Папочкин принц

Когда Вадим спустился с лестницы, у Даньки перехватило дыхание, таким его взрослый любовник был красивым. Элегантный вечерний костюм идеально сидел на стройной, подкачанной фигуре мужчины. Он увидел Даньку, стоящего внизу с няней, и его задумчивый взгляд осветился любовью, а на четко очерченных, тонких губах появилась улыбка. Данька обхватил его за шею, уткнулся носом куда-то ниже уха и зашептал: «Какой ты красивый, папочка!». Гладкая щека Вадима слегка пахла лосьоном после бритья, и Данька смешно потерся об нее носиком. Вадим поцеловал его: — А уж ты, мой ангел, прекрасен так, что глаз не отвести. И это была сущая правда. В контракте был прописан пункт, что Данька должен был носить детскую одежду всегда и везде, но стоило ему топнуть ножкой — и папочка уступил, позволяя ему одеваться на выход, как он хочет. А хотел он носить только самые дорогие и модные брендовые вещи. Вадиму приятно было наряжать Даньку, поэтому они сошлись на том, что все наряды сначала должен одобрить папочка. («Никаких этих ваших уродских баленсиаг; только то, что подчеркнет твою нежную красоту»). Поэтому Данька был в роскошной шелковой блузе молочного цвета с бантом у шеи, темных брюках и замшевых ботинках. Под брюками явно угадывался подгузник, без которого Данечка уже не мог. — И кто же составит нам компанию? — поинтересовался Данька, когда они усаживались в машину. — Милана и ее папочка, помнишь их? Ректор твой. Заодно и извинишься перед Миланой! Данька надулся: — Еще чего! Они смеялись надо мной. И папочка ее… противный. — Ну-ну. Ты же у меня воспитанный мальчик, — поцеловал Вадим Даньку. В темноте машины Даня любовался точеным профилем папочки, который выделялся на фоне бесконечно мелькающих фонарей за окном. Дорога была не близкая. Даня вспомнил сегодняшнюю ночь и почувствовал, как в нем разгорается желание. Вадим поймал его взгляд, притянул его к себе и крепко поцеловал. Одну руку он положил Даньке на подгузник и почувствовал, даже через толстый слой материала, что Данькин «писюнчик» привстал, а потом и то, что малыш писает. Такое нередко случалось с принцем от возбуждения. — Хочу пососать папочкин сладкий леденец, — проворковал Данька игриво. Он опустился на колени между разведенных ног Вадима (благо, просторный салон автомобиля позволял это сделать), расстегнул ему ширинку и провел языком по большому, уже стоящему члену. Вадим, застонав от удовольствия, положил руку на кудрявый затылок, смял в кулаке кудри и начал трахать своего сладкого котенка прямо в нежный ротик. — Хороший мальчик, порадуй папочку, — шептал Вадим, понимая, что за эти райские губки и язычок готов выполнить любое желание мальчишки. Всего через несколько минут по телу Вадима прошла судорога удовольствия, и он излился принцу прямо в ротик. Тот проворным язычком слизал все до капли и улыбнулся. — Иди сюда, мой сладкий,— позвал Вадим, и Данька уселся к нему на колени лицом к лицу. Просунув руку прямо под мокрый подгузник, папочка начал умело наласкивать член сыночка, слегка проходясь пальцами по мошонке и анусу, особенно массируя самые чувствительные точки. Данька уже задыхался от возбуждения, особенно его заводила мысль, что сейчас он был в подгузнике. Это ощущение так нравилось ему и волновало, что в такие моменты он испытывал наиболее яркие оргазмы. — А-ах, папочка, еще, еще, — выстанывал Данечка, приподнимая попу и впиваясь в губы старшего. Вадим почувствовал, что малыш кончает, но и не только это. Во время оргазма все мышцы «там» у юноши сократились, а после — последовало резкое расслабление. Сфинктер тоже расслабился и из даниной попки вылезла приличная порция «шоколадного крема», как любя называл это папочка, иногда шутливо именуя Даньку в такие моменты «эклерчиком с шоколадной начинкой». Даня ужасно этого стеснялся и иногда даже злился на себя, но поделать ничего не мог, поэтому частенько простыни в папиной кровати приходилось менять после особо бурных оргазмов юноши. Вадима это ничуть не смущало, а лишь заводило еще больше. Когда они отдышались и сидели, прижавшись друг другу, старший заметил: — Кажется, первым делом в театре мы отправимся в туалет менять малышу памперс. Или сделаем это в машине? — В машине, папочка, пожалуйста, — прошептал Даня. *** Театр поразил Даню своим величием. Сначала по мраморной лестнице с золотыми перилами они спустились в гардероб, где Вадим помог раздеться Данечке, взяли программки и бинокли и направились наверх, в зрительный зал. Конечно, Даня и раньше ходил в театры, но именно в этом он не был, всегда считая оперу скукотищей. Вадим сказал, что у них будет отдельная вип-ложа, где их никто не потревожит. Пока они поднимались, Данька ловил на себе восхищенные и заинтересованные, а иногда и откровенно сальные взгляды и удивлялся: — Папочка, почему на меня так смотрят? — Потому что ты, Данечка, невероятно красивый мальчик, ты все еще не понимаешь этого? Паре знакомых, которые им встретились, Вадим совершенно спокойно представил Даньку как сына. Вопросов о внезапном появлении у Вадима такого взрослого ребенка не возникло, видимо, внебрачные дети бывали у состоятельных мужчин не редкостью. А может быть, они и догадались об их отношениях, однако, в силу воспитания, виду никто не подавал. Наконец прозвенел третий звонок, и они поспешили занять свои места. Была премьера. Давали «Принцессу Турандот» Пуччини. Услужливый капельдинер проводил их в ложу, где они обнаружили ректора Виктора Михайловича, который тоже принарядился по такому случаю в вечерний туалет. «Не такой красивый наряд как у папочки», — подумал Данька. Пуговицы пиджака еле сходились на круглом животе ректора, лысина блестела в ярком свете большой хрустальной люстры. На лице расплылась добродушнейшая улыбка. Миланы с ним не было. — Здравствуйте, здравствуйте! — засмеялся он, тряся своими пухлыми руками руку Вадима. — А Данечка-то как похорошел! — бесцеремонно ущипнул он его за щеку. — Больше скандалы устраивать не будешь, а, капризуля? — Виктор Михайлович вел себя дружелюбно и Данька сам удивился, почему назвал ректора противным. — А где же твоя принцесса? — удивился Вадим, не обнаружив Миланы. — Мы уже приготовили речь с извинениями, — подмигнул он Даньке. — Ой, забыл предупредить! Малышка-то заболела. Простыла. Так что сегодня я один, увы. Тут свет погас и все заняли свои места. Данька оказался зажат между двумя мужчинами. Занавес разъехался, грянул оркестр, и началось представление. Даня мало понимал, что там такое поют, поэтому просто любовался красивыми нарядами артистов, да поглядывал вокруг. Вадим, как он уже знал, любил оперу, и, видимо, само произведение было ему знакомо, потому что он со всем вниманием смотрел на сцену, постукивая пальцами в такт музыке по ручке кресла. Постольку они занимали центральную вип-ложу, Даня замечал, что многие из партера с любопытством поворачиваются и в бинокль посматривают на них, что немного смущало юношу. За длительное время в изоляции он отвык от толп людей и чувствовал себя неловко. Тут телефон Вадима зазвонил и он, извинившись, вышел за дверь. Видимо, звонок был крайне важен. «И тут дела..» — грустно подумал Данька. Вдруг он почувствовал на своей коленке в темноте теплую ладонь Виктора Михайловича. Не успел Даня удивиться, как тот горячо и быстро зашептал ему на ухо: — Данил, послушай, я здесь не просто так. Я должен помочь тебе и спасти тебя! Это мой долг педагога. Вадим Сергеевич… он. Он плохой человек. Ты его не знаешь. Тебе не надо с ним быть. Тон его был совершенно серьезен. Данька сидел, во все глаза глядя на ректора. Что же он такое говорит? Папочка плохой? Но ведь… Даньке с ним так хорошо. Вадим говорит, что любит его. И главное — Даня тоже полюбил папочку. Впервые в жизни он полюбил так сильно. — Не смотри на меня так, а послушай, у нас мало времени. Ты знаешь, что случилось с предыдущим парнем, которого Вадим запер у себя в доме, заставляя играть роль «сыночка»? — Я не… я ничего не знаю, — напуганно произнес Даня. Ректор оглянулся, чтобы посмотреть, не возвращается ли Вадим. Но все было тихо. — Я расскажу тебе. Все очень просто. Он связал его таким же контрактом как тебя. А когда мальчик ему надоел… а ведь все рано или поздно приедается, верно? — хмыкнул Виктор, — он уже не мог его отпустить, потому что тот знал о нем слишком много. Он был опасен для репутации Вадима. — Вы хотите сказать… он… что? — Да, он убил его, — просто сказал ректор, будто речь шла о самых заурядных вещах. — Ты же понимаешь, что в твоем положении пути назад уже нет. Данька этого не понимал. Он вообще старался не размышлять лишний раз о том, что будет дальше. Он просто и искренне наслаждался той безмятежной жизнью, которую подарил ему Вадим Сергеевич, своей любовью и не думал о будущем. — Я не верю вам! Папочка… то есть Вадим Сергеевич — он хороший! Мне нравится у него жить. И вообще, вы же сами! — возмущенно добавил Даня, — то есть… у вас же есть Милана! Ректор на секунду растерялся, но потом улыбнулся: — Глупышка. Вадя запудрил тебе мозги. Ты что, не понимаешь, что для всех нас, кто был на том празднике, это просто игра? Маскарад. Нарядились, поиграли, потрахались, — ухмыльнулся он, — и по домам. Для всех, кроме Вадима. Ему стало мало игры. Захотелось большего. И вот — Андрей. А теперь — ты. Если не веришь — погугли имя Андрей Погорелов в интернете. Пропал без вести, тело до сих пор не найдено, дело закрыто. Хочешь так же? У Даньки на глазах заблестели слезы. Он вдруг вспомнил о матери… какой же он доверчивый дурак… — Нет, — тихо прошептал он. — Но что мне теперь делать?! Сбежать я не могу, я всегда под присмотром… — На, — протянул Виктор Михайлович Даньке простой кнопочный телефон, — хорошенько спрячь от Вадима и будь на связи. В нем нет интернета, я буду писать тебе смс, понятно? У меня есть план, как вырвать тебя из рук этого маньяка. Полицию привлекать бесполезно, у него там все давно куплены. Вадим — страшный человек, не верь его сладким сказкам… он, как паук, оплел тебя паутиной и рано или поздно сожрет, когда наиграется.А если ты первый захочешь уйти — не отпустит. Помни — у тебя всего один шанс, — серьезно добавил ректор, глядя в прозрачно-голубые широко распахнутые глаза юноши. Данька взял телефон и спрятал его в карман брюк. Тут скрипнула дверь, и луч света разрезал темноту ложи. Вадим уселся на свое место. Взглянул с удивлением на Даньку, на глазах которого блестели слезы. «Какой чувствительный, нежный мальчик. Неужели это опера произвела на него такое впечатление?» — подумал Вадим Сергеевич. Даня смотрел на сцену, но уже совершенно не понимал что происходит. Все его мысли были заняты недавним разговором. Неужели все это правда? Он смотрел на уставшее и такое любимое и родное уже лицо Вадима, с небольшими морщинками около глаз, сединой на висках и опущенными уголками рта и не хотел верить ни единому слову. Однако… был Андрей. Значит, пропал без вести… И отмахнуться от этого факта было никак нельзя. Тут Даня с ужасом представил, как мама смотрит объявления с его мордашкой и подписями «пропал без вести», «глаза голубые, волосы светлые», репост, репост, максимальный репост, распространите информацию… «Детство закончилось… пришла пора принимать взрослые решения», — подумал Данька, ощупывая телефон в кармане. — «Мне хорошо с Вадимом, я люблю его, но я должен уйти…ради мамы.» — Поедем домой, папочка, что-то у меня от этой музыки голова разболелась, — жалобно попросил Данька.