Прощ(а/е)ние

Холодная сталь кинжала жадно впилась в грудь, разрывая её и согреваясь в жаре струящейся крови. Пронзительная изнуряющая боль волнами пронеслась по телу, проникая в каждую частичку и наполняя её невыносимым страданием. Нингаль на мгновение устало прикрыла веки. Несмотря на физическую муку, душевная терзала её в разы сильнее. Неужели ей придётся уйти из этого мира, так и не получив возможность оправдаться перед тем, кто дороже самой жизни? Душу жгло раскалённым металлом. Она предала его. Возомнила себя, глупая, великой спасительницей. И теперь даже её смерть ничего не сможет исправить. Она не защитила любимого, а, напротив, преподнесла шакалам, которые постоянно кружат возле него. Нингаль вдруг ощутила, как знакомые ладони согрели её прикосновением. Бережно и осторожно. Словно они по-прежнему вместе, и она не запятнала себя изменой. Нингаль собрала все свои силы и открыла глаза, преодолевая смертельную усталость. Родной медовый взгляд потемнел и стал почти чёрным от пылающих в нём чувств. Ей до боли захотелось коснуться его волос, зарыться в них пальцами, как часто делала раньше. Останавливало лишь то, что этому «раньше» уже никогда не суждено произойти. Силы постепенно таяли и вскоре их не осталось, даже, чтобы сдерживать эмоции. Она почувствовала, как по щекам медленно покатились тёплые капли слёз. Тьма в глазах Кингу дрогнула, будто опалённая её страданием. Нингаль внезапно ощутила хладное дыхание смерти на своей коже. Её неспешное властное прикосновение к телу, холодеющим губам напугало. Нингаль судорожно сглотнула. Нет, она должна успеть! Должна напоследок сказать Кингу то, что рвало душу на части. — Я… х-хотела… с-спасти… — Голос дрожал и прерывался, не подчиняясь. — П-прос… Договорить всё же не удалось. Её на полуслове прервало удивительное видение. К ней приближалась небольшая стайка сияющих бабочек. Недоумевающий взгляд невольно устремился к ним. Душа потянулась вслед за взглядом. Нингаль не почувствовала, как содрогнулось тело в безуспешной попытке удержать душу, и замерло навсегда. Не осознала, что видит всё вокруг новым взглядом. Прежний навеки застыл, невидяще уставившись в бездонные небеса. Она торопливо следовала за бабочками, больше всего страшась потерять их из вида. Для неё ничего не было важнее, чем двигаться за роем и любоваться пёстрыми крылышками, излучающими сияние. Внезапно, они остановились и ринулись к ней. Нингаль в недоумении замерла. Бабочки садились на её плечи, волосы, грудь. Их прикосновения дарили желанный покой и холодное равнодушие. Она покорно закрыла глаза, растворяясь в новых эмоциях. Пронизывающий ветер и чьё-то ледяное прикосновение заставили её распахнуть глаза. Нингаль с изумлением воззрилась на высокую женщину в белых одеждах. Она стояла перед ней и глядела на неё с заметным удовлетворением. — Кто вы? — вопрос с лёгкостью сорвался с губ. Нингаль только сейчас осознала, что больше не ощущает боли от раны. Она незаметно огляделась. Кингу рядом не было, как и виновников случившегося. Страшное подозрение укреплялось в ней с каждой минутой, подтверждённое невозможностью дышать. — Я умерла, — с грустью констатировала она, поднялась и присела на каменную труху. — А ты довольно сообразительна, — усмехнулась женщина, поигрывая скипетром. — Правда, не всегда. — Тогда вы — Эрешкигаль, — догадалась Нингаль, пропуская едкое замечание мимо ушей. — И снова верно, — кивнула та и удовлетворённо продолжила: — Всё-таки Энки не обманул и прислал мне прекрасную душу. — Она приблизилась к её лицу и насмешливо улыбнулась. — Только вот никак не могу понять, как ты могла вообще довериться врагам Кингу? — Я хотела… — Да-да, ты действовала из благих побуждений, пыталась спасти. — В голосе Эрешкигаль звучала откровенная издёвка. — Спасти того, кто в разы сильнее тебя и пользовался медальоном не одну сотню лет. Я ничего не упустила? — Нет, вы совершенно правы, — смиренно признала Нингаль свой промах. — Эх, люди, люди, вашими руками гордыня убивает ваших близких и разрушает вашу же жизнь. — Тёмные глаза властительницы подземного мира безразлично оглядели её. — Возомнила себя выше всех и собственноручно уничтожила того, кого любила. Нингаль промолчала. Ей нечего было ответить на справедливые слова Эрешкигаль. Да и к чему что-то говорить? Мёртвым не нужны слова, ведь своими делами они и так уже всё о себе поведали. Единственное, чего она желала — это узнать, как сейчас Кингу. — Повелительница, прошу о последней милости. — Нингаль встала перед ней на колени. — Хочешь узнать, что сейчас делает дитя Хаоса? — безучастно проронила она. — Да. — Ну, что ж, я исполню твою просьбу… Эрешкигаль подняла скипетр вверх и слегка сжала его. Едва заметное серебряное сияние вспыхнуло у основания и молниеносно устремилось кверху, заполняя собой матовый шар. Он тускло вспыхнул, отражаясь мертвенными бликами на лице повелительницы. Низкие грязно-серые небеса Иркаллы вздрогнули, отзываясь на её приказ. Они разверзлись, и на пыльную землю подземного мира хлынул дождь. Струи падали вниз тяжёлыми крупными каплями, прибивая вековую каменную пыль. Нингаль в недоумении подняла глаза и приоткрыла рот, чтобы задать вопрос, и в этот момент на её губы попала влага. В ней отчётливо ощущались соль и горечь. Её лицо застыло безжизненной маской. Она мгновенно осознала, что открыла ей повелительница подземного мира. Душа отозвалась на энергию любимого существа. Это были слёзы. Тяжёлые. Мучительные. Не приносящие облегчения. Кингу страдал, и причиной его мучений была она. Нингаль не знала, были ли они прощанием? Или всё-таки даже после её предательства в нём остался осколок чувств к ней, и он подарил ей прощение. Она не ведала всего этого, но от всей души желала, чтобы он однажды встретил ту, что подарит ему истинную любовь. Которую она не смогла…