Парижанка

— Стёпка! Стёпка, вставай, подъезжаем! — окликнула уютно свернувшуюся на заднем сиденье сестру Матильда. — А? — осоловело приподнялась на локтях Степанида. — Вставай, говорю, в посёлок въезжаем! — радостно повторила Мотька, прилипая взглядом к стеклу и встречая знакомые места. Поводов для радости действительно было хоть отбавляй. Три недели в Париже вместе с лучшей подругой и её сестрой — раз! Предстоящий контракт с Меркуловым и возможность сыграть Джульетту — два! Перспектива перед этим отдохнуть ещё минимум две недели на даче у Монаховых, вместе с Тётей Липой и замечательными соседями в лице Валерки и Олега, который их туда и везёт — три! И, наконец, её лучшая подруга Аська снова здесь, в Москве — четыре! Неудивительно, что Олег говорил о том, как она похорошела, едва ли не каждые пять минут, и примерно с той же регулярностью принимался демонстративно ревновать: а именно, допрашивать девочек на предмет общения с противоположным полом, закатывать глаза и в высшей степени трагическим тоном заявлять, что больше никуда её одну не отпустит. Матильда на это только смеялась, и её и без того яркие васильковые глаза сияли ещё ярче. *** — Тётя Липа! — едва только выскочив из машины, завизжали девочки и кинулись обниматься. Восторг встречи охватил их, начались обычные приветственные восклицания, объятия и поцелуи, и в душе вновь прибывших установилось долгожданное чувство — быть наконец-то дома. — Олимпиада Андреевна! — вежливо поприветствовал её Олег, когда общая радость чуть стихла. Тётя Липа, хлопоча и причитая, повела всех в дом. Старшие девочки — да что уж там, девушки, барышни, красавицы — изменились не слишком, да и в их радости, как ни приятна она была, всё же не было ничего непривычного. А вот Степанида, смущённая, загоревшая и похудевшая, выглядела намного ярче и взрослее, и гораздо более похожей на изящную Мотю. А уж её тихое "спасибо вам!" проникло пожилой женщине в душу. *** — Ну-с, девицы, рассказывайте! Слышали, вы и там ухитрились кого-то поймать? Ну вы даёте, даже отдохнуть не можете, как все нормальные люди, — уютно заворчала тётя Липа, накрывая на стол. Вся компания засмеялась. — Кстати, совсем забыл, — хлопнул себя по лбу Олег, — Митяй и Костя на следующей неделе приедут! А Валерка здесь с начала лета кукует, ждёт не дождётся вас троих, — эти слова Олег произнёс особенно веско — увидеть. Я ему сказал, что сегодня вы будете разбираться после дороги, а завтра с утра пусть приходит. Так? — Так, так, — чмокнула его в щёку Матильда. — Хотя можно было бы и сегодня... — Никаких сегодня! — категорично ответила тётя Липа. — Вы с дороги. Разобрать шмотки — раз, помочь мне с ужином — два, повесить сетки на окнах, а то старые никуда не годятся— три, помочь мне в огороде — четыре, наконец, помыться и лечь спать пораньше — пять. Напомню, что у Валерки утро начинается как у нормальных людей, а не в полдень! А вам ещё перестроится надо, у нас ведь разница во времени с Парижем, как никак, час. Завтра встретитесь, никуда от вас не денется ваш Валерка! Каждый, почитай, Божий день прибегает, спрашивает, когда вы приедете! *** — А вот и мы! — громко произнёс Олег, появившись на пороге столовой. В руках у него и Валерки было по два букета полевых цветов, которые тотчас и были вручены дамам. — Ух ты! Прелесть какая! — искренне обрадовалась Степанида, принимая цветы от Уварова и зарываясь в них носом. Впрочем, восхищённо сверкнувшие на неё из-под очков глаза-вишни она всё же заметить успела. И покраснела — сама не зная отчего. Ася толкнула Матильду в бок. Румянец обычно бойкой Степаниды и красноречивое молчание обычно разговорчивого Валерки определённо давали почву для размышлений. Уваров, так и не решившись ни на объятия, ни на рукопожатие, смущённо развёл руками в стороны, продолжая разглядывать Степаниду. — Ну, ты, Стёпка, даёшь... Какая ты... — Какая? — засмеялась Степанида, и от неё словно пахнуло чем-то "заграничным", как от Аськи. В этом дуновении смешались и французские духи, и аромат свежей выпечки, и жареные каштаны, и запах чего-то старинного, загадочного, как, например, замки Луары, и порыв ветра с Енисейских полей (где, правда, Валерка ни разу не был, но был уверен, что там пахнет именно так). — Парижанка! — искренне выпалил Уваров, поразительно напомнив Асе Митю. Степанида неопределённо пожала плечами. Она не могла не заметить, что Валерка рассматривает её слишком пристально. "И чего пялится? — подумала она. — Будто пытается понять, я это или не я." Степанида, естественно, и предположить не могла, что её догадка попала прямо в цель. Валерка сравнивал — ту Степаниду, что он знал, и ту, что стояла перед ним сейчас, нервно теребя в руках букет. Та Степанида носила свитера и джинсы (в которых, впрочем, выглядела вполне достойно), и лишь один раз пришла к нему в гости в платье. Видеть её в белом летнем сарафане, столь выгодно смотревшемся на загорелом теле, похудевшую, вытянувшуюся (или это плечи перестали сутулиться?), с заплетённой набок косой (у неё что, такие длинные волосы?) было по меньшей мере странно. Хотя эта Степанида нравилась ему больше той. Нравилась? — Валер, чего затих? — весело обратился к нему Олег, и мальчик вздрогнул. — Да так. Задумался. Надо родителям сказать, что вы здесь. Кстати, а Игорь Васильевич приедет? — Приедет, приедет, — успокоила его Ася. — Через две недели обещался. Уваров кивнул. Олег решительно хлопнул в ладони, привлекая к себе всеобщее внимание. — Итак, какие планы? Два варианта. Можем пойти на речку, погода хорошая, местные уже неделю как купаются. Можем пройтись по посёлку, тем более, что Степанида здесь впервые, ей надо всё показать. Ася и Матильда переглянулись. — Не знаю, — жалобно протянула Мотя. — Я бы на речку сгоняла... Я ж тут всего на две недели. — Можем разделиться, — с готовностью ответил Олег. — Мы пойдём на речку, а Валерка покажет здесь всё Стёпке. Валерка кивнул. — Ладно... встречаемся здесь же, в полдень? Отлично. Стёп, пошли. Сначала к маме зайдём, я ей быстренько всё расскажу, потом, если хочешь, возьмём велики — и вперёд. *** Валерка провёл гостью на террасу. Расположенная на северной стороне, да ещё частично укрытая нависающими деревьями, она была идеальным убежищем от жары и солнца. Воспользовавшись Валеркиным предложением сесть, Степанида охотно приземлилась на уютное плетёное кресло, пока сам Уваров ушёл в дом, буркнув что-то про морс. В реальности же ему просто требовалось время подумать. Степанида изменилась — это факт. В лучшую сторону? — несомненно. Изменилось ли, ммм, его отношение к ней? — пожалуй. Хотя нет. Само отношение осталось прежним, просто стало более... осознаваемым, что ли? Валерка вытащил графин из холодильника и, пользуясь тем, что в кухне он один, приложился лбом к холодному стеклу. Мысли кипели. Вся его дружба со Степанидой Корбут летела вникуда, уступая место чему-то другому. А что делать-то? Валерка мысленно дал себе пинка. Не может же он, в самом деле, ухаживать за девчонкой на три года младше его! Да и потом, Матильда, если узнает, его убьёт, и ни Ася, ни Олег её не остановят. "Вот на черта она..." — хмуро подумал Уваров, так, впрочем, и не уяснив сам для себя, что скрывается под этим "на черта". На черта похорошела? На черта пропахла французскими духами? На черта улыбается как какая-нибудь принцесса из романов? Парижанка, блин. Рассверкалась глазами тут, понимаете ли. Как там у Высоцкого? Ах, что ей до меня, она была в Париже... Вот Аська с Мотькой удружили! Увезли нормальную девчонку, а привезли красивую... Валерка осёкся. Красивую кого? Дурочку? Пустышку? Он ведь даже не поговорил с подругой, не расспросил её о путешествии, а уже сделал какие-то выводы. В конце концов, то, что она похорошела, не значит, что они не могут остаться друзьями. Разве нет? *** У Степаниды светлые пушистые волосы. Светлые, выгнутые дугой, будто всегда немного удивлённые, брови. Совершенно хулиганские карие глаза, в глубине которых будто бы пляшет искорками золотистый чертёнок. Россыпь бледных веснушек на носу. Красивая, немного робкая улыбка провинциалки. Вот только раньше на Валерку это всё так не действовало. *** Напольные часы торжественно пробили полдень. Тётя Липа вынесла огромный торт-мороженое под бурные аплодисменты присутствующих. — Ничего себе! — воскликнул Олег. — Аська, кончай трепаться, иди к нам! Мы умираем от голода! Смотри, какая вкуснота! — Сейчас-сейчас! — послышался голос Монаховой из коридора, и уже через несколько секунд его хозяйка действительно показалась на пороге столовой. — Ален звонил. Всем привет от него и от Поля. Олег, ради Бога, не делай такое лицо, никто у тебя Матильду не отбирает. Степаниде персональный привет от Пьера. Ниночка просила передать, что они с дедом скоро приедут, но ненадолго, у него потом концерт в Питере. — Что-что? — прервала её Степанида. — Концерт в Питере. А что, ты хочешь пойти? — Что ты про меня говорила? — Тебе привет от Пьера. Только я бы на твоём месте не слишком бы думала о заграничных принцах. По-моему, он даже не запомнил, как тебя точно зовут. Просто передал привет "очаровательной русской мадемуазели" Матильда, Олег и Ася засмеялись. Но Валерке, ровно как и самой Степаниде, было не до смеха. Первый побледнел, а вторая покраснела. — Чушь. Ты, Ася, что-то путаешь. Мы даже не общались почти. И потом, он же жуткий зануда! — Да что ты так кипятишься? — улыбнулась Ася. — Можно подумать, вам уже вальс Мендельсона играют. Я просто передала тебе привет. И всё. Дальше разговор перешёл на другие темы, но Валерка уже не мог слушать. Итак. У неё уже завёлся какой-то кавалер в Париже. Замечательно. Она краснеет, когда о нём говорят. Блестяще. Он называет её "очаровательной". Что ж, он не слепой. И ей не хочется об этом говорить. Бинго! — проносилось в голове у мальчика. — Валерик, с тобой всё хорошо? Ты, часом, не заболел? — участливо спросила тётя Липа. — Всё в порядке. Я просто пытался вспомнить, что отец рассказывал про Францию. Они там с мамой были, но уже давно, — быстро среагировал мальчик. Не хватало ещё, чтобы кто-то заметил его плохое настроение и, что ещё хуже, понял его причину. "Жуткий зануда" — сказала она. Парижский принц, который общается с этими крутыми Аленом и Полем, для неё зануда. А кто тогда я? Я, московский ботаник и дрыщ, у которого кроме школы, книг и компьютера, нет ни хобби, ни кружков, ни, будем говорить откровенно, внешности, на которую западают девчонки? В голове у Валерки пронеслись его встречи со Стёпкой. Две трети времени обычно говорил он. Считал, что робкую девочку из Харькова, похожую, как говорила Матрёна, на побитую собачонку, нужно развлечь и успокоить. Рассказывал что-то о книгах — о том же "Соборе Парижской Богоматери" или "Отверженных". Рассказывал о Москве, о школе, о том, куда планирует поступать. О тех делах "Квартета", где сам принимал участие. Неужели все его монологи воспринимались ею как занудство?! *** Учитывая, что после нескольких бессонных часов наедине со своими мыслями в душной комнате, в которой не было сеток, а потому нельзя было открыть окно, Валерка заснул лишь под утро, не было ничего удивительного в том, что он проспал и пришёл к Монаховым, когда все её обитатели ушли на речку. Точнее... почти все. Дома осталась Степанида. И именно она открыла дверь, правда, для этого Уварову пришлось долго стоять на крыльце, нажимая на кнопку звонка. — А остальные уже на речке? — поинтересовался Валерка, разуваясь в прихожей. — Эти трое — да. Тётя Липа пошла к Ираиде Антоновне. Кстати, тебя все ждали, сказали, что если, мол, объявится, то пусть идёт на речку, — сообщила девочка. — Я проспал. А ты чего не пошла? Степанида помрачнела. — Я с Алкой разговаривала... — Поругались? — Есть немного, — вздохнула девочка. — Расскажешь? — испытывающе взглянул на неё Валерка. Та помедлила, а потом всё же кивнула. — Расскажу... Да ты проходи. *** Степанида поставила на стол чашки, так резко, что немного жидкости даже выплеснулось на стол. — Мы же, получается, три недели не общались. Сам понимаешь, звонить оттуда дорого. Но она могла зайти, например, к той же тёте Липе, пока она в Москве была, и что-то мне передать. Или спросить, хотя бы, как дела. Но я уточнила у тёти Липы, её там ни разу не было. Ну, ладно, замотался, может, человек, всё бывает... Валерка взглянул на Степаниду. Та сидела, не поднимая лица и уставившись в чашку, и только пальцы нервно барабанили по столу. — Ну и вот... А тут созвонились. И началось. Я, мол, плохая, я её совсем забыла, я не умею помнить добро, я приехала, оказывается, из деревни и знать не знаю, как нужно себя вести... Да много чего. Типа, съездила в Париж и зазвездилась, у меня теперь, якобы, свои интересы, и Алку я предала. Во как! Степанида резко отодвинула от себя чашку. Последние слова она буквально выкрикнула, а потом, будто устыдившись своего порыва, как-то разом поникла, съёжилась. Валерка неловко заёрзал на стуле. Ему хотелось утешить Степку, и здравый смысл подсказывал ему, что для этого нужно её обнять, но именно это казалось ему невозможным. Вместо этого он неловко протянул руку и похлопал девочку по плечу. — Стёп, ты же понимаешь, что она просто завидует, — тихо сказал он, доведённым до автоматизма жестом поправив очки. — Она просто боится, что ты и впрямь предпочтёшь Париж ей, Москве, старым друзьям... Станешь другой. Зазнаешься... Обычно ведь так и бывает. Вырываются на свободу и, что называется, плюют в колодец. Хотя Аська не такая, Аська — верная, настоящая. Но она исключение. Другие не выдерживают, предают. — Но ты же не думаешь, что я такая? — запальчиво вскрикнула Степанида. А потом, будто ужаленная какой-то мыслью, торопливо и испуганно взглянула Валерке в глаза. — Ведь не думаешь же... Нет? Уваров промолчал. Потом взял Степаниду за руку — её ладонь была холодной, несмотря на жару, вялой и влажной. — Я так не думаю, потому что я слишком хорошо тебя знаю. И я вижу, что ты просто очень рада поездке. Но всё равно ты изменилась. Похорошела, стала более уверенной, ты уже не забитая девочка из Харькова, а вполне себе парижанка. Кавалера себе какого-то нашла, — это Валерка выдавил из себя с трудом, избегая смотреть на девочку, — поэтому Алку и её ревность я вполне понимаю. Степанида вспыхнула. — Да вы все сговорились, что ли? С чего ты... с чего вы... Мне этот Пьер как... Мне на него... Мне вообще не он нравится! — с горячностью выпалила она, а затем, словно испугавшись сорвавшихся слов, резко отодвинулась и обхватила себя руками, будто защищаясь. Внутри у Валерки всё сжалось. «Ей кто-то нравится. Реально нравится» — застучало у него в голове. Кто, кто это может быть? Олег, парень её сестры? Митя, давно влюблённый в Аську? Костя, над идеальной красотой которого Степанида нередко шутила вместе с самим Валеркой? Кто-нибудь из её "тупых одноклассников?" Кто общался с ней столько же, сколько он? Валерка вздрогнул, боясь поверить в собственную догадку. Посмотрел на Степаниду, та сидела, насупившись, вполоборота к нему. А затем, плохо понимая, что с ним происходит, нагнулся к Стёпке, развернул за плечи, и прижал к себе. И, судя по тому, что Степанида обхватила его руками и уткнулась ему в плечо, он не ошибся. Они намного больше друг для друга, чем просто "друзья". И плевать, что на это скажет Матильда.