Жизнь кипела своим чередом. Можно сказать
старалась кипеть так же, как и прежде. Скользя взглядом по каждому человеку, можно было заметить, как все они старались оклематься от таких сногсшибательных последствий от преступника. Не всем удавалось на следующий день выйти на работу или учебу. У каждого разный период реабилитации и принятия информации. Не сказать, что Антону было легче. Парень чувствовал не только вину, но и каждую эмоцию человека, а она, в свою очередь, поглощала и его. Что-то произошло, когда оборвалась связь с ним и злодейкой.
Он подвез Иру, которая ни на миг не отпускала юношу, к школе. На лице было очень много печали и сожалений от деяний, которые совершала накануне. Ее тоже мучали страх и отчаяние.
— Хочешь, я буду с тобой? — шпала спросил ее, когда увидел ее дрожащие губы. Заместо ответа он получил быстрый кивок, а следом ладонь, охватившую его. — Не переживай, никто не поймет.
Покрепче сжав ее руку, Антон повел в школу. На турникетах поздоровались с охранником. Каждый взор шатена цеплялся за выражениями лиц школьников. Проходя мимо мальчиков, услышал их разговор.
— Это были парни! — кричал на другого мелкий.
— Ты совсем уже поехал! — сведя брови, взвыл. — Это была пара! Парень и девушка! Это можно понять по фигуре!
Кузнецова вздрогнула, становясь белее снега. Ступор прервала Оксана, которая выглядела потрепано.
— Привет, — здоровалась она больше с Ирой, чем с юношей. Но оно и понятно.
— Привет..— сейчас она словно в другом мире. Даже то, что перед ней стоит ее любимый человек - не волнует.
— Мы можем поговорить о..— Окси кинула короткий взгляд в сторону парня. Он поднял бровь, посмотрел на Иру и кивнул, оставляя разбираться между собой. Разумеется, он ее бросать не собирался, просто отошел на нужное расстояние.
— Кхм, — прокашлялась девушка. — О нас? — она теребила пальцы, показывая свою тревожность.
— Ты все сказала тогда, разве нет? — блеклый голос, но губы растягиваются в грустной улыбке. Фролова, заметив это, немного напряглась.
— Прости, — она одной рукой коснулась до плеча, обхватывая и проводя по ней ниже, до ладони. — Я не могла принять это, — Окси робко взглянула в немного ожившие глаза напротив. — Сейчас я понимаю, что поступила неразумно, ведь каждая моя мысль всегда была связана с тобой. А после происшествия окончательно в этом убедилась. — Она отпустила чужую руку, смотря на свою ладонь, которая от прикосновения стала чуть теплой.
— Я не жду, что ты кинешься в мои объятия после всего, что я сказала. Но я поняла, что не хочу быть без тебя, — уже более уверенно заявила ученица. — Давай пересечемся где-то?
Ира, которая стояла в замешательстве, не сразу осознала все происходящее. Она глупо моргала, пушистые ресницы то опускались, то поднимались. Наконец оттаяв, Кузнецова приметила огорченно поджатые губы девушки.
— Конечно, — радостно улыбнувшись, невольно бросилась на Оксану, крепко сжав поперек талии. — Ой..— резко отпрянув, слегка покраснела. — Короче, нам на уроки пора, встретимся позже! Я тебе напишу!
Она элегантно махнула рукой, все еще продолжая улыбаться и побежала за сидящим на лавочке парнем. Неожиданно для Антона, она хлопнула в ладоши перед его лицом. И хватило лишь кинуть взор на ее светящиеся глаза и все становилось понятно.
— Желаю удачи, — Кисло улыбнувшись, почувствовал легкую неприязнь внутри, но из-за чего - не догадывался.
— Все-все, пойдем! — Она потащила приунывшего друга в кабинет. — Погоди, — Она остановилась, разглядывая глаза шатена. — у тебя линзы?
— Чего? — недовольно буркнул шпала.
— У тебя глаза не зеленого оттенка, а бледного. Когда мы встретились, я их не заметила.
— Не бери в голову: да, линзы. — Сердце пропустило удар. Поглядев в отражение, решил соврать. То самое плохое предчувствие не покидало его с момента разрыва связи. — У нас первый урок алгебра? — старался отвлечь себя, который явно начинал терять самообладание и паниковать из-за поблекших глаз.
— Так точно! — она приложила руку к голове, стараясь не выказывать лишних безумных эмоций, которые могли бы навлечь серьезный разговор от Антона. Но хоть она и старается это не показывать, он это чувствует.
— Тогда айда к кабинету, — он подставил ей локоть заместо толстовки, за которую она тянула.
Подходя к кабинету, они заметили закрытую дверь, а все одноклассники покидали портфели возле кабинета и смылись. Друзья постояли пару секунд, после чего так и остались стоять. До звонка оставалось толком десять минут. Шастун облокотил голову на стену, прикрыв глаза и все так же держав руку спутницы и его предвестника.
— ..Так давай эксперимент, — Шатен уловил голос Сергея Борисовича в закрытом, как ему казалось, кабинете. Шастун бы даже не назвал это подслушкой: так просто совпало. Он навострил уши и продолжал глядеть на Иру, которая поступила так же, как и он.
— Смотри: ты в приметы не веришь, но в это поверишь. Перепиши это уравнение на доску. Тот, кто решит и будет твоей второй половинкой. — После этого послышался хохот обоих мужчин, они явно развлекались.
— Тебе же ученый нужен. Вот, развлекайся! С меня ужин, если никто не попытается.
— Хорошо! По рукам. Но учти, что это не могут решить ребята на 3 курсе высшей математики. Так что сомневаюсь..— Антон не стал дослушивать. Видимо, они были сильно потрясены жалкими новостями, что стали вести такую же жалкое развлечение. Что за бред?
Повернувшись к Кузнецовой, он заметил на ее лице то же суждение, о котором он сейчас подумал. Не успев обговорить это, они услышали знакомое:
— Шаст! — Подбежал Эд, крепко пожимая холодную руку. — Ну что, как ты?
— Как видишь, пока живой, — он не улыбается, просто говорит как есть. Антон понял, о чем конкретно Эдуард спрашивал.
— Пока? — наклонил голову, невинно хлопая глазками.
— Ну, может, в конце-концов возьму, — Антон поднял руку, сжимая указательный, средний и большой палец, представляя лезвие. — А потом шух, — мгновенно провел пальцами по запястью. — и все.
Выграновский палил то на серьезного друга, то на запястье, после чего уверено сказал.
— Не, все будет нормально, не ссы, — похлопывает парня по плечу, переводя взгляд на задумчивую Иру. — А на глазах линзы? Бледный цвет придает тебе взгляд дохлой рыбы.
Метнув прицелы, Шаст ничего не ответил. И лишь потому, что его нутро так и порывается сделать ему «добряк». Неприятное чувство стремительно развивалось внутри. И казалось бы, осталось лишь понять почему, тогда все станет ясно. Шумно выдохнув, Антон услышал звонок на урок. Эдуард сверлил затылок шатена хитрым взором, но особо придавать этому значения Антон не стал. Первыми в класс вошли Эд и Кузя, быстренько занимая выгодные местечки, попутно здороваясь со старшими. Шастун же плелся позади, чему удивился (ведь изначально шел впереди), поэтому когда проходил мимо стола учителя, он невольно пересекся взглядом с Сергеем, на что парень ухмыльнулся и отвернулся от них подальше. Он показал ему всем своим видом, что слышал их. С математиком Антон не горел желанием даже дышать в одном помещении.
— И так, дорогие мои, — буднично начиная, произносил Арсений Сергеевич. — На сегодня запланирован открытый урок, где будет присутствовать Сергей Борисович, Ляйсан Альбертовна, — Класс недовольно стал галдеть, но их быстро заткнул учитель.
— Не надо так волноваться, вы умненькие, справитесь, — Внимание учеников привлек стук каблуков, а после и сама незнакомая фигура, проходящая на задние парты. Но Антон прекрасно понял, кто она. Сергей, не долго думая, подсел к ней.
— Начинаем урок, — поправив очки, стал вести урок в обычном темпе.
Задавал вопросы, заставлял думать и не делал поблажек. Вызывал к доске и просил решение. Подсказывал, если шло совсем туго. Антон не поднимал голову, он просто рисовал на полях, качая стопой вперед-назад. Арсений даже не пытался его позвать на решение задачи, когда у кого-то случался ступор. Парень на это лишь мысленно усмехнулся. Наконец, осталось 15 минут до конца урока.
— Сейчас мы отвлечемся и попробуем решить это уравнение. Оно сложное, но для тех, кто сдает профиль - будет чуть менее сложнее. Итак, есть добровольцы?
Скользя по опущенным головам, спустил смешок. «Серега, сегодня ужин с тебя». Математик обратил внимание на скучающего парня, который весь урок рисовал, и он это видел. А сейчас видит, как юноша смотрит в окно. Окинув эти мысли, по-доброму сказал классу не переживать, и на деле просто хотел понять, сможет ли кто-то решить. Ребята выдохнули, поняв, что на экзамене такого рода уравнений не будет. Звонок с урока, все довольные и не очень выходили из кабинета. Учителя отошли в учительскую комнату.
— Думаю, теперь можно показать, что с чем едят, — Сказав это Кузнецовой, которая вопросительно подняла бровку. В кабинете кроме двоих никого не осталось. Шастун неспешным шагом дошел до доски, взял мел и стал высчитывать. Рука быстро чиркала значения, буквы, что Ира не успевала проследить за ответом. Ему не хватило доски, поэтому использовал другую. Поставив точку, отряхнул руки от мела и кивнул на выход.
— Но почему ты не поднял руку, если знал? — притормаживает его в коридоре.
— Потому что..— Отвел глаза в сторону. — ты же слышала этот глупый спор. — Посмотрев на нее, встряхнул головой. — Пойдем.
Тем временем, из-за двери вышел Сергей, который проследил за двумя друзьями и пошел в кабинет друга, проверять свою догадку. Смех Сергея не знал границ, он даже не старался себя сдерживать. Почти задыхаясь, облокотился об стол.
— Так и думал, — Рука прошлась по бороде. — Интересно, а Арс поймет, кто решил эту бурду? — задав себе вопрос, покинул помещение.
Под конец дня пошел слух о том, что в этом учебном заведении и учатся два тех самых головореза. Ученики желали знать, кто это и расспросить их.
Как не крути, а вывод сделан правильно, хоть и не на обоснованных факторах.
Антон не переживал об этом, так как их уж точно не заподозрят. Точнее, он на это надеялся. Люди слепы, когда приходится сопоставлять некоторые обстоятельства и факты.
Накидывая шарф на абы-как, закинул рюкзак на плечо и поплелся к выходу из школы. Пар изо рта развевался на холодном ветру. Снежинки спускались на землю, застилая ее. Из теплых вещей у шатена осеннее пальто и шарф, которые совершенно его не греют. Но и более теплых у него нет. Никто не позаботился об этом. Порой казалось, что в этом мире свое место нужно доказать, сделать нечто выдающееся. Сейчас, стоя на месте и наблюдая за снегопадом, Антон как привороженный думал о своих качествах. Что в не так? Чего ему не хватает? Что он должен сделать, чтобы его, наконец, признали?
Зимой солнце встает поздно, но и закатывается рано. Поэтому солнечных лучей не застать до конца учебной недели. (Ведь в выходные ты сидишь дома, и можешь выйти на улицу). Антон приходит когда темно, и уходит в такой же темноте. Темно, холодно и одиноко. Одиноко стоит, пока все проходят мимо, несясь домой как можно быстрее, ведь там их ждут любящие родители.
Парень, как маленький мальчишка, протянул руку перед собой, открывая ладошку. На нее попадали снежинки, быстро тая, оставляя после себя малюсенькие точечки воды.
— Холодно, — подмечает образовавшиеся трещинки на коже рук, но не спешит их как-то согреть.
— Конечно, холодно. Мороз же, — Шастун оборачиваться не стал. Этот голос он узнает всегда.
Арсений цокнул и поджал губы, хмурясь. Он чувствовал вину за слова, небрежно брошенные в автобусе, а так же злость за ту историю с иголками. Хотя ему казалось, что в этом смысла нет и над парнем так «пошутили».
Шастун заметил на своих ресницах упавшие снежинки, но смахивать не собирался. Ему нравился снег. Поэтому выдохнув, побрел по тропинке в кафе, где сможет посидеть до самого вечера. Смс-ка на телефоне притормозила парня.
—
Результаты готовы. Можете забрать отсчеты сегодня. Мы так же вышлем вам на почту оригинал проверки. (15:34)
Сжав мобильник от предвкушения, заглянул в электронный ящик. Выискивая строку, где черное по белому прописано:
…Учитывая вышеперечисленные факты, готовы сделать вывод о том, что отпечатки на стакане, а также на банке с иголками — совпадают. 99.9 процентов схожести. С уверенностью заявляем, что это один и тот же человек…
Вот оно! То, что поможет развеять недопонимание и снять клевету с себя. На предвкушении, Антон не заметил, как наступил на лед, который заставил Шаста выронить телефон, громко вскрикнуть «блять!», а после услышать в ушах звук ломающейся кости и с грохотом упасть. Шастун боялся встать и понять, что кость сломана. Этот страх его начал преследовать с переломом позвонков. Небыстрым движением поворачивая голову на ногу, он не заметил ничего странного. Антон сразу понял, из какой ноги был выдан звук, ведь это его же тело. Вставая, он оперся рукой на мелкий забор, огораживающий от шалости маленьких детей, которые так и порываются выбежать на дорогу.
Парень боялся опереться на ногу и почувствовать знакомую боль.
— Целый? — Подошел Попов, ведь шли они в одном направлении.
— …Да, — Помедлив с ответом, юноша не решался сказать ему правду. В его голове ветер и паника.
Звонить? Кому? Паша на свидании, про опекунов вообще не помнит. Ира уехала уже.
— Ногу поставь, — В приказном тоне сказал Арсений, скрестив руки. Он понял, что малой навернулся и отделался не только ушибами.
Шастун ненавидел, когда ему приказывали что-то сделать. Он всегда бунтовал, выказывал свое недовольство. Но в этот раз послушно опустил ее на землю, но не спешил полноценно опираться.
— Все нормально, — поспешил убедить то ли себя, то ли его.
— Ага, — От старшего сквозило недоверием.
И когда нибудь Шастун успокоится со своими эмоциями, но только не сейчас. Назло (себе? Ему?) наступил на левую ногу пока не осознал, что.
— «Я не чувствую лодыжки,» — проскользнула мысль в голове. Нога подворачивалась, а когда пытался Антон наступить — не чувствовал боли. Его обдало холодным потом.
Брюнет, понаблюдав за школьником вздохнул, взял его руку и закинул на себя.
— У меня машина там, — объясняя мелкому, старался не дать тому упасть опять.
Антон прикусил губу, дабы ничего лишнего ему не сказать. Раздражало поведение учителя, который не бросил его, а помогает ему добраться до своей машины. Шастун хотел крикнуть «Я сам могу!», «Я от вас никакой помощи не хочу принимать!». Доковыляв и садясь в прогретую машину, Шаст очнулся от боли.
— Нихуя, она болит, — сказал так, словно не ожидал этого совсем.
Арсений только обошел машину и сел за руль. Он повернулся к школьнику, который совершенно не показывал того, насколько все-таки ему больно.
— Мы в детскую больницу, там тебе все посмотрят, — Пристегиваясь, обхватил руль.
— А, знаете, — начал Антон. — У меня уже ничего не болит.
Арсений лишь кинул взгляд на юношу, затем выехал с парковки и повез его в больницу.
***
— У вас разрыв связок и смещение сустава, — смотря на рентген, озвучил доктор. — Постельный режим около месяца, полный покой ноге.
— Какие лекарства стоит принимать? — Взял на себя ответственность Попов. Шастун, как маленькое дитя, сидел и рассматривал кабинет.
— Вот список, — протянул листок. — внизу протяните на ресепшене, вам отдадут их.
— Спасибо, — Арсений посмотрел на ученика, который не хотел садиться в коляску. Уговорить его не получалось, потому что:
— Я что, инвалид? Нет, ноги целы, я пойду сам!
Попов хотел рвать и метать, заставить его сесть в эту коляску и спокойно добраться до машины, но юноша этому препятствовал.
— Сядь, бога ради! — Прикрикнув, сжал кулаки. Антон, заметив это, послушно сел. — Спасибо! — с сарказмом, покатил его вниз.
Спустившись на лифте, направились на ресепшен, где и отдали обещанные лекарства. Шастун сидел и смотрел, как Арсений мило общается с фармацевтом до тех пор, пока ему не позвонили.
— Слушаю.
— Ты где? — Холодный тон в трубке был узнаваем.
— В больнице, а что? — нахмурился, отворачиваясь от Попова, который разговаривал.
— Что ты там забыл? Ты помнишь, что сегодня надо быть дома? Алиса того хочет. — Андрея не интересовало то, почему он там. Его интересовала только Алиса.
— Я помню, что у нее завтра день рождения. Но почему такая спешка? Я буду завтра. Сейчас не могу взять и…
— Почему такая бестолочь должна быть моим ребенком? Почему ты вечно портишь все? — он не кричал, он обыденным голосом спросил.
— …Я же не специально все порчу, — Ситуация снова нагоняла тоску и грусть.
— Впечатление, что специально,
— И повесил трубку.
Младший усмехнулся, после и вовсе тихо рассмеялся. На него смотрели, словно на обезьяну в клетке, но это его не волновало. Ему хотелось в который раз горько заплакать, разрыдаться от всей удушающей обиды, которая снова подкатила к горлу. Антон знал, что Андрей ему не отец. Знал, что Мая точно так же ему не мать, а Алиса - не сестра. Лишний он, а не они. Это их семья, в которую его приняли.
Грусть сменяется неимоверным гневом. Но пока все под контролем.
— Ты как? Болит? — математик появился перед ним.
— Нет. Спасибо, что помогли, а дальше я сам как-нибудь, — он с вызовом посмотрел на старшего.
— Ага, — Кивнул, обошел и взялся за ручки, толкая кресло. — Только домой тебя отвезу.
— Мне надо в другое место, — запрокинул голову. — Поэтому, чтобы не мотаться с «отвратительным» учеником, оставьте его здесь.
— Куда тебе надо? — проигнорировав тираду, достал шарф и обмотал Шастуна им.
— Ц, да оставьте вы меня, как сделали это тогда! — бушевал парень, вспоминая инцидент в автобусе. Глядя на Арсения с кривой ухмылкой, старался показаться наглым. — Что же сейчас вам мешает поступить так же? — Антон хотел задеть его, хотел посмотреть на реакцию. Но и хотел не давать себе ложных надежд. В глазах у Попова промелькнула вина, а также с горечью поджатые губы не желали говорить об этом. Шастун, отметив для себя поведение старшего, решил не издеваться над учителем.
— Надо забрать важные документы, — все еще не до конца успокоившись, терзал губу.
— Адрес диктуй.
***
— Здравствуйте! Вы по какому делу? — приветливо улыбается парень.
— Номер 7890124, — прочитал Антон и ждал.
— Минуту, — парнишка отлучился, а вернулся уже с конвертом. — Держите. Всего хорошего!
Шатен, смотря на него, улыбнулся уголком рта. Наконец-то заполучил то, из-за чего случился геморрой.
— Возьмите, — протянул куда-то назад, полагая, что там Арсений. Не прогадал.
— Что это? — Поднял левую бровь.
— Результаты, — Обернулся на старшего. — Открывайте.
С каждой прочитанной строкой, Арсений все больше и больше хмурился, крепче сжимая листки.
— И какой я вывод должен сделать? — взглянул на светлый затылок.
— Что тот, кто держал стакан и конверт - один и тот же человек. — повернув голову, посмотрел в окно.
— Я оставлю это себе, не против? — После долгого молчания ответил Попов. Увидев, как малой мотает головой, поблагодарил. Это то, чего не хватало Арсению. Все таки внутренний голос был прав: ученика подставили. Но вместе с этим, Попов извиняться не спешил. Он понял, что облажался. И вряд ли за все то, что он высказал тогда можно простить. Это как разбитый стакан: как бы ты не умолял его вернуться в прежнее состояние, как бы не заклеивал - с него не пропадут трещины. Они забрались в машину и сидели в тишине.
— Антон, я..— облизнув губы, присел перед ним. — Я ошибся. Прости.
Юноша склонил голову вбок к стеклу.
— «Мда, негусто. Зато четко и по делу.»
— Мне плевать, — за все время из разговора, Антон ни разу не заглянул ему в глаза. — Главное то, что в документах.
— Я ведь знаю, какого тебе после моего высказывания, — Он глядел в блеклые глаза, которые совершенно не хотели смотреть на него и не сочетались с парнем.
Антон хотел было снова нагрубить, но остановился, когда взглянул в небесные глаза напротив. Он просто смотрел на Арсения, не натягивал улыбку, не пытался как-то отвлечь математика от разговора, что ему все равно и его это якобы не задело. Возникло то самое ощущение, которое целый день с ним витало. Неприятное, нежелающее отставать от парня. Прямо как тогда во время
связи с ней.
Но вдруг их обоих прошибло. Арсений видел уже эти глаза, это выражение лица. И этот пластырь на виске, то место, где «злодея» вырубили. Осталось лишь проверить руку с браслетом до полной уверенности, но и без этого все сходится.
А Антон уже глядел так раньше в голубые без сожалений. Он помнил все, вплоть до мельчайших деталей.
— Это может показаться глупой догадкой, но это случаем не ты был
там?
Рука дернулась. Как бы сильно Шастун не старался успокоиться, все попытки были тщетны. «Он не должен узнать!»
— Где там? — прикидывается непринужденным, хотя все его внутренности делают кульбит.
— Не прикидывайся. Я узнал тебя, — Арсений и вовсе развернулся к парню. — Там столько жизней полегло…Какого было отнимать чужое существование?
— Да живые они все! — выкрикнул Шаст, часто дыша. — Никто не погиб! Да, я правда их задел, но все раны были..— Ярость как рукой сняло. Его обвели вокруг пальца, как ребенка. Это ведь была провокация, на которую он повелся. Шестеренки быстро завертелись в голове, продумывая план собственного спасения. — Неужели ждали такой тирады?
— Что? — малой только что дал заднюю. И он это понял. — Антон, пожалуйста, прекрати. Я не хотел тебя запугивать.
— Прекратить что?
— Врать. Вот что, — парень ни в какую не хотел оборачиваться. — Я ведь видел…
— Хули толку от того, что вы видели? — Развернулся к старшему. — Чего ты хочешь? В полицию сдать? Или быть может предьявить мне, как же я посмел их убивать? А может про себя спросить хотел? — Злобно смотрел на Арса, промаргивая слезы. — Как же так, я ведь почти тебя прикончил!
— Антон, — спокойным тоном Попов перебил младшего.
— Да! Я, блять, там был! Я тот ублюдок, который исполнял приказы мрази! Я!
— Антон, — все так же спокойно протягивал его имя брюнет.
— И что ты мне сделаешь? — Антон уже дрожал, не то от страха, не то от злобы. Когда до голубоглазого дошло, он вышел из машины, обошел ее и открыл пассажирскую дверь. Шастун сидел так, словно ожидал смертного приговора. Но даже так, лицо старалось оставаться хладнокровным.
— Вставай, — попросил брюнет Шастуна.
— «Ну, конечно, он выгонит меня, чего я мог ожидать, наивный.» Антон встал, не до конца опираясь на ногу и ждал, когда человек напротив него окончательно его добьет. Сжимает челюсти, смотрит под ноги. Неожиданно для себя, он оказывается в объятиях, да в таких крепких и надежных, что самому не верится.
— Спасибо, — Одно лишь слово, но в нем столько вложено смысла. Арсений обобщил все благодарности до одного, надеясь, что смышленый парнишка поймет.
И здесь Антон понял, что его предчувствие никогда его не подводило.
Руки несмело обняли Арсения, голова прижалась к плечу. Он успел надумать, как Арсений говорит ему гадости, как отвергает, как говорит, что жить с ним - сплошная мука. Он нагрузил себя чужими эмоциями, переживаниями, скрывал за маской безразличия, а затем добил своими.
— Спасибо, Антон. И прости меня, — Еще раз повторил Арс, поглаживая спину Шаста. Они прозвучали так просто, но так искренне, что почудилось, словно именно этих слов не хватало Антону. Наконец глаза, застланные слезами, увидели четкую картинку перед собой. Шастун нашел утешение там, где совершенно не искал.
