Даже если где-то там под сердцем иногда колит иголками в такие моменты. И он просто сворачивается калачиком под одеялом, отворачиваясь к Сугимото спиной. Убьёт? Так тому и быть. Хотя шанс такого маловероятен, ведь этот солдат никогда не нападал из-за спины, что снайперу было не понять, он считал это глупостью и лишним риском из-за уважения к своему противнику. –Огата.– Спустя немного времени наконец подал голос бессмертный. Но снайпер благополучно проигнорировал оклик шёпотом, даже ухом не повёл. Сугимото нахмурился, а хвост его недовольно завилял. –Я же знаю, что ты не спишь.– Продолжал доставать его Сугимото, смотря в чужой затылок, не отрываясь, так пристально, словно хотел поджечь чужой загривок таким образом. –Тц.– Последнее, что произнёс солдат и Хякуноске уже радостно подумал, что от него наконец отстанут и продолжил дремать отпуская ситуацию. Зашуршала ткань одеяла позади. «Наверное обиженно отвернулся»,- подумал Огата, сдерживая усмешку. А потом, не успел он оглянуться, а чужая сильная ладонь сжимала его хвост, начиная тянуть на себя и снайпер дернулся в растерянности, яростно шипя от боли и недовольства, спеша повернуться и заехать в морду кулаком за столь наглые действия. Да только его уже подмяли под себя, придавливая ноги всем своим тяжёлым весом, что сначала Хякуноске подумал, что не может дышать, начиная слегка паниковать. Что было ещё более возмутительным, так это всё ещё находящаяся хватка на его хвосте. Снайпер никуда не мог деться, над ним нависал Сугимото, со своим таким тупым и серьёзным взглядом одновременно, что Огате непременно хотелось стереть эту эмоцию с чужого лица. К счастью длины хвоста хватало, чтобы ветеран мог почти лежать, держа опору на локтях и предплечьях, что обрезали коту пути отхода и при этом правой рукой тот по прежнему мог держать пушистое продолжение позвоночника. И Саичи мысленно отметил, что мех очень мягкий, от чего тот немного не удержался и большим пальцем огладил небольшой участок. До селе лежащий в ступоре Хякуноске вздыбился, его волосы слегка привстали дыбом, как и шерсть на ушах, последние стояли торчком, и посыпалась новая волна сопротивления. Попытки оттолкнуть не увенчались успехом как и перевернуться. Беспомощность, эта уязвимость, всё это давило на кота, его руки беспомощно утыкались в грудь Сугимото, просто чтобы добавить себе немного уверенности в контроле ситуации. До чужого лица он просто банально не достанет и бить с такого угла крайне не удобно, учитывая какая чувствительная часть тела сейчас у врага в руке. –Теперь–то поговорим?– Без своей фуражки солдат выглядел не так устрашающе, словно теряя свой шарм, но даже так ему в лицо смотрели два узких зрачка, непривычно напряжённое тело Огаты вызывало вопросы. Сугимото не видел, чтобы до этого Огата так реагировал, но по большей части скидывает это всё на ненависть к нему самому. –Ты уже узнал всё, что хотел. Что тебе вообще надо?– Снайпер слегка нахмурил брови, его взгляд теперь метался из стороны в сторону, он явно искал новые способы бегства или как минимум уже придумывает новые уловки. Саичи не стал спрашивать, откуда тот узнал, что он уже обо всём в курсе, догадываясь в какой момент Хякуноске мог подслушать их с Шираиши небольшой разговор, но даже так, он не хотел отступать, но и не знал, как сформулировать вопрос, чтобы снайпер его просто не засмеял за банальную нежность и сопли, может они не до конца товарищи, но душа у ветерана была слишком доброй, даже к врагу. И от небольшой досады и потуг придумать вариацию вопроса, Саичи незаметно для самого себя напряжённо сжимал кулаки. Многострадальный хвост сжали. По нервам побежал импульс и тогда уже Огата не мог не напрячься, но руки его уже не отталкивали чужую грудь, а наоборот, в мгновение ока притянули ближе к себе, заставляя тяжёлое тело прогнуться вниз и кот впился зубами в чужую шею, ведь это первое, что пришло ему в голову после того, как он машинально выгнулся, не имея шанса избежать почти судорожного движения. И когда его губы коснулись шрамированной, но горячей, обжигающей кожи, снайпер постарался укусить как можно сильнее, отчаянно хватаясь за чужую форму и шарф, отодвигая его и напряжённо пыхтя в ухо Сугимото. –Дурак, больно же! Ай!– Пискнул сверху Саичи, от боли глупо сжимая хвост ещё сильнее, вызывая в более лёгком теле новую судорогу, которую он мог ощутить в чужих ногах и спине, дерганных движениях и новом, ещё большее яростном укусе, по коже побежало немного тёплой крови. И только тогда до ветерана дошло, что всё это время коту он тоже делал больно. Но Огата млел от этой боли, и там внизу, пока Сугимото не мог видеть, в штанах снайпера появлялся значимый бугор, а сам он заплывал румянцем, нежелательное возбуждение самостоятельно начинало покрывать его. Не получив никакого ответа от кота, солдат просто ослабил хватку на хвосте, оставляя примятую шерсть, и ощутив это, Огата что-то тихо и еле слышно облегчённо пискнул, валясь обратно на чужую подстилку с подушкой. Теперь ему деваться было некуда и он лежал на спине, весь краснеющий, пыхтящий и глубоко дышащий, с кровавым ртом и зубами, с прикрытыми глазами и это наверное было к лучшему, ведь Сугимото в наглую его разглядывал, удивленный таким зрелищем и даже прокушенная шея его так сильно не волновала. –Так значит от длинного хвоста тоже есть прок.– Довольно произнёс Саичи, слегка отступая, но только лишь для того, чтобы ладонью скользнуть ближе к основанию хвоста, по крайней мере по той части, что можно было достать, ведь на остальной части лежал Огата. И снайпера передёргивало всякий раз, стоило солдату провести ладонью против шерсти. Хвост волка непроизвольно начал заинтересованно вилять, а сам хозяин тоже слегка покраснел, наконец осознавая, что он сейчас делает и видя бугор на чужих штанах. Сугимото слегка неловко заколебался, заступорился, и в этот момент ему и прилетело в челюсть так, что тот перевернулся на спину дальше и теперь они занимали место лежанки Огаты. А сам снайпер всем весом плюхнулся ветерану на живот, специально давя и съезжая ближе к паху, нагло давя на чужие плечи, не давая подняться и прийти в себя, уже проезжаясь по паху пса, старательно делая вид, словно держит себя в руках, а не стремится возбудить и себя и своего врага в данный момент. А Сугимото, со слегка болящей щекой забвенно разглядывал этого наглого кота, что без какого-либо стеснения на лице восседал на нём, разве что покрывался жарким румянцем. –Ну что? Всё ещё хочешь познать бакэнэко? А Сугимото? Или для тебя это слишком?– Уши его сложились назад, в то время как на лице прорезалась ухмылка, и он не прекращал движений, размещая многострадальных хвост подальше, вне досягаемости для рук Сугимото, слегка сбиваясь с дыхания, когда прошёлся промежностью по начинающему образовываться стояку. Глухой удар ладонью по чужому бедру, переход этой же руки от бедра к ягодицам, сжимая столь сильно, что становилось больно и Огата на пару секунд запрокинул голову, прикусывая губу. Недостаточно больно, чтобы кончить, но хватит для того, чтобы стать ещё твёрже. А хватка на его заднице от такого зрелища становится только сильнее, этот волк определённо выбрал себе в партнёры до конца жизни не самого лучшего кандидата, блудного и крайне вредного кота, грязного на язык, но в то же время столь ласкового, если погладить в правильном месте и Сугимото хотелось думать, что уже скоро его руки сами положат на макушку или живот, подставляясь, прося погладить и по-ласкать. –Тц, неужели тема тебе так неприятна, что ты даже хочешь перекрыть её пошлостью?– Цикнув, Сугимото так же хитро ухмыльнулся, решая продолжить тянуть своё, прижимая чужой таз плотнее к себе, насильно направляя чужие движения так, как это нравится ему, игнорируя недовольство кота. –Тебя что-то не устраивает в том, чтобы трахнуть меня?– На пару мгновений ледяные пальцы Огаты оглаживают горячую кожу солдата в том месте, где растрёпанная и оттянутая ткань это позволяла, но потом притянул их обратно, словно дразня царапая, и начиная медленно стягивать с себя одежду, первым делом открывая плечи и грудь, скидывая форму на пол рядом. Остались только военные штаны и фундоси. –Н-не называй это так грязно!– Недовольно просипел Сугимото, сразу же становясь красным как рак, явно не приветствуя чужую грязную речь, что наоборот заводила его всё сильнее и снайпер отчётливо это ощущал пол собой. –Неужели это так тебя смущает? Ты что, девственник?– Мурчит с ядовитой усмешкой ефрейтор, деловито протягивая руку к чужому лицу, чтобы схватиться за ткань шарфа и наклонившись, слегка натянуть ткань, чтобы сделать натяжение, напрячь чужую шею, дыша почти лоб в лоб, находясь так близко и у Саичи не находилось что ответить, смотря в этот голодный и слишком горячий взгляд на против. Но голова была дана не просто прикрывать её фуражкой и пальцы его льстиво скользнули выше, меж ложбинок ягодиц, к самому основанию пушистого придатка, обводя тот двумя пальцами и зажимая между ними, начиная тянуть и дёргать назад. И снайпер почти вскрикнул, выгибаясь с открытым ртом, тело его задрожало, руки в судорожном движении сжимали чужую ткань на груди, выпячивая задницу. –А ты что, в течке? Если так лезешь.– И дальше, не язвя, но изводя этого кота, зарываясь в мягкую шерсть оглаживая, массируя как сам хвост, так и ягодицы, бёдра, грея упругую плоть своим жаром, он притянул Огату за затылок, идея от чужого состояния и радуясь, что в таком положении снайпер больше не мог язвить и плеваться ядом, а особенно задирать его и провоцировать на что-либо, мягко присасываясь к тонким губам, смакуя, пока кот не осознал что происходит, прерывисто выдыхая в чужой рот. Но ему жестоко не позволяют отстраниться, продолжая настойчиво мягко вылизывать губы, стремясь протиснуться внутрь, пока его действительно не пускают, но Огате хочется быстрее, яростнее, больнее, ещё сильнее, чтобы кровь шла изо рта, болели надкусанные губы, а не нежное прикосновение языка, пока его почти с трепетом вылизывают, не в меру жёстко стискивая за загривок ладонью. И протест в виде мычания не спасает, ровно так же как и порыв в чужую сторону, прикусывая мягкий и чувствительный язык пса, что даже в таком положении я будучи пол ним, умудрялся главенствовать в процессе. Коту пришлось сдаться, недовольно хмурясь, уступая довольно медленному и целомудренному поцелую, плавным движениям и почти щекочущим ощущениям, пока его познавали, заставляя задыхаться без кислорода, обводя всё внутри него, скрещивая языки и заставляя слюну капать вниз, ляпая одежду Сугимото, но им было откровенно плевать. Саичи ликовал, он приструнил этого вестника зла, заставляя принимать его ласку и нежность, давиться в ней и раздасованно сжимать бедрами чужой таз, находя утешение только в давлении на своё возбуждение. –Всё? Ты успокоился?– Наконец отпустив многострадальный лоб, спросил бессмертный, притягивая их лбы вместе, смотря в расширенные бездонные глаза. Огата тяжело пыхтел, но по дерзкому взгляду было понятно, что нет, этого не хватит, чтобы заткнуть его, тем более остановить. И всё приходит в движение, началась их борьба, когда снайпер изо всех сил и с максимальной скоростью лишал Сугимото его одежды, стягивая шарф, раскрывая грудь в шрамах и заживших пулевых ранениях, даже не замечая, когда от резкого движения полетела пара оторванных пуговиц и Саичи в это же время изо всех сил с недовольным бубнением старался остановить кота, но он проиграл, когда его член просто сжали, так больно, так резко и у него перехватило дыхание, бёдра слегка подбросились вверх вместе с Огатой сверху, вызывая у последнего удивление и довольство. –Сдайся уже и дай спокойно потрахаться. Ты же кобель, так почему противишься?– Всё не унимался снайпер, массажируя разгорячённую плоть, продвигая руку к застёжке на штанах, чтобы наконец достать до своей прелести. И на сей раз Сугимото не противился, хотя и скривился вновь от чужой фразы, не мог он такого терпеть, предпочитая считать соитие чем-то чистым и близким, но никак не пошлостью и грязью, как считал это Огата, принимая секс только за омут странного удовольствия и грязи. Плоть наконец была свободна, от плотных и узких военных штанов и от фундоси, что были уже полностью мокрыми от смазки. К радости Огаты Сугимото действительно завёлся и теперь уже его глаза блестели похотью и огнём. В нутре снайпера затрепетало на долю секунды, когда показалось, что его не собираются выебать, а разорвать в клочья, особенно когда Саичи перевернул их обратно, стягивая с себя оставшуюся форму и сдергивая резкими движениями штаны с Огаты. Кот хочет вязки? Будет ему вязка, после которой тот больше и не встанет, и говорить такие пошлости тоже не сможет. В небольшом закутке было несколько резных горшков, в тех хранилось масло, и не понять было, животного происхождения или же растительного, но пахло то нейтрально и даже приятно, потому им и воспользовались, запрокидывая к себе одну из ног кота, зачерпывая пальцами немного вязкую субстанцию, что сразу же начала плавиться от тепла. Сугимото наглым образом разглядывал стройное и совершенно чисто тело под ним, такое бледное, нежное, но вопреки этому хозяину тела нравится боль. Два пальца без предупреждения вторгаются в тесноту нутра, протискиваясь дальше, заставляя больно напрячься мышцы, но кот только томно дышит, слегка прикрывая глаза, действительно нравится когда саднит и пульсирует. И солдат продолжает разглядывать чужую фигуру, спускаясь ниже, по дорожке волос от пупка к пушистому лобку, волосы непривычно тонкие, аккуратные и там же контрастирующий яркий член, тоже текущий, тоже пульсирующий и возбуждённый. И вопреки всему дальше волос нет, аккуратные яйца и вход, совершенно гладкие и мягкие. Ветеран так сильно засмотрелся, что привели его в себя недовольный взгляд и кряхтение, в попытках протолкнуть чужие пальцы дальше, самому придвинуться или как-нибудь дёрнуть этого нежного пса. Приходится в ту же секунду ускоряться, начиная двигать пальцами, заталкивая те по самые костяшки, растягивая упругие яркие стенки, позволяя увидеть снайпера изнутри, и вытаскивая обратно только для того, чтобы вновь резко впихнуть назад, скользя, проезжаясь по заветному бугорку, на котором приподнятые бедра соблазнительно подрагивали, а Огата слегка прикрывал свой лоб и лицо кулаком. Саичи хотел было добавить ещё один палец, но его руку схватили, препятствуя движению, останавливая. На заднем фоне длинный чёрный кончик хвоста недовольно вилял. И тогда снайпер недовольно прохрипел. –Достаточно, войди уже.– Он сказал это с плывущим от жара лицом, откидываясь назад, так вальяжно, хотя сам сгорал от нетерпения. Он знал что будет больно, он жаждал этого, стремился к этому и волк уступил, сжимая твёрдые и одновременно мягкие на ощупь ляжки, притягивая к себе ближе, пристраиваясь к пульсирующей дырке, смазывая свой собственный член и врываясь, с серьёзным лицом, сипло ахая от тесноты и жара внутри, смотря на кота, что словно сходил с ума, открывая рот от удовольствия, но не произнося ни слова, никакого звука, только становясь ещё краснее, выгибая спину и придвигаясь ещё плотнее, усаживаясь до самого основания, встречая чужой жёсткий лобок, позволяя себе секундную передышку с судорожным выдохом. Бледная рука тянется к лицу в шрамах и Сугимото сам идёт на встречу, наклоняясь, сгибая чужую конечность и тело под большим углом, вновь присасываясь, пожирая чужой рот так же яростно в ответ, облизывая губы, язык, проводя по нёбу и зубам, прикусывая и оттягивая, так, что Огата постанывал, явно оставаясь довольным чужой грубостью и проступившей на губе крови, которую тут же слизали, держа лицо в тёплых ладонях, любуясь. И начинаются движения, яростные, быстрые, почти как судорога и Сугимото только разгонялся, не собираясь замедляться, держал темп и таранил чужую задницу, вжимая тело в лежак, раздвигая и двигаясь в такой охрененной тесноте, что так судорожно хватала его, словно не хотела отпускать когда он выходил. Снайпер помыкивал в темп толчкам, его разрывало, его руки сами тянулись к чужой шее, обхватывая её, вновь целуя губы, роняя слюну и забывая об этом, шкрябая короткими ногтями сильную и неровную спину, плечи, всё в таких же шрамах. –Укуси меня.– Хрипло и неровно раздалось между шлепками тел и толчками. Хякуноске требовал, не просил, уже весь блестящий от пота, что стекал с его кожи. Его вход уже был растянут под Сугимото и первичный эффект спадал, ему нужно было ещё чуть-чуть чтобы кончить, дожать, добить. Он как наркоман тянулся к этому и солдат подался вперёд, к беззащитно открытой шее, впиваясь своими зубами, крепко, ярко, искры бежали перед глазами, вход всё ещё таранили, а Сугимото словно в дополнение к следу зубов добавил и фиолетовое пятно, бережно зализывая, выцеловывая, ощущая как под его губами бежит вена. –Сильнее. Укуси ещё.– Гортанно уже просил снайпер, глаза его наполнились влагой, он был уже в шаге от того, чтобы кончить, почти давясь слюной от механических движений, что толкались в него, вбивали в пол и доставали его томные и прерывистые стоны. Сугимото вновь и вновь повиновался, вцепляясь в кадык, пуская кровь, вновь кусая свежее место, сжимая челюсти, появляется ещё кровь и так из раза в раз, пока свободного места не остаётся и ветеран переходит на грудь, ключица, метя свою территорию, метя то, что ему принадлежит и Огата с резким писком и мявком кончает, содрогается, выплескивая семя себе на живот и внутри всё стягивает, когда в глазах пса мелькает огонёк. –Тц, получи наглая морда.– Бессмертный выплевывает это, делая пару особо размашистых движений, дотягивая и себя до грани, шлёпая о чужую кожу своей, пока узел не образовался достаточно большой, чтобы затолкать тот в сопротивляющегося кота, что намеревался сбежать, возмущался и отнекивался, но разом умолк, когда его начало ощутимо раздвигать внутри, член набухал и расширялся. Случилась сцепка и Сугимото наполнял его выстрелами спермы, смотря на снайпера сверху вниз, отпуская ногу со своего плеча вниз, теперь Хякуноске некуда деваться от него. А Огате кажется, что он получил второй оргазм, сухой и такой быстрый, после чего уже не важно, что его повязали и ему не отстраниться от этого нежного пса, не важно, что его переворачивают вновь, вытирая сперму его же плащом и устраивая поверх себя, любовно зацеловывая, не жалея слюней. Истинная собака, но кот уже не сопротивляется, греясь о чужое тело, слыша как бухает под ним мощное сердце, смиряясь с лаской, с тем как мягко его гладят. –Я рад, мой личный бакэнэко.–