Глаза взрослого

Тысячи звезд на небе. Такое чувство будто они буквально в паре метров, Аякс протянул к ним свою ладонь и сжал в кулак, будто схватив. Развернув руку в сторону лица, он задумчиво на нее посмотрел. Когда-то мать рассказывала про звезды, они казались ему самой удивительной вещью в этом мире. Она могла невзначай ткунь в небо и рассказать про какое-нибудь созвездие. — А вот эти, видишь? Это созвездие кита, рядом водолей и рыбы. Удивительно, правда? — казалось, она испытывала не меньший восторг. Он помнил, отражение небесных светил в ее глазах. Сколько он тут уже? День? Два? Месяц? Может даже год. Он не знал как сюда попал и как выбраться. Из-за влияния бездны, он кажется даже уже не знал, кто он, казалось, с каждым днём она отбирала частичку его «я», оставляя вместо него кусочек тьмы. Каждый день он смотрел на звезды и повторял: «я Аякс, у меня есть брат Тевкр и Антон и младшая сестренка Тоня, они меня ждут». Он знал, что должен вернуться, хотя бы ради них. Повторял это когда держал меч, что так неудобно ложился в руки. Замахиваясь на очередное творение бездны, клинок его перевешивал. Его строгий наставник — Скирк, лишь с разочарованием вздыхала. Эта женщина вызывала невероятно двоякие чувства: Аякс был ей благодарен, за то что не дала тут умереть и обучила элементарным навыкам боя, но так же сильно ее боялся. Казалось она была здесь всю жизнь! Хотя возможно так и есть. Рано или поздно приходит чувство смирения. Раньше, бездна вызывала ужас и страх, страх умереть. Здесь буквально все могло в этом помочь, поэтому нужно быть всегда начеку. Он больше не боялся. Казалось, он стал старше на целую жизнь. Казалось, все детские страхи, вроде домового или темноты исчезли. Просто заморозились, отступив перед более серьёзными вещами. Перед Скирк он всегда старался не подавать вида страха, она считала это неправильной и бесполезной эмоцией, лишь мешающей рационально принимать решения. Аякс так и поступал, примеряя все новые эмоциональные маски, пока они не стали его личностью. — Тоня… Тевкр… Антон — повторял он, глядя на луну. Он искренне сомневался, что она была настоящая, но пытался не обращать внимания на мысли. Аякс будто пытался рассказать все переживания безмолвному собеседнику. Скирк бы за такое убила. Кажется он уже начал окончательно понимать, что выхода нет. Сегодня не было звёзд. Облака закрыли даже луну. Тогда он закрыл глаза и представил их в своей голове. Тарталья был одной большой противоположностью, его образ и действия никак не могли уложиться вместе. Ангельское лицо и улыбка мешались с алыми разводами на щеках, перебивающими и пачкающими эту ухмылку, придавая ей совершенно иную гамму. Аякс уже не понимал, что такое принципы и насколько правильные убийства: для него были хорошие люди и противящиеся воле царицы, а значит представляющие угрозу Снежной, чего одиннадцатый допустить не мог. В начале его рука еще подрагивала, вызывая очередное водное копье, сейчас она держалась неукромо ровно, шла к цели. Даже само его оружие — гидро клинки — насмешка судьбы, будто ими он мог смыть всю кровь с рук. Единственное, что могло выдать в Тарталье Аякса — глаза. Они были пустыми, совершенно. Есть глаза живые, в них можно увидеть эмоции хозяина: радость, спокойствие, горе. Есть глаза Тартальи — холодно мертвые, не отдающие и долей хоть чего-нибудь,выглядело так, будто он совершенно ничего не чувствовал, что конечно было в корне не так. Наверное. Одиннадцатый и сам уже не знал, что он и кто он. Он ощущал верность царице, любовь родине и острую потребность ее защищать — зачем и от кого не имело значения. Имело ли для него вообще что-то значение? Наверное, возможно. После бездны ему никто не поверил, ведь для них прошло только три дня. Для него это было три ужасающих месяца. Казалось он ушел туда маленьким ребенком, самым большим переживанием которого была страшилка от брата про бабу ягу, а вернулся взрослым. Он больше не боялся никого и ничего, ведь сам Аякс мог напугать кого угодно. Наверное он уже тогда стал противоречием — ребенком с глазами взрослого. Он больше не плакал, потому что последним разом был случай в бездне когда погасли звезды, после этого ему казалось что остальное слез не стоит. Он больше не переживал, потому что страшнее монстров тьмы не будет. Он больше не радовался, потому что испытывал вечный траур к погибшей версии себя. Единственное место, где он мог испытать чуть ли не эйфорию были схватки, любые: споры, драки, соперничество. Фатуи помогли ему с этим, ведь чтобы пробиться к вершине нужно чуть ли не ежедневно, по несколько раз проходить эти три вещи, что доставляло Тарталье несомненное удовольствие. Ледяной дворец это место где он чувствовал себя живым. По настоящему живым. Насколько извращенной было такая интерпретация жизни его не волновало, он даже не хотел думать об этом, ему было достаточно испытывать хоть какие-то эмоции, будь то горе или радость. Кажется он навсегда погряз в своей печали, прошлом и травме, но они доставляют ему, в некотором роде, удовольствие, так что Аякс не жалуется.