Папочкин принц

Данька задумчиво смотрел в окно машины и ему казалось, что кто-то просто выкрутил насыщенность цвета на минимум. После ярких тропических красок Мальдив холодная Россия казалась еще более серой и унылой, чем обычно. Сизое мартовское небо, тянущиеся клочки низких облаков, снег… уже не тот празднично-искристый, что в начале зимы, а рыхлый, грязный и подтаявший. Даня много раз ездил по этой дороге, только обычно он трясся в холодной (или раскаленной, смотря по времени года) газельке с дребезжащей дверцей, сидя с рюкзаком на коленях и наушниками в ушах между какой-нибудь старушкой и поддатым мужичком. Дорога была плохая, поэтому поспать не удавалось. Стоило задремать — газель под матерок водилы подскаивала на кочке, и Даня просыпался. Несмотря на эти неудобства ехал он всегда в хорошем настроении: домой, к маме! Он уже предвкушал, как наконец хорошенько поест (конечно, мама всегда готовила любимые блюда к его приезду), сможет спать сколько захочет, никакой учебы и домашних дел… хотя бы на выходные или каникулы. Сейчас же Данька мчался по этой дороге в дорогом авто с максимально возможным комфортом, однако теперь он был слишком встревожен, чтобы спать. Он взглянул на Вадима: тот сидел с открытым ноутбуком на коленях и был совершенно спокоен и сосредоточен. Данька в очередной раз удивился его стальным нервам. Обычной радости не было. Да, он соскучился по маме, но не представлял, как он все объяснит ей? «Познакомься, мама… это мой любовник ( да, да, мам, он старше на 25 лет) и нам нравится играть, будто он мой папочка. Но мы так заигрались, что теперь он решил усыновить меня.» Ахаха. Какой абсурд… он просто не сможет этого произнести. Когда Данька поделился своими волнениями с Вадимом, тот просто сказал: «Не переживай, котенок, предоставь это мне. Тебе же хорошо со мной? Ты счастлив? Ну вот, я думаю, для твоей мамы это самое главное.» Эти слова немного успокоили Даню, но все равно, чем ближе они подъезжали, тем больше его трясло. За тонированным окном лэнд ровера уже мелькали знакомые улицы маленького городка с облезлыми хрущевками, перемежавшиеся кварталами частного сектора, с неказистыми домиками и огородиками; пятерочками, магнитами, детскими садами, автобусными остановками с разбитыми стеклами; маленькими магазинчиками с кричащими вывесками и ларьками, будто из 90х. Вадим уже закрыл ноутбук и с любопытством смотрел в окно. Тут джип свернул в один из дворов, проехал большую лужу и притормозил рядом с панельной пятиэтажкой. Вадим с Данькой вылезли из машины и огляделись. Их роскошный автомобиль выглядел на фоне этого двора со старенькой детской площадкой, неопрятными мусорными баками и кривыми заборчиками как космический корабль, приземлившийся на отсталой планете. И бабушки, сидящие на лавке, взирали на них, как на инопланетян. Данька в новых белых кроссовках и светло-голубых джинсах, белом свитшоте и светлой парке смотрелся чужеродно на фоне грязи и серости. Вадима старушки приняли за большое начальство и зашушукались между собой, связывая его появление с обещанным вот уже несколько лет ремонтом двора. Однако, в руках у мужчины был роскошный букет из белых лилий, который их несколько озадачил. Пока Даня и Вадим поднимались по ободранному подъезду, в котором каждая надпись Даньке была знакома ( а парочку, честно говоря, накалякал и он сам), волнение мальчика росло. — Папочка… я боюсь… как мы все скажем? — Даня, еще раз говорю… предоставь это мне. Тебе не о чем волноваться, — Вадим успокаивающе сжал данькину руку. Мама Данечки уже выглядывала из-за приоткрытой двери. Вадим оглядел ее: интеллигентного вида хрупкая блондинка в очках, лет шестидесяти (Данька был поздним ребенком), опрятно, даже нарядно, одетая. Видно было, что в молодости она была настоящей красавицей, и Данька был очень на нее похож. Стоило юноше перешагнуть порог квартиры, как мать заключила его в объятия, осыпая поцелуями и жадно рассматривая: — Ох, как вырос! Солнышко мое ненаглядное, как скучала я! Наконец вернулся домой. Ах, как тебе с такими волосами хорошо, говорила я тебе — не стриги! — не договорив, она уткнулась сыну в плечо и из глаз ее потекли слезы, — прости, прости, родной, соскучилась…— она взяла себя в руки и промокнула глаза платком. Вадима она сначала даже не увидела, вся поглащенная радостью от встречи с сыном. — Мама…— наконец смущенно проговорил Даня, — можно мы войдем уже? Тут женщина, наконец, заметила, что Данька не один. — Конечно-конечно, заходите! Раздевайтесь. Присаживайтесь! Из прихожей они прошли в зал и уселись на диван. Вадим осмотрелся. Это была обычная хрущевка, с довольно старой советской мебелью, но все было в идеальном состоянии, очень чисто и уютно. В серванте сиял хрусталь, на полу лежал советский ковер, на стенах висели репродукции картин и очень много фотографий. В основном, отовсюду улыбался Данька, разных возрастов, но присутствовали и другие люди. У другой стены стояло фортепиано «Элегия» — Данька рассказывал Вадиму, что мама работает учителем музыки. В центре комнаты стоял накрытый стол, застеленный идеально белой накрахмаленной хрустящей скатертью. Мама Указала Вадиму на стол и начала пояснять, будто извиняясь: — Данечка сказал, что хочет меня познакомить с кем-то важным. Я думала, он невесту приведет, — она смущенно засмеялась, — вот, чтобы отметить приготовила немного… да и вообще, Даня вернулся, это же праздник! А вы… его… ммм начальник? С той самой… стажировки? Или преподаватель? Данька покраснел как рак и готов был провалиться сквозь землю. Все оказалось сложнее, чем он предполагал. Но папочка как обычно спас положение: — Меня зовут Вадим Сергеевич, можно просто Вадим. А это вам, — вручил он ей букет цветов и галантно поцеловал руку, — Теперь понятно, в кого Данил такой красавец. — Юлия Владимировна… — мама Даньки была польщена комплиментами Вадима, однако все еще не понимала, кто этот человек, — так вы, простите…? — Юлия Владимировна, мне очень приятно с вами познакомиться, — Вадим говорил вежливо и одновременно абсолютно уверенно, — я понимаю, что вы соскучились по сыну. Но позвольте мы сначала поговорим с вами с глазу на глаз и я все вам объясню. Мать Вадима удивленно и чуть испуганно кивнула. — Даня, выйди, пожалуйста. Данька с облегчением отправился в свою старую комнату. Все осталось тут по-прежнему и знакомая обстановка несколько успокоила Даньку. Старый письменный стол, полка с книгами, аккуратно заправленная кровать… он прилег на нее и задумался о том, что же именно Вадим расскажет маме и насколько он приоткроет перед ней правду об их образе жизни. Тут в комнату вошла мама. Выглядела она растерянно и обескураженно: — Даня, Вадим Сергеевич рассказал мне все… о вас. Как же так? У тебя же были… девочки? Даньке был ужасно неприятен этот разговор и он покраснел и пожал плечами. — Милый, если он принуждает тебя… — она взяла сына за руки и посмотрела в глаза, — не скрывай от меня! Я обращусь к дяде Славе, он работает в полиции, мы это так не оставим… — Мааам, — Даня закатил глаза, — никто меня не принуждает ни к чему! Да, я люблю Вадима, да мы с ним вместе живем уже год… Мать обняла Даньку. — Я не осуждаю тебя, сынок. Главное, чтобы ты был счастлив. Но мне нужно время, чтобы поближе познакомиться с твоим… ммм… другом. Пока они были в комнате, мама оставила Вадима со стопкой семейных фотоальбомов. Усевшись рядом, начала пояснять: — Это я веду Даню… — В садик? — уточнил Вадим — Что вы, что вы! — она картинно приложила руки к груди, — Какой садик! Данюшка был таким нежным, болезненным ребенком. Несамостоятельным! Он с бабушкой сидел до школы, да вот сами посмотрите! — Ну мааам! Не грузи Вадима Сергеевича, уверен, ему это неинтересно… — Глупости, Даня, мне очень интересно! Со страниц альбома улыбался ангельски милый мальчик с крупными золотыми локонами и пухлыми румяными щечками. — Это Даня на горшке! Это мы гуляем в парке… а это… да, Данечка ходил в детскую модельную студию, как он вам не говорил? Вы посмотрите, удивительно красивый ребенок! Это же наша гордость! Снимался в рекламе, в каталогах! У него даже портфолио было, вот сейчас покажу… а потом стал постарше, волосы остриг, все бросил! Как ни уговаривали мы! Но ведь своенравный он, жуть! — Конечно, не тебя же принцессой дразнили… — пробормотал Даня себе под нос. Вадим с искренним интересом рассматривал фото и слушал Данькину мать, а вот Даня был готов провалиться сквозь землю. Перед Вадимом ясно складывалась картина Данькиного детства и юности, которая его не удивила. Поздний, долгожданный и единственный в семье ребенок, он рос без отца, в атмосфере обожания и нежной заботы матери и бабушки. Лишний раз мальчика ничем не утруждали, ограждали от любых проблем и усилий и по первому хныканью выполняли все капризы. А еще бесконечно восхищались… самый красивый, самый талантливый, самый-самый мальчик… Вадим понимал теперь, почему Даньке так тяжело было самостоятельно жить в большом городе, учиться и работать, и почему он так легко вписался в ту жизнь, которую ему предложил папочка. — А это мы в бабушкином доме… — с грустью в голосе проговорила Юлия Владимировна, — я там выросла, да и Даня половину детства там провел. — Бабушка умерла, — пояснил Данька,— а дом… — Дом я продала, — сказала мама, — чтобы оплатить Данечке учебу. На бюджет ведь мы не поступили. — Какой прекрасный сад, — задумчиво сказал Вадим, глядя на фото — жалко было? — Ох, не то слово… до сих пор снится. Как мимо прохожу, тут недалеко, так сердце кровью обливается. А главное люди ведь купили, а сами не живут. Все бурьяном заросло! — махнула она рукой, — но Бог с ним, Данечкина учеба важнее! Вадим еще раз задумчиво взглянул на фото с домом. — Вы не могли бы продиктовать адрес… — Зачем вам?..— растерянно спросила Юлия Владимировна — Любопытно посмотреть, где Данечка рос! Вадим не остался в долгу, и показал Юлии Владимировне их фотографии с недавнего отдыха и из их дома. Мама Даньки хоть и была поражена роскошью, в которой жил теперь ее сын, но внутренне была абсолютно уверена, что ее Данечка только такого и заслуживает. — Что же мы все болтаем, давайте-ка за стол! Данька со смехом смотрел, как Вадим, который мог позволить себе лучшие мишленовские рестораны с аппетитом сметал со стола пюре с котлетками, закусывая домашними соленьями и грибочками, с набитым ртом утверждая, что с детства не ел ничего столь вкусного. Этим он окончательно заслужил расположение данькиной мамы. Про свою любимую селедку под шубой он вообще высказался в том смысле, что именно так готовила его бабушка. Сам Данька немного замешкался, так как не знал, как ему быть… ведь он привык, что его кормят… но, Вадим, видимо, ничего не скрыл от Юлии Владимировны и она взяла дело (и ложку) в свои руки и сама начала кормить своего ненаглядного сыночка, видно, получая от такой заботы большое удовольствие. — Ну мам, это ни к чему… я могу и сам! — Даньку все же смущало все это. — Глупости, глупости, ешь давай… еще котлетку положить? Компотик будешь? Она обратилась к Вадиму Сергеевичу: — Даня так плохо кушал, что я и в школе его еще иногда кормила… но это был наш секрет, да, Данечка? — Ну маммм, — пробормотал Данька с набитым ртом. Сегодня очевидно был день, когда мама рассказывала Вадиму правду о нем, а Вадим рассказывал правду его маме. Юноше же оставалось только сидеть и краснеть. Но, поскольку у любящих его взрослых Данины привычки не вызывали ничего, кроме умиления, вскоре всякое стеснение прошло. Даня почувствовал себя максимально комфортно, окруженный любовью и заботами старших, и наконец, расслабился. Под конец обеда он начал заметно клевать носом. — Кажется, кому-то надо поспать… — проговорил Вадим, улыбаясь, поглядывая на Даньку. — Ой, глазоньки-то уже слипаются! — всплеснула руками Юлия Владимировна, — утомился ребенок. Вадим намеревался поменять Дане перед сном памперс, но их обоих несколько смущало присутствие Юлии Владимировны. Хоть Вадим и пояснил ей, как они живут, но ведь видеть — это совсем другое дело. Однако она сама развеяла все сомнения: — Не надо меня стесняться. Данюшка для меня всегда был и будет ребенком, что я там у него не видела? Он ведь у нас до старших классов нет-нет да и мочил постель. А как ночевали в гостях, да в поездках, то я и памперс надевала ему, да, Данечка? — Мама! — простонал Данька страдальчески, несмело переводя взгляд на Вадима. — Даня мне этого не рассказывал, — улыбнулся тот. — Так что переодевайтесь без стеснения! Пока подушечки взобью, да одеяло принесу потолще, а то прохладно. Вскоре Даня безмятежно заснул, а мама и Вадим удалились в комнату для обсуждения дальнейших планов. Ведь дело было серьезное, но Юлия Владимировна все же дала свое согласие — Вадим сумел расположить ее к себе.