China Girl

Маленькое помещение радиорубки заполняет рыжеватый свет — утреннее солнце робко заглядывает в окно. Густая пыль клубится вокруг деревянного стола и Дилан пару раз громко чихает. А потом прокашливается, осматривая пол, усеянный проводами, скреплёнными как надёжно, так и не очень. Но ничего, он с этим ещё разберётся. Раздражённо вздыхает, потянув руки вдоль стола, раскачивается на стуле. — Давай, Дилан, ну, соберись, — тихим бормотанием себе под нос. Снова вздох. Подрубить микрофон оказывается сложной задачей, оборудованию лет больше, чем его бабуле, а той уже восьмой десяток пошёл. Но когда, наконец, получается разобраться, что к чему, он улыбается, гордый собой. Великий и могучий человек снова одерживает победу в борьбе с восстанием машин! Вот только… Он включает микрофон. — Проверка звука, раз-два, — собственный голос двоится из колонки снаружи, отчего Дилан немного морщится. Это он так со стороны звучит? Пиздец. — Доброе утро, Хэккэтс Куори! Меня зовут Дилан, и этим летом я буду вашим вожатым и самым страшным ночным кошмаром, потому что слышать меня вы будете каждый день и… очень громко, да… Он крутит настройки громкости и морщится от резкого высокочастотного звука, резанувшего на секунду уши. — Да, ну, вы поняли, в общем… Итак, давайте начнём с главного, а потом перейдём к весёлому? А, ну и добро пожаловать! Впереди нас ждёт весёлое, незабываемое лето! Когда у Дилана появляется возможность ненадолго уехать и забыть обо всех проблемах: о будущем, о предстоящем выборе университета и только отболевшем расставании, то он тут же за неё хватается. Девятнадцать лет — это когда ты ещё, вроде как, и подросток, но от тебя уже начинают ожидать серьёзных поступков. Да и вообще период такой, приходится принимать много сложных решений и отвечать на вопросы, которые ставят в тупик: куда поступать, кем стать? И, ты, да-да, вот ты! А чего ты хочешь от жизни? Дилану всегда со скрипом давались вопросы, в которых нужно выбирать что-то одно, без права дать заднюю. Ещё с самого детства. «Смотри, какое мороженое ты хочешь: с клубникой или шоколадом?» Что за вопрос вообще? Конечно с клубникой и шоколадом! «Гуманитарные или точные науки?» Этот вопрос встаёт ребром, когда он начинает выбирать направление среди университетов. Он ставит Дилана в ступор. Ну, вообще-то, он неплохо разбирается в написании статей. Ему интересна журналистика, но и с математикой у него, так сказать, «лады». Да и физика тоже очень ничего. «Выбирай, либо нестабильная работа диджеем, либо нормальная.» Что вообще значит «нормальная?» Диджеинг — это ведь… как хобби? Почему нельзя работать и заниматься своим хобби одновременно? «Так, погоди, я всё же не понимаю: парни или девушки?» Дилан тогда замирает, подёргивает плечами, стряхивая с себя плёнку чужих оценивающих взглядов. Ему задают этот вопрос на школьной пивной вечеринке после футбольного матча. Их форвард, Джейсон Кроуфорд, забивает финальный гол, получая свои первые лучи славы и почёта. А после догоняет Дилана в пустом тёмном коридоре, дёргает на себя и пылко целует, сразу толкаясь языком. Они долго ходили по кругу, огибали друг друга по дуге, примериваясь взглядами. Дилан даже несколько раз специально оставался подменять преподавателя в часы наказаний. А когда убеждался, что никто больше не следит, а охраннику откровенно наплевать — отпускал всех ребят раньше, каждый раз чувствуя длительный тяжело-тягучий взгляд Джейсона на себе. Кроуфорд из раза в раз мялся у выхода из кабинета, порывался что-то сказать, но всегда молча уходил. Тогда Дилан сменил тактику и напрямую предложил подтянуть по паре предметов. Терпеливо относился к вечным опозданиям, поддерживал разговор и затыкал шутками затянувшиеся паузы в общении. В конце концов, его старания были вознаграждены. Когда их застают во время поцелуя прямо в коридоре, Дилан ещё не осознаёт, что расстроенное выражение лица у Джейсона — это не от того, что их прервали, а от того, что застукали. Поэтому, на вечеринке, он молчит непозволительно долго, а затем даёт ответ, которого придерживается до сих пор: «оба». Заслуживает пару-тройку озадаченных взглядов, разводит руками и просто говорит: — Эээ, привет из современного мира? Да, бисексуальность всё ещё существует. И не подумайте, у Дилана были девушки. В начальной школе ему нравилась Лола, одноклассница, которая, как и он, хорошо знала физику и всегда делилась с ним домашними заданиями. А ещё она носила милые брекеты и играла в баскетбол лучше всех его друзей-мальчишек вместе взятых. Дилан дарил ей валентинки три года подряд, получая невинные поцелуи в щёку, от которых всегда потели руки и теплело где-то в области солнечного сплетения. После неё ничего серьёзного не было, но он, как и любой парень, мог спокойно оценить эстетику как женского, так и мужского тела. С возрастом к вечерне-ночным фантазиям о девушках стали добавляться красочные картинки о парнях, которые будоражили не меньше. Что, этого мало? Ну, знаете, Дилан не чувствовал себя обязанным перед кем-то оправдываться и, тем более, что-то кому-то доказывать. Романтика с Джейсоном началась так же быстро, как и закончилась. Тяжело пробиться сквозь толстую кожу, к душе человека, если ему на тебя наплевать. Дилану требуется некоторое время, чтобы осознать простую истину — если Джейсона что-то и интересовало в их отношениях, то это точно не был сам Дилан и то, каким он является на самом деле. Джейсон выстраивает в уме удобный самому себе образ, смотрит на внешний слой, не желая глянуть глубже. Дилан был готов биться о толстокожего Джейсона и дальше, чтобы докопаться до самого сокровенного и интимного, а вот он сам — нет. В какой-то степени, Дилан даже рад, что у них не заходит уж совсем далеко — он не успевает проникнуться человеком, прорасти в него, так, что было бы больно отрывать. Поэтому больно, почти, не было. Ну, правда. С чего бы ему врать самому себе? Да и, изначально, шансы были пятьдесят на пятьдесят. Про свой вкус на парней Дилан может сказать только одно слово — хреновый. Хотя и с девчонками ему чаще всего бывает неловко. С парнями всё интуитивно более ясно, почти как с любым приятелем. Разница только в том, что вы целуетесь и занимаетесь сексом. Когда он прибывает в Хэккетс Куорри на ориентационно-ознакомительный период, то внутри появляется это странное ощущение, свербящее затылок, оседающее в живот, его обычно называют «под ложечкой сосёт». Оно многое описывает: страх, боль, скорые перемены, неожиданные открытия. Дилан оживляется, первые сутки он воодушевлённо лётает по лагерю, подпрыгивая на пружинящих ногах — его захлёстывает небывалой лёгкостью и предвкушением чего-то хорошего. Он носится как угорелый, не замечая ничего вокруг, когда врезается в свою личную катастрофу. Райан Эрзалер приезжает днём позже с Келли и Калебом Хэккетами в составе вожатых на это лето. Помните, как Дилан чувствовал, предвкушал, что же такого может произойти, ведь «сосёт под ложечкой» не просто так, верно? Ну, так вот — нахуй это дерьмо. Если кто и сосёт, то только он сам, и никакая ложечка тут не при делах. Райан — это поджимание губ, частые ужимки, неумение вести диалог и вечные «гммм» на всё, что бы Дилан ему не говорил. С ним рядом всё знакомо, привычно. И Дилан западает. Они прибывают одними из первых, поэтому подготовка лагеря к приезду первой смены всем своим обширным грузом распределяется между ними. Келли и Калеб обращаются к Дилану только по нужде и держат дистанцию, и он про себя называет их кланом Калленов: тихие ребята, тусуются в своём кружке, пуская в клуб лишь привилегированных, иногда о чём-то долго перешёптываются с Мистером Х и имеют до жути стрёмную привычку неожиданно появляться из-за спины. Серьёзно, если посреди лета тут развернётся сюжет «Пятницы 13-го» Дилан ни капли не удивится, главные подозреваемые у него уже есть. Он для них слишком громкий, слишком разговорчивый, да и просто — слишком. Первое время он чувствует себя немного не в своей тарелке, шутит больше обычного, частенько невпопад и довольно глупо, за что мысленно бьёт себя по лбу. Быстро смиряется с возможным образом глуповатого тинейджера-студента, который сам же ненароком и рисует перед остальными. Приятно удивляет то, что Райан сохраняет нейтральную территорию, не отгораживаясь от него, составляет ему компанию в рутинной работе, с задумчивым взглядом слушает свои подкасты в наушнике. А иногда участвует в разговоре. Хотя, скорее, говорит обычно Дилан — Райан слушает, иногда улыбается на какую-то шутейку и после каждой такой хилой косой улыбки Дилан ставит себе плюсик. Он нервно старается не напортачить, чтобы не выставить себя полным идиотом. Ему несложно говорить за двоих. Он легко заводит диалог, выуживает немногословные ответы на свои вопросы. Однажды просит поделиться наушником. Райан сначала стопорится, а потом достаёт из чехла второй, протягивает. Подкаст называется «Путеводитель по неизведанному» и у ведущей немного противный, заунывный голос. Она говорит настолько медленно, что Дилан в какой-то момент теряет нить повествования и интерес. Но дослушивает ради Райана. Они немного обсуждают его после и Дилан плавно меняет тему. Они притираются друг к другу в работе и, вскоре, он чувствует себя достаточно смелым, чтобы попробовать флирт. В конце концов, Райан легко может отказать, или вообще быть в другой лиге. Дилан большой мальчик, он знает, когда нет — это нет, переживёт. Но в ответ на подкат и вопрос об отношениях неожиданно получает робкий прищуренный взгляд в свою сторону и поджатую улыбку. Прижатое губами «свободен» приятно оседает в животе, и он часто-часто кивает, соглашаясь, говорит «да-да, я тоже». После этого ничего особо между ними не меняется, но Дилан становится увереннее. Райан никуда не уходит, всё так же слушает подкасты и уже живее отвечает на вопросы в разговорах. Они ходят вокруг, огибают друг друга по дуге и Дилану всё это становится до жути знакомым, скребёт по зубам неприятным осадком, как после сгоревшего кофе, молотком стучит в затылок, будто предупреждая — не лезь. Он быстро отмахивается от этих мыслей, когда прибывают остальные ребята. Эмма сходу попадает в список типичных «тамблер гёрл» с перчинкой. Находит себе удобную подружку тихоню в лице скромной Эбигейл, а так же не очень тайного поклонника. Джейкоб и низенькая азиаточка — Кейтлин — на первый взгляд напоминают Дилану Хэккетов. Но когда Джейкоб засматривается на тонкую фигуру Эммы, проходящей мимо, Кейтлин закатывает глаза, перехватывая спортивную сумку на весу, поднимает ногу и даёт ему смачного пинка под зад. Джейкоб сразу вскидывается, прикладывая лапищу к пострадавшему месту. — Эй! — Сумки сами себя не отнесут, Ромео. Давай, солнце ещё высоко. Джейкоб вздыхает, но без единой ноты какого-то серьёзного раздражения. — Любовь к порядку и доминированию приводит девушек к одиночеству в окружении кошек. — В каком выпуске Космополитан прочитал, поделишься? Статья была сразу следом за гайдом «Как закадрить шикарную тёлочку?» Джейкоб снимает кепку с макушки и плюхает её на голову Кейтлин, натягивая на глаза. Они оба беззлобно подбивают друг друга локтями, начиная перебирать сумки в багажнике. Дилан усмехается. Окей, определённо не Хэккеты. Вскоре после этого Мистер Х назначает его вести утренние эфиры из радиорубки. Радость быстро сменяется огромным разочарованием, когда Дилан видит состояние оборудования, с которым придётся работать. Он сокрушается Мистеру Х, стоящему в дверном проёме, на что тот качает головой. — Я видел твою анкету и средний балл, прекрасно знаю, что ты состоял в кружке радиотехники и подрабатывал диджеем, Дилан. Так что со мной такое не прокатит. — Но, сэр… — Давай так, я на подхвате. Если ты, вдруг, в чём-то не сможешь разобраться, понадобятся какие-то детали — сообщаешь мне, и я всё устрою. Но постараемся обойтись тем минимумом, который есть, хорошо? Мистер Х подходит ближе и кладёт ему ладонь на плечо, крепко сжимает. — Ты умный парень, я уверен, что ты быстро во всём разберёшься. Разбирается со всем он, действительно, достаточно быстро, но времени на починку уходит очень много. Убирая, Дилан находит целую коробку старых кассет, с записанными на них миксами, музыкальными альбомами и разнообразными треками. Даже парочка с выпусками старых шоу, олдскульных: серии «Сумеречной зоны», озвученные каким-то комментатором, а так же сборник «страшно-угарных историй» (не его слова, на обороте подкассетника так написано), записанных, судя по всему, группкой старых вожатых. На кассете корявым почерком название: «Истории после полуночи / с любовью из 93-го». Дилан слушает для себя, проверяет, как работает радио и улыбается, откровенно ржёт с некоторых моментов, отдающих ностальгией даже через шипящую, хреново записанную дорожку. Те ребята действительно хорошо провели время и уехали с офигенными воспоминаниями, новыми друзьями. Дилан надеется, что его лето пройдёт также шикарно. Даже жаль, что детям их поставить будет нельзя из-за обилия нецензурщины и непонятных их возрасту вещей. Почти пять дней уходит, чтобы разгрести хлам, а потом уже приниматься за настройку аппаратуры. Дилан как раз выкидывает старую проржавевшую подставку под микрофон, когда мимо проходит Райан, но вдруг останавливается, обернувшись на громкий звук брошенной железки. Он смотрит, нахмурившись, без наушников выглядит даже как-то непривычно. Дети прибывают в лагерь, так что правило против гаджетов вынуждает их всех остаться без мобилок. Дилан упирает руки в бока, старается отдышаться и сдувает с глаз чёлку. — Доброе утро восставшим! Райан сонно машет рукой в ответ, а потом с интересом щурится ему за спину. Дилан оборачивается и смотрит на хлам на полу. Чёрт, он убирал дофига времени, но смотрится так, будто вообще ничего не сделал! — Я тут генералю потихоньку, — говорит, в паузе раскачивается на пятках, склоняет голову в игривом жесте. — И теперь буду будить тебя своим ангельским голосом. Послушаешь мой первый эфир? Райан отводит взгляд, хлопает ладонями друг о друга, разводит их. — Ну, а разве не все его услышат? Они неловко смотрят друг на друга в молчании. — А, ну да, точно, — отвечает Дилан уже тише, прыскает смехом, чуть горбится, но тут же расправляет плечи, скидывая с них невидимый груз, и делает приглашающий жест рукой. — Может, хочешь зайти? Первым заглянуть в Святая Святых. Если что, у меня есть ключ. Либо Райан не замечает флирта, либо просто не подаёт виду. — Я шёл помочь Калебу с инвентарём. У нас же сегодня Скавенджер. Дилан окончательно сдувается, неловко скрещивая руки на груди. — А, точно, я забыл. — Ну, ты только в объявлении сказать о нём не забудь. — Да-да, конечно, — скороговоркой проговаривает, щёлкает пальцами, выставляя указательный палец. — Спасибо, что напомнил. Что бы я без тебя делал, а? Райан поджимает в улыбке губы, трёт ладони о чёрные джинсы и машет рукой, собирается уходить. — Увидимся, тогда? — погромче говорит Дилан ему в спину. Райан оборачивается в движении, долго думает, что сказать, а затем неловко пожимает плечами. — На собрании? — А, окей, — отвечает Дилан, стараясь придать голосу непринуждённости. — Тогда до собрания. Когда Райан скрывается за домиками, Дилан перестаёт изображать воодушевление и позволяет себе поникшее вздохнуть под нос, бормоча: — У меня есть ключ? Что это вообще за подкат, Лениви?! Как же тупо. Первый эфир начинается неловким приветствием, настройкой микрофона в процессе и объявлением, в котором он запинается пару раз. — Ну, с официальной частью закончили, теперь о весёлом, я же обещал, в начале. А из весёлого у нас сегодня Скавенджер, будьте готовы, потому что «подарочки» Джейкоба получились особенно мерзкими. Я бы мог вставить здесь глупую шутку, но мне ведь нужно поддерживать образ ответственного взрослого, так что скажу только «удачной охоты»! Дилан замечает, что ему легче даётся говорить в эфирах, если текст не заготовлен заранее и от него требуется только импровизация. Он подбирает удобный себе темп речи, учится ставить голос и делать акценты там, где они нужны. В школе у них была своя газета и парень, который её вёл, постоянно запинался, если приходилось оглашать последние новости во всеуслышание. Дилан посмеивался с его картавых оговорок и теперь ему становится немного стыдно.  — Так же вас ждёт вечер страшных историй у костра, но не бойтесь, если вы будете храбрыми, то получите дополнительную порцию жареного зефира. Дилан делает небольшую паузу, раздумывает, стоит ли говорить то, что он хочет сказать. А затем закатывает глаза. Да пофиг. — Вашим ведущим вечером будет обаятельный вожатый Райан Эрзалер, у которого не одна история для рассказа, так что точно будет весело. Это я могу гарантировать! Ну, и чтобы поддержать нашего рассказчика, я выбрал песню. В эфире у нас Том Делонг и Blink-182. Надеюсь, у тебя найдётся сегодня парочка интересных историй про НЛО, Райан. Потому что в ином случае, я облажался. Дилан выдыхает и выключает микрофон. Так проходит его первый радиоэфир. В тот вечер у костра, Райан даже ничего не говорит. Здоровается со всеми, рассказывает истории, иногда перекидывается шутками с Калебом или Келли. Дилан старается поймать его взгляд весь вечер, но так и не добивается успеха. Настроение портится, он чувствует себя шариком, из которого выпустили половину воздуха. Не так плохо, но не «первый класс», конечно. Во рту оседает горечью. Справа его подпихивают в плечо, он оборачивается и видит перед собой карманы синей толостовки с эмблемой Хэккетс Куорри. Чуть выше белыми буквами выведен девиз: «Что нас не убивает, делает нас сильнее». Дилан поднимает глаза и смотрит в лицо Кейтлин, которая протягивает ему кружку. Он сидит на поваленном деревянном стволе и даже так ему нужно совсем немного приподнять голову, чтобы было удобно с ней говорить. Кейтлин выгибает бровь, указывает взглядом на кружку и он запоздало берёт её в ладонь, смотрит. Какао с маршмеллоу. Девушка чуть наклоняется к нему, говорит вполголоса, чтобы не сильно перебивать Райана и не сбивать атмосферу. — Ты что-то сегодня тише, чем обычно, Лениви. Меня это настораживает. Подними сахар в крови и не хандри. Она проходит мимо него и садится рядом с Джейкобом. Дилан достаёт заботливо оставленную ложку из гущи и зачерпывает маршмеллоу, отправляя их в рот. Запоздало понимает, что даже не сказал спасибо, сверлит Кейтлин взглядом время от времени. Та, будто чувствуя, оборачивается и улыбается уголками губ на его немое «спасибо». Джейкоб начинает рассказывать истории сразу после Райана, чем больше веселит детей, нежели пугает их. Когда он понимает, что с этой задачей у него не очень выходит, то кидает «палочку ведущего» Нику. И так каждый делится своей историей. Когда очередь доходит до Дилана, он решает рассказать одну из историй вожатых со сборника 93-го, опуская все не совсем цензурные моменты для детей, но оставляя намёки на них для того, чтобы старшие поняли. Все смеются, переговариваясь, и градус напряжения в теле Дилана спадает окончательно. Да и вечер выходит офигенным, что он забывает про его не очень удачное начало. После первого эфира он берёт за основу привычку заканчивать всё какой-то песней или сборником. — Да, выбор у нас с вами от начала семидесятых до конца девяностых. Но, хэй, это же классика! Я буду вашим проводником к хорошему музыкальному вкусу, детишки. Через пять-шесть лет вы меня поймёте. Он ставит хиты Нирваны, лучшие альбомы Queen, культовые песни TLC, от которых веет нужным настроением беззаботного лета. На каждый день своё, под занятия и атмосферу. Райан уходит в тишину и Дилан, в шутку, снова посвящает ему песню, не говоря в эфире никаких конкретных имён. — Я, конечно, готов ждать вечно, но всё же надеюсь, что не придётся. Он подрубает «I'll Be Waiting for You» Роба Рока и думает, что Райан оценит шутку. Слухи в лагере распространяются очень быстро, поэтому уже к вечеру все обсуждают тайную пассию Дилана, строят предположения. Мистер Х устало просит их соблюдать нормы приличия и не устраивать в лагере «Шоу свиданий». Дилан приходит в свою смену с Райаном, надеется, что сможет всё прояснить, подвешенное состояние его всегда угнетало. А вместо Райана натыкается на Келли. Она подруливает сбоку, пугает до чёртиков и говорит, что сегодня он с ней в смене. Дилан уточняет, что не так с Райаном и получает снисходительный взгляд и косую ухмылку. А затем резанувшее: — Слушай, не пойми неправильно, конечно, но ты парень совершенно не для Райана. Дилана как будто мешком по голове огревают. Ну, то есть, он не особо скрывался, конечно, догадаться не сложно, что знаки внимания в эфирах посвящены именно Райану, если ты общаешься с ним каждый день. — Он тебе что-то сказал? Келли вздыхает. — Сказал. Дилан, правда, ты неплохой парень, но Райана это всё немного… душит. Ты, типа, навязчивый. Дилан смотрит себе под ноги, опускает уголки губ и дёргает бровями. В голове голосом Джейсона вспоминаются слова: «Слушай, чувак, мы с тобой и так ходим в кино, типа, у тебя часто тусуемся. Вот это всё держание за ручки, поцелуи на публику — это всё не для меня, меня это душит, понимаешь? Так что давай без детсадовской показухи». — Это он тебе сказал? — Да. Становится стыдно. Дилана режут по старой ране новым ножом. Он немного загоняется, пытается найти свои ошибки, где он снова мог продолбать, и расстраивается ещё больше. А затем накатывает раздражение. Какого чёрта, вообще? Райан ведь мог просто сказать «Отвали, Дилан». Но запал злости быстро гаснет, на смену ему снова приходит задумчивость. И так по кругу. Но Дилан решает не сводить общение на «нет», не сливается, по-детски обидевшись. Он просто начинает относиться к Райану так же, как и ко всем в лагере. В какой-то момент он осознаёт, что если он молчит, то Райан… не говорит. Вообще. Сразу заметно, что он в курсе инцидента с Келли, потому что становится ещё более закрытым. Он может спросить что-то по делу, но не более того. Дилан больше не лезет с подкатами, старается вести непринуждённые разговоры, как приятель, следит за словами и, постепенно, Райан отходит, вновь расслабляясь до прежнего состояния. Похоже, он отпускает ситуацию. Может, ему и было неловко, вот только он так ничего и не объясняет. Поэтому Дилан тоже прекращает париться. Иногда твои старания не оцениваются не потому, что их недостаточно. А потому, что человеку, ради которого ты это делаешь, просто на это наплевать. Плавали, знаем. Жаль только, что доходит до Дилана с опозданием. Снова. Провод коротит и его бьёт током, резко выдёргивая из задумчивости. Дилан одёргивает руку и щёлкает плоскогубцами прямо по пальцу, от чего вниз по ладони начинает течь кровь. Ну, просто блеск. Когда он приходит в медпункт, то застывает прямо в дверях, хмурится, прижимая к груди порезанную ладонь, осматривает Кейтлин с головы до ног и говорит единственное, что приходит в голову: — Ты не Сестра Дайэнн. Кейтлин выгибает бровь, скрещивая руки на груди. — Очевидно. — А где Сестра Дайэнн? У меня тут случилась небольшая авария. — Я сегодня за неё. Так что садитесь, пациент, жалуйтесь, показывайте, где болит, — проговаривает девушка, отходя к столику. — Скажите мне, доктор, я буду жить? — по наитию проскальзывает шутка, пока Дилан проходит и садится на стул, протягивая ладонь. — Мне теперь называть тебя Сестра Ка? И где сексуальный белый халатик? Кейтлин подходит к нему, уже с каким-то бутыльком и ватой в руке, аккуратно обхватывает его пальцы своей маленькой ладонью, осматривает. Похоже, заметила кровь ещё с порога. — Белый халатик лежит рядом с полками, где находится много колюще-режущих предметов. И я имею право использовать все, это так, для справки. — Интригующие у вас вкусы к ролевым играм, Сестра Ка, — улыбаясь, отвечает Дилан, а потом подскакивает на месте и шипит. — Ауч, больно! — Мгновенная карма так и работает, привыкай. — А разве вы не даёте клятву Гиппократа, «не навреди», вот это вот всё? — Ну, халата на мне нет, свидетелей тоже. Может быть, я вообще не медсестра? Движения у Кейтлин аккуратные и точные, она быстро справляется с обработкой пореза (который был куда глубже и больше, чем казалось на первый взгляд) и накладывает тугую повязку из бинта. Попутно спрашивает, чем он себя так. Дилан делится, говорит про радиорубку, не без гордости уточняя, какой срач там был изначально, бомбит о том, что делать всё пришлось в одно лицо. Кейтлин задаёт всплывающие вопросы, он отвечает, перебрасываются шуткой и так завязывается их первый долгий разговор. Дилан начинает понимать, что за ослепившей его заинтересованностью Райаном он мало придавал значение тому, что происходит вокруг. А тут у каждого, как оказалось, происходит своя маленькая драма. Теперь по открытию на день. Сегодняшнее — это Кейтлин Ка, которая, на пробу, оказывается совсем не такой, какой её представлял себе Дилан. Она может уколоть шуткой и поддеть сарказмом, внимательная, замечает всё, что происходит вокруг неё, может поддержать разговор и, что удивляет больше всего, совершенно нормально реагирует на все его шутки, да и сама в карман за словом не лезет. Он не замечает, как проходит время, они разговаривают на отвлечённые темы, про смены и лагерные дела. Почти через час Кейтлин быстро выпроваживает его из медпункта, потому что возвращается Сестра Дайэнн. — Впредь будь осторожнее, прежде чем изображать из себя Умельца Мэнни. — Через сколько там начинается абсцесс? Это я так, на всякий случай. Кейтлин закатывает глаза, улыбаясь уголками губ, придерживает входную дверь. — Если заметишь, что инструменты начинают с тобой говорить, то можно паниковать. Дилан возвращается в радиорубку, убирает провода, доделывает всё, что до этого не успел и удовлетворённо вздыхает. А затем с улыбкой понимает, что даже не устал. Помещение сияет порядком и чистотой, на столике рядом с микрофоном лежит заготовленная на завтра кассета и листок с темой объявления. Неожиданно, но с плеч будто скатывается огромный валун, хотя Дилан даже не знал, что он там был. Смены идут своим чередом, на общем завтраке первой он встречает Эбби, которая готовит программу по рисованию для детей, а затем Кейтлин. Та уплетает протеиновый батончик и вскользь интересуется, как он себя чувствует. У них сегодня первая выпавшая совместная смена, которая пролетает также незаметно, как и тот час в медпункте. Дилан узнаёт немного больше о Джейкобе, потому что, неожиданно, но они с Кейтлин друзья с самого детства. Удивляется, что Кейтлин не дружит с Эммой. На что та морщится и просто отвечает: — Если мне понадобится консультация на тему того, как быть самолюбивой стервой, то я сразу же к ней обращусь. Пока что удавалось справляться без её помощи. Дилан улыбается, но ничего не отвечает. Кейтлин можно описать по-разному, но «самолюбивая стерва» — это точно не про неё. Она может быть резкой, говорить сгоряча, но всегда признавать, если действительно не права и делать это искренне. Хотя, если её взбесить, то пиши пропало. В раздражении она всегда непроизвольно поджимает верхнюю губу, отчего становится похожа на маленького разъярённого барсучка, что больше умиляет, чем пугает, но вслух Дилан этого никогда не скажет. Ему ещё хочется жить, знаете ли. — Так какая там тема? — Большинство проголосовало за ужастики. В одну из смен за завтраком они всем составом обсуждают фильмы, которые стоит выбрать для вечернего просмотра кино. Джейкоб долго думает, прежде чем выдать: — «Я знаю, что вы сделали прошлым летом»? — Ну да, идея просто супер, — говорит Эмма, надкусывая яблоко. — Только если ты хочешь иметь дело с кучкой обделавшихся от страха малолеток. Джейкоб сокрушённо вздыхает и взмахивает руками. — Какой смысл выбирать ужасы, если пугать нельзя? — Э, например, выбрать те, от которых девятилетка не захочет сходить под себя? — говорит Дилан, а когда все смотрят на него в непонимании, начинает загибать пальцы. — «Каспер», «Особняк с привидениями», «Фокус-Покус». Мне продолжать? — Задрот, — беззлобно поддевает Кейтлин. — Попрошу! Ценитель массовой культуры, — состроив важный тон, говорит ей Дилан. — И вообще, почему, если я знаю классику, то сразу задрот? — В каком году вышел последний альбом Duran Duran? — Не-не-не, это тест. Я не тупой и не ведусь на такие простые уловки. — Но ты знаешь ответ. — А ты знаешь? — В прошлом году, «Future Past», заглавка мне не зашла, — без заминки отвечает Кейтлин. Дилан с удивлением хмурится. — Ты слушаешь Duran Duran? — Да. И, в отличие от некоторых, не скрываю этого. Кому вообще не нравятся Duran Duran? — Ребят, мы немного отвлеклись, — перебивает их Келли. Дилан улыбается, шутливо подпихивая Кейтлин коленом под столом, та пихает его в ответ, ухмыляясь в уголок губы. Кейтлин простая, когда это нужно и чуткая, если того требует ситуация. В работе с детьми она улыбчивая и в меру строгая. Все эти качества играют ей на руку, поэтому у них выходит идеальный тандем «кнута и пряника», когда Дилан может ляпнуть что-то не то, а Кейтлин тут же это сгладить. Она смеётся от души, у неё охрененное чувство юмора и присутствует доля самоиронии. Чёрт возьми, Кейтлин Ка — клёвая девчонка! Как Дилан вообще мог этого не заметить? Смены с ней очень быстро становятся его любимыми. — Завтра будем играть в Алтимат, поэтому уже сегодня прошу вас подготовить кроссовки, желательно с рифлёной подошвой, и штаны. Никаких джинс или неудобных шорт, — Дилан делает паузу, чтобы сгладить переход к непосредственной части. — Ну, и по сложившейся традиции, музыкальная пауза перед отдыхом. Сегодня на повестке дня Duran Duran, во-первых, потому что это классика, а, во-вторых, как оказалось, я не единственный ценитель прекрасного в лагере. Спокойной ночи, Хэккетс Куорри! Заигравшая Ordinary World идеально завершает день. Дилан выглядывает из окна радиорубки и видит в отдалении Кейтлин. Она в одиночестве стоит у дерева с качелей, но сразу его замечает, поднимает большой палец вверх. Дилан улыбается, вскидывает ладонь в жесте «козы», делает вид, что подпевает припеву, пародирует Саймона Ле Бона. Он видит, как Кейтлин широко улыбается, но отсюда её смех не слышен. Она отворачивается и уходит к своему домику, качая головой. Дилану плевать, он любит вызывать у людей смех, не своим видом или непреднамеренным поведением, но специально. Ему приятно вновь побыть собой, подурачиться и быть понятым. К тому же, Кейтлин очень идёт широкая, искренняя улыбка. Дилан расслабляется, начинает действительно наслаждаться пребыванием в лагере. Ставит шикарную музыку, дурачится с детьми, с гордостью закрепляет за собой статус любимого вожатого. На этот факт Джейкоб на него откровенно дуется и берётся взять реванш. Под «реваншем» в его понимании подразумевается подкупать детей чем-то вкусным, чтобы те говорили, что любят его больше, чем «этого лузера Дилана». На что сам Дилан сразу же реагирует: — Так, стоп! Ты думаешь, я не заметил? Чувак, я всё замечаю, я — это всевидящее око, и оно подсказывает мне, что ты мухлюешь. Джейкоб разводит руками, улыбается. — Играть по правилам — удел лузеров, победители — создают свои собственные. Он делает жест рукой в сторону, будто бросает микрофон и ловит импровизированный овации. Эмма рядом качает головой и, выгибая бровь, указывает на детский стол. — Там ещё осталось свободное место, Джейк. — Нам нужна незаинтересованная сторона, — решает Дилан. — Кейтлин? — Очевидно, не заинтересована, — раздаётся хриплым голосом сбоку. Кейтлин садится за их столик, сегодня она не в фирменной толстовке лагеря: бежевый батник с коричневым воротником красиво сочетается с её смуглой кожей, волосы убраны в высокий хвост, открывая шею. Она кладёт яблоко Дилану на поднос, даже не оглядываясь. Он оторопело моргает. Ему приходится просыпаться раньше остальных, чтобы будить лагерь своими приветственными вещаниями, поэтому в столовую он успевает лишь тогда, когда всё основное уже разбирают. Сегодня он воинственно боролся с мелкотой за последнее яблоко на подносе, пытался обменяться на шоколадку, но в итоге проиграл и шоколадку, и яблоко, когда заметил грозный взгляд девушки с линии раздачи и образовавшуюся мини-очередь позади себя. Дилан надкусывает яблоко и удовлетворённо мычит себе под нос. Теперь утро точно удалось. — Спасибо, но там же вроде не было больше. — Нет, но нужно уметь торговаться. Дилан хмурится с набитым ртом. — Я и умею! — Ну, — Кейтлин отвлекается от еды, делает вид, что прикидывает что-то в уме. — Твоей попытке я бы дала пять из десяти. Харизмой не дотянул. — Или испугал ребёнка своими усиками, — кидает Эмма, чем вызывает смех у всех за столом, даже у обычно слишком тихой Эбигейл. Дилан проводит рукой по своей отросшей щетине и улыбается вместе со всеми, скрывая неуютное чувство за передёргиванием плеч. Да, он где-то просирает свою бритву и всё никак не решается спросить у Мистера Х, можно ли где взять новую. Он скрещивает руки на груди и отшучивается: — Вообще-то, по старой-доброй поговорке, усики — это… — Нет! — восклицает Кейтлин, поднимает ладонь и грозно наставляет на Дилана вилку. — Никаких разговоров о нижнем белье, пока я не доем. Он пожимает плечами. — Заметь, ты сама сказала про нижнее бельё. После завтрака, когда они уже встают из-за стола и идут к выходу, он наклоняется к Кейтлин и, походя, кидает: — Кстати, батник просто отпад. Она оборачивается на него, приподнимает голову, чтобы посмотреть в глаза и смешливо улыбается. Серёжка в виде пчёлки в левом ухе забавно дёргается в такт её ходьбы. Странно, но в правом такой же парной нет. — Спасибо, усы тоже ничё так. — Твои или мои? — Я в детстве играла в бейсбол, Лениви, так что у меня выработался неплохой хук справа. — Понял-принял. За обедом они сидят вдвоём. Кейтлин с удивлением обнаруживает батончик у себя на подносе, поднимает взгляд на Дилана и опирается локтями на стол. Её глаза становятся совсем щёлочками, когда она подозрительно щурится. — Где достал? — Нужно уметь торговаться? — отыгрывается победно Дилан. — Ты говорила, что ешь их сейчас. Что-то там про «железный зад». — Я не говорила фразу «железный зад». — Да? Я точно помню. Совместные подъёбки и приятные жесты — это даётся с Кейтлин так же легко, как щёлкать задачки по физике дома под ночником. Всё, как по наитию. От разговоров с ней веет теплом, как от перекидывания шутками со старым знакомым, которого не видел несколько лет и встретил случайно посреди улицы. Ей всегда есть, что сказать, но она умеет молчать, когда это необходимо. Если и будет что-то в лагере, по чему он будет скучать, то точно по ней и их разговорам. Признается ли в этом вслух? Конечно же — — Нет. — Блин, чувак, ну чего тебе стоит? Джейкоб прилипает к нему, как банный лист к причинному месту, и преследует до самой радиорубки. Дилан со вздохом оборачивается перед дверью. — Потому что, чувак, у нас тут не рубрика открытого микрофона, и я не нанимался подрабатывать купидоном на полставки. — То есть, тебе можно посвящать кому-то песни, а мне, типа, хотя бы одну нельзя? — Джейкоб сокрушённо опускает руки, откровенно дуется, а потом кивает. — Ладно, я понял, другой подход. У всего есть цена. Чего ты хочешь? Дилан действительно задумывается. Перед ним открывается возможность, которой он просто не может не воспользоваться. И вот уже амплуа купидона не кажется бесполезной тратой времени. — Пачку «Хлопиков»? — не удерживается от подъёбки. Джейкоб раскрывает глаза в удивлении. — Целую, что ли? Мужик, это откровенный шантаж! — Даже ради Эммы? Повисает пауза. Дилан смеётся в сторону, упирая руки в бока. — Я пошутил. — Ты иногда такая задница, Лениви. — Ладно, но теперь серьёзно. Условие. Поменяйся со мной сменами до конца этой недели. Джейкоб хмурится, подозрительно смотрит, а потом не менее подозрительно спрашивает: — Ты чё, хочешь подкатить к Кейтлин? Дилан мысленно усмехается. Подкатить к такой девушке, как Кейтлин? Ему? Тут без шансов, даже если бы он пытался. Провести время в хорошей компании с ответственным человеком, который прикроет его проёбы в сменах? Вот об этом мы и говорим. — Давай так, если я захочу подкатить к Кейтлин, ты узнаешь об этом первым. Джейкоб какое-то время обдумывает предложение, скорее для вида, но в итоге соглашается. Дилан предлагает песни на выбор, показывает кассеты, и Джейкоб уже не выглядит таким обнадёженным. Он откровенно кривится. — Чел, такое ощущение, что ты просто продолжаешь надо мной издеваться. Он ещё какое-то время выбирает между треками, шипит себе под нос, что «надо было лучше слушать радио у бабушки на каникулах, бля, я даже текстов этих не знаю». Дилан в моменте успевает поймать некое очарование от чужой растерянности. Каким бы там ни был Джейкоб, но его искренность проняла бы даже Дилана, если бы ему нравились такие парни. Поэтому он прерывает чужие метания и говорит: — Просто послушай мой совет и выбери Angel от Aerosmith. И Джейкоб решает его послушать. В этот вечер Дилан впервые ставит песню по чужому заказу, но сразу же предупреждает, громко и чётко: — Это не значит, что теперь ко мне нужно выстраиваться очередями за заказами музыки, окей? Это вам не Лайв Эйд. Можете считать, что это разовая акция. Когда он приходит на смену, Кейтлин встречает его удивлённым взглядом, но после недолгого объяснения уже легко смеётся. — Купидон Лениви, ну надо же. Окей, посмотрим, как ты ловишь фрисби. Она кидает ему тарелку, которую он без проблем ловит. — Чтобы ты знала, моё тотемное животное — это гепард. Я такой же быстрый. — А я-то думала, что пекинес. И да, оставлю все шутки про «скорость» при себе на случай, когда нужно будет тебя раскатать. Дилан осознаёт, что обретает друга тем же вечером, когда Кейтлин остаётся с ним до самого заката искать чёртов детский браслет с ракушками. Барбара, девочка из смены самых младших, с горькими слезами говорит, что его ей сделала её лучшая подружка, и что его ну совсем «никак-никак» нельзя потерять. Дилан теряется перед многими вещами, и детские слёзы — это одна из них. Так что он даёт Барбаре обещание найти её браслет и несколько часов пырится в траву и пеньки деревьев. Созерцание, мать его, неповторимое. В какой-то момент он понимает, что, скорее, отыщет здесь свой внутренний покой, чем маленькую полоску детской побрякушки. Поэтому, когда Кейтлин приходит на помощь, сжалившись над ним, он вздыхает с открытой благодарностью. Когда солнце начинает заходить за горизонт, они берут передышку, садясь под деревом на траву. Кейтлин в шутку кидает, что он относится к своим обязанностям вожатого даже слишком серьёзно. Дилан неловко пожимает плечами, хочет отшутиться, а потом задумывается. Да пофиг. Это же Кейтлин. «Сестра Ка». Клёвая девчонка с самым заразным смехом, который он когда-либо слышал. Она не будет над ним ржать, по крайней мере, точно не с целью его задеть. Именно поэтому Дилану не кажется постыдным поделиться чем-то подобным. Он отодвигает ворот фирменной синей футболки, снимает кожаный ремешок с шеи и протягивает ей. Кейтлин вертит в ладони деревянный кулон в виде волчонка, с неровными краями, несуразного. Дилан только сейчас замечает, насколько этот волчонок, действительно, откровенно херово сделан. — И ты показываешь это мне, потому что?..  — Ну, это… вроде как, оберег, — он останавливается, пытается сформулировать и вздыхает. — Короче, в детстве я, как бы, испробовал себя во всевозможных кружках, и в резьбе по дереву тоже. Мне было лет семь, когда мы с мамой его сделали, закрывшись в папином старом гараже. И, блин, наверное, тупо звучит, но я понимаю ценность таких вещей. Особенно, когда становишься старше. Он не говорит, что после этого его родители стали разъезжать по командировкам, и он был предоставлен самому себе большую часть времени. По сути — это было последнее, что они с мамой делали вдвоём просто для того, чтобы побыть вместе, как семья. Дилан также не говорит о том, что иногда ему хотелось видеть от родителей большей эмоциональной вовлечённости в свою жизнь. И что он не понимал своих сверстников, которых «душили гиперопекой», когда у него её не было, как таковой. Он смотрит на волчонка и отгоняет щекотку в носу, резко тянет воздух, поднимает взгляд на Кейтлин, которая неотрывно следит за ним. У неё что, всегда были такие густые и длинные ресницы? Он пытается заполнить возникшую паузу, разводит руками в воздухе. — Ну вот, теперь ты знаешь, что я сентиментальная размазня. Они тихонько смеются, будто боятся, что их кто-то услышит. — Заметь, не я это сказала, — бормочет в ответ Кейтлин, её голос становится до жути приятным, вибрирующим на низких тонах. Она о чём-то думает, сощурив свои раскосые глаза, возвращает ему кулон на шнурке. — Смотри, — она заправляет волосы за ухо и стукает пальцем по серёжке-пчёлке. — Мой первый бейсбольный матч, я в основном составе. Так нервничала, просто жуть, меня даже тошнить стало. Конечно, всё прошло не очень, было стыдно перед отцом. А он на следующей неделе после игры подарил мне эти серьги. Сказал, что гордится мной, и что, по его мнению, я там всем задницы надрала, так что заслужила. И чтобы не расстраивалась по пустякам, у всех бывают взлёты и падения. Ну и прочее шаблонное, что там положено говорить ответственным папашам, когда они не знают, что ещё можно сказать. Кейтлин, хоть и говорит к концу с сарказмом, но, забывшись в рассказе, начинает широко улыбаться, её глаза влажно переливаются на солнце, шоколадная радужка блестит вкраплениями рыжего с ракурса Дилана. Он наклоняется ближе, чтобы лучше её слышать, потому что бормочет она совсем тихо, вздыхает, опуская веки с пышными ресницами, жмурится, выгибая брови. — И одну я удачно просрала. Вроде, когда шлем снимала. Да, знаю, десять баллов за логику, ведь идти на поле в серьгах идея просто гениальная. Я искала её везде, было так обидно, аж до слёз. После, когда выходила на поле, хранила вторую в кармане формы. И всегда держала удар. Она оборачивается к нему и улыбается в уголок губ. — Так что, кто из нас сентиментальная размазня — это вопрос спорный. Дилан отворачивается, силой оторвав взгляд. Шутить в ответ не хочется, особенно как-то по-тупому. Хочется сказать что-то искреннее. — Как по мне, это мило. И отец у тебя классный. Кейтлин рассеяно смотрит перед собой, трогает серёжку и бормочет с искренней нежностью: — Да, самый лучший. Дилан понимает одно: даже если бы он рассказал ей и всё остальное, о чём умолчал, то совсем не пожалел бы об этом. И он больше не умалчивает. А Кейтлин его слушает. И не воспринимает его откровение за слабость — она платит откровением в ответ. Они с лёгкостью начинают задевать что-то личное, прошлое. Его бисексуальность Кейтлин принимает пожиманием плеч и фразой: «каждый дрочит, на что хочет». Они делятся как приятными воспоминаниями, так и достаточно болезненными. По языку тела начинают изучать границы, сглаживать неудобные темы безобидными шутками, смотреть с благодарностью. Кейтлин забегает к нему в радиорубку, когда у неё выдаётся свободное окно. Он находит старенький плеер фирмы walkman и ставит запись 93-го, чтобы Кейтлин послушала истории без цензуры. Дилан почти два часа наблюдает за тем, как она смеётся и сам улыбается до боли в скулах. Им разрешено в перерывах залипать в телефоны в зоне вожатых, но Дилан использует эти часы, чтобы посидеть с ней в её смены в медпункте, помогает, чем может, и ловит тумаки от сестры Дайэнн за то, что зависает там слишком долго. Он не замечает, как пролетает месяц. Старая смена отбывает, чтобы им на смену приехала новая. Они всем сбором вожатых провожают детей на автобус, когда Барбара вдруг подходит к Дилану, зовёт и Кейтлин подойти. Она неловко смотрит на них снизу вверх, дёргает браслетик с ракушками и говорит, твёрдо и серьёзно настолько, насколько может ребёнок семи лет. — Чтобы ты знал, я считаю, что ты лучше Джейкоба. И это не потому, что ты нашёл мой браслет, а потому, что ты всегда меня защищал от этого мерзкого Колина, который дразнил меня за брекеты. И ты всегда мог меня рассмешить, а Джейкоб нет, он вообще глупый. А ты очень умный. И он неправ насчёт твоей бороды — ты с ней выглядишь круто, как Райан Гослинг. Дилан смеётся с последней фразы, чешет пальцами щёку. Нет, серьёзно, с такими темпами там действительно появится борода. Всё-таки, стоит побриться. Он приседает на корточки, чтобы посмотреть девочке в глаза. — Спасибо, Барб. А твои брекеты милые, не слушай Колина. Как-то очень давно мне нравилась девочка, и у неё тоже были брекеты, не думай переживать по этому поводу, — он протягивает ей сжатый кулак, встряхивает им, приподнимая бровь. — Ну что, мы договорились? Барбара широко улыбается, отбивает его кулак своим, маленьким кулачком. А затем смотрит на Кейтлин. — Дилан сказал, что ты помогала искать мой браслет, так что я хочу сделать подарок вам обоим. Она расстёгивает браслет и снимает с лески две ракушки. Одну протягивает Дилану, другую — Кейтлин. Которая тоже приседает перед Барбарой, выгибает брови и улыбается до очаровательных ямочек на щеках. — Спасибо, Барбара, это очень мило. Дилан шутливо округляет глаза, делает жест руками, будто у него голова взрывается и восклицает: — Обалдеть, Барб, серьёзно?! Я же теперь мега-крут! Похвастаюсь глупому Джейкобу, вот он обзавидуется! Девочка смеётся, а затем порывисто обнимает их обоих. Дилан смотрит на Кейтлин из-за её головы и они гладят Барбару по спине с двух сторон. Когда автобус начинает уезжать, Дилан видит, как Кейтлин крепко сжимает в руке ракушку и активно машет рукой, а затем обрывисто вздыхает. Он склоняется к ней и шепчет: — Я сейчас серьёзно заплачу. — Заткнись, иначе я тоже, — бормочет в ответ Кейтлин, часто моргает. Дилан снова смеётся, коротко гладит её по спине ребром ладони. Она благодарно поджимает губы, а затем закатывает глаза и кладёт ракушку в карман синей футболки Хэккетс Куорри. — Так, я что-то пропустил, почему вы такие расстроенные? Джейкоб появляется из-за их спин неожиданной медвежьей тенью, обхватывает их за плечи. — У них только что было трогательное прощание с девочкой со смены. Ты правда не заметил? — раздаётся сбоку от Эбигейл, она тут же складывает руки на груди. — И это не расстроенные лица, — вдруг говорит Кейтлин, смотря на Джейкоба. — Дилан тебя уделал в вашей тупой игре. Барбара сказала, что он лучше, чем ты, а устами ребёнка, как известно, глаголет истина. Джейкоб фыркает. — Ага, ну да. Щас. — Просто смиренно признай поражение, Кёстос. Я, как и было сказано, тебя уделал, — Дилан подпихивает его в бок, на что Джейкоб отодвигается и поднимает вверх указательный палец. — Одна победа в битве из двух раундов — это ещё не победа, сынок. Впереди новая смена, новая кровь и новые жертвы. Так что, на твоём месте, я бы не расслаблялся. Кейтлин прикрывает лицо рукой. — Господи, серьёзно… — Погоди, ты сейчас назвал меня «сынком»? — удивляется Дилан, идя следом за удаляющимся Джейкобом. — Мы одногодки! — Тут дело в жизненном опыте, сынок. — Вот! Ты снова это сказал! Кейтлин качает головой, улыбаясь им вслед. — Придурки. Перед приездом новой смены им всем дают телефоны, чтобы позвонить близким домой. Дилан делает это с несильной охотой, отвечает на стандартные вопросы от матери, сам спрашивает: «Как вы там, что нового? А, работа, точно… ну, как там работа?» Слушает. А затем, как обухом по голове. — Пришли твои письма из колледжей, — говорит мама на том конце линии. Дилан зависает на долгую паузу. — Я могу открыть, прочитать… — Нет! — восклицает, а затем спокойнее. — Нет, ты… давай я приеду и тогда посмотрю, хорошо? Посмотрим вместе. — Ладно, как скажешь, — отрезает мама, а затем, как иголкой под ноготь. — Из той музыкальной академии ответ пока не пришёл. Дилан, я настоятельно рекомендую выбрать что-то другое. У тебя куча вариантов. — Ага, и лишь половина из них — это то, что вы с отцом одобрили. — Разве плохо знать, что твоя специальность даст тебе стабильность? Дилан, ты уже взрослый мальчик, сам понимаешь, что такое ответственность. Дилан беззвучно усмехается, смотрит в потолок. — Мам, давай мы поговорим об этом дома, хорошо? Меня зовут, там новые ребята скоро приедут, много дел. — Ладно. Тогда позвони перед приездом. Нас может не быть дома. Нужно знать, придётся ли оставлять тебе ключи. Снова не будет дома. Как «неожиданно». Ладно, письма сам посмотрит. — Хорошо, я позвоню. — Тогда до связи. Дилан вешает трубку и сразу же отключает телефон. Проверять соцсети нет желания. Да и вообще, плевать ему. Он привык к этому. Ну, правда. Он практически уверен в том, что письмо из университета искусств ему пришло, просто не прошло через «фильтр отбора» его матери и встретилось с беспощадной темнотой урны для мусора. Насрать. Ему могли продублировать письмо на почту. Слава прогрессу и компьютерным технологиям! Если что, сам им напишет. Главный вопрос — какой ответ пришёл? Отказ? Ладно, обидно, но есть ещё физико-технический. А если оба положительные? Чёрт. Его пихают в бок, отвлекая от мыслей. Дилан переводит взгляд на приподнявшую бровь Кейтлин. — Ты где витаешь? Сегодня все группы приводят на причал, покупаться в озере, поэтому всем составом вожатых они играют в Спасателей Малибу. — Да так, фигня, — отмахивается Дилан. — Ты что-то хотела? Она поворачивается к нему спиной, отодвигает волосы, оголяя лопатки и полоску купальника. — Завяжешь потуже? Я задолбалась. Дилан в ступоре приподнимает руки, гудит протяжным «эээ», не знает, как подступиться. Узелок оранжевого купальника смотрит на него угрожающе. — Дилан, лифчик тебя не укусит, — саркастически подмечает Кейтлин. — Просто развяжи и затяни потуже. Чтобы я ещё хоть раз… теперь только спортивные топики, в жопу это всё. Она бормочет ещё что-то себе под нос, пока он тянет руки вперёд и берётся развязывать слабый узелок. Кейтлин слегка вздрагивает, когда он прикасается костяшками пальцев к её спине и видит, как плечи у неё покрываются гусиной кожей. Под пальцами тепло и мягко. Кожа у неё матовая, без изъянов совсем и приятного смуглого оттенка. Очень сильный контраст с его длинными, бледными пальцами на фоне. — Так о чём ты думал? — Ммм? — Ну, ты стоял и тупо пырился на сосну минут пять. Необычно для тебя, природа здесь, конечно, красивая, но я уверена, что дело не в этом. Хочешь поделиться? Дилан заторможено кивает, пытаясь завязать узелок. — Потуже. — Да и так туго. — Я скажу, когда хватит. — Вот так? — Дилан, да не бойся ты! Я не сломаюсь, просто затяни потуже! — Ладно-ладно, не кипишуйте, Сестра Ка! Он не может сосредоточиться и на разговоре, и на узелке, и на том, чтобы её кожи не касаться! Он — мужчина дела. Но одного дела в секунду, Господи Иисусе! — Ну, это я насчёт колледжа думал, пришли письма… Он разделывается с узелком и попутно пересказывает недавний разговор с матерью. Кейтлин оборачивается к нему, поднимает голову и жмурится на солнце. Дилан осознаёт, что он стоит на деревянной поверхности пирса, а она — на земле. Разница в росте так ещё ощутимее и он спускается, чтобы Кейтлин не приходилось так высоко задирать голову. Она дослушивает его до конца, хмурится, а потом, вдруг, говорит: — Слушай, ну, а почему не выбрать что-то отдельное, а музыкой заниматься по совместительству? Это же, как хобби, да? Дилан застывает, смотрит на неё во все глаза, кивает. — Ну, тогда это проще совместить? — продолжает она, пожав плечами. — Тебе нравится диджеинг? Вспомни Мами Рок. Она до этого вообще кем была, фотографом? Дилан всё смотрит на неё, молчит, а затем начинает улыбаться. Кивает. Она разводит руками, будто говоря: «всё проще, чем ты думаешь». — Старушка Рут знает толк в том, как отжигать, — ставит этим точку и идёт в сторону детей, на свой пост. Дилан качает головой, чувствуя, как разжимается в груди. Поговорил с ней, и сразу дышать легче. И как ей это удаётся? Он подходит ближе к пирсу, к смотровой площадке, на которой стоит Кейтлин, спускается в воду по колено и брызгается в её сторону исподтишка. Она вздрагивает сначала, громко охает, а потом смотрит в его сторону, видит короткий кивок, робкую улыбку. И понимает. Конечно же, она понимает. И, конечно же, непременно обливает с ног до головы, как предоставляется возможность. Дилан неуклюже путается в долговязых ногах, падает в воду с головой, отфыркивается и слышит её звонкий смех. Кейтлин Ка — не просто клёвая девчонка. Она потрясающая девушка. Чуть позже их отсылают за полотенцами для детей. Кейтлин безобидно подшучивает над Диланом по пути, усмехается на ответные подколки, сгребает полотенца подмышкой. А потом оборачивается и откровенно хрюкает смехом, прикрывая рот. Тянется рукой к его макушке, привстав на носочки, вытаскивает листки и маленькие веточки из его волос. — Где ты успел-то? Она широко улыбается, вдруг покачиваясь. Дилан автоматически тянет руку для опоры, обхватывает её за бок, а потом, будто обжигаясь, осторожно придерживает ребром ладони. Кейтлин тихо ухает, найдя точку опоры, держится за его предплечье. У Дилана в голове какая-то странная пустота. Такое чувство, будто он резко стал весить на несколько десятков килограмм меньше. Они застывают в этом положении долгие пару мгновений. Улыбка на губах Кейтлин растворяется, она аккуратным движением поправляет его чёлку, мягко ведёт пальцами над бровью. А затем всё заканчивается. Кейтлин отступает (снова становится ниже) и говорит: — Маргарита переживала, не хотела купаться, потому что боялась Бигфута. Надо будет ей сказать, что один у нас уже есть. Оригинал отдыхает. Дилан старается участвовать в диалоге, но слова на ум идут отвратительно туго, он позднее нужного находится с ответом. — Если нам с ним вдруг придётся драться, будешь болеть за меня? — Он просто испугается твоего волосяного покрова и убежит в лес. Кейтлин уходит вперёд, начинает спускаться по лестнице. Дилан запоздало гребёт полотенца в охапку и поспешно кричит ей в ответ: — Между прочим, волосы на груди — это мужественно. — Фу, Лениви. Ты мыслишь стереотипами? Ты?! На пирсе они начинают медленно выгонять детей из воды. Кейтлин снова надевает синюю фирменную майку, пропускает волосы сквозь пальцы, стараясь быстрее их высушить. Справа рядом появляется чёрная тень и Дилан оборачивается, замечая Райана. Тот кивает ему, засунув руки в карманы длинных чёрных шорт. — Привет. Дилан вдруг осознаёт, что они лично не говорили с того самого момента с Келли. Разве что по делу перекидывались парой фраз, или за общим столом, когда все поддерживают одну тему разговора. Он машет рукой. — Привет, — интонация выходит, действительно, непонятной, будто это вопрос. Райан смотрит себе под ноги, долго молчит. Дилан уже хочет повторить фразу, мало ли, не расслышал. И тут Райан начинает говорить. — Слушай, ты, это… неудобно как-то получилось. Ну, с Келли тогда. Она это не со зла, или по приколу, там, как ты мог подумать. Она просто знает, как будет лучше. Дилан хмурится, стараясь переварить поступившую информацию. А потом вдумывается в чужие слова. «Знает, как будет лучше». И, конечно, лучше всего — это решить всё за человека до того, как он сам решится на шаг? Дилан качает головой. Нет, нихрена это не лучше. Не в его понимании, увы. — И поэтому она решила поиграть в разводного за тебя? Дилан старается звучать непринуждённо, хотя разговор его, откровенно говоря, напрягает. Как и обстановка. Он осматривается, замечает, какими парочками стоят ребята: Джейкоб с Эммой, Ник с Эбби. Дилану становится некомфортно от ассоциации. — Я бы и сам с тобой, рано или поздно, поговорил. Сечёшь? — продолжает Райан. — Секу. Забей, Райан. Всё окей, — Дилан пожимает плечами. — У меня точно. У тебя окей? — Ну, да. Вроде, — хмурится Райан. — Тогда зашибись. Я понимаю, что задушевные разговоры — это не твоя тема. Всё норм, правда. Просто… иногда, если нужно что-то сказать, даже если другому человеку это может не понравится — лучше сказать. Сечёшь? Райан жмёт плечами, смотрит в сторону, что-то обдумывая, а затем говорит: — Да. Дилан кивает. Повисает привычная пауза, которую он с лёгкостью разбавляет. — Тогда забыли. Пошли, нас ждёт выводок голодных детей. Кстати, узнал, что у того подкаста, который ты мне давал послушать, есть экранизация. С Полом Уокером. Смотрел? Они перекидываются непринуждённым диалогом, и Райан уходит, кивнув напоследок. Дилан вздыхает. Ну, теперь точно всё. Позади кто-то громко прокашливается. Он подскакивает и оборачивается, замечая Эмму, кладёт ладонь себе на грудь и прикрывает глаза. — Ты что, берёшь уроки у нашего клана Калленов? Курс называется «Как безнаказанно убить человека, напугав его до сердечного приступа»? Эмма смотрит на него, как на идиота. — Забей, — вздыхает Дилан. — Ты что-то хотела?  — Может, ты присядешь? У меня вопрос и я запрещаю тебе умирать до того, как ты дашь на него ответ. — Тогда задавай его, пока я не умер. Эмма прикусывает губу, осматривается вокруг, а потом колко смотрит на него, приподняв бровь. — Это ты надоумил Джейкоба, с той песней? — Что? Сегодня что, все сговорились? Конкурс, кто больше его удивит неожиданными подкатами из-за плеча с выяснениями отношений и вопросами про них? — Нет, — Дилан снова ловит себя на том, что его ответ звучит вопросительно, поэтому цокает языком и повторяет увереннее. — Нет, конечно. С чего ты вообще так решила? Эмма бегает глазами по его лицу, щурится, а потом, вдруг, жмёт плечами, теряется. Стоп. Эмма теряется? — С того, что ты ставишь кому-то песни? И что общаешься с Кейтлин и, очевидно, из-за этого чаще взаимодействуешь с Джейкобом? Но я тебя поняла. Она вздыхает, смотрит в сторону Джейкоба, а потом, будто вспомнив, щёлкает пальцами. — Кстати, к кому это ты так таинственно подкатываешь? Дилан улыбается на этот вопрос. Самое интересное, что, в последнее время, он не посвящал треки никому конкретно. Скорее, ставил в зависимости от настроения, тон которого, обычно, задавала Кейтлин. Получается, он неосознанно посвящал их ей? А потом мысленно хмыкает. Даже если и так, ну и что? По факту, Кейтлин заслуживает сотен посвящённых ей песен. Просто за то, что она есть и какой она человек. — Сказать тебе — то же самое, что объявить об этом из радиорубки. Нет, Эмма. Эмма закатывает глаза и упирает руки в бока. — В любом случае, я поставила сто баксов на это дерьмо. Не разочаруй меня своим выбором, Лениви. — Ты сделала что? Стой, в смысле «поставила»? Но Эмма уже ушла в сторону Джейкоба, мило ему улыбаясь. Дилан качает головой. Странный денёк. На обратном пути они с Кейтлин идут замыкающими. Она подходит ближе к нему, начинает приглушённый разговор. Дилан выделяет из этого главное: сегодня, радиорубка, после отбоя. — Будем бедокурить, Сестра Ка? — приподнимает бровь. — Узнаешь вечером. — Вся такая загадочная Кейтлин Ка, загадочным голосом говорит загадочные вещи. Ты умеешь заинтересовать парня. Хорошо. Буду ждать. Только смотри, не опаздывай, а то в двенадцать моя карета превратиться в тыкву. — Я благородно побуду твоей феей крёстной и прибегу спасти положение, — улыбается Кейтлин. Она приходит в одиннадцать. Дилан пропускает её внутрь и Кейтлин разматывает куртку, из которой достаёт бутылку. Очевидно, там не содовая. Она вручает её Дилану. — Здравствуй, Золушка. Вот твоя хрустальная туфелька. — А я-то думал ты приличная девушка, которая не нарушает правил. Не боишься, что застукают? — Нет. Это из моих запасов с Джейкобом, закопали на въезде в лагерь до лучших времён. Но если ты побежишь жаловаться мамочке, то влетит нам обоим. — Расслабься, с твоей мамой я уже договорился, — хмыкает Дилан. Кейтлин отчего-то поджимает губы, а затем тихонько фыркает в сторону. Дилан замечает, как на секунду начинают блестеть её глаза в свете из старенького окна. — Что такое? — Просто словила ностальгию. — Ностальгия от шуток про мамаш? В вас скрывается много интересных граней, Сестра Ка. — Закройся. Мой батя уделал бы тебя в два счёта по части таких шуток. Стаканов нет, так что они пьют по очереди из одной бутылки. Играют в глупые игры, придумывают их на ходу. Вроде «один факт о себе на один глоток». Из каждого факта выводится диалог, который перетекает в разговор. Оказывается, они живут в паре часов друг от друга. По краю задевают ближайшие планы. Дилану это даётся до страшного просто. С Кейтлин вообще всё просто: говорить о сложных вещах, обсуждать будущее, которое в привычном режиме наводит на Дилана, по меньшей мере, страх неизведанного. Через пару часов он приходит к тому, что, если от физфака пришёл положительный ответ, то, скорее всего, пойдёт туда. Кейтлин вскидывает руки и издаёт радостный клич, а потом спохватывается, прикрывая рот рукой. Дилан прикладывает палец к губам и беззвучно ржёт. — Окей. Банановое мороженое или фруктовый дессерт? — Ох, блядь, я бы сейчас сожрал мороженого, — жмурится Дилан. — Рок или рэп? — Рок, очевидно! Слишком легко, — Кейтлин прикусывает губу, задумчиво мычит. — Вернуть старые отношения или найти новые? Они доходят до стадии, когда начинают обтирать своих бывших. Дилан до странного быстро пьянеет, поэтому без каких-либо ужимок рассказывает про Джейсона. Слушает про трешовые ситуации от Кейтлин, поливает дерьмом её ухажёров, чем вызывает улыбку. Кейтлин всё-таки высказывается по поводу Джейсона. — Херня это всё, Дилан. Он даже обижается, поначалу. А потом Кейтлин продолжает говорить. Про то, что ему просто идиоты попадались, или он сам ставит не на тех людей. И что, даже если ты уже знаешь к ним подход — это не делает ситуацию легче, если человек просто не твой, не по тебе. Она до очарования много говорит, когда пьянеет, её речь становится быстрее. — Попробуй что-то новое, не знаю. Настрой радар на кого-то, похожего на тебя. С кем больше общего. Сразу, может, и не выйдет, но всё же лучше, чем входить в одну и ту же реку несколько раз подряд и понимать, что течением тебя совсем куда-то не туда несёт. Она поворачивает голову к нему. Они лежат на старом пледе прямо на полу радиорубки. — И это мне говорит эксперт по собиранию заноз в свою красивую задницу. Серьёзно, Кейтлин, твои бывшие — один хуже другого. — Всё, что я услышала — это слова про красивую задницу, — смеётся она. Дилан разводит руками, смотрит так, будто ничего очевиднее и быть не может. — Ты миленький гномик с охуенной задницей! — Если у тебя все комплименты такие, то мне страшно.  — Нет, ну… у тебя… — он вдруг становится серьёзнее, хмурится в потолок радиорубки, надувает пьяно губы и тяжело вздыхает. Поворачивается к Кейтлин и смотрит в тёмно-шоколадную радужку напротив. — Глаза. У тебя они очень красивые. Кейтлин смешно фыркает, качает головой, бегает взглядом по паутине над окном. Повисает пауза. Одна из тех, которые хочется заполнить, но ты не знаешь, чем, поэтому всегда несёшь какой-то бред. Дилан уводит тему куда-то в нейтральное русло. И не замечает, что его начинает рубить. Сквозь дрёму чувствует, как Кейтлин щёлкает его по носу. — Вселенная вызывает Дилана Лениви, приём, — бормочет она прямо рядом с его лицом. Дилан открывает глаза, пытается сфокусировать свой взгляд на ней. — Бля, меня рубануло? Пиздец. Извини. Кейтлин тихонько смеётся, он чувствует её дыхание левой стороной щеки. — Гепард Лениви в действии.  Если у тебя что-то и получается быстро, так это пьянеть.  — Посмотрим на тебя через полчаса.  — Пфф, ты на наших школьных вечеринках просто не бывал.  — Ой, отстань, — бормочет он, чувствуя, как Кейтлин убирает ему чёлку с глаз, издаёт протестующий звук, когда она убирает руку. — Ладно, я пошутил, не отставай. Рука возвращается на место под новый приступ тихого женского смеха. Он открывает глаза и напрямую сталкивается с её взглядом. Они какое-то время лежат так, молча. Кейтлин перебирает его волосы, а Дилан смотрит на её ресницы, на едва заметные лучики у глаз от частого смеха, на нос и губы. В груди оседает теплом. От алкоголя так развезло? Следом, почти сразу, приходит осознание. Не пойло в бутылке виновато. Его пьянит сама Кейтлин. Дилан застывает. Его, будто, снова обливают холодной водой с ног до головы. Кейтлин Ка не просто потрясающая девушка. Она удивительная, незабываемая, красивая, смешная, и, что самое главное (и страшное) — она очень сильно ему нравится. И прямо сейчас, ему хочется её поцеловать. Больше всего на свете. Так, как не хотелось никого и никогда. Дилан порывается вперёд, но сразу же застывает, промаргивается, прожевав свои же мысли по второму кругу. Улыбается, впопыхах забивая паузу. — У тебя просто голос убаюкивающий, ты, случаем, не потомственная ведьма? А то, кто знает, может, сейчас полнолуние и у вас шабаш, а я — твоя жертва? Кейтлин не сразу понимает, что происходит. Дилан откидывается на плед, переводит тему. Медленно, но верно втягивает её в диалог, с болью смотрит на её растерянность, но в то же время ощущает, что поступает правильно. Для Кейтлин ему хочется постараться, сделать что-то особенное, запоминающееся. Она заслуживает только такого, не меньше. Ему не хочется с ней как-то по-ёбаному — на пыльном пледе в старом сарае, с привкусом алкоголя на губах. Он хочет осознанно, без оправданий, на трезвую голову и с красивым жестом. И он, чёрт возьми, в лепёшку разъебётся, но сделает это. Следующие пару дней Дилан думает, что он может для неё сделать, прикидывает, сколько у них осталось времени, осознаёт, что не так много, и загоняется ещё больше, кусает шнурок от кулона, а затем резко останавливается. Всё так ясно, легко и просто. Это он идиот. Они провожают вторую смену и он ведёт свой финальный выход в эфир. — Надеюсь, что вам было здесь интересно, и что я смог вас развеселить своим утренним и вечерним бубнежом со своей древней музыкой, — он прерывается, вздыхает. — И надеюсь, что каждый из вас приобрёл здесь воспоминание, которое будет долгое время греть память. Ну, или друга. Я вот обрёл. Не просто друга. Дилан делает паузу и приходит странное, но такое знакомое чувство. Он улыбается самому себе. Вот тебе и парадокс. Неописуемое «под ложечкой» всё это время было из-за Кейтлин, мать её, Ка. Дилан придвигает микрофон поближе и берёт в руки кассету. Вертит её в руках. — Я приобрёл человека, который помог мне найти себя. Поэтому, как вы уже, наверное, поняли, последняя песня будет для неё. Пока, Хэккетс Куорри! Спасибо всем за незабываемое лето! Дилан нажимает кнопку воспроизведения и Дэвид Боуи начинает творить свою магию. Он быстро поднимает рюкзак, который оставил около входа. Оборачивается, стучит по деревянной двери на прощание, а потом целенаправленно идёт к месту сбора, вслушиваясь в текст песни. «I feel a wreck Without my little China girl» Его перетряхивает изнутри несколько раз, а когда он видит Кейтлин, которая погружает сумки в машину, то и вовсе в горле дыхание перехватывает. Она неотрывно смотрит на него, как он подходит, встаёт напротив, заглядывает в глаза. Слова не идут, поэтому Дилан просто обхватывает её ладонь и вкладывает туда кулон с волчонком на кожаном ремешке. Только теперь его дополняет маленькая ракушка рядом. Кейтлин долго глядит на ладонь, а потом поднимает сияющие глаза, выгибает брови, недоверчиво смеётся. — Я думал, что запоминающегося мог бы для тебя сделать, — начинает он, а потом потоком прорывает. — В ту ночь, я, наверное, повёл себя как мудак. Но это только потому, что я не хотел быть мудаком. Подвисает, жмурится. — Бляяядь, логика железобетонная, — трёт глаза свободной рукой, второй всё ещё обхватывает её ладонь. — Я это к тому, что мне хотелось сделать для тебя что-то особенное, чего ты заслуживаешь, на трезвую голову, а не быть уродом, который пользуется положением. Господи, я надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю, потому что сейчас мне уже кажется, что я даже пьяным бы лучше мысль выразил. — Дилан, — прерывает его Кейтлин, обхватывая за предплечье второй рукой, улыбается, той улыбкой, которая скользит лучиками от глаз. — Я тебя поняла. Они смотрят друг на друга, молчат, а потом Кейтлин продолжает. — Конечно, довольно мило, что ты решил воссоздать сцену из Титаника. — Пожалуйста, не топи меня, мы ещё даже не близко к эпилогу. — Ну, разве что ещё немного, можно? — улыбается она, приподнимается на носочках, обнимает его рукой за шею и шепчет убийственно серьёзным голосом. — У меня японские корни, а не китайские. Дилан мгновение не понимает, к чему это она вообще, а потом доходит. Чёртова песня! — Вот бляяя… Кейтлин смеётся, чуть запрокинув голову. — Ну, слушай. У меня тоже для тебя есть подарок. — Да? Какой? Она накрывает его губы своими и Дилан отключается. Пару мгновений еле шевелит губами от шока, а затем полноценно отвечает на поцелуй, обняв Кейтлин за талию. Поцелуй выходит поначалу невинным, перерастающим в жаркий постепенно. Закончившийся тем, как Кейтлин опускает свою маленькую ладошку ему на задницу, крепко сжимает и отстраняется. Дилан слепо тянется следом, а потом осоловело лезет рукой в задний карман джинс и достаёт бумажку. Номер телефона: домашний и сотовый. Он поднимает взгляд на Кейтлин, в шоке переваривает информацию. Она, напротив, становится в расслабленную позу, кладёт руку на талию и склоняет голову к плечу, флиртует.  — Не заставляй меня долго ждать, Лениви, я, конечно, понимаю, что после гор нужно время, акклиматизация и всё такое. Но ты не затягивай. Дилан улыбается. Это очень похоже на обещание. На то, которое он готов сдержать, несмотря ни на что. Келли на заднем фоне с тяжёлым вздохом отдаёт Эмме сотню баксов, на что та победно улыбается. Она с самого начала не сомневалась, что выиграет.