Тайга

      Мейсон бесится, носится, крушит дом и отыгрывается на Уилле, выбивая воздух из лёгких, плеща ледяным гневом на дне посветлевшей радужки. У Уилла гневное или безразличное лицо хозяина въелось под корку черепной коробки, так демон видит мальчишку в каждой вещи. В сервизе, что юный Пайнс в очередном порыве эмоций швырканул в слугу. В каждом уголке дома где Мейсон хотя бы раз проскакивал тенью. В сигаретном дыме, своим цветом напоминающим чужие глаза. Такие же мутные и блеклые в своей острой и опасной безразличности.       У Мейсона в венах бушует молодая кровь и надоевшие до чёртиков гормоны, ярко отзывающиеся при виде голубой макушки или синих как неон глаз, у которых зрачок топит всю радужку своей чернотой. У Мейсона не так. У него радужка топит черную точку, сузившуеся до молекулярных размеров, топит потемневшей бездной айсбергов и прожигает колючим холодом, кои часто бывают в Гравити Фолз. Когда даже Уиллу сложно находиться на улице больше получаса. Когда мороз проникает в самую душу, заставляя сжаться в слабый эмбрион и пускать остылое дыхание на синющие пальцы, принявших почти фиолетовый оттенок. Уилл такой гармоничный в этом холоде. Сияет голубыми прядями, сверкает синими глазами, греет синие пальцы в таком же синим огне, заставляя голубые всполохи искрить у, сбитых о кирпичные плиты грязного подвала, костяшек. Прекрасен. Великолепен будто бог. Мейсон о мыслях не жалеет и даёт замученному демону поспать чуть больше положенного времени. Он в принципе мало трогал его, как и Мейбл, которая лишь иногда срывалась на крик за действительный промах или метала магические ножи, растворяющиеся даже не долетев до цели. По истине портящим жизнь Уиллу были дяди, особенно Форд, забравший его сердце и привязавший к заколкам и подросткам.       Уиллу хочется смеяться до слёз и плакать до дикого хохота. Уиллу всё так осточертело. Он хочет свернуться калачиком на мягком ковре и рыдать навзрыд. Хочется переломить зелёные камушки к чертям и свернуть старую, сморщенную шею хитростной суке Форду, обрёкшему его на страдания как физические, так и душевные. Мейсон разделяет его первое желание и позволяет демону вольность: впиться пальцами в ткань чёрных брюк, уткнуться влажным лицом в чужое бедро, сидя разбитыми коленками на мягком ковре и прижимаясь к, устроевшемуся в кресле, мальчишке с глазами-айсбергами, приятно поглаживающим спутанные волосы и смотрящего так... Тепло. Неравнодушно.       Уилл напряжен, точно чувствует нависающую угрозу, хочется волком выть от страха, но он демон в конце концов. Демон желаний. Великое существо, прибитое контрактом к чужим ногам. Он требует Мейсона довериться, выводя маркером какие-то письмена на всей спине, уверяя что знает что делает.       Опасения как никогда верны. Весь городок покрывается сумраком беды, везде искрит опасность и морок, от этого тревожно, но оберегающее заклинание на молодых хозяивах успокаивает. Демон. Такой же демон желаний. Он сводит ухоженную голову Мейбл с ума, уводя в тернистый лес, в котором всякого волшебного дерьма навалом, в лес, который служит страшилкой на ночь детям, в лес, куда даже взрослые не суются. Мейсон спешит следом, пытаясь уберечь сестру, а Уилл не может сделать ничего от не знания ситуации и того что происходит в его отсутствие, пока боль не пронзает левое плечо, где чёрные линии складываются в кружок, жгущий кожу, сигналящий о вреде, причинённом детям. Уиллу чхать на орущего Форда, срываясь с места и пытаясь ощутить их и успевает. Это нельзя назвать существом, слишком мягко для него. Тварь. Настоящая тварь. У него нет глаз. У тьмы они отсутствуют. Сама тьма и есть сгусток осязаний и обоняний. Тьма видит всё своим существом. И такая же тревожная тьма сгущается над городом, застилая всё пеленой тумана, усыпляя моросью и надвигающимся ливнем. Уилл знает, он не соперник тьме. Он ограничен. Лишён возможностей. Лишён силы. Он даже души лишён. Но кто сказал что он отступит? Он не имеет права. Не смеет облажаться перед собой. Не сейчас, когда Мейбл так испуганно смотрит на демона и в её карих глазах, отличных от глаз брата, плещеться натуральный ужас. Не сейчас, когда Мейсон доверительно смотрит на него, Уилла, не выпуская клыков и когтей, позволяя увидеть содержание обёртки и таких чуждых чувств, смотря так напряжённо, но мягко. Уилл смотрит в эти глаза и вспоминает как первый раз их увидел и тут же пропал. Помнит как вчера и мрачность подвала и его холод и Форда стоящего в углу, в очках, за которыми не видно глаз, прямо как тьма и эти чудесные глаза, ставшие всем. Уилл не подведёт - Мейсон знает, но боится что его оболочка попросту не выдержит, что он раствориться и осядет призраком минувших дней.       Уилл сбивает руки в кровь, костюм похож на лохмотья и магия, пестревшая на кончиках пальцев медленно гаснет. Уилл не рвётся победить. Уилл хочет лишь защитить, спасти наглых подростков и больше ни о чём не беспокоиться.       Тьма становится гуще и сил практически нет. В какой-то момент вспоминаются слова Билла, брата, живущего в другой вселенной и их связывает лишь происхождение.       "В любом случае, демон силён даже без физической оболочки."       Тело пронзает дикая боль и морок, пробивший грудную клетку, выглядит не так жутко. Магия диким пламенем взрывается в тонких ладонях и заколки ломаются, осыпавшись крошкой. Огонь пожирает тьму и тревога с угрозой отступают. Дети, прижавшись друг к другу, лежат без сознания. Уилл не смотрит боле зашуганно. Берёт Пайнса на руки, а кометочку поднимает магией заставляя плыть рядом. Уилл без препятствий относит Мейбл в свою комнату и движется к покоям парня. Внося и укладывая на мятые простыни. Спящий Мейсон выглядит безащитно и это приятным спазмом откликается по всему телу. Оставлять их не хочется, но он теперь не безвольная кукла и может делать всё что угодно. Поэтому мазнув губами по лбу, он скрывается в ночной тьме.

***

      — Поверить не могу... Он не мог уйти!       Мейбл плачет и сама не знает почему. Просто как-то больно. Просто как-то грустно.       — Мейбл, прекрати уже!       Мейсон ругается, но сам едва сдерживает позорный порыв, мысленно затопив слезами всю округу. Ему тоже было больно. Уиллом не хотелось управлять. Уилла хотелось просто вновь увидеть и наконец обнять, а может и что вольнее.       Не имея сил больше слушать чужое нытьё, Мейсон уходит и теряется в коридорах.       Ударило холодом в мальчишечью спину, и без того серый мир потерял краски, чья-то рука вольно обхатила тонкую талию, а жаром обдало висок с в миг покрасневшим ухом.       — Заключим новою сделку, Мейси?       Стало невыносимо тяжело не обернуться и не вцепиться в чужие губы максимально развязным поцелуем, как руки нагло сминающие бока. Губы Уилла поистине пьянящие.