Шестьдесят девять обломов

Жара властвовала над Хельсинки уже неделю. Воздух смешался со смогом, сквозь который не было видно солнце, зато его жар заставлял каждую молекулу кожи страдать. Кондиционеры в помещениях едва справлялись со своей работой. На одних заводах производство встало. Оборудование и составляющие компоненты продукции переставали вести себя адекватно: пластик бурлил, металл плавился. Другие заводы, особенно по производству прохладительных напитков, пахали в три смены: в разливочных цехах царил ад, но производители не хотели упускать время хорошей наживы. Народ повалил в музеи и бары. В тихой паутинной скуке музея, посетителям казалось – раз окружающие их предметы искусства пережили катаклизмы веков, то и они переживут этот огненный заскок природы. Бары же стали источником ледяного сидра и пива для пилигримов, верующих во спасение сими благостными напитками от земного пекла. Пить в жару — вещь неоднозначная. Пить вообще вредно, а в жару тем более. К тому же, алкоголь вливался в тело страждущих, и не действовал, как ему должно, словно испаряясь через все поры и отверстия человеческого тела. Возможно, даже через уши. Юрки69 Линнанкиви никогда не бухал по-чёрному. Держал себя в рамках, но сегодня приканчивал уже третий литр эля. И это несмотря на запланированное вечернее выступление его банды «The 69 eyes» в зале, расположенного рядом с баром ДК. Замечательно, когда всё под рукой. И место работы. И все удобства. Юрки поёрзал задницей в кожаных брюках по стулу на котором сидел. Эль усваивался быстро, но некачественно, и поэтому Юрки был до сих пор трезв, как стёклышко. Мурлыкая под нос песню, Юрки закурил прямо в баре — а пофиг, сейчас в такую жару никто на улицу и собаку не выгонит, — и отхлебнул глоток из зелёного бокала. Внутри низа живота у музыканта уже приятно тянуло, но не настолько, чтобы сорваться и бежать в сортир. Юрки любил выпить и терпеть до последнего, а потом с наслаждением облегчиться. Если сбегать после первого бокала, организм прорвёт, как плотину, и носиться будешь до ветру каждые полчаса. Юрки скрестил ноги, скрипнув кожей брюк, проверяя, сколько он ещё может потерпеть. Места для жидкости оставалось ещё с запасом. — Вот он где, едрить его налево! — раздался за спиной Юрки знакомый наглецкий возглас. Барабанщик группы Юсси69 шлёпнул своего начальника по плечу и сел перед ним на стул. Отняв у Юрки бокал, Юсси залпом выдул содержимое, и со стуком поставил бокал на стол. — Ну чё ты тут сидишь, кого ждёшь? — поинтересовался Юсси. — Вернее: чего? У нас уже саундчек начался. — Почему сейчас? Времени полно, — вальяжно возразил ему Юрки. Юсси был всегда вёрткий, коренастый; небольшого роста, но с каменными мышцами и прессом, и очень, очень подъёбистый. По сравнению с Юрки, томной красотой мужик не страдал. Но Юсси69 обладал такой мощи харизмой и неиссякаемым запасом энергии, что меланхоличный засранец Юрки летал от его словесных пиздюлей как ссаный веник. Посему, Юсси всегда посылался музыкантами «The 69 eyes», если не проявлял инициативу лично, на поиски самовлюблённого начальника, дабы вернуть того в стойло коллектива. Кстати, о ссаных вениках. Юрки почувствовал, что наконец-то созрел для процесса воздать хвалу выпитому элю… — Почапали работать, харе бухать, — Юсси схватил Юрки за руку и потащил на себя. Линнанкиви привстал и инертно подался вперёд, вжавшись пахом в край столешницы. — Блин, — скривил пухлые губки Юрки. — Щас, айн момент, только сбегаю в одно место. — Пошли быстрее, успеешь ещё. Что мы сортир не найдём, что-ли! — заржал Юсси, крепко сжимая в кулаке руку Линнанкиви. Увлекаемый барабанщиком к месту проведения концерта, Юрки размышлял: вроде бы его припёрло посетить санузел ещё не критично, поэтому смирился. Бежать за Юсси было всё-таки немного напряжно. В желудке булькал эль, постепенно спускаясь к центру выведения жидкости. С каждым прыжком, Юрки чувствовал тупые удары в животе. — Юсси, да не скачи ты, как конь с яйцами! — заорал он ему в спину. *** На сцене уже всё было готово: аппаратура подключена, музыканты ждали только Юрки и Юсси. По залу уже слонялись группами посетители концерта. Практически у всех были пластиковые стаканчики с напитками. — Что за хрень? — выпалил Юрки, когда его пихнули в центр сцены. — Народ на улице уже в обморок от жары падает. Организаторы решили потихоньку запускать всех в зал раньше времени, — объяснил Юсси. — Поэтому я и бросился тебя искать. — Мне в сортир надо! — возмутился томный гот. — Ты представляешь, какие там сейчас очереди? То-то же. Стой смирно и не дёргайся, не то примотаю тебя к микрофонной стойке, — предупредил барабанщик пытавшегося сбежать Юрки. — Не маленький — потерпишь часик. — Я тебя прикончу, сучёныш, — прошипел Линнанкиви. — Вперёд и с песней, апосля шоу, — Юсси ткнул Юрки «козой» в живот и злорадно хохотнул, увидев реакцию фронтмена группы. Линнанкиви судорожно вздохнул. Что за подстава, блядь! — Ты чего бледный то такой? — спросил его Арчи. — От жары поплохело? Мож те водички дать? — Пошёл на хуй со своей водичкой, — то ли взмолился, то ли проклял его Линнанкиви. Он стиснул зубы и попытался вытереть со лба пот кожаной перчаткой. В зале мерк свет. На сцене зажглись огни приятного синеватого оттенка, и как будто повеяло прохладой. Юрки на какое-то время успокоился. В толпе фанаты уже скандировали название группы. Линнанкиви прикрыл глаза и поднёс к губам микрофон. — Добрый вечер, — понизив голос до томной вибрации, произнёс он, приветствуя зрителей. — Надеюсь, всем вам будет сегодня хорошо. К середине второй песни, Линнанкиви разошёлся, и даже решился слегка повилять бёдрами, звеня металлическими украшениями на ремне с мощной пряжкой. Это было ошибкой. От пары движений, пряжка надавила ему туда, где только и ждало провокации с внешней стороны. Юрки почувствовал всю тяжесть гравитации и мировую скорбь. Тихонько простонав, ибо всё равно сей звук толпа примет за его некий вокальный изыск, он постарался больше не двигаться. Покрывшись липкой испариной, Юрки медленно но судорожно, начал снимать с себя верхнюю одежду. Оголив торс, он обнял микрофонную стойку и повис на ней, пытаясь перекинуть на неё вес тела. Но процесс уже было не остановить. От грохота барабанов и вибрации баса, долбивших, как казалось Юрки, концентрированно ему в низ живота, полный эля орган, заплясал им в такт, посылая тупые всплески боли. Юрки представил, как убьёт сперва Юсси, а затем Арчи. Переминаясь с ноги на ногу, с выражением на лице «чтоб я сдох», Линнанкиви запел: — Никогда не говори: «умри». Оставь одного в ночи, от света спаси, и не говори: «умри»… Арчи прокрался к нему по сцене, встал подле, и многозначительно глянул на начальника, мечтавшего чтобы этот ёбаный концерт скорее закончился. — Ты чё стоишь скрестив ноги, как проститутка-скромница? — спросил он, доиграв песню. — Фанаты пришли посмотреть, как ты свои ходули широко раздвигаешь! Если б Юрки мог безопасно для себя пошевелиться, он бы вмазал ему вместо ответа микрофоном по роже. — Пошёл ты… — выдохнул внезапным фальцетом Линнанкиви. — Иду, иду, — быстро согласился басист, кажется, узрев в глубине глаз фронтмена Нечто из фильма ужасов. «Расставь ноги, как сука. Это всех заводит, тебя все хотят трахнуть, бля-бля-бля… Что я им: блядь какая-то?» — думал Юрки, осторожно раздвигая ноги в стиле шпагат. Он присел на сцену и почувствовал облегчение. Что ж он раньше то до этого не додумался! Он прилёг на бок, в позе Данаи, хотя узкие брюки сжимали его плотным каркасом, но тянуло уже меньше. Теперь живот просто распирало и эта стабильность дала ему возможность воодушевлённо допеть последнюю песню: — Моё сердце вновь забилось, когда ветер мне принёс твоё имя. Моё сердце вновь забилось, а я думал, оно давно остыло. — А теперь на поклон, — пропиздел ему на ухо Юсси, вышедший из-за барабанной установки. — Уёбок, — огрызнулся Юрки. Юсси бросил в зал барабанные палочки. Повернулся к Юрки. Снисходительно оглядел его беспомощную фигуру. Легко поднял долговязого Линнанкиви на руки и понёс со сцены. *** — Поменьше спеси, наш готический принц, а то последнее время, ты стал вести себя как говнюк. Юсси трындел за дверью кабинки туалета, слушая довольные охи и ахи Линнанкиви минут пять. Голос у него, конечно, шикарный, даже в процессе исполнения природной потребности. — Ну, ты как там. Уже всё? — Я тебя убью, засранец. — Потише, потише. Не то в следующий раз подсыплю тебе в выпивку слабительное, — пообещал Юсси и как всегда нагло заржал.