Один из вечеров

      Антонин знает, что умеет вязать хорошие узлы. Он видит их красоту, знает как связать крепко и способен правильно подобрать узор, что останется на коже после его узлов. По мнению мужчины, многим людям подходил лишь один или два узора, но встречались и исключения. Редко – Долохов видел их не более четырех раз за всю свою жизнь – но встречались.       Игорь был одним из таких исключений и сейчас Антонин не мог оторвать от него взгляд. Стараниями старшего товарища, руки парня были привязаны к изголовью кровати и множество веревок разной толщины змеились по юношескому телу, переплетаясь в затейливом узоре. Его дыхание тяжёлое, прерывистое и Долохов сам едва не стонет, слушая. Каркарову жарко от выпитого, он возбужден и не может лежать спокойно. Долохов же за весь вечер не выпил ни капли, но открывшаяся ему картина пьянит не хуже пары стаканов огневиски. Чувство власти и вседозволенности полностью захватывают его сознание, но Антонин никогда не любил лишней крови, насилия. Он меняет позу завораживая плавностью движений и Игорь невольно засматривается, а потому едва не теряется и мелко вздрагивает, когда чужие губы касаются ключиц. Долохов лишь шире улыбается, отрываясь от чужого тела и поднимаясь на руках. Это лишь начало, но мальчишка любит, когда все крутятся вокруг него, ему должно понравиться.       Губы выцеловывают дорожку от шеи до паха, но не оставляют меток. Хочется, до одури хочется, но в прошлый раз это не закончилось ничем хорошим. Долохов не боялся ни злости, ни угроз Игоря, но для него было легче сдержать себя и не поддаться минутным порывам, чем выслушивать недовольства, а иногда и истерики этого мальчишки. Истерики он закатывать действительно умел, хоть и пользовался подобным редко. Этого было достаточно, чтобы окружающие не доводили его лишний раз и при этом не считали истериком. Антонина удивляло, что Каркаров достаточно долго смог удерживаться на этой грани, но вслух он не высказывался. Он вообще не особо любил высказывать свои мысли, его мнение часто задевало людей, но сам Антонин иногда совершенно не понимал почему. Сейчас ему, правда, было совершено не до размышления о подобных вещах. Он возвращается к чужой шее такой же дорожкой поцелуев, по пути обводит языком темнеющий сосок, заставляя Игоря вздохнуть резче, но пока не переходит к активным действиям. Руки глядят чужие бока с лёгким нажимом, ибо Антонин прекрасно знает о том, что Каркаров боится щекотки и что любой намек на нее может заставить его напрячься, а сейчас этого не хотелось. Тогда их игра затянется и наскучит им обоим. Ни Антонин, ни Игорь не любили скучать.       Поцелуи тоже прекращаются достаточно скоро, но один из сильнейших пожирателей смерти уверен, что не пропустил ни одного свободного от пут участка на торсе и внутренней стороне бедер. Он обхватывает пальцами уже возбужденный чужой орган и думает, что Игоря больше заводит сама ситуация, а не его, Долохова, действия. От подобной мысли и последовавшего за этим приглушенного стона становится почти физически неприятно. Долохов прикрывает глаза и берет чужой член в рот сразу на всю длину, заставляет Игоря практически захлебнуться стоном. Теперь он точно будет думать только о нем. Краем глаза Антонин замечает, как дёргаются чужие руки, но лишь мысленно усмехается этой бесполезной попытке. Он выпускает член изо рта медленно и плавно поднимая голову, придерживает его рукой и кончиком языка дразнит головку. Его собственное возбуждение уже давно даёт о себе знать, но игнорировать его пока ещё получается. Впрочем, стоит заканчивать быстрее, он может и не сдержаться. Довести Игоря до оргазма не трудно, но все же нужно постараться. Рукой Антонин тянется вверх, заставляет взять в рот три пальца и Игорь послушно открывает рот, облизывает их, сосет. Хороший мальчик, умный. За это он нравится Долохову. Старший маг играет с чужим языком пальцами и продолжает. Он дразнит, облизывает, посасывает, играет с головкой, заглатывает полностью и Каркарова надолго не хватает, парень изливается в чужой рот с протяжным стоном.       Следующие минут десять Антонин приводит в порядок Игоря, вытирая его полотенцем и развязывая узлы. Это настолько же приятно, как и все, что он делал ранее. После Долохов отходит к стоящему у стены креслу и садится. Он ждёт пока Каркаров придет в себя окончательно и долго ждать тот не заставляет. Пусть его все ещё немного шатает после оргазма, он подходит к Долохову и, опираясь на подлокотники, встаёт на колени, между его ног.       Удивительно прекрасная картина: растрёпанный, раскрасневшийся, с подрагивающими руками он тянется к ширинке на брюках Долохова...       — Я уж подумал, что ты меня трахнешь.       ...но иногда для полноты не хватает только кляпа.       — Хотел бы, но уговор есть уговор, – в этом предложении уже слышится нажим и Игорь освобождает чужой орган из-под одежды. Он дразнит головку языком, не рискуя с самого начала пытаться заглотить полностью, но достаточно скоро эта возня надоедает уже самому Антонину и он грубо хватает мальчишку за волосы и сам задает темп. Игорю остаётся лишь упереться в подлокотники кресла, расслабить горло и подчиниться чужой руке, что не позволяет отстраниться. Пусть по ощущениям это и длится целую вечность, но кончает Долохов достаточно быстро. Едва ли не с восторгом он наблюдает, как Игорь давится его спермой и она стекает по подбородку и шее. Мужчина не говорит ничего, но уверившись, что мальчишка проглотил все, что было у него во рту, собирает сперму с лица пальцами и подносит к чужому рту. Игорь смотрит недоуменно, но все же слизывает. Понятливый мальчик, хороший. Впрочем, поднося в очередной раз пальцы, измазанные в сперме, к чужому рту, Антонин все равно не понимает, что люди находят в подобном.       Откинувшись на спинку кресла, он махнул Игорю рукой, показывая, что тот свободен. Молодой колдун пользуется этим сразу же, но встаёт все так же не твердо. Оставшиеся следы Долохов убирает заклинанием и Каркаров усаживается на его подлокотник.       — Может оденешься? – в положительном ответе мужчина уверен, Игорь не особо уверенно чувствует себя голым даже после достаточно долгого времени их.. общения.       — Я хочу засос. На бедре. Здесь, – палец упирается во внутреннюю сторону бедра и Долохов почти стонет.       Этот черт сведёт его с ума и без пут