Счастье.

Шота не может перестать думать о ней. Он не может перестать думать о её изумрудных глазах, всматривающихся прямиком в душу. Он не может перестать думать о её шелковистых волосах, отблескивающей озорством летнего небесного светила. Он не может перестать думать о её субтильной фигуре, такой стройной, немножко выпуклой, и неуместно мускулистой, что внутренняя душа ликует, желая обнять эту изумительную, тонкую талию. Он не может перестать думать о её пухлых, мягких губах, шепчущих приятные слова, для его самолюбия. Он не может дышать ровно, когда находится рядом с ней. Он.. Он просто не может. Её намерения чисты как кристаллы. Улыбка лучезарная, будто солнечные лучи. Она помогает всем и вся, не думая о последствий своих действий. Изуми Мидория. Яркий лучик, освещающий жизнь Айзавы Шоты. Она выдёргивает его из тёмных омут самобичевания, и одаривает такую искреннюю, мягкую улыбку, что Шота забывает как дышать. Он может только глядеть, вглядываться в эти зеленые глаза, забываясь в них. Он влюбился. Очевидный факт, который Айзава никак не способен, не обладает полномочия опровергать. Влюблённость стеной возникла перед ним, и он сдался, позволяя стене преградить ему путь. И когда она своей огненной причудой уничтожает противников, он не может перестать думать, насколько она горяча. В буквальном и переносном смысле. Голос Изуми нежный нежный, словно сладкий нектар, мёд, оставляющий после себя приятно сладкое послевкусие. — Ты в порядке? — от её голоса мутнеет разум, принуждая Айзаву примкнуть к её плечу, всем телом вжимаясь в хрупкую фигуру. Она ласково смеётся, краснея. Изящные руки обнимают Шота за шею. Сердце Шоты пропускает удар. Раз. Пора действовать. — Знаешь, я тут подумал. — Голос Айзавы подрагивает. Два. Он на секунду сомневается в своём решений. — Может.. Сходим в кафе? Три. Изуми изумлённо уставилась на одноклассника. Ошарашенность перескакивает в смущение, смущение в счастье. — Конечно. Сердце пропускает удар. Во второй раз.