Змий

— То есть, твой сын со своим другом и собратом по разуму, Рабастаном Лестрейнджем, сагитировали весь свой факультет на игнорирование учениц Ормарра Дрейка, Беллатрикс Блэк и наследницу Гринграсс, Сильвию? Я ничего не перепутал? – Марволо был внешне спокоен, вот только по своей внутренней сути он был змеёй и эта видимое его спокойствие были ничем иным, как обманом. Пока змея сама не посчитает, что пора делать выпад, совершать атаку, которая ей принесёт результат, она будет оставаться внешне безобидной и совершенно незаинтересованной в происходящем. Но внутри Гонта всё клокотало от ярости! — Да, милорд. Мне только сегодня стало об этом известно. – и о чём умолчал Лорд Трэвис, это то, что известие о самодеятельности его сына пришло ему от его партнёра по бизнесу, Лорда Паркинсона, которому об этом сообщила его дочь, что учится на Равенкло. — И это в преддверии предстоящих переговоров по поводу сватовства дочерей Сигнуса Блэка с наследниками родов Малфой и Лестрейндж? А я уверен, что желание засватать Нарциссу Блэк Лордом Малфоем своему наследнику Люциусу, была известна им. И хоть теперь, после становления Беллатрикс личной ученицей, её кандидатура в качестве невесты под сомнением, но есть ведь ещё Андромеда, которую можно засватать Родольфосу Лестрейнджу, а предварительный нумерологический расчёт показал высокие, положительные шансы на рождение от этой пары здоровых и сильных волшебников. И твой идиот на пару со своим другом-идиотом взял и в одночасье, разом испортил отношение рода Блэк и Гринграсс со всеми моими сторонниками из ближнего круга, ведь их идиоты детки также участвовали в массовом выражении своего негодование в отношении учениц профессора Дрейка. И будто бы мне этого было мало, они ещё тем самым мне осложнили возможность подступиться к профессору. Как ты сам считаешь, что я должен чувствовать по отношению к твоему сыну, который разом создал сложности мне, Лорду Малфой и Лорду Лестрейнджу? – и не дождавшись как-либо ответа, от потеющего и нервничающего Лорда Трэвиса, на котором сконцентрировалось овеществленное негодование Марволо в виде Яки, он произнёс, – Круцио! — Абраксас, вышвырни этого дегенерата отсюда и позаботься о том, чтобы он не помер сегодня. Я чуть увлекся. – И это «чуть» длившееся для Лорда Трэвиса чуть меньше десяти минут, показались ему бесконечными сутками. На просьбу/приказ своего господина, Малфой лишь послал ментальный посыл с требованием одному из домовых эльфов своего поместья, который переместил Трэвиса в кресло, что он ранее занимал и зафиксировал магией, дабы тот не свалился обратно, пока приходит в себя. — Вот как можно сделать что-то толковое, когда вокруг одни идиоты? – вперился своим тусклым взглядом в сторону Малфоя Марволо, – А теперь ответь-ка мне и ты, Абраксас, почему твой сын пошёл на поводу у малолетнего придурка Джеймса Трэвиса и тоже решил поучаствовать в игнорировании всем факультетом наследницы рода, что уже третье поколение возглавляет нейтралов и родную сестру его возможной будущей невесты? Вновь стал заводиться уже давно как эмоционально нестабильный Марволо. Уже второй крестраж был для него фатальным. — После того, как Вы, милорд, всячески стали привечать и приближать к себе Лорда Трэвис, он возомнил себя Вашей правой рукой, а его наследник, являясь самым старшим из детей Ваших соратников, которые сейчас пребывают в Хогвартсе, сам себя назначил негласным лидером в школе среди подрастающего поколения на Слизерине. Мол, раз его отец Ваш самый приближенный соратник, то все остальные дети сторонников вашей фракции должны как минимум прислушиваться к нему. Мой наследник Люциус же всего лишь первокурсник, что он мог противопоставить словам старосты Слизерина и сына Вашего ближайшего сторонника? — Ох и скользок ты, Абраксас..... – прошипел Марволо, – ещё ни разу на моей памяти ты не захотел принять вину, как и подобает это сделать аристократу. Ты всегда пытаешься выкрутиться, выскользнуть из щекотливой ситуации и отвести от себя удар на кого-нибудь другого. Вот и сейчас ты попытался скинуть вину на меня. Что всё это было последствием неправильно сделанной ставки и человек, кому было оказано высокое доверие, не оправдал его сам, да ещё и сын оказался у него подстать отцу. Впервые, Лорд Малфой, ты в общении со мной допустили ошибку и на этот раз я её тебе прощаю, но впредь хорошо запомни, подобные игры со мной могут стоить тебе очень дорого! И на последних словах Марволо Гонт ударил по Лорду Малфою ментальным тараном и хоть на Абраксасе имелась артефактная защита, это не уберегло его от раскалывающейся головной боли и полета с кресла на пол. А уже лёжа на ковре, у ног своего господина, до него, словно через вату, стали доноситься слова. — Ещё раз ты позволишь себе попытку выставить виновником Ваших неудач меня, то я тебя в ту же секунду убью! Абраксасу было очень больно, но более всего ему было больно от того, что он сегодня окончательно убедился в том, что когда-то давно передал свою судьбу в руки не тому человеку. Если раньше он был горд тем, что как он считал, смог отыскать в грязи алмаз из которого он после смог огранить бриллиант, то сейчас он проклинал тот самый день, когда обратил своё внимание на глядящего как он сам наверное считал с претензией на благородство и аристократичность, первокурсника Слизерина, а после оказал ему протекцию и помог приобрести знакомство практически со всеми наследниками родов учившихся на Слизерина и Равенкло, где уже после этого, сам Том смог проявить свою сметливость и харизму, заручившись поддержкой некоторых из будущих глав палаты лордов и цвета английской нации. Тогда, когда ещё Реддл только делал свои первые шаги на пути к власти, Абраксас чувствовал гордость, ведь Том оправдывал его ожидания. Он оказался очень силён магически, а ещё ему также легко давалась само обучение магическим искусствам, постижение нового. И мог ли он тогда подумать, что когда-нибудь тот самый мальчишка из приюта будет валять его по полу и ему за это ничего не будет. Чёртова метка!!! Какого Мордера он тогда позволил Тому поставить её ему? А ведь он проверялся после на ментальное воздействие и лишние примеси в крови, никакого стороннего, оказанного влияние из вне на него обнаружено не было. Но он всё просто не верил в то, что мог быть таким идиотом, который поддавшись моменту, позволил какому-то полукровке нанести на него магическую татуировку, что по своей сути является тавром, как позже им было выяснено. Он стал рабом и от этого хотелось выть, да только нужно было постоянно держать маску и делать это абсолютно перед всеми, не показывать своих истинных эмоций окружающим, которые не преминут воспользоваться подобной информацией, откройся его истинной отношение к Гонту. Ничего, пусть он лично не может отомстить зарвавшемуся полукровке, зато у него есть наследник, которого он старательно подготовит к будущим тягостям и даст Люциусу в руки инструменты, которые позволят ему покарать врага рода! А ни кем иным он своего бывшего протеже теперь не расценивал. — Руквуд, что там по нашим делам в Отделе Тайн? – переключил своё внимание Том с Малфоя на своего шпиона в самом закрытом отделе министерства магии. — Мне удалось выйти на одного сотрудника из отдела контроля и наблюдения. Скоро попробую его завербовать. Тут ведь нельзя ошибиться милорд. Если я провалюсь и меня раскроют как шпиона, мне придётся немедленно покидать страну. — Не подведи меня и ещё, что там с артефактами, что мы разместили в Америке? Они готовы к применению? – хоть за операцию по подготовки теракта за океаном был ответственен Абраксас, но за его техническую составляющую, артефакты, отвечал Руквуд. — Да, милорд. Ждём только вашего сигнала. – склонил Август голову перед господином. И он наверное был единственным из всех бывших Вальпургиевых Рыцарей, что ныне стали именоваться Пожирателями Смерти, но пока новое название курсирует только среди своих, ведь до открытого террора ещё дело не дошло, который не боялся смотреть своему господину прямо в глаза и не отводил своих, встретившись взглядом с Марволо. — Я лично побывал в штатах и проконтролировал их установку. Все артефакты проверены, и осечек с ними быть не может. — Прекрасно, Август, просто прекрасно, – губ Тома тронула едва заметная, предвкушающая улыбка, скорее даже намёк на неё. Том всей своей сутью жаждал устроить кровавое жертвоприношение посвященное самому себе и наконец обрести такой соблазнительный для его эго титул, а вместе с ним и обещанное сродство с тьмой. — Кстати, Абраксас, что там по поводу Блэков? Мне так до сих пор на моё письмо и не ответили, ни Орион, ни Вальбурга. Оба молчат. – как ни в чём не бывало обратился Гонт к Малфою, будто бы не он только что подверг сиятельного лорда ментальной экзекуции. Абраксас же был уже более-менее собран и вновь готов отыгрывать роль преданного слуги. — В ответ на моё письмо, в котором я интересовался как у них дела и с чем связано их затворничество, они ведь пропустили званый ужин у Крэббов, мне пришло приглашения на приём, который род Блэк организует в эти выходные. – ответил Малфой, уже сидящий вновь в кресле и не единой мускулой лица не выражающий своего отвратительного внутреннего состояния. Его голова всё ещё трещала от боли. — Вот оно значит как. А тебе, Руквуд, не приходило случаем письма от Блэков с таким же приглашением? – и получив утвердительный ответ, Марволо зло протянул, – А меня пригласить, значит, не посчитали нужным? И что Абраксас, что Руквуд, одновременно пришли к одной и той же мысли – на этом приёме будет знатный скандал, ведь Гонт уже давно считает себя непризнанным королем магической Англии и не прислать приглашение на мероприятие, где собирается весь аристократический бомонд, его «венценосной» персоне, он считал жутким оскорблением. ****** — Здравствуйте, уважаемый Кенмэй. – обратилась в уважительном и глубоком поклоне, как младшая к старшему, кицунэ Мэй, к сидящему перед ней в развалку на огромных подушках, не менее большому, размером с парочку слонов, уже давно и практически полностью седому тануки, что в данный момент одним из своих глаз, который чуть приоткрыл, разглядывал обратившуюся к нему дочку давней «подруги». — Здравствуй, девочка. Приятно видеть, что ты не забываешь старика и находишь время, чтобы прийти меня проведать. Мои вот балбесы, стоило им только покинуть отчий дом, ещё ни разу так и не заглянули ко мне. А ведь с последним из них я прощался три века тому назад. – теперь пожилой енот уже не лежал, а сидел в позе сейдза и теперь, после того как вытряхнул выкуренный табак, набивал её по новой. — Чувствую, что в твоей жизни недавно произошло что-то судьбоносное и ты пришла ко мне за советом или же напутствием, я прав? – этому седому как лунь тануки было больше полутора тысяч лет и он видел многое в своей жизни. Уже давно прошли те времена, когда он был воплощением проказы, непоседливости, когда со своими собратьями он разорял склады людей и много шалил. В общем, минуло много веков с тех дней, когда он был молод и беззаботен. Сейчас же, получив титул Кенмэй (мудрец), что уже давно заменило ему имя, а настоящее стёрлось из памяти большинства, пожилой тануки стал является негласным лидером всех фэйри Китая. Именно к нему приходят за советом другие лидеры общин, которые населяют представители волшебного народа и одним из таких лидеров была Мэй, что возглавляла кицунэ-аякаш Китая, а также являлась воспитанницей почтенного Кенмэя, ведь именно сюда её привели, ещё совсем юной девочкой, последние из выживших и сохранивших верность её роду кицунэ, которые помогли ей бежать из Японии на континент. — Да, уважаемый Кенмэй. Я повстречала суженного и в силу его личных обстоятельств, больше мне будет не под силу исполнять обязанности одной из глав заседающих в совете правления поднебесной. – на слова о суженном, взгляд старика стал задумчив. — Но как? Ведь старая Танабата никогда не ошибалась......Хм, а может ли быть? – тихо бормотал себе под нос тануки, но быстро прекратив свои размышления в слух и обратился к своей воспитаннице. — А как же то, что тебе предсказала Ткачиха? Ты решила рискнуть и проверить на прочность её пророчество? Это не самая умная идея, малышка. – печально, явно что-то вспомнив, пытался вразумить Мэй тануки, что заменил лисичке отца. — Она предсказала, что быть мне счастливой только с Нурарихёном. – и говоря об этом, Мэй пыталась не расплыться в широкой и радостной улыбке, что не осталось незамеченным для старика. — Скажи, что мой разум и глаза меня не подводят, а счастливой ты выглядишь потому, что выходишь замуж за предначертанного? Старый пройдоха жив??? – и видя как Мэй уже даже не пытается скрыть своего счастья, Кенмэй на эмоциях, в одну затяжку выкурил весь табак, что только что набил в трубку. — Ни кем иным он просто не может быть. Он обладает всеми особенностями, которые приписывали Нурарихёну. И пусть я была маленькой и плохо помню его внешность, но ощущение нахождения с ним рядом, в его присутствии, ни с чем не спутать. А из совета я выхожу, потому что мой избранник оказался правителем Запада и войдя в его Хякки Яко я не смогу больше следовать клятве принесённой при вступлении на пост одного из членов совета правления Китая. — Но раз он жив, то тогда почему он сразу не объявился? Ведь даже если он был бы сильно ранен, он уже давно должен был полностью восстановиться. Ничего не понимаю! Он ведь никогда не отличался всепрощением, так что был просто обязан объявиться в Японии и покарать предателей. – сокрушался обиженный на своего как он считал почившего друга, тануки. — А он и покарал, только разом и всех скопом, сменив правящую династию и больше в Ниппон не правят прямые потомки Аматерасу, а все те главные рода зачинщики чистки островов от аякаши остались лишь на страницах истории. Яромир Рюрикович, правитель Российской Империи и нынешней Японии, чьи воины уничтожили всех самых нерадивых и отпетых аякашиненавистников, является вассалом Нурарихёна. — Хех.... Это на него очень похоже, но ты всё же точно уверенна, что это он? Он тебе сам раскрылся и точно ли ошибки быть не может? — Скажите, Кенмэй, вы много аякаши знаете, кто может материализовывать саке? Я вот подобное видела единожды, когда Святозар, он так себя ныне именует, словно в издевку, создал саке с имеющимся на нём благословением Аматерасу! Как? Как вообще возможно подобное осуществить? Только имеющий огромную связь с этим напитком, кто проникся его сутью, мог проделать подобное. Но даже так мне сложно представить, что такой разумный сможет дотянуться до запасов Аматерасу. Вот только он это сделал и кто тогда это может быть ещё, кроме как Нурарихён? — Случайно не о Святозаре Змиеве ведёшь речь? Доходили до меня интересные слухи об этом маге, но я даже подумать не мог, что он и Нурарихён это одно лицо. — О нём. И ещё учитель, хочу дать Вам и всему Китаю, который вы представляете ныне, ценный совет. Никогда и ни при каких обстоятельствах не вступайте в конфронтацию с Российской Империей и соответственно с Японией. Ведь в случае серьезно угрозы этими странам, к ним на помощь придёт Святозар со своим орденом. — И что? Они так сильны? – не то, чтобы Кенмэй желал ссоры с Нурарихёном, но не задать этого вопроса он не мог. — Сколько у нас одаренных соответствующих в силах и знаниях званию архимага? Правящий Совет, это двенадцать разумных, Вы, да ещё пятеро разумных, кто возглавляет два клана и три секты и они все являются затворниками, которые очень редко выходят в свет. Всё своё время они предпочитают проводить в уединении за изучением магии, экспериментах и подальше от шумного и хрупкого мира. – Практически на каждое сказанное слово, тануки кивал, находясь в благодушном настроение. Правящий Совет представляет собой очень грозную силу и теперь, когда они все повязаны клятвами взаимопомощи и взаимовыручки на благо поднебесной, Китай во истину стал представлять собой весомую силу и в Азии с их империей могла поспорить сейчас одна только лишь Индия, а также возможно Россия и Япония. Но так как индийские маги были ещё большими затворниками, чем китайские, они просто не видели нужды выбираться из своих лакун, поэтому даже просто предполагать о возможном конфликте между Китаем и Индией, было глупостью. Им просто нечего было делить в мире простецов, а в магическом мире их анклавы находятся на неизвестных друг от друга расстояниях, так что и тут не было причин для конфликтов. Только Япония вызывала опасения, ведь она уже на пару с Российской империей откусила приличный кусок у Китая, отжав Маньчжурию. После небольшой паузы, во время которой тануки раскуривал трубку, а Мэй разливала чай, она продолжила своё повествование. — Вам должно быть известно, что недавно была уничтожена последняя обитель фэйри кицунэ-оборотней, которые заперлись в своём домене у подножья одной из гор Гуйлинь на границе с Вьетнамом. – и получив от старика подтверждающее смеживание очей, который стали более узкими от накатившего на тануки ещё более благодушного настроения, после упоминания о том, что одна из общих проблем всех жителей Азии, наконец, прекратила своё существование, кицунэ стала делиться с Кенмэйем подробностями тех событий, свидетелем которых она была лично. — Это вряд ли довели до Вас почтенный Кенмэй, но заслуги жителей поднебесной в уничтожении угрозы оборотней-людоедов нет никакой. Причиной исчезновение с лица двух миров этих тварей, являются ведьмаки. Вам должно быть известно об этой новой расе фейри, что теперь состоит в полном составе на «службе» у католической церкви, вот только превыше всего для их ордена, это слова их сюзерена, Святозара Змиева, то есть Нурарихёна. Они все стоят в его Хякки Яко! Святозар лично возглавлял экспедицию отправленную к нам в Китай для уничтожение врага людского и вообще всех остальных разумных населяющих наши миры. Так вот, с ним прибыло двести ведьмаков и все они были архимагами, некоторые из которых достигли этого звания в нескольких магических дисциплинах. — Двести?! – на словах о числе архимагов ведьмаков у старого тануки широко распахнулись глаза, а трубка так и зависла перед его раскрытым ртом, куда ранее он её подносил для очередной затяжки, – Откуда... – старик был ошарашен и напоминал сейчас выброшенную на берег рыбу, которая то разевала, то закрывала свой рот обратно, в попытке вздохнуть. До такой степени тануки был обескуражен и до глубины души поражен. Он-то один из немногих знал истинную цену силе архимагов, но даже ему было сложно представить весь разрушительный потенциал, когда речь коснулась такого большего количество магов обладающих столь невообразимой суммарной силой. При должном мастерстве, даже один Архимаг, это уже бедствие планетарного масштаба, но две сотни? — Всё это время я пробыла вместе с экспедицией под предводительством Святозара и во время неё архимаги даже не думали что-либо скрывать от посторонних, из которых по сути там была только я. Так вот, из их разговоров мне стало известно, что эти две сотни архимагов, это лишь малая часть магов такой силы, что находится под дланью Святозара/Нурарихёна. Их больше двух тысяч и за право поучаствовать в той самой экспедиции на кицунэ среди архимагов их братства происходили целые баталии, заключающиеся не только в выяснении отношений на полигоне, но и до интриг в который втягивали жён, матерей и прочую родню, способную повлиять на решения кандидатов желающих поучаствовать в таком «интересном и увлекательном приключении». Последние слова, это цитата одной ведьмачки, что также была с нами в том рейде. Для них тот выезд был ни чем иным, как увеселительной охотой на неопасного зверька, с последующим пикником на природе в компании друзей. После слов о двух тысячах архимагов, у тануки зашевелилась шерсть на загривке. — На этой неделе я уже стану частью его семьи, но пока между нами не произнесено клятв и обетов, я посчитала своим долгом предупредить Вас. Вы заменили мне отца и если бы не Ваша поддержка, я бы уже давно оказалась в гареме одного из глав местных кланов, часть из которых сейчас заседает в совете правления Китая. Именно Вы обучили меня большой части всего того, что необходимо знать уважающему себя аякаши. Переданная же Вам сейчас информация, это меньшее из того, что я обязана Вам за проявленную ко мне заботу и наставничество. – а в завершении своей речи, Мэй согнулась в догэдза, низко склонив свою голову к полу, чуть ли не касаясь его лбом. — Спасибо, лисёнок. Я, конечно, и без твоего предупреждения никогда бы не стал тем разумным, кто оказался был провокатором конфликта и уж тем более, никогда не пошёл бы против Нуры, но за информацию всё равно спасибо. Одно только то, что мне известно о том, что старый пьяница и развратник жив, уже наполняет моё сердце радостью. Встань, пожалуйста, и прими мои поздравления со скорой свадьбой. А когда Мэй разогнулась и выпрямилась, то перед ней оказался небольшой сундучок и явно не простой. Точнее его содержимое было таковым, так как она не могла своей чувствительностью заглянуть за стенки и крышку этого ларца, вовнутрь. Они прекрасно экранировали и прятали скрытое. — Это наш общий подарок тебе от меня и твоей покойной матери. Открой его, – и когда Мэй проделала сказанное, то её взору открылся невероятной красоты и очень причудливой формы цветок. Его бутон и отростки выходящие из него делали цветок очень похожим на бычью голову. И если в оптическим зрении он был местами от ярко кровавого, до бурого цвета, то в энергетическом он сиял от переполняющей его тяжеловесной энергией жизни и праны, что своей структурой олицетворяла мужское начало. — Отвечая на мучающий тебя вопрос. Этот цветок позволит тебе родить мальчика, наследника своему избраннику. Твоя мама очень хотела когда-то подарить своему любимому сына, а тебе братика, но увы, не успела. Мы добывали его вместе с Кумихой и для этого нам пришлось спускаться в пандемониум (темный план в котором зарождаются аякаши и возрождаются после смерти в тандеме миров, Земля-Магический, при достижении в жизни необходимого для этого уровня сил. Сам же пандемониум является доменом-сателлитом вращающимся вокруг связи соединяющий мир Земли и негативное измерение). Так что он по праву только твой. — Спасибо! Спасибо!! Спасибо!!! – было ему ответом и словно вернувшись в детство лисичка Мэй, повисла у тануки на шее и также как и когда-то очень давно, несколько веков тому назад, повизгивала от счастья, словно ребенок, зарываясь своим личиком в шею разумного, заменившего ей отца. Правда хоть девочка вроде как уже выросла, это всё равно не сильно повлияло на общую картину и она всё также уцепившись за шею огромного тануки своими свисающими ногами не дотягивалась ими ниже его мохнатой груди. — Ну всё, всё, егоза. Задушишь старика! – по отечески ласково Кенмэй погладил свою воспитанницу и аккуратно подхватив рукой за её спинку, снял с себя и вернул не сопротивляющуюся кицунэ на каменный пол пещеры, в которой он много веков назад обустроил своё логово и где по сей день проживает. — Я очень-очень Вам благодарна! Вы даже не представляете, что для меня значит возможность родить своему суженому сына! – всё ещё с трудом справляясь со своими эмоциями, Мэй транслировала вокруг себя радость и воодушевление. Невозможность рожать никого кроме себе подобных лисиц было больной темой всех кицунэ аякаши, которые влюблялись в кого-нибудь искренне и в итоге приходили к мысли о невозможности родить своему избраннику наследника. — Хех..... отчего же, очень даже знаю.... – взгрустнул старичок, но вот он быстро покинул свои грустные воспоминания и мысли, вновь вернувшись в реальность к Мэй, – Я надеюсь, ты пригласишь меня на свадебную церемонию? Хоть я и не любитель покидать своё логово, как ты знаешь, но на твоём бракосочетании быть обязан. Да и Нуру хочу повидать! — Конечно!!! Завтра меня ждут дома у Святозара, где того поставят в известность, что я теперь его третья жена. – расплылась она в проказливо-довольной улыбке, – Я уже всё обсудила с его старшей женой и мы пришли к соглашению, осталось теперь сообщить об этом нашему мужчине. — Оххх...... Какие же вы наивные...... – насмешливо прозвучало от пожилого тануки на услышанное ранее от Мэй, – если Святозар - это мой старый друг Нурарихён, то ........ Хотя, если он сам не подаёт виду и не выражает ........ Хм..... Ладно, это уже его дело ........ – а после диалога самого с собой, Кенмэй вновь глянув на свою воспитанницу, произнёс, – Вот вроде бы ты уже взрослая девочка, но порой такая наивная. Кенмэй был знаком с Нурарихёном более десяти веков и всё это время ценитель женской красоты и хорошего саке с успехом избегал любых отношений, которые могли его обременить и привязать к чему-либо, не важно, к разумному ли, какому-то месту или даже событию. Нурарихён дорожил своей независимостью и свободой от обязательств перед кем-либо. Тануки не знал точного возраста своего старшего товарища, но когда в начале шестого века н.э., ещё совсем неопытным щенком он был пойман Нурой за хвост, в моменте, когда пытался стащить, как он думал у задремавшего путника, его продовольствие из походной котомки, Нурарихён уже был одним из самых уважаемых и почитаемых ёкаев Японии, но при всём при этом не имевшим своего Хякки Яко. Он не желал брать даже такую ответственность, ему было проще быть одному. Так что поверить в то, что настоящего Нуру обвели вокруг пальца и без его на то ведома и согласия, собираются женить на себе, Кенмэй не верил. Ещё около часа Мэй провела со своим «приемным отцом», во время которого она делилась с ним новостями о произошедшем в мире, последних событиях, но наступило время прощаться и напоследок чмокнув в мохнатую щеку Кенмэя, лисичка пообещала ему сразу же, как только они согласуют дату, прислать тануки его приглашение на свадьбу. — Хех....Кто бы мог подумать, старый развратник жив и даже не соизволил сообщить об этом своему старинному другу! – возмущённо пробормотал тануки, вслед рассеивающемуся ощущению былого присутствия кицунэ, ушедшей порталом в Пекин. У Мэй были дела в столице, ведь ей надо было сложить с себя полномочия, передав своё кресло в совете достойному, которого изберут оставшиеся у власти. Сделав очередную сильную затяжку, а тануки всё ещё находился в сильном эмоциональном раздрае от новости о том, что Нура оказывается жив, выдохнул большое облако дыма перед собой, но когда оно рассеялось, он обнаружил перед собой развалившегося, полулежащего на широкой подушке молодого мужчины одетого как истинный самурай: хакамэ, кимоно подпоясанные оби, хаори, на ногах таби и гетта. Довершало же картину лежащая рядом катана и небольшой столик перед незваным гостем, на котором стояло несколько бутылочек саке и одна пустая пиала, вторую же в руках держал наглец, явившийся без спроса и не обращающий внимание на грозный взгляд закипающего от гнева тануки. — Успокойся уже ты, блоховоз. Что ты слишком сильно перевозбудился. – ощутив же, как вокруг тануки стала концентрироваться ёки, незнакомец продолжил его шпынять и дразнить соответственно, – Ты ещё фыркать на меня начни! Не уж то не признал? Или у тебя что, совсем плохо стало с глазами, ты моего камона не разглядел? Мда.....старость тебя не пожалела. – протянул нахал и пусть внешность юноши была абсолютно незнакома Кенмэю, но манера речи, формулировки обращённые к нему и полное отсутствие каких-либо ощущений от гостя, который казался невидимкой для восприятия древнего тануки, были ему до боли знакомым, а ещё, приглядевшись к его кимоно, он увидел на нём герб своего старого друга, хотя правильнее будет сказать, приемного отца, которому вдруг приглянулся ещё на тот момент совсем глупый и шкодливый щенок енота аякаши, которого Нура взял на попечение и стал учить жизни. — Нура?! – и хоть он уже больше часа как получил известие о том, что его друг оказался жив, встреча с ним воочию стала для него подобна ушату холодной воды за шиворот. — А кто ещё может и имеет право к тебе обращаться подобным образом? Хм...... Неужели это мой любимый сорт табака в твоей кисэру (трубке)? А как же: «Как ты можешь уподобляться гайдзинам и курить эту привезённую к нам из-за океана дрянь?». — Значит и вправду не ошиблась, это действительно ты, Нура. – а затем своды огромной пещеры услышали рёв не енота, а настоящего пещерного медведя, который сорвавшись с насиженной подушки, от которой Кенмэй уже больше пятидесяти лет не отрывал своей задницы, он подхватил Святозара и с учётом своих немалых габаритов попытался не причинив своему названному отцу вреда, обнять. — Ну что ты на самом деле, как маленький. И поставь меня уже на место. Мне больше удовольствия доставляет обниматься с молоденькими и симпатичными девушками, нежели с стоеросовым седым детиной от которого воняет мокрой шерстью и табаком. – говорил это «Нурарихён» уже находясь в полуприсядь, полулёжа на подушке которую только что покинул тануки и уже вовсю хозяйничал в шкатулке Кенмэя с принадлежностями для курения, откуда уже доставал табак, который так уважал оригинальный Нура. Да.... Этим самым явившимся сюда наглецом стебущим старого тануки, был Святозар. А после того, как в его руках оказалось необходимое для курение количество табака, он призвал в свою руку кисэру, японскую курительную трубку, которую как-то от нечего делать смастерил из своего собственного клыка с добавлением в него в качестве присадки костей отродья Дагона, один из клыков Цепеша, хитина божественных тварей убитых им при зачистке подземного города, а чашу вообще выполнил из адаманта. В общем трубка у Святозара получилась эпического класса и естественно он привязал её к своей сути. Что-то он в тот час слишком увлекся и никак не ожидал на момент решения сделать себе курительную трубку, что потратит на её изготовление легендарные материалы, что соответственно побудило после создания очередного артефактного шедевра, озаботиться его защитой и чтобы он ни в коем случае не попал к кому бы то ни было ещё. Если говорить игровым языком, то курение через эту трубку, хоть обычной соломы, давало бафф +500 % просветления, не взирая на нынешний уровень пользователя, минимум в пять раз его сознание становилось чище, яснее и работоспособное. Правда часто ею не воспользуешься. Она словно троян вклинивалась в какую-то межмировую платформу обмена информации и использовала её вычислительные мощности для своих нужд. Максимум я мог её использовать не дольше семи часов, это с привлечением к своей вычислительной мощности всех двух с половиной тысяч моих клонов, а также эгрегор Единого и на это время я становился всеведущим и вездесущим, словно тот самый Бог о котором говорится в священных писаниях, я в точности до каждого отдельного верующего мог услышать их мольбы обращённые к Творцу и своим вниманием я охватывал всех и каждого. Ощущение конечно непередаваемые, но окунувшись в них, очень тяжело потом, после прерывания сеанса, собрать свой разум воедино и остаться при этом самим собой. Ведь чувствуя и пропуская через себя веру и мысли всей свой паствы, я пропускал огромный поток энергии, от ментальной, до всех остальных, вплоть до жизненной и праны, когда на Востоке и Азии, в исламском мире, резали ягнят и прочий скот во славу Творцу, что неподготовленного и слабого волей, могло переформатировать под чаянья верующих, приведя к общему знаменателю от их ожиданий обращённых к сущности творца. — Что? Где? Да как это у тебя получается?! – проревел Кенмэй обиженно и сейчас он ни разу не был похож на степенного и умудренного сединами разумного, которым совсем недавно он представал перед Мэй. Сейчас тануки был похож на обиженного мальчишку, над которым в очередной раз беззлобно подшутил отец, а ведь он был уверен, что больше этого у него с ним не выйдет. Вот только древний тануки вновь не смог огородить себя от влияния присутствия Нуры, оказавшись во власти его иллюзии. А я же вот над чем задумался, делая вкусную затяжку – что-то какая-то тенденция не здоровая, ведь чтобы почувствовать себя всамделишным богом, мне нужно выкурить трубку. Надо учиться быть богом без костылей!