Поговорим о звёздах

Мун любит молчать. Он не любит бессмысленные, пустые разговоры. Мун любит летние ночи, когда можно босиком выйти на балкон, чувствовать, как ночной ветер ласкает твоё лицо, нежно перебирая волосы. А ещё вглядываться в бескрайний ночной купол, усеянный, словно самоцветами, звездами. Сквозь глубокую пучину темноты едва ли сверкают далекие-далекие небесные огни, но некоторые светят так ярко, будто бы их можно коснуться, как достать книгу с полки, только руку протяни. Главная прелесть таких моментов – тишина. Силентиум в гармонии забвения, что смеет прерывать лишь шёпот ветра. Казалось бы, наслаждайся одиночеством, мимолётным чувством свободы, чего ты так желал. Но почему полюбившееся тишина стала такой невыносимой? Почему это чувство одиночества давит со всех сторон, от которого так хочется спрятаться? Молочный полумесяц печально освещал спящий город, Мун всё так же стоит на балконе, выдыхая дым с запахом черники. Взгляд устрёмлён на карту светил, а игривое мерцание звезд отражается в тёмных, как ночное небо, глазах. Или это застывшие слёзы? Без разницы. Голова раскалывалась от подавленных чувств, мысли спутались в один тугой клубок. Хочется спрятаться от них, забыться в сновидениях, главное, чтобы не чувствовать эти болезненные ощущения в груди, от которых становилось трудно дышать. Скоро ночное небо начнёт приобретать утренние краски, а луну заменит солнце. Мысли о солнышке заставляли Муна тяжело вздыхать, вновь затягиваться черничным дымом, пытаться отогнать этот навязчивый веснушчатый образ: глаза цвета моря, золотистые кудри, тёплую улыбку. Как же хотелось всегда видеть этот счастливый, солнечный взгляд, не переставая говорить, как он прекрасен, как он ему дорог. Но Мун ничего не говорил. Он не мог сказать. Парень лишь влюбленным взглядом наблюдал за Санрайзом, пока тот не видит. Но стоит Сану заметить Луну в тени, как тот отворачивается, скрываясь за маской равнодушия. И Мун ненавидит себя за это. Наконец первые лучи солнца коснулись крыш домов, луна давно ушла за горизонт, время близилось к пяти утра. На сон осталось от силы четыре часа, что для парня не в новинку. И даже дело не в том, что по своей натуре Мун ночное существо, нет. Частая бессонница и не столь приятные сны заставляли парня бодрствовать практически всю ночь и ложиться только под утро. Впоследствии досыпать приходилось либо на парах в колледже, либо на работе. И этот раз не был исключением. Ввалившись в гримёрную после несколько проведенных часов на парах, которые, казалось бы, длились целую вечность, Мун даже не сразу заметил царившийся в помещении хаос. Странно конечно было, обычно после Муна можно было наблюдать бардак, однако он только пришёл. Одежда была разбросана на диване вместе с помятым, между прочим, любимым пледом Муна. Композицию в стиле авангард в виде кистей, палетки, глиттером, лентами и прочей атрибутикой можно было наблюдать на гримёрочном столике, а где-то под ним валялся полосатый носок, местоположение второго неизвестно. Единственным ответом сея беспорядка был его коллега, который, видимо, опять впопыхах пытался не опоздать на смену. Мун мог бы просто закрыть на это глаза, в прямом и в переносном смысле, но что-то его сподвигло подойти к дивану, аккуратно сложить вещи напарника и завалиться уже на свободное место, укрываясь звездчатым пледом. Спать хотелось жутко, поэтому вместо того, чтобы подготовиться к смене, парень решил посветить свободные пару часов более важному делу. И стоило ему только погрузиться в мир сновидений, как в комнату влетает желтый вихрь. Брови Санрайза высоко полезли на лоб, только успев завидеть мирно спящего коллегу, и тот за два широких шага преодолевает расстояние от двери до дивана. В итоге – отобранный плед, недовольный Мундроп и с победным лицом удаляющийся Санрайз с охапкой цветной бумаги в руках. По словам «Солнышка» помощь Мунни бы не помешала, раз уж тот всё равно ничем не занят, поэтому парню пришлось пересилить желание завернуть своего коллегу в плед и с недовольным ворчанием подойти к шкафу за рабочим костюмом. После продолжительного мучения с ленточками и гримом, для полного образа осталось добавить последний штрих. И как только ночной колпак был найден, парень медленно поплёлся к выходу. Но каким бы уставшим и злым сегодня Мундроп не был, тот с тёплой улыбкой встретил воспитанников, которые сразу же переключили внимание с бедного Санрайза на ночного воспитателя, стоило тому ступить в игровую зону. Блондин с кучей заколок на голове смог облегченно вздохнуть, пока его коллега терпеливо отвечал на град вопросов малышни. Не смотря на свою замкнутость и не очень приятный характер, Мундроп любил проводить время с детьми. С ними было как-то... легче. В них нет той испорченности, которую можно было наблюдать у любого взрослого, в них была только искренность, любопытство, доброта. А ещё можно было узнать много чего интересного. Истории, ситуации, или порой вообще несвязанные предложения, которые дети так старательно рассказывали в силу своего возраста, порой были настолько абсурдными и увлекательными, что Мун действительно был не прочь их послушать. Ну или иногда делал вид, что слушал. Сидя по-турецки на одном из пуфиков, воспитатель внимал воодушевлённому рассказу одного мальчугана лет пяти о своей черепашке, которая чуть ли не отцапала тому пол пальца. Мун знал, что дети любили преувеличивать, однако взял себе на заметку не покупать черепаху. Время за играми и прочими развлечениями пролетело незаметно. Девочка в зеленом платье только и делала, что не отлипала от ночного воспитателя, постоянно дергая за ленточку на запястье, обращая на себя внимание. Кэли – кажется так её зовут – Мун запомнил очень хорошо. Та приходила в детский сад довольно часто, притом, именно к ночному воспитателю эта малышка проявляла особый интерес. Парень ехидно улыбался, замечая, как Сан обиженно надувал губы, когда Кэли первым делом налетала с объятиями на Муна или дарила тому кучу поделок. Наконец, после небольшого сымпровизированного кукольного представления, дети под чутким руководством ночного воспитателя были отправлены в шатер для сон-часа. Под тихий, нежный, басистый голос Мундропа не заснуть было невозможно, поэтому убедившись, что в ближайшие пару часов никто не проснётся, парень закрыл книгу со сказками и тихо вышел из укромного царства сновидений. В планах было по-быстрому сгонять за кофе, дабы не вырубиться до конца смены, однако, дойдя уже до стойки охраны, притормозить парня заставил его коллега, что сидел за детским столиком. «Чем он там занимается?» – на очередную глупость Мун отвлекаться не хотел, но ноги сами повели его в сторону блондина. Заметив уж больно заинтересованный взгляд со стороны напарника, Санрайз похлопал рядом с собой, приглашая присоединиться. – Хочешь попробовать? – веснушчатое лицо парня озарила теплая солнечная улыбка. Мун просто не мог отказать. – Эм... а что ты собственно делаешь? – серебряноволосый опустился рядом с напарником, продолжая с интересом наблюдать за процессом работы. – Фенечки. – Фенечки? – парень растерянно посмотрел на обилие разнообразного бисера на столе, – Я не умею... – Да чего тут уметь-то? – раздался звонкий, похожий на перезвон колокольчиков, смех, – Просто надеваешь на нитку бисер. Ну-ка, дай свою руку. Послушно протянув руку, Мун с интересом наблюдал, как Санрайз обернул нить вокруг его запястья, а после отрезал нужную длину. Набрав небольшую горстку синего и белого бисера, блондин принялся нанизывать его на нитку, напевая под нос глупую мелодию из мультика. А Мун продолжал залипать на эти ловкие, тонкие, бледные руки, которые действительно можно было назвать «золотыми». Неудивительно, что у него получаются прекрасные аппликации или оригами. Сан как-то признался, что увлекается шитьем мягких игрушек, которые любил дарить не только близким, но и детям. Это даже как-то умилило Мундропа. Позабыв о кофе, к этому увлекательному, по мнению Санрайза, занятию присоединился и ночной воспитатель. Пусть на первый взгляд это и выглядело как пустая трата времени, однако вскоре он вошел во вкус. Заметив, как старательно Мундроп пытается просунуть нитку в бисер, Сан ухмыльнулся, не сомневаясь, что его коллеге ещё бы не понравилось. Так и прошли свободные полчаса, за которыми парни делали друг другу браслеты, обсуждая всякие глупости. Конечно, в основном говорил Санрайз, второй же предпочитал слушать. Убедившись, что браслет в ближайшем времени не развяжется, блондин с довольной улыбкой любовался своим творением на запястье коллеги. – Загадай желание! – Что?... – Мун, до этого также разглядывая теперь одно из самых ценных вещей в мире, удивленно посмотрел на парня, – Зачем? – Ну... Не знаю. Просто слышал, что желание исполнится, если браслет разорвётся. Только сам его не рви, а то ничего не получится! – А... – парень ещё какое-то время покрутил запястье, а после принялся завязывать уже свой браслет на чужой руке, – Ты тоже загадай. Санрайз довольно прикрыл глаза, видимо, загадывая заветное желание. Хотел бы знать Мун какое. Теперь два разных браслета украшали запястья двоих воспитателей, что отлично подходили к их образам. Браслет для Муна получился простой, но в его любимых цветах: ряд синего бисера чередовался с белым. Для Сана же вышел ещё проще и «вообще так себе», по мнению Муна: сплошной жёлтый бисер, лишь по краям немного красного. Мун смахивал всё на своё отсутствие вкуса, на что Сан приобнял друга за плечо, убеждая, что браслет ему понравился. Вот так, в такой непринуждённой, спокойной обстановке, Мундроп хотел как можно дольше побыть со своим солнышком. Браслет он ни за что не снимет, а если разорвётся... то попросит Санрайза сделать ещё такой. Исполнится желание или нет, парень не знал, к таким вещам он относится скептически, но, возможно, в глубине души он на что-то надеялся. Или это всё детская наивность? Желание ведь такое простое, но недосягаемое... Мун возвращался в шатер задумчивый. Уставшие дети всё также крепко спали, поэтому воспитатель как можно тише пробрался к своему законному месту охранять их сон. И взглянув на потолок, усеянный искусственными звездами, Луна невольно вспомнил вопрос той самой девочки в зелёном платье: «Мун, а луне ночью не одиноко?»