Прямые волосы

Субботним утром она решила попросить Рапунцель об услуге. — Выпрямить? — глаза Рапунцель широко раскрылись от удивления, и Мерида, слабо покраснев, кивнула. — Да. Сможешь? Рапунцель потеряла дар речи, и её можно было понять. Так странно с её стороны было просить о чём-то подобном, Мерида прекрасно это знала. Она просто… Она даже не понимала, почему именно это пришло ей в голову. Глупо как-то, и ещё… Честно говоря, её кудряшки всегда мешали. Из-за рыжей копны люди постоянно на неё глазели, иногда даже хихикали, когда она проходила мимо. Её это никогда по-настоящему не задевало, хотя крайне раздражало, и она бросала на осмелевших убийственные взгляды. Тем не менее сегодня ей особенно надоело, что волосы закрывают обзор, и когда она устало пропустила их сквозь пальцы, они там застряли. Так что, да. — Хочешь, чтобы я выпрямила тебе волосы? — повторила Рапунцель, просто чтобы убедиться, что это не сон. — В-вау, Мери… В смысле, я не против, но… вау. — Да, да, — процедила Мерида сквозь стиснутые зубы. — Ты можешь просто… сделать это уже, пожалуйста? — Ты точно уверена? — Мерида твёрдо кивнула. — Но ты не будешь жаловаться, — предупредила подруга, и она снова кивнула. — И ты должна стоять ровно, — девушка закатила глаза, но кивнула ещё раз. — Вау. Ты абсолютно уверена? — Давай уже просто покончим с этим, чёрт возьми! Сказать, что процесс был долгим и болезненным, было бы недостаточно, чтобы описать весь ужас, через который пришлось пройти. Боль в коже головы от расчёсываний и вытягиваний не отступала ещё часы после того, как они закончили. Как и жар. Жарче уже не стало бы, даже появись в ванной сам Сатана. Никогда не выпрямляйте волосы в середине лета, если только не хотите умереть от теплового удара. — Прости! — говорила Рапунцель каждый раз, как распутывала расчёской огромные колтуны, но Мерида, верная своему слову, сдерживала все стоны боли и ни разу даже не пискнула. — Было бы проще, если бы ты сама иногда причёсывалась. Она по новой закатила глаза, но ничего не ответила. Интересно, а если зажмуриться, получится заснуть и вынести боль, жар и всё остальное? Ну, возможно, она слегка преувеличивала. Совсем чуть-чуть. Пытки длились, казалось, веками, но всё в этом мире обречено на конец. — Готово! — прозвучали наконец долгожданные слова. Рапунцель скрестила руки с довольным своей работой видом, и девушка открыла глаза. Мерида посмотрела в зеркало, и голубые глаза отразили удивление. Она коснулась волос одной рукой, словно не верила в то, что видела. Это было потрясающе. Спутанная масса превратилась в хорошо расчёсанные, мягкие и идеально ровные пряди. Когда она заправила одну за ухо, та так и осталась на месте. Лёгкость, с которой их удавалось укротить, восхищала. — Что скажешь? — Рапунцель улыбнулась онемевшей подруге в отражении. В целом выглядело странно. Было так непривычно видеть себя без занимавших почти всё поле зрения кудрявых локонов, что Мерида почти начала скучать по ним, но тут же помотала головой и улыбнулась. Ей шло. — А ты что скажешь? — спросила она в поисках подтверждения. — Скажу, что выглядишь сногсшибательно. Но так было и раньше. — Мне… вроде нравится, — Мерида хохотнула, повернувшись спиной и отметив, что волосы настолько увеличились в длине, что доставали до пояса. — Хотя странно немного… — Ты очень красивая, — заверила Рапунцель и добавила с озорной улыбкой: — Уверена, Иккинг удивится. — Я не из-за него это сделала, если ты на это намекаешь! — возразила Мерида, но румянца на щеках скрыть не смогла. Рапунцель улыбнулась шире: — Ничего такого я не говорила, — прощебетала она, неосознанно собирая в одну кучу расчёски и утюжок. Пробормотав несколько неубедительных оправданий, Мерида поспешила покинуть ванную. Что, менять причёску из-за парня? Из-за Иккинга? Для Иккинга? Ха! Как будто она могла бы такое выкинуть!.. Правда ведь? Она издала тяжёлый вздох, напомнив себе, что Рапунцель всегда так делала, всегда дразнила её насчёт Иккинга, и окончательно убедила себя, что всё это лишь плод воображения романтичной блондинки. Ах да, Иккинг. Друг и член их невероятной четвёрки, который на четыре года уехал за границу за дипломом инженера. Никого из них не удивило, когда он получил стипендию в престижный университет, — отметки всегда оставались наивысшими — поэтому и Рапунцель, и Джек, и Мерида поддержали его, хотя мысль о долгой разлуке всех расстраивала. Они общались по групповым звонкам через компьютер, но, конечно, это было не то — особенно если почти всегда они не могли или не хотели включать опцию видеочата (и в конце концов отказались от неё, перейдя на голосовые звонки). Так что с их последней встречи прошла целая вечность. Когда Иккинг оповестил, что возвращается в родной город, их ликование слышал, наверно, весь район. Затем добавил, что в субботу устраивает что-то вроде вечеринки, чтобы отметить новую квартиру и воссоединение их четверых. И вот она: с выпрямленными волосами, выбранной одеждой и готовностью провести день за чем-то очень непродуктивным, пока не настанет время уходить. Вечером за ней приехали Джек с Рапунцель. Мерида взяла пару ужасно вредных для здоровья закусок и настольных игр и сложила вместе с прочими обильными запасами друзей. Перебирая еду и напитки, она обнаружила интересную бутылку под пассажирским сиденьем. — Джек, ты же знаешь, что я ненавижу водку. — Знаю, — посланная водителем ухмылка ясно дала девушке понять, что положил он это именно сюда не случайно. — Ты, скотина… — начала Мерида, уже собравшись выплеснуть свой обычный поток оскорблений, но её быстро прервала Рапунцель: — Ладно вам, не ссорьтесь. Джек взял тебе эль. — Это так? — Мерида недоверчиво покосилась на парня, и тот тряхнул плечами: — Да, я взял твой ненаглядный эль, хотя не понимаю, чем он тебе так нравится. Рапунцель, кстати, меня отговаривала. Подруга смущённо улыбнулась, когда Мерида вскинула бровь: — Просто я не люблю, когда ты слишком много пьёшь, Мери. — Всё нормально, — она со вздохом ссутулилась на своём месте и ободряюще улыбнулась. — Сегодня много пить не буду. — Да, лучше не стоит, мы же не хотим, чтобы Иккинг от страха уехал обратно, — сострил Джек, и Мерида показала ему язык. — А ещё я не люблю, когда пьёшь ты, — Рапунцель смерила его тяжёлым взглядом. — О, да брось, Пунц. Всего один вечер. Чтоб было веселей, — Джек состроил виноватую мину, но это, похоже, нисколько её не задобрило. — Ладно. Только не жди от меня никаких поцелуев, — сложив руки, Рапунцель выбрала какую-то точку на открывавшейся перед собой дороге. — У тебя ужасный вкус после спиртного. — Ну Пу-у-унц… — Не нукай на меня! Мерида тихонечко прыснула, и они с Джеком обменялись взглядами через зеркало заднего вида: её — издевательский, его — безмолвный крик о помощи. Девушка развела руками, как бы говоря, что каждый сам за себя, и он прищурился, мол, я тебе это ещё припомню. Добравшись до заветного дома, ребята сгребли добро в охапку и позвонили. Подниматься по лестнице с полными руками было непросто, но каким-то чудом им удалось дойти до третьего этажа, где кто-то стоял в дверях. Очевидно, они ожидали увидеть Иккинга, но он совсем не соответствовал их ожиданиям. Принесённое чуть не упало на пол вместе с их челюстями. — Чт... Иккинг?! — воскликнул Джек, не способный узнать друга в стоявшем напротив. — А кто же ещё? — их явный шок, похоже, забавлял молодого человека. — Это ты! — ахнула Рапунцель, до сих пор не верившая своим глазам. — Ты такой... — она оборвала себя на полуслове, за долю секунды окинув его взглядом с головы до ног, и прочистила горло. — Другой! — судя по интонации, сказать она хотела далеко не это. И Мерида понимала, почему. Она была чересчур ошеломлена, чтобы произнести хоть слово, и не могла сложить образ Иккинга с образом этого человека воедино. От стеснительного, смешного, занудного и тощего мальчишки не осталось и следа. На его месте стоял всё такой же тощий, но повзрослевший парень. Выше, конечно, волосы чуть короче, чем запомнились, по-другому уложены, и... это что, тень зарождавшейся бородки? Наверно, недавно побрился. Но больше всего поразило то, что он красивый. Не просто красивый, а прямо-таки лакомый кусочек. Когда только успел?! Мерида вспомнила, каким раньше считала его милым. Самый подходящий эпитет: круглое лицо, мягкий характер и глуповатые улыбки именно его и заслуживали. Но сейчас слово «милый» казалось огромным преуменьшением, и она понятия не имела, как на это реагировать. К такому жизнь её не готовила. Джека с Рапунцель, видимо, тоже. Подвергшийся недоумённым взглядам сразу троих Иккинг нервно рассмеялся: — Что вас так удивляет? Вы в курсе, сколько лет прошло? — Конечно! Просто это так... — Рапунцель снова притормозила. — Неожиданно. Джек был слишком занят, чтобы заметить, что его девушка открыто пялится на его же лучшего друга, поскольку ещё так и не поднял отвисшую челюсть. — Вы всю ночь здесь будете стоять? — улыбнулся Иккинг. — Давайте помогу. Заходите! Частично отойдя от шока, они снова обнаружили у себя способность двигаться. Квартира была небольшой, так как работы у Иккинга ещё не было, но, как он сам заявил, для него одного — самое то. Тут и там ещё валялись нераспакованные коробки, но в целом жилище было готово к заселению. Самая важная в данный момент часть — гостиная — отлично подходила для приятного вечера игр и фильмов. Рапунцель предложила накрыть столик, и Мерида тут же бросилась помогать, потому что последнее, чего ей хотелось, это вести с Иккингом светские беседы. Она по-прежнему была слишком взволнована из-за его неожиданной перемены; почему-то это заставляло её нервничать. — Ну так что, Иккинг, не хочешь рассказать мне свой секрет? — спросил Джек, вытаскивая диски. — В каком смысле «секрет»? — Чувак, ты себя в зеркале видел? — Джек оглядел его от ушей до пяток и покачал головой. — Только не говори, что не заметил, каким стал лакомым кусочком. — Я, конечно, польщён, Джек, — неловко засмеялся Иккинг. — Но, думаю, это просто... взросление. — Он точно из поздних цветочков, — шепнула Рапунцель. — Но, боже, как же красиво расцвёл! — Рапунцель! — запротестовала Мерида, как бы одновременно и смеясь, и хмурясь, и делая всё возможное, чтобы залившую лицо краску никто не заметил. — Что? Не заливай, что не заценила его, — подруга улыбнулась, подняв идеальной формы брови. Мерида буркнула что-то неразборчивое и сделала вид, что сосредоточена исключительно на закусках. Нечасто Рапунцель ставила её в неловкое положение, но всегда была очень прямолинейна как в том, что ей не нравилось, так и... в том, что нравилось. — Могу я напомнить, что у тебя уже есть парень? — шепнула девушка в ответ, пытаясь пресечь все последующие комментарии касательно новообретённой приятной наружности Иккинга. — Ага, парень, который уже сам его заценил! — прыснула Рапунцель. — Спорим, он сейчас переосмысливает свою ориентацию? — Тогда лучше тебе поднажать, — усмехнулась Мерида, наливая себе газировки. — Вдруг он бросит тебя ради него? Рапунцель изогнула губы в такой же плутовской улыбке: — Не бросит. Его слишком пугает то, как происходит гейский секс. Мерида залилась таким безумным смехом, что выпустила то, что пила, через нос. Убрав небольшой беспорядок, все уселись на диваны, и после кучи съеденного и навёрстываний упущенного времени девушка почувствовала себя рядом с Иккингом намного уверенней. Она как могла убеждала себя, что в её чувствах нет ничего ненормального. Естественно, она удивилась, спустя годы увидев его таким… привлекательным. Это нормально, повторяла про себя, нормально-нормально-нормально. Можно было расслабиться. Иккингу, от природы вежливому, хватило такта не спросить про волосы напрямую, но Мерида замечала, как он время от времени на них поглядывает, и это обескураживало. Она смахнула это чувство, налив себе хмельного, и громко спросила, хочет ли кто-то ещё. Захотели все, кроме Рапунцель, которая довольствовалась персиковым соком. Мерида сомневалась, что налакаться именно сегодня — хорошая мысль. Не когда она была так растеряна, так непривычно нервничала и точно не знала, сможет ли держать чувства в узде, — и не когда Иккинг ни с того ни с сего стал горячим, словно нарочно. И особенно не когда во взгляде Джека чёрным по белому читалось «шалость». Она с подозрением сузила на него глаза, затем тряхнула головой и осушила первый стакан. Ухмылка Джека действовала на нервы и не предвещала ничего хорошего. — Ну, Иккинг, — заговорил он, помешивая лёд в своей водке, которую Рапунцель буравила осуждающим взором. — Время для неудобных вопросов. — О, не думаю, что готов перейти к этой части разговора… — Иккинг закатил глаза, и Мерида ясно видела, что он уже смутился — а вопросы ведь ещё даже не начались. Она поёрзала на месте, сделав большой глоток второй порции. Эль в уголках сознания поднывал, настаивая на том, что если Иккингу будет некомфортно, ей это доставит неоправданное удовольствие. В то время, как трезвая её часть была убеждена, что некомфортно будет ей самой. — Да готов конечно, — Джек отклонил все возражения небрежным взмахом руки. — Ну, порадуй нас. Сколько девчонок ты завалил? — Ради всего… — Иккинг потёр лоб двумя пальцами и глубоко вздохнул. — Мне уже надоело. Мы можем сменить тему? — Ни за что! Ты так просто не отделаешься, — вмешалась Рапунцель. — Хотя я бы выбрала другую формулировку, мне тоже интересно. — Колись, Хэддок, — Джек подвинул в его сторону наполненный стеклянный сосуд. Мерида выгнула бровь. Те очень редкие разы, когда Иккинг опрокидывал рюмочку, добром обычно не заканчивались. Парень ответил очередным долгим и ещё более глубоким вздохом, но водку выпил залпом. Мерида не могла не впечатлиться (ему это определённо понадобится, чтобы пройти допрос Джека), но малость переживала, учитывая его низкую толерантность к алкоголю. Горячительное обожгло горло, и Иккинг закашлялся. — Ладно, ладно, — ответил он, когда снова смог заговорить. — Была одна девушка, я познакомился с ней во втором учебном году… Её звали Астрид. Была, значит. Мерида проклинала колющее чувство в груди — этого следовало ожидать. Этого следовало ожидать, это было совершенно естественно, она вовсе не должна была ревновать. Девушка никак себя не выдала. Никак это не прокомментировала. Просто сделала ещё глоток и навострила уши. — Да ладно! Только одна? — засмеялся Джек. — Так я тебе и поверил. — Я не обманываю! Я не планировал переспать со всей женской половиной университета… — Скорее уж наоборот. Мне кажется, вся женская половина университета планировала переспать с тобой, — его беловолосый друг обнажил не менее белые зубы. Иккинг покраснел, и Мерида ещё раз прокляла себя за мысль о том, какой он милый. Но подколки Джека её раззадорили, и она не смогла удержаться от того, чтобы внести свою лепту — просто чтобы покопаться в его личной жизни: — В это действительно трудно поверить, Ик… Одна девушка за четыре года? Ты бережёшь себя до свадьбы или вроде того? — Оставьте его! — вступилась Рапунцель. — Даже если и так, ничего плохого в этом нет. И какая она была, Ик? — её глаза загорелись любопытством. — Хорошая? — Ну, да, конечно… Правда, мы сначала не очень хорошо ладили… Её не интересовало это образование. Она пошла туда, потому что так хотели родители, а я был… ну, по-настоящему увлечён. И у нас возникло много… недопониманий. — Так как получилось, что ты сделал с ней это? — Джек! — одёрнула его Рапунцель. — Веди себя прилично! — А я что делаю? — А-а… это довольно долгая история, — попробовал выкрутиться Иккинг, но три пары заинтригованных глаз доказывали, что он и правда так легко не отделается. — Хорошо, так, — он ещё раз вздохнул, запустив в волосы пятерню. — Я как-то пытался делать тот проект — не для занятий, просто для себя — летающего дракона. Меня тогда попросили её подтянуть, потому что училась она плохо, и… ну, из-за этого дракончика я пропустил несколько наших встреч. Так что однажды она просто ворвалась в мою комнату и застукала меня. С меня тогда шкуру спустили. Мерида видела любовь, которую он раньше испытывал — или до сих пор испытывает — к этой Астрид, кем бы та ни была. Видела по тому, как он сквозь смех проговаривал последние слова, по тому, как его зелёные глаза будто бы затерялись в далёком прошлом. Они наверняка создали вдвоём много воспоминаний, и этот факт не должен был её расстраивать. — Но когда я показал ей, чем занимался, это, кажется, что-то в ней изменило. Она увидела, какие чудеса можно творить с помощью инженерии, и попросила меня научить её, и, ну… — он улыбнулся. — Дальше вы знаете. — Это так мило! — с благоговением протянула Рапунцель, сложив пальцы домиком. Да, очень мило. Невесёлые мысли Мериды вынудили её живо опустошить стакан и в третий раз наполнить. — И что случилось, когда ты уехал? — осведомился Джек, и Мерида сразу поняла, что затронули щекотливую тему, даже не глядя на лицо Иккинга. Молодой человек снова провёл рукой по волосам, избегая всех взглядов: — Просто… Ну, я хотел вернуться сюда, в Берджесс. К вам. Очень хотел. Но здесь ей нечего было делать, она никого, кроме меня, не знала. Она хотела, чтобы я поехал с ней. Сказала, что слышала о какой-то крупной компании, которая нанимает выпускников… Хотела, чтобы мы попробовали. Но это было так далеко, а она… как бы давила на меня, — Иккинг закусил губу. — И начался конец. У нас с ней просто… не вышло. — Ох, друг, — Джек понимающе кивнул, предложив ещё водки, и Иккинг (бездумно) её принял. — Мне так жаль, Ик, — Рапунцель накрыла ладонью его плечо. — Ты, похоже, её любил. — Да, — коротко подтвердил он, приложившись к стакану и не задерживая взгляда ни на ком из них. Одна Мерида не сказала ничего утешительного, но видела, как помрачнели его глаза, и мысленно взмолилась, чтобы разговор зашёл о другом. О том, что не так больно. — Как бы там ни было! — Джек потянулся, подняв руки вверх. — Мы здесь не чтобы ворошить прошлое — мы здесь, чтобы развлекаться! Давайте поднимем тост за утерянную любовь и во что-нибудь сыграем! — О-о, наконец-то начались нормальные идеи, — улыбнулась Мерида, от огромной доли облегчения готовая его расцеловать — но, разумеется, воздержалась, мерзость всё-таки. — Как насчёт того, чтобы я надрала вам зад в Mario Kart? — Я точно окажусь на последнем месте, — простонал Иккинг. — Уже туговато соображаю. — Сам виноват. Нечего столько пить, если не привык, — Рапунцель материнским жестом забрала у него полупустой стакан. — Вождение в нетрезвом виде карается законом, народ, — непонятно кого поучал Джек, включая приставки. Они сыграли в пару групповых игр, которые почти разрушили их дружбу из-за: «КТО, БЛИН, ВЫПУСТИЛ ЭТОТ КРАСНЫЙ СНАРЯД?!» и «ТЫ ВСЕГДА БЕРЁШЬ КУЧУ ДЕНЕГ, СРАНЫЙ БАНКИР-ЖУЛИК!». От криков и препирательств все быстро устали, поэтому предложение Рапунцель посмотреть фильм единодушно одобрили. Мерида показала Джеку язык, и он поклялся, что не забудет, как она надула его в Tekken. Девушка на это лишь фыркнула: Джек был ужасным игроком и просто не хотел этого признавать. Последний прижался к Рапунцель на диване, Мерида села на ковёр, прислонившись спиной к креслу, а Иккинг устроился рядом, но не настолько близко, чтобы вызвать чувство неловкости. Ей нравилась эта его черта. Он всегда с уважением относился к чужому личному пространству — в основном потому, что сам в нём нуждался. Поэтому она ему доверяла. Выбранный ими фильм — то есть Джеком или Рапунцель — оказался тупым. Сюжет, который обещал быть до чёртиков страшным, только заставлял девушку фыркать на одних моментах и кривиться от отвращения на других. Вдобавок чудовищно нудным — до такой степени, что под конец парочка инициаторов уже видела десятый сон. Мерида возвела глаза к потолку и попыталась встать, чтобы выключить телевизор. Только вот чья-то рука удержала её на месте. — Иккинг? — она пытливо уставилась на него. — Мерида, — прошептал он. Впервые после приезда назвал её имя — но она не должна была обратить на это внимание. — Что такое? — она заметила его расфокусированный взгляд, раскрасневшиеся щёки и медленные движения чувствовавшего головокружение человека. — Ик, ты пьян. Мерида нахмурилась. Она прекрасно видела, как он налегает на водку, но не думала, что это повлияет на него до такой степени. Видимо, переоценила его пределы. Ни крошки не съел и влил всё в себя за один присест — было вполне ожидаемо, что дойдёт до такого. Мерида шумно выдохнула. Не то было настроение, чтобы возиться с принявшим на грудь товарищем. Её уже тоже немного клонило в сон после просмотренной скукотени, эля, а интимность ситуации, напротив, тревожила. — Дай вырубить телек. Я разбужу ребят, мы поедем домой, и ты отдохнёшь спокойно. — Нет, — промычал Иккинг. — Я пока не хочу, чтобы ты уходила. — Но уже поздно, — пыталась образумить его она. — Почти все уснули, а ты ещё и напился. — Не напился, — поспорил Иккинг, и Мерида удивилась тому, как крепко он держал её руку, не давая освободиться. С годами силёнок прибавилось. — Пожалуйста. Ну вот. Сопротивляться было бесполезно. Ещё раз вздохнув, она уселась обратно на ковёр. — Что-то не так, Ик? — Ничего… всё нормально. Я просто… хотел, чтобы ты ненадолго задержалась, — он наклонился ближе, как бы для того, чтобы положить голову на плечо. Мерида вздрогнула, почувствовав прилившую к лицу кровь. Иккинг теперь что, когда выпивал, становился любвеобильным? Но девушка всё равно знала, что он не сделает ничего плохого, не из таких он парней, и сидела ровно. Возможно, он просто испытывал ностальгию после рассказа о своей Астрид. На плечо Иккинг, однако, голову не положил, а просто стал внимательно осматривать рыжие волосы, по-прежнему идеально уложенные и шелковистые. Он взял один локон двумя пальцами, очень нежно — интимно, и её сердце громко заколотилось. «Нет. Я не влюблена в этого парня. Не влюблена и никогда не была». — Твои волосы, — таки сказал он вслух. — Что ты с ними сделала? — Выпрямила, — пробубнила Мерида. — Я понимаю, что ты не эксперт в девчачьих штучках, Ик, но, уверена, знаешь, что такое утюжок, — прятать свои чувства с помощью острот и сарказма было обычной её стратегией. Но с Иккингом это не срабатывало. Ни разу. — Зачем? — спросил он в искреннем недоумении, всё не оставляя волосы в покое. — Потому что всё время в глаза лезут, — Мерида изо всех сил старалась не смотреть на его сонное лицо, изо всех сил старалась не замечать, как приятно он гладит её волосы, изо всех сил старалась игнорировать чувство близости, интимности и… — Подумала, что так буду лучше выглядеть. По многим причинам. А что, тебе не нравится? — Вообще-то нравится. Но Мери, — прозвище вызвало мурашки по коже. И что было хуже всего, совсем не неприятные мурашки. — Мне и кудряшки нравились. Я всегда на них смотрел и, знаешь… Иногда я рисовал тебя и много времени тратил на их детализацию… Мерида задержала дыхание. Только бы остановился! Но он продолжал: — Я просматривал каждый изгиб и никогда не мог правильно их изобразить. Я всегда… всегда смотрел, — теперь Иккинг находился так близко, что она чувствовала на коже его дыхание и бьющий в нос запах водки. — Я всегда смотрел на твои веснушки, на твои рыжие ресницы, на твой нос, на твои глаза. На форму твоих бровей, когда ты хмуришься. Его пальцы переместились к щеке. Из-за бешеного стука в груди девушка уже думала о сердечном приступе, но, взяв себя в руки, посмотрела на него и нахмурилась. — Да, вот так, — Иккинг улыбнулся, и Мериде захотелось врезать по его глупой физиономии, оттолкнуть, наорать. За то, что так смущал; за то, что встречался с девушкой, когда её не было поблизости; за то, что уезжал, за… Но вместо этого на глаза навернулись слёзы. — Ты ужасен, — произнесла она тоненьким надломленным голосом. — Ты возвращаешься вот так, заставляешь вспоминать вещи, которые я не хотела вспоминать, чувства… А потом обсуждаешь с нами свою девушку и показываешь мне, как сильно её любил — после того, как оставил нас, Ик, оставил меня, — по щекам уже текли солёные ручейки. Иккинг молча слушал, стирая их пальцами и одновременно поглаживая лицо. И то, как он смотрел на неё, — Мерида не могла этого вынести. Она заплакала навзрыд. Зарылась лицом в ладони, чтобы больше не видеть этих искренних зелёных глаз. Чтобы он не видел её жалкого заплаканного лица. Она хотела ненавидеть его за то, что заставил её плакать. Хотела ненавидеть за то, что бросил; за Астрид; за возврат; за то, что напомнил. Она хотела его ненавидеть, но единственное, что чувствовала, никак не было связано с ненавистью. А может, и связано напрямую. — Мери, — прошептал Иккинг, обнимая её. — Мери. — Это всё, что ты можешь сказать? — захныкала Мерида — звук этот больше напоминал смешанный с фырканьем всхлип. И всё же позволила ему приблизить своё лицо, чтобы положить на плечо голову. — Я так много хочу сказать, — отозвался Иккинг, устроив подбородок на её макушке, и опять потянулся к волосам. — Но я… Я не знаю, как… Я просто… — тяжёлый вздох исходил, казалось, из самых глубин его естества. — Мне так жаль, Мери. — Да уж, надеюсь, — буркнула Мерида, роясь в карманах в поисках носового платка. Она знала, как сильно покраснела, и радовалась, что он не видит. — Мы можем… можем поговорить? Когда мои мысли будут не так… затуманены? — выпалил он, протирая глаза. — Мне кажется, дальше я начну нести околесицу… — Ну, — девушка подняла голову так, чтобы смотреть ему прямо в глаза, в такой близости, в которой и не мечтала с ним оказаться. Ей нравилась «околесица», которую он нёс до сих пор. — Говорить больше не нужно. — Но я так много хочу тебе сказать, — заикаясь, проговорил Иккинг и мгновенно покраснел. Мерида подумала, как забавно, должно быть, они выглядят, отчасти довольная, отчасти взволнованная и крайне, крайне раздражённая. — И я выслушаю, — она осмелилась поднять руку и прикоснуться к его лицу, почувствовав слабые уколы щетины. — Только… не сейчас. И короткое, ненужное между ними расстояние сократилось. Словно это был естественный порядок вещей. Словно было правильным то, что они именно так друг друга чувствовали. Словно наконец сложились кусочки пазла. — Жаль, что ты сделала это с волосами, — его голос был низким, хриплым и заставлял её дрожать. — Я так хотел пощупать эти кудряшки. — Успеешь ещё, — её требовательный рот больше не дал ему сказать ни слова. Поговорить он тоже ещё успеет.