один
К всеобщему удивлению, именно Ники вызывает больше всего шума, когда Би говорит, что они переезжают. Она сидит в кресле-качалке, прямо напротив дивана, и сжимает в руках кружку с дымящимся чаем. Сообщив им новость, она одаривает их улыбкой, которую они хорошо запомнили за эти годы. Улыбкой, которая превращает ее глаза в морщинистые полумесяцы. Улыбкой, которая означает, тебе это может не понравиться, но так оно и будет, малыш. — Я всегда планировала вернуться на остров, как только выйду на пенсию, — продолжает она, когда никто ничего не говорит. — Там есть старый коттедж, который принадлежит моей семье уже много лет, и… — Ты не можешь так с нами поступить, — внезапно кричит Ники. Эндрю моргает, слегка удивленный, и поворачивается к нему лицом. — Я не хочу переезжать. — Я знаю, что это большая перемена, — спокойно отвечает Би, — но думаю, что это будет хорошей переменой. Для всех нас. Я не приезжала на остров с тех пор, как была маленькой, но помню, что это было… — Меня не волнует какой-то дурацкий остров, — огрызается Ники, снова прерывая ее. — Это несправедливо. Ты… ты разрушаешь мою жизнь! С этими словами он поднимается с места на диванчике, где был зажат между Аароном и Эндрю, и все наблюдают за тем, как он стремительно уходит в свою комнату, захлопывая дверь. Эндрю не может удержаться и прячет ухмылку в кулаке. Дело в том, что Ники никогда не срывается на Би, так что для всех это немного неожиданно. Должно быть, она уже привыкла к тому, что Аарон ведет себя с ней грубо. Она даже знакома с более спокойным проявлением злости Эндрю, но Ники? Он никогда не огрызается, никогда не дает ей повода отругать его, всегда отчитывает Аарона и Эндрю за то, что они грубят ей, стремясь напомнить им, что она была единственной, кто рискнул взять на воспитание трех мальчиков, которые вот-вот должны были достичь пубертатного периода, а также шли только в комплекте, втроем. — Ну, — говорит Би. — Это было… неожиданно. Вам двоим нечего сказать? — Я ненавижу школу, — бормочет Аарон, пожимая плечами. — Ты ведь понимаешь, что тебе все равно придется ходить в школу, верно? — отвечает Би, приподнимая бровь. — Вы трое фактически удвоите численность населения острова школьного возраста с трех до шести человек. Разве это не круто? Аарон бросает на нее пустой взгляд, а затем снова пожимает плечами, прежде чем вытащить свой Нинтендо Свитч из-под подушек и включить его, очевидно, закончив на этом разговор. Би вместо него теперь смотрит на Эндрю. — Мне все равно, где мы живем, — говорит он, потому что это правда. Все, на что ему было не наплевать во время взросления — это не позволить ему, Аарону и Ники разлучиться. Теперь, когда они все вместе, с Би, какая разница, где они живут? Если она хочет уехать жить на какой-то крошечный остров, о котором никто никогда не слышал, он только за. — А твой кузен? — спрашивает Би. — Он одумается, — уверяет ее Эндрю. Би легонько улыбается ему, делая глоток чая, и Эндрю полагает, что ему следует пойти проверить Ники. Он без стука заходит в комнату своего кузена и находит его плачущим, свернувшимся калачиком поверх одеяла. Эндрю хмуро смотрит на Ники, прежде чем поднять ногу и ткнуть его носком в ребра. — Эй, — бормочет Эндрю. — Что, черт возьми, это было? — Все, как я и сказал, — рыдая, выдавливает Ники. — Я не хочу переезжать. Эндрю хмурится еще сильнее. — Что с тобой происходит? — Я только что начал встречаться кое с кем, ясно? — шипит Ники. — Он пригласил меня на свидание почти две недели назад, и мы встречались, а теперь я должен переехать, и он, вероятно, бросит меня, потому что кто согласится попробовать отношения на расстоянии после всего двух недель знакомства? Агх. На самом деле, Эндрю знал об этом или, по крайней мере, догадывался, потому что видел Ники и Эрика Клозе вместе после последнего футбольного матча. Би заставила Эндрю забрать Ники, так как он был единственным в семье, кто водил машину, и он ждал на школьной парковке, когда Эрик, должно быть, провожал Ники. И вот, Эндрю увидел их, держащихся за руки и смеющихся, их улыбки были такими широкими, что могли разделить лица надвое. Ники выглядел счастливым, очень счастливым, но потом он заметил машину и отпустил руку Эрика, как будто это был шоколадный батончик, который он украл в магазине. Эндрю ничего не сказал, когда Ники забрался в машину, хотя слова шипели у него в горле, как сильно взболтанная газировка. Так что они просто ехали домой в тишине, Эндрю опустил окна, чтобы выветрить запах сигареты, которую он только что тайком выкурил, а Ники улыбался в рукав, когда мир проносился мимо них. И теперь, две недели спустя, Ники прячет лицо в своей толстовке, шмыгая носом, а Эндрю все еще не знает, что сказать. — Если он не захочет, — в конце концов выдавливает из себя Эндрю, — тогда к черту его. Он тебя не заслуживает. Ники смеется над этим, но его голос звучит слегка надрывно. Однако, когда Эндрю собирается уйти, Ники бормочет тихое спасибо. Эндрю делает вид, что не услышал. С ними все будет в порядке. Он так думает.два
Би хочет, чтобы мальчики закончили учебный год, что те и делают, а это значит, что они переезжают в начале летних каникул. Эндрю полностью готов к тому, что лето на острове будет скучным. К чему он не готов, так это к погоде; остров, кажется, постоянно находится в эпицентре шторма. Небо всегда серое, как акварель, а облака вечно сбрасывают с себя дождь, как собаки, отряхивающие шерсть от грязи. Это целый мир вдали от жаркого и влажного лета, к которому он привык в Южной Каролине. Несмотря на то, что девяносто процентов времени погода стоит ужасная, им есть чем заняться. Эндрю, Аарон и Ники помогают Би привести в порядок старый коттедж и сделать его таким же уютным и домашним, каким был их прошлый дом. Эндрю занимает комнату на чердаке и целыми днями читает у огромного круглого окна. Оно имеет витражную окантовку, так что в тех редких случаях, когда солнцу удается пробиться сквозь тьму, оно создает радужные блики света на старых скрипучих половицах. Очень серьезно относясь к выходу на пенсию, Би возвращается к множеству хобби, которыми раньше она только баловалась. К ним относятся уход за садом, приготовление собственных смесей травяного чая, чтение карт таро и вязание. Би всегда хорошо вязала, на самом деле; она вязала мальчикам шарфы и свитера в то время года, когда осень переходила в зиму, а также различные безделушки вроде обложек для книг и прихваток для ее подруг. Эндрю, Аарон и Ники тоже решают научиться, и они вчетвером вяжут по вечерам у камина, в котором огонь потрескивает, как взрывная карамель, пока дождь барабанит по окнам, а ветер воет, словно заблудившийся зверь. В первые несколько недель они так много вяжут, что Би решает открыть магазин на Etsy*, чтобы они могли продавать вещи. Аарон, который, безусловно, вязал хуже всех, едет на велосипеде на почту и отправляет товары, после чего они вчетвером делят деньги поровну. В тот редкий день, когда погода стоит более спокойная, Эндрю, Ники и Аарон берут старые, расшатанные рыболовные снасти, которые они нашли в садовом сарае, и спускаются на длинный, уединенный участок пирса, чтобы порыбачить. Или, скорее, попробовать порыбачить, так как никто из них толком не знает, что делает. Так и проходит время. Их новый распорядок дня не очень увлекательный — даже граничит со скукой — но Эндрю это не особо беспокоит. По его мнению, в скуке тоже есть своя прелесть. Однажды вечером, через несколько недель после начала летних каникул, Аарон рано ложится спать, чтобы поиграть в Нинтендо, а Ники спешит в кабинет, чтобы написать письмо кому-то, кто, как предполагает Эндрю, является Эриком Клозе (который, по-видимому, согласился попробовать отношения на расстоянии), так что Би и Эндрю остаются вязать одни. Ветер снаружи стих до мягкого, сонного мурчания, и единственными звуками вокруг было тихое шипение огня и ритмичное пощелкивание спиц. Эндрю потягивает чашку новой смеси травяного чая Би, состоящей из настоя ромашки, лепестков роз, лимонной вербены и лаванды, медленно работая над горчично-желтой обложкой для книги. — Что думаешь? — спрашивает Би, кивая на чашку в его руке. — Для меня слишком цветочный, — отвечает Эндрю, и они оба знают, что это мягкий способ сказать ей, что на вкус он как земля. — Но, думаю, нормально. — Я должна была попросить тебя подписать этикетки, — поддразнивает Би, подмигивая. — Хочешь сделать перерыв? Я могу прочитать твои карты. Руки Эндрю начали немного уставать, так что он кивает и подбирается к ней ближе. — У тебя есть какой-нибудь вопрос? — спрашивает Би, перемешивая колоду карт таро. Эндрю мычит. На самом деле, нет, но он полагает, что может придумать что-нибудь банальное. Просто чтобы подыграть. — Что меня ждет до конца лета? — тянет Эндрю с легким сарказмом. — Хороший вопрос, — отвечает Би. Она разделяет колоду пополам. Берет карту. — Двойка Кубков. Карта счастливых отношений. Может символизировать зарождающуюся или процветающую дружбу. Или, может быть, любовь? Эндрю корчит лицо. — Определенно не моя карта. Попробуй еще раз. — Карты не лгут, — пропевает Би, погрозив пальцем, но соглашается и снова разделяет колоду, прежде чем перевернуть другую карту. — Ой. Башня. Ты ведь знаешь значение, верно? Эндрю потрясенно моргает, глядя на карту, рассматривая яркий зигзаг молнии, ударяющей в башню и разбивающей ее, как яйцо. — Разрушение? — Вроде того. Это неизбежное событие, возможно, даже катастрофа, — подтверждает Би. — И изменения, которые происходят после этого. — Отлично, — любезно говорит Эндрю. — Звучит потрясающе. — Ты мог бы остановиться на одной карте, — игриво упрекает Би. — Хорошо, что ты в них не веришь, а? — Верно, — отвечает Эндрю. Ему нравится просматривать разные колоды Би и разглядывать красивые иллюстрации, но он не верит, что карты могут предсказывать будущее (хотя Би сказала бы ему, что она тоже не думает, что это их функция, и они скорее как способ общения с самим собой, выяснение проблемы или поиск ее потенциального решения, «прямо как терапия»). Тепло от камина и чая нагоняет сонливость, и Эндрю не хочется возвращаться к вязанию, поэтому он желает Би спокойной ночи и поднимается на чердак. Ступеньки обиженно скрипят под босыми ногами, когда он по ним идет. Как только он оказывается в постели, под одеялом, его взгляд перемещается к полумесяцу, похожему на обкусанный ноготь, висящий прямо за зияющим чердачным окном. Это выглядит насмешливо, как кривая, острая ухмылка, и Эндрю лениво улыбается в ответ, после чего закрывает глаза. Прежде чем уснуть, он думает о двух картах, которые вытянула ему Би. Двойка Кубков. Башня. Он думает о разливающейся воде. Падающих кирпичах.три
На следующее утро солнечно, и Аарон тащится в комнату Эндрю с удочкой в руке. Он громко ударяется о деревянные балки потолка, и Эндрю раздраженно морщит нос, прежде чем высунуть голову из-под одеяла и, прищурившись, посмотреть на брата. — Дождя нет, — громко объявляет Аарон, указывая на окно. — Пойдем на улицу, придурок. Эндрю швыряет в него подушкой, но все равно выбирается из постели. После завтрака, состоящего из круассанов с начинкой из расплавленного бри и толстых ломтиков огурца, они втроем бегут на пирс. Небо затянуто серыми, неподвижными облаками, и это давит на них, как ощущение опасности. Тем не менее, они неуклюже забрасывают удочки, после упирая удилища в холодный металл перил. Примерно через час Ники начинает суетиться и, бросив удочку, бежит к концу пирса. — Я скучаю по тебе! — кричит Ники в пустоту-которая-на-самом-деле-не-пустота моря и неба. От шума стая морских птиц разлетается со скал во все стороны, словно пернатый, визжащий фейерверк. — Я очень скучаю по тебе! — О боже мой, — шипит Аарон себе под нос, с диким взглядом осматриваясь вокруг в поисках кого-нибудь, кто мог это услышать, прежде чем спрятать лицо в сгибе локтя. — Заткнись. Эндрю просто смеется тем самым смехом, который Ники и Аарон называют злодейским, жалея, что ему нечего тоже крикнуть в пустоту. Как только Эндрю перестает смеяться, он возвращается к своей удочке. Рыба не клюнула, так что вместо этого он смотрит на небо. Наверху он видит волнистые очертания испуганных морских птиц, похожие на кусочки изогнутой черной проволоки. Они кричат, как будто наступил конец света, и кружат вокруг старого маяка. Хотя маяк высокий — и по-своему внушительный — Эндрю вынужден признать, что не обращал на него особого внимания во время всех этих неудачных рыбалок. Бросив на маяк мимолетный взгляд, Эндрю может сказать, что он нерабочий. Заброшенный. — Там живут привидения, — внезапно говорит Аарон, как будто подсознательно проследил ход мыслей Эндрю. Он возится с катушкой своей удочки, и она щебечет, как механическая птица. — Кейтлин рассказала мне. — Кто такая Кейтлин? — интересуется Эндрю, приподнимая бровь. — Это та симпатичная девушка, чья семья управляет почтовым отделением? — спрашивает Ники. Он только что прибежал с конца пирса и пытался отдышаться, согнувшись пополам. — Я видел, как ты разговаривал с ней на днях, когда мы пошли отправлять по почте ту прихватку. Аарон становится красным, как вишня, и пытается сменить тему: — Неужели никого не волнует, что я сказал, что там водятся привидения? — Привидений не существует, — отвечает Эндрю, закатывая глаза. — Ты не можешь знать наверняка, — бормочет Аарон. Они делают перерыв на обед и спешат обратно в коттедж, чтобы поесть, прежде чем вернуться на пирс. Невероятно, но дождь так и не идет. Как будто шторм сдерживает какая-то мистическая сила. Магический барьер. Однако, в конце концов, наступают сумерки, и небо затягивается туманом. Аарон и Ники начинают собирать свои вещи, ворча о том, что они не поймали ни одной рыбы, хотя им следовало догадаться, что они ни черта не поймают, с самого начала. Эндрю тоже медленно складывает вещи, но отвлекается. Он не может перестать думать о маяке и о том, как тот возвышается, пустой и бесполезный, на краю моря. Неровные трещины на серой краске напоминают ему о чем-то. Возможно, карту Башни, увиденную прошлой ночью, и он чешет затылок, внезапно почувствовав, что за ним наблюдают. Когда он поднимает глаза, то видит, как нечто похожее на тень проходит мимо верхних окон. И хотя Эндрю знает, что это, должно быть, игра света, образ, сотканный из тени, тумана и птиц, мурашки все равно пробегают по его спине.четыре
Каким-то образом у них появляется незваный гость. Кейтлин-с-почты начинает таскаться за ними во время их рыбацких приключений, попеременно просит Аарона научить ее ловить рыбу (как будто он сам имеет хоть какое-то представление об этом) и сидит на краю пирса, читая потрепанную книгу в мягком переплете с обложкой, похожей на постер дешевого хэллоуинского фильма. Эндрю предпочитает, чтобы она занималась последним, потому что так тише, но гораздо больше он бы предпочел, чтобы она вовсе не беспокоила их. Он не понимает, почему она вообще должна быть здесь. Не похоже, что она их подруга. Но Аарон и Ники, похоже, не возражают, так что он держит язык за зубами. Дождь, кажется, вернулся из своего затянувшегося отпуска, но падает в море печальными, редкими каплями. Как будто у него больше нет сил, чтобы пойти по-настоящему и заставить их убежать в укрытие, как это было раньше. Эндрю не возражает, потому что это означает, что они могут оставаться на улице столько, сколько захотят, даже после захода солнца. Как только небо начинает темнеть, а удочка давно заброшена, Эндрю тайком уходит, чтобы спрятаться в тени, сгрудившейся у основания маяка, и выкурить сигарету. Обычно в это время они втроем находятся дома, прячась от завывающего, дождливого хаоса, и не так-то просто сбежать под пристальным надзором Би. Но теперь Эндрю один, он втягивает дым в легкие и позволяет ему задержаться там, пока не начинает кружиться голова. На выдохе он выдувает в вечерний воздух тонкие белые завитки. Пока он стоит, с каждой секундой становится все темнее. Звезды начинают усеивать небо, как веснушки, расцветающие под солнечным светом. Луна выходит из своего укрытия между скоплением сплетничающих облаков, немного более напоминающая толстый ломтик фрукта, чем было прошлой ночью. Ее отражение — ее близнец — мерцает и дрожит на поверхности моря. Здесь тихо. По-странному спокойно. Затем хихиканье остальных доносится до него с дальнего конца пирса, и все заканчивается. Эндрю выбрасывает окурок, засовывает порозовевшие холодные руки в карманы и возвращается к ним. — Из-за чего весь шум? — ворчит он, приближаясь. — Ой. Мы просто играли в игру… — начинает Ники. — Ты ходил поссать? — перебивает Аарон, склонив голову на бок. — Тебя не было целую вечность. Эндрю пожимает плечами. — Подай на меня в суд. — Пахнет сигаретами, — размышляет Кейтлин, с любопытством оглядываясь по сторонам и морща нос. — Ребят, вы чувствуете этот запах? Ники хмурится. — Может, немного… — Нет, — вмешивается Эндрю. — Странно. Должно быть, тебе показалось. — Но… — В какую игру вы играли? — Правда или действие, — самодовольно отвечает Аарон, как будто игра в правду или действие делает его круче. — Вау. Смело, — мягко комментирует Эндрю. — Хочешь с нами? — спрашивает Кейтлин, и либо она не понимает сарказма, либо просто вежливо игнорирует его тон. Эндрю не может решить, что хуже. Он прищуривается, глядя на нее. — Больше всего на свете. Кейтлин хмыкает и оглядывается по сторонам. Сейчас по-настоящему темно, и им слегка трудно видеть друг друга из-за недостатка света. Тем не менее, Эндрю почти различает размытые очертания ее указательного пальца. — Почему бы тебе не зайти внутрь маяка? — предлагает Кейтлин. На мгновение воцаряется тишина. — Разве… разве ты не говорила, что там водятся привидения? — нервно спрашивает Аарон. — Ну, в этом и суть действия, — Кейтлин делает паузу, а затем говорит, обращаясь к Эндрю: — Ты не должен этого делать, если не хочешь… — Я сделаю это, — прерывает ее Эндрю с острой ухмылкой. Он чувствует, как все взгляды обращаются к нему, но прежде чем Ники и Аарон успевают начать протестовать, он уже разворачивается на пятках и уходит. Дождь усиливается, когда небо громко рычит над его головой. Эндрю добирается до входа в маяк, слегка запыхавшись, и толкает дверь. Он ругается себе под нос, когда она скулит, упираясь в щеколду. Однако старая дверь приоткрывается, и он улавливает бледную полосу света, а это значит, что засов заперт, но ослаблен. Он вытаскивает из бумажника свой старый библиотечный пропуск и использует его, чтобы выдвинуть щеколду из отверстия. Затем дверь медленно открывается. Эндрю заходит внутрь и начинает подниматься по винтовой лестнице. Сразу становится холодно, это напоминает ему ползание по ледяному туннелю в снежный день, и дождь с любопытством барабанит в окна, граничащие со стенами. Наверху Эндрю замечает медовое мерцание света и чувствует, как внезапная уверенность пронизывает его кости: он знает, что найдет кого-то на вершине. Приведение, животное или человек, они будут там. Ждут его. Эндрю ускоряет шаг и, конечно же, когда он добирается до верха и заходит в фонарную комнату, прямо перед ним оказывается мальчик, его тень тянется по полу, как всплеск пролитой краски. У мальчика рыжие волосы цвета протертых ягод. Как домашнее варенье Би. Он тощий, одет в толстовку, которая полностью скрывает его конечности, и штаны, которые кажутся слишком короткими, обнажая костлявые лодыжки. Рядом с ним на полу лежат спальный мешок, открытая спортивная сумка и походная печка. Глаза мальчика большие, как обеденные тарелки, огненно-голубые в полумраке тьмы и горящих свечей в фонарях. Несколько секунд он выглядит испуганным, прежде чем облегчение на мгновение смягчает черты его лица. Затем он просто выглядит раздраженным. И Эндрю… Эндрю открывает рот, чтобы сделать какой-нибудь остроумный комментарий или вроде того, но в этот же момент происходят две вещи в очень быстрой последовательности. Первая: молния ударяет прямо за окном. Всего лишь раз — ослепительным, всепоглощающим белым. Вторая: мальчик использует эту короткую, дезориентирующую вспышку, чтобы броситься к Эндрю и прижать перочинный нож к мягкой коже его обнаженного, мокрого от дождя горла. Эндрю втягивает воздух сквозь зубы. — Ты всего лишь ребенок, — замечает мальчик. — Всего лишь ребенок, — повторяет Эндрю, не обращая внимание на лезвие, упирающееся в его кадык. — Держу пари, я старше тебя. Мальчик хрипло смеется, затем отводит нож и крутит в руке, как будто выполняет магический трюк, прежде чем засунуть его в задний карман. — Мне пятнадцать. А тебе? Эндрю поднимает руку к шее, касается кончиками пальцев пульса и с удивлением обнаруживает, что тот участился. — Шестнадцать, — выдавливает он сквозь зубы. — Я выиграл. — Я не соглашался на пари, — говорит мальчик, поднимая брови. Он дико оглядывается по сторонам, как будто ждет, что кто-то еще войдет в комнату. — Как, черт возьми, ты попал сюда? — Замок был не очень надежным, — мягко отвечает Эндрю. Мальчик цыкает. — Я знал об этом. Просто рассчитывал на то, что никто не захочет в самом деле лезть в эту дыру. Эндрю осматривается вокруг. Внутри маяк выглядит таким же обветшалым, как и снаружи. Фонарь скрывается сразу за прозрачными дверями, занимая большую часть центра комнаты, а панельная линза делает его похожим на какой-то огромный кристалл. Кристалл, который потерял свой блеск и стал тусклым и безжизненным. — Мне загадали действие, — говорит Эндрю. — Действие, — растерянно повторяет мальчик. — Конечно. — Все говорят, что здесь живут привидения, — продолжает Эндрю, пожимая плечами. — Ну, как видишь, я совсем не привидение. — Ладно, мистер совсем-не-привидение, — говорит Эндрю, сложив руки на груди. — У тебя есть имя? — Можешь звать меня Нил, — отвечает мальчик после долгой паузы. — Хочешь чашку чая? Эндрю смотрит на Нила, обдумывая вопрос. Последнее, что, как он думал, предложит человек, который только что приставил нож к его горлу, это чашка чая. — Конечно, — в конце концов, отвечает он. — Но я привередлив. Нил закатывает глаза и направляется к походной печке. Он возится с циферблатом, газовый баллон шипит по-кошачьи, прежде чем вспыхивает пламя. Затем Нил выливает бутылку воды в потертую кастрюлю и ставит ее кипятиться на огне. Пока печь гудит, Эндрю просто наблюдает за тем, как Нил возится вокруг, хватая пару металлических походных кружек и мятую пачку чая «Эрл Грей». Эндрю не может не отшатнуться, увидев это. — Эрл Грей? Серьезно? Нил смотрит на него, выглядя оскорбленным. — Я наполовину британец. — И, судя по всему, без вкуса. Нил что-то ворчит себе под нос, наливая кипящую воду в кружки и передавая одну Эндрю. — Это чай для старушек, — Эндрю недовольно отхлебывает, пока напиток такой горячий, что он едва ощущает его вкус. — И он отвратительный. — Я возмущен этим. Эндрю делает еще один обжигающий глоток. — Итак, что происходит? Ты сбежал что ли? Нил, который до этого был дерганным, замирает. Его взгляд темнеет, словно обугливается. — Это очевидно, да? — Я же не собираюсь тебя сдавать, — продолжает Эндрю. — Ты можешь мне доверять. Нил морщится. — Я тебя почти не знаю. Эндрю смотрит на остатки своего чая. Остальные, наверное, гадают, где он. Он уже знает, что не расскажет им о том, что увидел. Как он и сказал, ему можно доверять. К тому же, они бы не поверили ему, даже если бы он рассказал. Колючий мальчик, живущий в фонарной комнате маяка? Заваривающий чай при свечах на скрипучей старой печке и забирающийся по ночам в потрепанный спальный мешок? Это больше подойдет для приключенческих рассказов. Они скорее поверят в то, что здесь бродит призрак. — Я никому не скажу, — говорит Эндрю, на этот раз тверже, на что Нил по-совиному моргает. — Я «всего лишь ребенок», помнишь? — Хорошо, — наконец говорит он, видимо, закончив анализировать Эндрю. — Я тебе верю. — Ты хочешь, чтобы я пришел еще раз? — неожиданно для себя спрашивает Эндрю. — Я могу принести тебе что-нибудь. Глаза Нила блестят от огня, и Эндрю толком не понимает, что делает. Он не может поверить, что какой-то ребенок прячется в старом маяке. Живет здесь, как будто это нормально. Это самая интересная вещь на свете, с которой Эндрю столкнулся с тех пор, как они переехали на остров. Поэтому он полон решимости сохранить это в тайне, по крайней мере, сейчас. — Если хочешь, — говорит Нил, слабо пожав плечами. — Честно говоря, все становится немного сложнее. Я начал экономить припасы. — Ну, я легко могу принести еду или что-нибудь еще, — говорит Эндрю. — Но взамен ты должен будешь рассказать о себе. Нил хмурится, но все равно протягивает руку. Эндрю пожимает ее, прежде чем передать Нилу пустую чашку. — Я могу принести тебе чай, который будет действительно вкусным. — Я вполне доволен своим Эрл Греем, спасибо, — отвечает Нил, притворяясь обиженным, и оу. Да, думает Эндрю. Конечно, это немного усложняет ситуацию. Остальные уже ушли к тому времени, когда Эндрю выходит на улицу. Дождь льет еще сильнее, когда он возвращается в коттедж, грозовые руки выжимают небо, словно тряпку, но он все равно не торопится. Теперь он знает тайну маяка и будет носить ее с собой, как любую другую драгоценную вещь, которую мог бы найти на берегу. Он будет держать ее у себя, как мраморный камешек с прожилками флуоресцентной бирюзы или веточку забавной формы, спрятанную в надежном убежище его кармана. Когда он, наконец, возвращается домой, промокший до нитки, но все еще со своей клыкастой волчьей ухмылкой, Ники и Аарон тут же начинают расспрашивать его. Эндрю не отвечает ничем, кроме молчания. Молчания и указательного пальца, поднесенного к поджатым губам.пять
В первый раз, когда Эндрю приходит к Нилу, он дает ему острые картофельные чипсы, пару ломтиков фруктового пирога с вишней от Би, пачку зеленого чая Сенча и прилагающуюся к ней безделушку в виде ситечка. Взамен он узнает, как Нил добрался до острова на украденной деревянной лодке. Во второй раз Эндрю приносит несколько упаковок рамена быстрого приготовления, пакет пухлых неоново-оранжевых мандаринов и большую буханку хлеба. Нил рассказывает ему историю о том, как он прятался в пещере у гавани, прежде чем, в конце концов, найти заброшенный маяк. В третий раз Эндрю дарит Нилу стопку зачитанных фантастических романов, несколько рулонов туалетной бумаги, немного сыра и черствых крекеров. За это Нил рассказывает ему о побеге. — Мои родители не очень хорошие люди, — говорит Нил, откусывая крекер. Когда он говорит о прошлом, его голос становится мягким, как у котенка. Далеким, как Плутон. — Я видел довольно ужасные вещи. Испугался. Сбежал. — Они ищут тебя? — спрашивает Эндрю, чувствуя, как его охватывает внезапное желание защищать. Нил надувает губы, думая об этом. — Не думаю. В смысле, я не такой уж и ценный. Для меня ценный, думает Эндрю. Эти мысли непрошенные, глупые, и Эндрю отодвигает их подальше, надеясь, что они исчезнут, если их проигнорировать. — А если и так, — продолжает Нил, подтягивая колени к груди и ухмыляясь Эндрю, — они никогда не найдут меня здесь, верно? Какой-то остров в глуши. Старый, полуразрушенный маяк, в который никто не захочет зайти. Эндрю поднимает брови. — То есть никто, кроме тебя, — признает Нил, глядя на Эндрю, как на какое-то чудо, его глаза слишком ярко светятся голубизной. — Думаешь, ты особенный, да? Эндрю усмехается и качает головой, но Нил просто продолжает смотреть на него так, словно он смог бы спасти планету от уничтожения, если бы захотел. Это подавляет. Заставляет Эндрю хотеть свернуться калачиком, как мокрица, и откатиться подальше. — Сколько времени прошло с тех пор, как ты сбежал? — спрашивает Эндрю, пытаясь перевести тему разговора. — Сколько-то, — намеренно расплывчато отвечает Нил. — Я останавливался в нескольких квартирах, но в основном постоянно был в пути. В поездах или автобусах или даже просто пешком. Я мог пройти целые мили, но всегда ощущал это ползучее чувство страха, будто кто-то вот-вот догонит меня. Только когда я приехал сюда, все стало лучше. Думаю, это чувство так и не исчезло, но больше не беспокоит так сильно. — Как будто ты выключил свет, — бормочет Эндрю. — Точно, — говорит Нил, кивая головой. — Как будто я выключил свет. — Значит, тебе нравится… здесь? — спрашивает Эндрю, стараясь не звучать слишком недоверчиво. — Мне нравится, — отвечает Нил. — Было бы неплохо, если бы здесь было немного уютнее, но… — Тогда мы можем добавить сюда уюта. — Можем? — У моей приемной матери в коттедже так много милого, уютного дерьма. Еще там есть краска, инструменты и прочее. Я уверен, что мы могли бы сделать это место менее похожим на свалку, если бы постарались. — Ты так думаешь? — Я это знаю. Мы с братом и кузеном привели коттедж в порядок меньше, чем за неделю. Нил поджимает губы. — Как ты думаешь, они могли бы нам помочь? Эндрю хмурится. — Мой брат и кузен? Хочешь пустить их сюда? — Они ведь тоже просто дети, верно? Не похоже, что они кому-нибудь расскажут, чем мы тут занимаемся. Эндрю знает, что Аарон и Ники не скажут Би, тем более если это разозлит его, но мысль о том, чтобы рассказать им, все еще заставляет Эндрю насторожиться. Ему нравится, что все, что происходит, остается только между ним и Нилом. Ему кажется, что если расширить круг и впустить в него больше людей, каким-то образом это сделает все менее особенным, но он также знает, что это мелочная, детская мысль, которой он не должен потворствовать. — Я попрошу их помочь, — говорит он. — Круто, — отвечает Нил, показывая Эндрю дурацкие «пистолетики» пальцами, и это так чертовски мило и очаровательно, что Эндрю на секунду забывает, что нельзя потакать своим глупым прихотям. — Так ты хочешь улизнуть сегодня вечером или как? — спрашивает он. Нил моргает, глядя на Эндрю, пока переваривает вопрос, его ресницы трепещут, как крылья мотылька. — Возможно, — отвечает он немного неуверенно. — Что ты имеешь в виду? — Просто встретимся у деревьев возле старой фермы около полуночи, хорошо? — Значит, это что-то вроде сюрприза? — Ты не любишь сюрпризы? Нил думает об этом. — Думаю, я мог бы привыкнуть. — Хорошо, — отвечает Эндрю. Его желудок громко урчит, и он полагает, что ему следует пойти домой, чтобы присоединиться к остальным за ужином. — Тогда увидимся ночью. — Ночью, — повторяет Нил, прежде чем кивнуть. Он слегка порозовел. — Понял. Эндрю идет домой, чувствуя себя не только голодным, но и смущающе ликующим.шесть
Эндрю ускользает, когда все уже спят. Нил ждет у опушки, как и обещал. Он выглядит немного взволнованным, но когда видит приближающегося Эндрю, заметно расслабляется, его плечи опускаются, а улыбка озаряет бледное, освещенное луной лицо. Они немного проходят пешком, а затем Эндрю расстилает на земле огромную клетчатую подстилку для пикника, давая Нилу знак остановиться. Он достает из рюкзака небольшой желтый плед, а также термос с чаем с ромашкой и корицей и ломоть бананового хлеба с пряностями, чтобы разделить его друг с другом. Они пьют чай, после чего ложатся на подстилку, глядя на бархатистые полосы черного неба. — Почему мы объединяем звезды в дурацкие фигуры и называем их созвездиями? — бормочет Нил после минутного молчания. — Почему они не могут быть просто звездами? — Думаю, тогда многие астрономы лишились бы работы, — сухо отвечает Эндрю. Нил громко смеется, а Эндрю просто продолжает, прищурившись, смотреть на небо, в попытках узнать какие-нибудь созвездия. Они с Аароном увлекались подобными вещами, когда были помладше. Аарон даже украл книгу об астрономии из школьной библиотеки. Би устроила им за это настоящий ад. — Что ты ищешь? — спрашивает Нил, все еще посмеиваясь. — Что-нибудь, — бормочет Эндрю в ответ. — Так вот кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — поддразнивает Нил. — Астрономом? — Блять, нет, — отвечает Эндрю. — Я собираюсь стать психотерапевтом. Как Би. Нил хмыкает. — Как только маяк будет смотреться красивее, возможно, мы сможем включить его снова. Я мог бы стать смотрителем маяка. Эндрю бросает на него взгляд. — Ты можешь стать смотрителем маяка. Нил снова смеется. — Почему нет? — продолжает Эндрю. — Ты мог бы остаться на острове. Направлять лодки. Я уверен, что это было бы немного скучно, но кто-то, вероятно, должен это делать. Ты мог бы притвориться, что жил здесь всегда. Ходить на рынок и на почту. Ходить в походы. Но ты бы никогда не уходил слишком далеко от маяка. Ты бы заботился обо всем, о фонаре… Смех Нила стихает, и у Эндрю возникает ощущение, что ему пора замолчать. Он ждет, что Нил что-нибудь скажет, но тот не отвечает сразу, а его глаза по-прежнему прикованы к звездам над головой. — Это было бы здорово, — в конце концов говорит Нил. Его слова сопровождаются вздохом, который рассеивается в ночи, как клочок тумана. — Это было бы… Он замолкает, его взгляд слегка затуманивается, как будто он смотрит на что-то, что Эндрю не может увидеть, что-то нереальное и далекое. — Иногда я думаю о своей жизни как о куске резинки, — продолжает Нил через некоторое время, поднимая руки и рисуя ими бессмысленные фигуры, пока говорит. — Туго натянутой, понимаешь? Чаще всего она напряжена и дрожит, даже близка к тому, чтобы порваться. Но, в конце концов, всегда возвращается на место. Как будто все нормально. — Это для тебя нормально? — Эндрю делает неопределенный жест вокруг, думая не о тенистой поляне, на которой они сейчас лежат, а о заброшенном маяке. Об одинокой, вырытой когтями лисьей норе жизни Нила. — Как будто, — многозначительно повторяет Нил, наконец отрывая взгляд от звезд и слегка поворачиваясь лицом к Эндрю. Внезапный ветерок кружит вокруг них в пируэте, взметая в воздух сухую траву. Сухие лепестки цветов. Глаза Нила в темноте широкие и бездонные, черные и мерцающие, как целые галактики, и он так близко. Очень близко. Эндрю безо всякой причины откашливается и прячет руки между колен. — Думать об этом успокаивает, — продолжает Нил, соединяя указательные пальцы, а затем разводя их в стороны, как будто дергая за воображаемую резинку. — Что все в порядке. Но на самом деле я всего лишь ребенок. Я действительно мало что знаю о жизни. И я правда бесполезен во многих отношениях. Так что мысли о будущем… это меня пугает. Потому что, типа, ну что я буду делать? Что я буду делать, когда стану взрослым? Вопросы Нила позолочены отчаянием. Тоской. Эндрю крепко сжимает колени, удерживая руки на месте, чтобы они не потянулись к чему-то недостижимому. Есть миллион вещей, которые хочется сказать, но он не уверен, какую из них стоит озвучить. Во многом он тоже чувствует себя бесполезным ребенком. — Ты можешь делать все, что хочешь, черт возьми, — говорит он, наконец. — Что вообще такое «нормально»? Такого понятия не существует. Нил хмурится, но кивает. — Ты прав. Все наладится, верно? И Эндрю хочет сказать ему да. Да, конечно, все будет хорошо. Эндрю, блять, сам позаботится об этом, если понадобится. Но Нил просто качает головой, прежде чем Эндрю успевает что-то сказать. Прежде чем он сможет дать какие-либо детские обещания. — Прости. Ты спланировал весь этот пикник, а я просто… ну, неважно. Холодно, да? Может пойдем? — Пошли, — отвечает Эндрю. Он складывает плед и подстилку и аккуратно засовывает их в рюкзак. Они молчат по дороге обратно. Только когда они собираются разойтись, Нил снова подает голос: — Эй, — начинает он. — По крайней мере, у меня есть ты, верно? Это ведь «нормально», иметь друга? Эндрю едва заметно кивает, и Нил улыбается, крепко зажмурив глаза. — У меня никогда раньше не было друга, — продолжает Нил. Он открывает глаза, секунду или две задерживая взгляд на Эндрю, а затем машет рукой и уходит в сторону маяка. Эндрю ждет, пока он не исчезнет из виду, прежде чем отправиться домой, чувствуя, как внутри только что вспыхнуло целое новое созвездие.семь
Им требуется всего несколько дней, чтобы сделать маяк немного приятнее. Ники составляет плейлист для уборки, и они слушают его, подметая полы и покрывая стены слоем бледно-розовой краски, которую нашли в садовом сарае. Аарон моет все окна, а Нил разбирает свои вещи, складывая мусор, чтобы остальные могли выбросить его, когда уйдут. После того, как все начинает сверкать чистотой, они приступают к украшениям. Эндрю, Аарон и Ники приносят несколько комнатных растений в горшках, пропажу которых, как они надеются, не заметит Би, и несколько запасных подушек и одеял. Эндрю даже ставит полку для быстро растущей книжной коллекции Нила. Ники и Аарон на удивление хорошо ладят с ним, и хотя они с Эндрю не рассказывают им всю историю, они признают, что Нил — беглец, который «переезжает с места на место, только временно», не задавая слишком много неудобных вопросов. Все идет хорошо, и маяк выглядит почти идеально, пока однажды не появляется Аарон с идущей за ним Кейтлин. — Что она здесь делает? — спрашивает Эндрю, внутри него вспыхивает искра раздражения. Он пошел на риск, втянув в это дело Ники и Аарона. Посвящение в тайну еще одного человека только увеличивает вероятность того, что существование Нила на острове будет раскрыто. Если это произойдет, Нила могут забрать. И Эндрю не позволит этому случиться. — Она может помочь, придурок, — огрызается Аарон, сверля его взглядом. — Я не скажу, правда, — говорит Кейтлин, ни к кому конкретно не обращаясь, прежде чем побродить вокруг, чтобы хорошенько рассмотреть маяк. Она останавливается, когда доходит до книжной полки, и поворачивается к Нилу с улыбкой на лице. — Ты тоже читал серию «Тайный пират»? Нил заметно оживляется. — Да, правда я только начал ее. Хотя пока все круто. Мне очень нравится Кафка, который правая рука. — О, да. Он милый, — мечтательно отвечает Кейтлин. — Хотя Пьер — моя любимая. Она такая, типа, сильная. Я просто хочу быть ею. Эндрю хмурится и возвращается к распутыванию гирлянд, раздражение все еще пульсирует в нем. Эндрю был тем, кто принес Нилу книги про «Тайного пирата», и они пока даже не успели поговорить о них. Гирлянды выглядят еще более запутанными, чем пять минут назад, и он молча злится. — Тебе помочь повесить их? — спрашивает Ники. Эндрю бросает последний взгляд на Кейтлин и Нила и кивает. Все будет хорошо, напоминает он себе позже, когда они, наконец, включают гирлянды, сотни крошечных лампочек освещают потолок, как множество звезд, и Нил восхищенно бормочет при виде этого зрелища. Должно быть. – Несколько дней спустя операция по уборке маяка была завершена. — Не могу поверить, что здесь стало так мило и красиво, — говорит Нил, переводя взгляд с замысловатой крепости из одеял, которую они соорудили вокруг его спального мешка, на скрипучую маленькую чайную тележку, которую Эндрю вытащил из пыльных глубин чердака. — Мы отлично справились, — выдыхает Ники, обнимая Нила за плечи. — Я даже завидую, что не я буду здесь жить. — Я тоже, — добавляет Кейтлин. — Здесь так уютно. Идеальное место, чтобы спрятаться от мира и почитать. — Как думаешь, у тебя есть все, что нужно? — спрашивает Аарон Нила, который тут же кивает. — Ребят, этого более чем достаточно, серьезно, — говорит он. — Я даже такого никогда не ожидал, клянусь. Я… я правда ценю это. Хотел бы я как-нибудь вас отблагодарить. Эндрю тянется к руке Нила и сжимает ее в своей. Нил благодарно улыбается ему, а затем подмигивает, и его улыбка становится более кокетливой. Эндрю продолжает держать Нила за руку, хотя чувствует, как пылают его щеки, и слышит, как Аарон неловко кашляет. — Нам, наверное, стоит вернуться в коттедж к ужину? — спрашивает он, глядя на невидимые часы на своем запястье. — Да, думаю, Би скоро будет нас ждать, — отвечает Ники, бросая на Эндрю вопросительный взгляд, который он игнорирует. — Я догоню, — говорит Эндрю, когда они начинают спускаться по лестнице. Ники пытается снова поймать его взгляд, на его губах играет понимающая улыбка, но Эндрю просто захлопывает дверь у него перед носом и возвращается к Нилу. Как только он оказывается рядом, Нил снова переплетает их руки. Они смотрят на миниатюрную галактику из гирлянд. — Спасибо, — еще раз говорит Нил, осторожно кладя голову на плечо Эндрю. — Раньше никто никогда не делал для меня ничего подобного. Эндрю пожимает плечами. — Ерунда. Ты это заслужил. — Знаешь, ты правда заставляешь меня чувствовать себя нужным, — говорит Нил с удивлением в голосе. — И… Я был серьезен, когда говорил раньше. Что хотел бы как-нибудь отплатить тебе… Эндрю качает головой. — Просто останься. Будь собой. Этого достаточно. — Хорошо, — тихо отвечает Нил. — Так и сделаю. Эндрю хотел бы задержаться подольше, но Би, скорее всего, заподозрит что-то неладное, если он пропустит ужин. Он высвобождает ладонь из руки Нила, берет куртку и рюкзак. — Здесь всегда одиноко, — отстраненно говорит Нил. — Когда вы, ребята, уходите. Я… я не хочу показаться эгоистичным или неблагодарным. Я просто… — Возможно, однажды я смогу остаться, — прерывает его Эндрю. — Я постараюсь что-нибудь придумать. Нил замирает, на мгновение выглядя удивленным, а затем уходит, и на его губах снова сияет заигрывающая улыбка. — Это было бы здорово. Эндрю неохотно заставляет себя спуститься по лестнице и направляется домой. Проходя через дверь, первое, что замечает Эндрю — в коттедже тихо. Слишком тихо. Когда он заходит в гостиную, то сразу видит Би, которая сидит на диване, положив руки на колени. Ее взгляд перемещается к нему, она выглядит серьезной, ее рот сжат в идеально прямую линию, и внутренности Эндрю скручиваются от ужаса. Рядом с ней в линию стоят Кейтлин, Аарон и Ники, выглядя неловко. Выглядя виноватыми. — Вы сказали ей? — рычит Эндрю. Аарон предпочитает рассматривать пол, в то время как Ники ковыряет воображаемую ворсинку на своем свитере. Кейтлин — единственная, кто поднимает голову и смотрит на него. — Это неправильно, — спокойной говорит она. — Что он так живет. Выживает на объедках и может просто замерзнуть насмерть. — Что у него никого нет, — добавляет Ники. У него ведь есть я? Эндрю хочется кричать. — Я позвонила властям, — говорит ему Би, и внутри Эндрю начинает закипать ярость. Он был единственным, кто знал историю Нила. Она была доверена ему. Как нечто драгоценное. Как только он услышал ее, он решил, что нет ничего важнее, чем защитить Нила от еще больших страданий. Это то, что он должен был сделать. Но теперь… — Да пошли вы, — говорит Эндрю, по очереди глядя на них четверых. — Нахуй вас всех. Он выбегает из дома, его переполняют гнев и разочарование, и он добирается до сада, прежде чем рухнуть на задницу на лужайке. Все кажется ужасным, разрушенным безвозвратно, и Эндрю чувствует себя бесполезным ребенком, неспособным никого защитить, неспособным что-либо исправить. Адреналин пронизывает его насквозь, острый и быстрый, как стрела, из-за чего он чувствует себя неустойчивым, взрывоопасным. Он сосредотачивается на дыхании, заставляя себя успокоиться. Он должен во всем разобраться — все исправить — и он не сможет сделать этого без ясного ума. Ники находит его минут через десять. Эндрю пытается игнорировать кузена, но тот плюхается прямо перед ним, его рот беззвучно открывается и закрывается, как у гребаной золотой рыбки. Когда он, наконец, говорит, то произносит нечто совершенно неожиданное: — Тебе нравится Нил, да? Эндрю запускает руки в траву, ногтями ковыряя грязь. — Да, — огрызается он, вырывая горсть зеленых травинок и позволяя им разлететься на ветру. Да, конечно да. — Хорошо, — выдыхает Ники. — Знаешь, мой… человек, которому я писал письма… Эрик Клозе? Ну, помнишь, из футбольной команды нашей старой школы? Он мой… парень. — Это мило, — с сарказмом говорит Эндрю, желая, чтобы им не приходилось делать это прямо сейчас. — Представь, что ты защищал его от чего-то ужасного, а Аарон, Би и я все просрали. Ты был бы не очень счастлив, а? Ники хмурится. — Мы ничего не просрали. Ты такой… ты всегда был таким, Эндрю. Так отчаянно старался обезопасить всех. Я помню, как когда кто-то хотел усыновить только тебя и Аарона, ты просто, типа, вышел из себя. Сказал, что никогда не позволишь нам троим разлучиться. И с Нилом, с тем, чтобы сохранить его в тайне, то же самое. — Я хочу сохранить Нила в тайне, — говорит Эндрю, — потому что не хочу, чтобы кто-то забрал его. Я сказал ему, что никому не расскажу. Я сказал, что вы никому не расскажите. — Но… Кейтлин права, Эндрю, — парирует Ники, повышая голос. — Это неправильно, что он так живет. Ты думаешь, что оберегаешь его, но такая жизнь… она небезопасна. Разве ты не понимаешь? Он всего лишь ребенок. Даже младше всех нас. — Он может сам о себе позаботиться, — цедит Эндрю сквозь зубы. — Но он не должен этого делать, — почти кричит Ники, и это, наконец, заставляет Эндрю поднять на него глаза. Ники явно расстроен, он тяжело дышит, из-за чего его грудь практически вздымается. — Эй… — Разве Нил не заслуживает того, что есть у нас? — прерывает Ники, его голос дрожит, а в глазах блестят слезы. — Кого-нибудь, кто будет присматривать за ним? — Я присматриваю за ним, — возражает Эндрю, поднимаясь на ноги. Ники издает раздраженный звук и делает еще один дрожащий, глубокий вдох. — Ты тоже всего лишь ребенок, Эндрю. Я говорю о нормальном взрослом человеке… — Что хорошего в этих взрослых? Все, что они сделали, это причинили Нилу боль за… — Но… разве он не заслуживает шанса найти свою Би? Кого-то, кто примет его, будет держать в тепле и хорошо кормить? Ругать его, когда он поступает неправильно? Учить чему-то? Эндрю качает головой, снова чувствуя, как его переполняет ярость, на этот раз потому, что он знает, что сражается в битве, которую проиграет. Ники, все остальные — они правы, он знает это. Он просто не хочет этого принимать, потому что тогда Нил… — Ничего страшного, если он уедет, — мягко говорит Ники. Тихо. Как будто он уверен. — Это не значит, что ты не сможешь общаться с ним. Это даже не значит, что ты его больше не увидишь. — Это не то же самое, что ваши отношения на расстоянии, — мрачно говорит Эндрю. — Если они поместят его в систему, возможно, у него не будет никого, кто присматривал бы за ним так, как это делали мы. Или они могут отправить его обратно к родителям. А там с ним может случиться столько ужасного дерьма. Это просто… — Несправедливо? — добавляет Ники, когда Эндрю замолкает. — Нет. Я не думаю, что все то, через что пришлось пройти Нилу, было справедливым. Но, Эндрю, это не должно быть Следующей Ужасной Вещью, понимаешь? Это больше похоже на еще один шанс. На новое начало. — Я надеюсь на это, — отвечает Эндрю, поднимаясь на ноги и пристально глядя на Ники. — В противном случае, на кону твоя жизнь. Ники издает хриплый звук, его глаза на мгновение расширяются, прежде чем выражение лица становится совсем печальным. Он уходит со слезами на глазах, а Эндрю остается на месте, смотря в небо. Солнце медленно садится, оранжевый свет заливает все вокруг, а закат вызывает в воображении мягкие, туманные слои тени, которые сгущаются и темнеют по мере того, как опускаются все ниже и ниже. Эндрю собирается уходить, когда слышит тихий кашель у себя за спиной. Когда он поворачивается, Би стоит рядом с непроницаемым выражением лица. — Прежде чем ты убьешь своего кузена, — сухо говорит она, протягивая ему руку, — может, тебе стоит зайти внутрь и послушать, что я скажу.восемь
Как оказалось, родители Нила мертвы. Они узнают об этом от властей, когда те появляются на острове. Нил, закутанный в миллион одеял и постоянно держащий в руках полную чашку чая, спокойно принимает эту новость. Легко. Эндрю с другой стороны гостиной наблюдает за тем, как Нил медленно моргает и не произносит ничего, кроме мягкого «о». Би проводит двух детективов на кухню и закрывает за ними дверь. Эндрю садится рядом с Нилом на диван и берет его руку в свою, кончиками пальцев успокаивающе выводя маленькие круги на его костяшках. — Как ты думаешь, что со мной будет? — спрашивает Нил через несколько мгновений. — Ничего плохого, — отвечает Эндрю, хотя он так сильно волнуется, что кажется, будто в голове жужжит целый пчелиный рой. — Мы позаботимся об этом. Нил мычит, кивает и улыбается. Отпивает чай. Они ждут, и, в конце концов, Би возвращается с кухни одна. — Ты останешься здесь на ночь, — говорит она Нилу. — Иди наверх и попроси Аарона или Ники помочь тебе устроиться в гостевой комнате. — О… хорошо, — рассеянно отвечает Нил, поднимаясь на ноги. — Ты останешься здесь, — строго говорит Би Эндрю. — Нам нужно еще поговорить. Нил бросает на Эндрю извиняющийся взгляд, когда выходит из гостиной. Би садится на освободившееся место и вздыхает. — Я знаю, что ты просто пытался поступить правильно, — начинает она. — Но это очень серьезный вопрос. Ты должен был вовлечь меня. — Просто расскажи о своей так называемой «блестящей идее», — говорит Эндрю, прижимая ладони к коленям. Ранее Би заверила его, что с Нилом не случится ничего плохого. Что у нее есть план. Их прервали детективы, которые привели Нила в коттедж, и с тех пор Эндрю чувствовал себя нервным и беспокойным. Ему нужно знать, что она имела в виду, будет ли это одна из вещей по типу слишком-хорошо-чтобы-быть-правдой, на что он так глупо надеется. — Я встречалась с мужчиной, который живет на острове, — говорит Би, и оу. Это неожиданно. Эндрю почти в упор таращится на нее. — Не в этом смысле, — уточняет Би, посмеиваясь над выражением его лица. — Однажды мы с ним разговорились на рынке, я упомянула, что являюсь приемной матерью трех замечательных мальчиков, и он спросил, может ли как-нибудь поговорить со мной об этом. Эндрю мычит. — Допустим. — Оказывается, он уже некоторое время думает об усыновлении. У него есть только сын-подросток — несколько лет назад он потерял жену, бедняжка — и он всегда хотел еще одного ребенка. Я только что рассказала о нем детективам. Они сказали, что это довольно нестандартный способ ведения дел, но если он настроен серьезно — если они с Нилом встретятся и поладят — они могут что-нибудь придумать, — заканчивает Би. Она склоняет голову набок и внимательно смотрит на Эндрю. — Что думаешь? Нил явно выбрал этот остров своим домом, и было бы здорово, если бы он смог остаться, правда? Эндрю кивает. Для Нила остаться было бы более чем просто здорово. Это было бы всем. — Тогда давай скрестим пальцы и посмотрим, что получится, — говорит Би, мягко и утешительно похлопывая его по плечу. А Эндрю… ну, Эндрю действительно скрещивает пальцы. – – – — Хэй! — кричит Нил. Эндрю останавливается посреди школьного двора и поворачивается, чтобы подождать, пока Нил догонит его. Ники и Аарон добродушно закатывают глаза, машут рукой, как бы говоря увидимся позже, и направляются внутрь. Нил останавливается в нескольких сантиметрах от Эндрю и улыбается ему. Они одеты в одинаковую школьную форму, вплоть до строгих белых рубашек и небрежно завязанных галстуков. — Первый день в школе, — говорит Нил, показывая Эндрю язык. — Я подумал, что мы должны зайти вместе, сделать это особенным, понимаешь? О! Ты слышал, что мы с тобой, Ники и Аароном, начиная с этого года, более-чем-вдвое увеличили количество учеников в школе? — Я слышал это, да, — невозмутимо отвечает Эндрю. В конце концов, Би не перестает это повторять. Нил толкает его костлявым локтем, и они направляются к дверям. — Вы двое! Подождите меня! Эндрю снова останавливается, и Нил следует его примеру. Кевин бежит к ним, его рюкзак болтается на одном плече. Он немного запыхался, а очки сползли с носа. — Эй, Эндрю, — говорит Нил, указывая на Кевина. — Познакомься с моим приемным братом, Кевином Деем. — Да, мы виделись много раз, — напрямую напоминает ему Эндрю. — Мы буквально ужинали вместе прошлым вечером. — Я знаю, но мне просто нравится это говорить, — весело отвечает Нил, беря Кевина под руку. — Приемный брат. — Это так странно, когда вы, ребята, все здесь, — надувшись, говорит Кевин, но все равно позволяет Нилу вести себя к двери. — А еще шумно. Я привык к тому, что в классе только я, Кейтлин и Тея. — Аарон и Кейтлин наверняка будут постоянно целоваться, — шутит Нил, морщась в притворном отвращении. — Теперь, когда они пара и все такое. — Как же мы справимся? — с сарказмом спрашивает Эндрю, придерживая дверь, чтобы Кевин и Нил могли пройти. Нил озорно смеется. — Но они ведь не единственная парочка, верно? Спорим, мы могли бы дать им фору, да, Эндрю? Эндрю останавливается у открытой двери, стараясь не краснеть перед тем, как они впервые войдут в класс. Кевин, в свою очередь, удивленно вскрикивает. — Погодите, — говорит он. — Что?