Обещание

“Разведка. В первую очередь разведка.” – Думает он, напоминая себе, что имеет лишь предположения о том, что его ждет. Убийца чудовищ передвигался почти бесшумно — скорее по профессиональной привычке, чем намеренно. Он избегал открытых местностей, осматривался по сторонам, прислушиваясь к окружению. Тот ощутил, как с неба падают маленькие капли воды и сморщился. Странник нашел начало каких-то следов, но остальное уже размыла влага. “И так нихрена не видно, еще и дождь.” Ведьмаку пришлось полагаться на слух. Внезапно он услышал что-то справа от себя. Осторожно направляясь в сторону звука, он потянулся за оружием. Сам звук, сначала показавшийся ему урчанием собственного желудка, оказался хриплым рычанием. Вскоре к нему добавилось чавканье. Шредингер пробрался на вершину одного из холмов. Внизу по склону была поляна, а чуть дальше был геометрически правильный объект, который возвышался над деревьями. Староста не врал: башня была действительно очень старой, вся покрытая лозой и мхом. Однако насладиться архитектурой Aen Seidhe ему не дал запах мертвечины. Его взгляд упал на около дюжины силуэтов внизу. У них были человеческие лица, но в них не было искры разума, лишь голод. Похожие на уродливых карликов, ползающих на четвереньках, они жадно разрывали мертвую плоть. “Холера, ну конечно же. Трупоеды.” Гули или не заметили его, или были слишком заняты, чтобы отвлекаться на ведьмака. И то и другое было ему на руку. Подобно другим ведьмакам из своей Школы, Шредингер любит использовать арбалет, удерживая противников на расстоянии, но это был не тот случай. Он потянулся к подсумку, достал “Самум” и с размаха бросил его в толпу монстров. Яркая вспышка заставила тварей отвлечься от трапезы и замереть, беспомощно мотая мордами из стороны в сторону. Убийца чудовищ не стал дожидаться, пока дымовая завеса рассеется. Он обнажил серебряный меч и прыгнул, приземляясь аккурат возле одного из трупоедов и резким вертикальным уколом пронзил его глотку. Гуль лишь успел содрогнуться в конвульсиях и издать мерзкий предсмертный хрип. Свет рун на мече привлек внимание второго монстра, и он вслепую бросился на убийцу чудовищ, но последний был быстрее. Вынув клинок из обмякшего трупа, ведьмак отпрыгнул назад за секунду до того, как в том же месте неудачно приземлился гуль. Плавным движением волнообразное лезвие сначала лишило падальщика задней лапы, а затем перебило позвоночник и ребра. Куски твари разлетелись по округе, вместе с тем забрызгав все вокруг кровью. Дым развеялся, но остальные гули и так уже учуяли где ведьмак, разбегаясь по сторонам и окружая его. Ведьмак согнулся пополам и занял боевую стойку с двуручным хватом. Шредингер почувствовал, словно время вокруг замедлилось. Он на мгновение сконцентрировался, слушая лишь свое дыхание. Чудовища снова доказали свою животную примитивность, без особой тактики напав на него со всех сторон. Это могло бы быть эффективно против обычных людей, но не против ведьмака. Он ударил молниеносно: быстрее, чем был способен воспринять человеческий глаз. Это была продвинутая техника: она состояла из множества быстрых веерообразных движений, создающих подобие урагана вокруг ведьмака, который нарезал в кровавые ошметки все что под него попадало. Гули визжали от боли, умирая один за другим. Это было похоже на смертоносный танец с клинком, который в итоге настиг всех гулей, но у них и так было немного шансов: волнообразное лезвие клинка оставляло тяжелые кровоточащие раны, которые добили бы выживших. Шредингер тяжело дышал, стоя посреди трупов монстров, весь в крови и грязи. “Вихрь” выматывал. Вот только он рано расслабился. Сконцентрировавшись на гулях, что были вокруг него, ведьмак упустил из вида тварь, что подоспела на помощь собратьям. Монстр атаковал внезапно, со слепой зоны. Мечник едва успел уклониться от рывка туши, в два раза крупнее трупоедов. Тварь едва не влетела в дерево, но остановилась и развернулась к ведьмаку, пронзительно зарычав. Он был похож на гуля, но ходил на двух ногах и имел три костяных гребня на голове. “Зараза!” – Осознание пришло слишком поздно. Он снова едва ушел от рывка, и крутанувшись в пируэте полоснул тварь по спине, заставив того взвизгнуть от боли. Ведьмак отступил, готовясь к контратаке. Это был гравейр. Он обладал толстой кожей и мощными мышцами, но главная проблема была не в этом. Малейшее повреждение от этого трупоеда чревато заражением трупным ядом. Кроме того, его почти невозможно сбить с ног, поэтому знак Аард был бесполезен. А учитывая то, что ведьмак вымотался, полагаться на скорость не выйдет. Шредингер дождался очередного рывка и в этот раз уклонился более уверенно, вместе с тем выхватывая свой арбалет. Пока тварь разворачивалась, он зарядил серебряный болт и в тот же миг выстрелил прямо в глаз. Гравейр закричал от боли, и убийца чудовищ воспользовался этим секундным замешательством, чтобы зарядить еще один болт и окончательно ослепить падальщика. Разгневанный монстр пытался задавить врага лишь грубой силой. Это была его ошибка. Лишив своего противника возможности видеть, ведьмак бесшумно подошел к беспомощно царапающему воздух врагу и перерезал ему глотку со спины. Обмякшее тело трупоеда свалилось наземь. Выдохнув, ведьмак закинул арбалет за спину и сложил меч в ножны. Убийца чудовищ пнул труп так, чтобы тот перевернулся, забирая свои болты обратно. Наконец-то ему удалось в полной мере рассмотреть поляну, и он увидел то, что привлекло так много падальщиков. Четыре тела, и если три явно принадлежали кметам, которые недавно отправились в башню, то вот третий был одет в когда-то красивую и явно дорогую мантию, что ныне была испачкана кровью. Лицо, увы, было уже обезображено гулями. “Скорее всего, это тот чародей, про которого тут все судачат,” – Подумал Шредингер, склонившись над телом, – “Вот только сомневаюсь, что колдун, даже не особо могущественный, дал бы себя убить тройке разгневанных селян. Судя по ожогам на телах, ему удалось победить их, но трупоеды застали того врасплох. Гули — падальщики, но когда они сбиваются в стаю, становятся смелее. Тем более при поддержке гравейра.” Осмотрев останки людей, тот не нашел ничего полезного, чего не скажешь про монстров. Почти каждая часть их тела и даже слюна были алхимическими ингредиентами. Он подумал, что придет сюда позже, с Полночью, ножом и сумкой, чтобы забрать все. Ведьмак был на мели, поэтому хватался за любые возможности. Трупоедов можно было похвалить не только за предоставленные компоненты. Если бы не гули, странник мог бы и не заметить в тумане стоящее посреди холмов ветхое здание. Ведьмак оставил тела и пошел ко входу в загадочное строение. Если когда-то здесь и было что-то еще, то все оно либо развалилось, либо ушло под землю. Шредингер был даже несколько разочарован, что от эльфов здесь не осталось практически ничего. “Руины Aen Seidhe часто являются местами сосредоточения Силы. Башня окружена холмами, подобраться к ней непросто, да и естественная маскировка неплоха. Не удивительно, что он выбрал это место для своего убежища. Только непонятно, зачем выбираться в такую глушь, вместо того чтобы сидеть за прочными стенами города. Он действительно черный маг?” Мужчина почти упустил из виду маленький алхимический сад, расположенный позади башни. Для ведьмака там было мало полезного и тот удивился странному набору трав, которые предпочитал чародей, но оценил ухоженность грядки. Внутри руины уже не казались той же древней развалюхой. Было видно, что колдун пытался здесь создать нечто напоминающее уют и комфорт. Комоды, шкафы, письменный стол и подъем на верхние этажи. Впрочем не нужно было быть экспертом, чтобы сказать, что жил колдун довольно бедно. За столом все еще горела свеча. Подойдя ближе, убийца чудовищ заметил открытую книгу. Это был дневник. Тот пробежался глазами по тексту, листая страницы. “1265 год. 8 ноября. Обильное ночное потоотделение. Повышенная температура тела. Кровоточивость десен. Снижение иммунитета. Быстрая утомляемость, слабость и снижение работоспособности. Снижение аппетита. Появление синяков даже после небольших травм. Усиленные кровотечения.” “10 ноября. Моя дорогая Лайла умирает. Но я знаю, как спасти ее. Меня зовут Гаруцио Годвицк, и весь свой век я отдал магии и лечению с ее помощью. Мои исследования в области крови дали свои плоды. Нужно лишь разрешение Капитула для проведения испытаний.” “2 декабря. Я получил разрешение, нашел добровольцев. Опыты успешны. Обошлось без жертв. Моя технология готова к эксплуатации.” “3 декабря. Что-то пошло не так. Похоже переливания недостаточно, оно дает лишь временный эффект. Лайле стало хуже. Я уже водил ее в Оксенфурт, к лучшему врачевателю на всем Севере, которого я знал. Увы, даже он не знает что с этим делать. Но я не сдамся. Не дам ей умереть. Профессор Киндгерран посоветовал одного лекаря из Офира, с которым он однажды пересекался.” “1266 год. 20 января. Сегодня был ужасный день. Я проделал огромный путь лишь для того, чтобы узнать, что даже в пустынях не знают об этой ужасной хвори. Что же мне делать? Как быть?” “21 января. Лайла. Как прекрасны твои волосы цвета роз. Глаза твои подобны океану. Как мил твой голос. Как ты прекрасно улыбаешься, несмотря на свою ужасную болезнь. Я сделаю все для моей дорогой жены. Даже если придется пойти против Капитула. Использую запретные чары.” “22 января. Я покинул стены городов. Бытие ренегатом меня не пугает, если я смогу спасти Лайлу. Заранее отметил на карте руины, где можно обустроиться. Еду буду обменивать у кметов из соседних деревень. Я уже нашел подходящий ритуал. Я готов отдать свою жизнь, если потребуется.” Следующие слова были записаны неровным почерком, едва разборчиво. “Нет. Нет! НЕТ!” Ведьмак заметил, что в какой-то момент чародей перестал датировать свои записи, однако судя по состоянию чернил, с первой такой записи прошло немало времени, прежде чем дневник был использован вновь. “Иногда я задумываюсь, за что мне это все? За что судьба со мной так жестока? У меня никогда не было близких людей, кроме моей любимой, дорогой Лайлы…” Очередной длинный пробел между записями. “Она вернулась! Она, конечно, потеряла память, и кажется, снова нуждается в переливании, но это не проблема. Схожу в деревню.” Шредингер недолюбливал чародеев по своим причинам, но он не мог не сочувствовать этому магу как человеку, который годами сходил с ума. Хуже всего было то, что в некотором роде он видел в нем себя. Из глубины своих размышлений странник вынырнул тогда, когда понял, что он весь в крови и грязи. “Было бы неплохо найти какую-нибудь реку. В местной корчме я остаться не рискну.” Убийца чудовищ решил осмотреть остальную башню, чтобы наконец поставить точку в этой истории, хотя уже и так было ясно, кто и как именно убивал кметов. На втором этаже была лаборатория. Именно что была, ведь теперь здесь был полный бардак, и из целого не осталось почти ничего. “Холера, крышу ему конечно снесло знатно. Вероятно это все последствия срыва колдуна после того неудачного ритуала.” – Подумал тот. Впрочем он обнаружил тот самый хитрый алхимический инструмент, с помощью которого чародей с минимальными усилиями вытягивал кровь из жертв. Неясным оставался лишь момент с глазами. Ведьмак предположил, что он вырывал их из-за своего безумия. Когда ведьмак стал подниматься на последний, третий этаж, он насторожился, приготовившись к худшему. Там кто-то был. Она сидела на краю большой двуспальной кровати. В шпиле не было окон, но было много свечей. Рыжие волосы, голубые глаза. Все стало на свои места. Когда она услышала шаги, то улыбнулась, вдруг вскочив с кровати. – Гаруцио! Ты вернулся! – Нет. – Отрезал ведьмак, добравшись до второго этажа. В полумраке сверкнул серебряный меч, поблескивающий рунами. Она испугалась. Вжалась в стену. – Где мой Гаруцио? – Мертв. – Т-ты… Ты убил его? – Не я. Но это и не важно. – Шредингер стал приближаться. – Меня зовут Лайла! Я простая девушка! – “Как прекрасны твои волосы цвета роз. Глаза твои подобны океану.” В образ ты попала, хвалю. Но ты действительно думала, что я не замечу? – Голос убийцы чудовищ оставался холоден, он остановился в нескольких шагах от нее. – Ты не отбрасываешь тени. Та жутко боялась, и все же, вышла навстречу к мужчине, отвечая дрожащим голосом: – Ты ведьмак, да? Я-я никого не убивала… – Я знаю. Да и зачем оно тебе нужно, если под боком есть сумасшедший чародей, готовый кормить тебя кровью невинных людей, лишь потому, что ты напоминаешь ему его погибшую жену? Удобно ведь. Особенно для альпа, способного обращаться в прекрасную даму. – Я не знала! Он говорил что это кровь убийц и другого отребья! – В ее глазах был страх, но вместе с тем и удивление. Она вдруг ненадолго подавила панику, пытаясь объясниться. – К тому же… Я была нужна ему не меньше, чем он мне. Я была с ним еще до того, как он стал его кормить. Я пыталась ему объяснить, что я не его жена, но он не слушал. Мне стало его жаль и я осталась. Ведьмак молчал. – И все было хорошо… До сегодняшнего дня. – Ее лицо помрачнело. Возможно, ей действительно было жаль, что он умер. – Прошу, отпусти меня. Я уйду отсюда и больше никогда не вернусь в эти края. Я пью кровь спящих и не убиваю. Я не хотела этого… – Ладно. – Спустя несколько секунд сказал Шредингер, опуская клинок. – Уходи отсюда. – Я обещаю. Я больше вернусь. – Альп кивнула и быстрым шагом двинулась к лестнице. Но не дошла. Серебряный меч пронзил ее насквозь. Она издала хрип, со рта потекла кровь. Глаза увлажнились от слез. – Прости. – С внезапной даже для самого себя искренней горечью произнес ведьмак. Та попыталась обратиться: черты лица исказились, кожа стала серой. Но уже было слишком поздно и она слишком ослабла из-за недостатка крови. Он знал это. Ему не заплатят, если ведьмак принесет гнилой труп чародея. Ему пришлось это сделать. Убийца чудовищ вытащил клинок, и бездыханное тело упало наземь. Все последующие события для него были словно в тумане. Руки и ноги работали, но разум будто был отдельно от тела. Мужчина закопал тела кметов и чародея, чтобы снизить шанс появления в округе новых чудовищ. Когда он закончил остальные дела в башне, то вернулся к старосте и получил свою награду за голову альпа. Скудно поел. Едва хватило денег. Немного подточил меч. Тот пришел в себя лишь тогда, когда вместе с Полночью вновь вышел на дорогу. Все еще уставший. Он не мог остаться в деревне. – Мне пришлось. У меня не было выбора. – Повторил тот не своим, дрожащим голосом. Вечерело. Снова пошел дождь. * * * Он проснулся, когда пережидал дождь под огромным, старым дубом. Полночь была рядом. Пила из ручья. Ведьмак достал медальон, всматриваясь в изображение Кота. В последнее время он часто думал о прошлом. Это ему не нравилось. Теперь такие мысли вызывали лишь боль. Но иногда это не давало ему спать, и тогда Шредингер размышлял. Когда же все пошло не так? Как так вышло, что он оказался в этом забытом Богами месте, где среди всех людей самой приветливой оказалась гробовщица? Почему он вынужден скрываться, почему он изгой даже среди изгоев, который влачит жалкое даже по меркам ведьмаков существование, недоедая и хватаясь за любой, даже самый низкооплачиваемый заказ? Может все изменилось тогда, когда по приказу людских королей истребили его братьев из Школы Кота, а за головы оставшихся в живых Котов объявили награду? Или когда маленького, чудом выжившего назаирского мальчика, чья деревня была сожжена бандитами, нашел один старый ведьмак? Или еще раньше, когда безумные и жестокие чародеи, в попытке подавить эмоции нового поколения ведьмаков, лишь усилили их, выпустив этих несчастных людей на большак? Это были вопросы, на которые никто на свете не мог ему ответить. Позже он вспоминал о случае с альпом. Думал, что поступил неправильно. Вчера он был зол. На себя, на гребанного старосту, на деревенщину, на все вокруг. Но усталость подавила злость, и осталось лишь отчаяние. Иногда ему хотелось плакать. Такая простая вещь, но ведьмачество забрало у него даже это. Иногда, смотря на нож, он думал о том, чтобы прекратить свои страдания. Навсегда. Но каждый раз вспоминал обещание, которое дал своей сестре перед тем, как ее и их маму изнасиловали и убили бандиты с гор. Он обещал ей, что будет жить. За всех них. Что он обретет счастье. Но он подвел ее. Иногда ему казалось, что вот-вот и он проснется в мире, где всего этого не произошло. Но кошмар никогда не заканчивался, сколько бы раз он не просыпался. И все же когда-то, так давно, что он уже и почти забыл об этом, у него были лучшие времена…