—
— Итак, — Хан Суен ковыряла ногти и выскребала грязь из-под них, — не мог бы ты объяснить, почему кричал свое имя в пять утра? Нет, подумал Ю Джунхек, гнев и разочарование клокотали в его груди, я не буду. [Скрытый сценарий — глаза — зеркало души] [Категория: Скрытое Сложность: ??? Условия: поменяйтесь телами со своим «Спутником жизни и смерти». Эта информация может быть известна только участникам сценария. Ограничение по времени: 24 часа Компенсация: ??? Отказ: ???] … Так что, может быть, он не то чтобы не хотел им говорить, а, скорее, не мог. Каждый раз, когда он пытался сказать, что я Ю Джунхек, это выходило просто «Я…», его губы насильно закрывались против его воли. Хан Суен, казалось, по какой-то причине нашла это забавным, и она захихикала, держа руку на животе и практически падая. — Ты что? Главный герой? В прошлый раз когда ты это сказал, я очень старалась не съеживаться, просто чтобы ты знал. Пока он размышлял, сможет ли он все еще регрессировать в этом теле, «Ю Джунхек» вывалился из своей палатки, его волосы были взлохмачены, а на лице смешались замешательство и ужас. Ю Джунхек подумал, что такое выражение его лица может быть худшим наказанием, чем ад. Хан Суен присвистнула и посмотрела на двух мужчин. — Что с вами двумя сегодня? Ким Докча в теле Ю Джунхека тяжело дышал и смотрел в глаза Ю Джунхека, который был в теле Ким Докча. Казалось, Ким Докча понял, что они физически не могли никак сообщить о ситуации, потому что его губы плотно сжались, а дыхание выровнялось, в конце концов вернувшись в нормальное русло. Ю Джунхек нахмурился и задумался, есть ли у него какой-то сглаживающий навык, о котором он не знал. Обидно, что обменялись они только телами, а не умениями. Было бы полезно узнать, какие уловки скрывает за спиной его спутник. Он хотел заглянуть в разум Ким Докчи и найти то, что там скрывалось, отбросить всю его глупую самоотверженную чепуху и дать ему понять, что он… Ю Джунхек ударил себя. Челюсть Хан Суен отвисла. Ким Докча закрыл глаза, словно не желая видеть, как оскорбляют его собственное лицо. За его спиной что-то разбилось. Инстинктивно повернувшись, рука Ю Джунхека полетела к его талии, где должен был быть его меч, но его там не было. Ю Сана смотрела на него так, будто он был призраком, а ее руки все еще были перед ней, разбитая тарелка лежала на земле. — Ты ударилась? — Хан Суен вскочила на ноги и бросилась к Ю Сана, слегка переместив ее и изучив ее ладони. — Что случилось? — Ну, Докча-сси ударил себя, так что я немного в шоке, — Ю Сана моргнула и позволила Хан Суен суетиться над ней. Ким Докча послал Ю Джунхеку тревожный взгляд, выражая что-то вроде безотлагательности и вины, поэтому Ю Джунхек повернулся к Ю Сана, откашлялся и сказал: — Я в порядке. Тебе не нужно беспокоиться о моем здоровье. Все стихло. Ю Джунхек краем глаза видел, как голова Ким Докча упала на руки, и был несколько оскорблен чрезмерно драматичным действием. Разве его ответ не был уместным? — Ким Докча, — мягко сказала Ю Сана, положив руку ему на плечо и внимательно вглядываясь в его лицо, как будто с ним что-то не так. Формально да, но Ю Сана выглядела обеспокоенной, ее брови нахмурились, а лицо смягчилось, как будто она уговаривала маленького ребенка. Даже Хан Суен нахмурилась, задумчиво сжав губы. — Должны ли мы отвести его к Ли Сольхве? — спросила Хан Суен. — Он немного… странный сегодня. Почему они заботились только о нем? А как же Ким Докча? Тот факт, что они, казалось, думали, что только его впечатление о Ким Докча было плохим, а не наоборот, было ударом по его гордости, и он пронзил двух женщин яростным взглядом. — У тебя запор, — выпалила Хан Суен, и Ю Сана прикрыла ладонью рот. Ей удалось оторвать несколько пальцев, и Ю Сана сурово взглянула на нее. — Эй, это не было оскорблением! Я беспокоюсь! Прежде чем Ю Джунхек успел сказать что-то, что, несомненно, еще больше их забеспокоит, что-то маленькое и твердое врезалось ему в бок, и он инстинктивно снова потянулся за мечом. Где его чертов меч? — Хен! Доброе утро! Ю Джунхек медленно посмотрел вниз, словно боясь подтвердить свои подозрения, и обнаружил маленького ребенка, цепляющегося за его ногу, полного энергии в шесть утра. Не просто ребенок, а Ли Гильен, самопровозглашенный «враг» Ю Джунхека. Прежде чем Ю Джунхек смог должным образом справиться со своим шоком, что-то еще ударило его по ноге, и на этот раз ему даже не пришлось смотреть, чтобы узнать, кто это был. Хотя Шин Юсон не презирала его так сильно, как Ли Гильен, Ю Джунхек все еще был уверен, что он ей не настолько нравится, чтобы открыто инициировать физический контакт. Конечно, он научил ее охотиться за те три года, что Ким Докча не было, и, конечно же, она была его компаньоном во всех прошлых регрессиях, но… — Аджосси, доброе утро! — Эй, Шин Юсон, подвинься! Я добрался до хена первым, так что он мой! Двое детей начали ссориться, эта сцена была настолько знакома, что Ю Джунхек уже давно научился приглушать их голоса. Но дело в том, что это никогда не касалось его. Это всё ещё не касается тебя, напомнил он себе, глядя на их маленькие ручки, вцепившиеся в ткань его штанов. Это не для него. Ким Докча, вероятно, наблюдал за его выражением лица, поэтому он быстро двинулся, чтобы оторвать детей от Ю Джунхека. Он воспользовался возможностью, чтобы также заглянуть в глаза Ю Джунхека и изобразить извиняющийся взгляд. Ах. Ким Докча, должно быть, принял первоначальный шок за отвращение и пытался предотвратить возможное кровопролитие. Как грубо с его стороны предположить, что Ю Джунхек напрасно причинит боль ребенку. — Давай, не будем его беспокоить, — нервно сказал Ким Докча, дергая детей за руки. Ю Джунхек позволил этому случиться, хотя что-то короткое и острое укололо его в грудь. — Какого хрена? — Ли Гильен отдернул руку и посмотрел на Ким Докча. — Кто научил тебя ругаться… — Почему ты пытаешься украсть нашего аджосси? — обвиняющие спросила Шин Юсон, прервав Ю Сана и хмуро взглянула на Ким Докча. Ким Докча, похоже, не ожидал такой реакции, и он стоял там, замерев и не двигаясь, а двое детей смотрели на него со всей ядовитостью, на которую были способны. — Почему вы, ребята, такие громкие? — Чон Хивон зевнула и подошла, приподняв бровь, когда увидела сцену. — В чем дело? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно. Хан Суен вздохнула, круговыми движениями потирая виски. — Позвони Ли Сольхве.—
— Все выглядит хорошо. У него нет никаких травм, и его мозг, кажется, работает хорошо. — Может быть, это сценарное наказание или что-то в этом роде, — пробормотала Хан Суен себе под нос. Ю Джунхек попытался кивнуть, но его голова застряла на месте, поэтому он решил смотреть в потолок. — Что бы это ни было, похоже, он ничего не может об этом сказать, — вздохнула Чон Хивон. — Думаю, нам просто придется подождать. Ю Джунхек угрожающе посмотрел на Ким Докча, сказав ему что-то сделать, чтобы они могли понять, что они оба пострадали, а не только он. Ким Докча прикусил губу и глубоко выдохнул. — Эм-м-м- — Хен не единственный, кто ведет себя странно, — заметил Ли Гильен, бросив грозный взгляд на Ким Докча. Хан Суен прикусила о нижнюю губу, а затем вздохнула. — Ли Сольхва. Женщина уже была около него, подтягивая Ким Докчу к стулу и приседая, чтобы осмотреть его. Он сидел неподвижно, как скала, пока Ли Сольхва проводила серию осмотров. — Джунхек-сси тоже в хорошем состоянии, — выпрямилась Ли Сольхва и слегка улыбнулась членам компании. — Но он ведет себя странно, — настаивал Шин Юсон, дергая Ли Хенсона за руку. Мужчине было поручено удерживать двоих детей, пока «Ким Докча» проходил обследование. — Он всегда ведет себя странно, — добавила Чон Хивон. — Мастер не странный! — Ли Джие вскочила, чтобы защитить его честь, и Ю Джунхек был немного тронут, пока не услышал ее следующие слова. — Он просто не знает, как выразить свою любовь! Ким Докча открыл рот, не находя слов. Все взоры обратились к нему, ожидая, что он прямо отвергнет обвинение или, по крайней мере, усмехнется и выйдет за дверь, пока его черное пальто развевается за ним. Вместо этого он не сказал ни слова. Ли Джие восприняла это как поощрение и продолжала отстаивать жалкое отсутствие эмоций у своего Учителя. Что-то о ребенке и любовном письме. Ю Джунхек почти не слушал, слишком сосредоточившись на раскрасневшемся лице Ким Докча. Ну, раскрасневшееся лицо Ю Джунхека, что сделало ситуацию еще хуже. Внезапно Ким Докча поднялся со своего места и, не говоря ни слова, выбежал из комнаты. Слова Ли Джие застряли у нее в горле, и она замерла на секунду, прежде чем выкрикнуть «Мастер!» и побежать за ним. — Может, сегодня нам стоит сделать перерыв, — слабо предложил Ли Хенсон.—
Это было странно. Обычно члены компании не обращали на него особого внимания. Он предпочитал делать что-то в одиночку, и они, казалось, уважали его желания. Однако теперь это больше не было установленной границей, и он не знал, сможет ли он справиться с чем-то еще, что бы это ни было. Его уложили в его палатку — точнее, в палатку Ким Докчи — и велели отдохнуть в течение дня. Вероятно, они ожидали, что он пойдет против их воли и тайно спланирует предстоящие сценарии на своем телефоне, поэтому они по очереди проверяли его. Шин Юсон и Ли Гильен свернувшись калачиком рядом с ним крепко спали, а его ноги быстро немели из-за отсутствия движения. Он боялся, что если он сдвинется хоть на дюйм, они проснутся, и тогда ему придется иметь дело с ужасами, которых звали Дети. Так что он решил сесть и закрыть глаза. Он никак не мог заснуть, тем более что был уже почти полдень, но он расслабил мышцы и замедлил дыхание, позволив мыслям блуждать. Он понял, что тело Ким Докча было худым. Даже сейчас он чувствовал, насколько легким было это тело по сравнению с его первоначальным телом. У него были мышцы, вероятно, из-за его монет, но было ясно, что он гораздо более недоедал, чем думал Ю Джунхек. Он также понял, что цвет лица Ким Докча был намного бледнее, а его темные круги были более заметными, чем он предполагал. По какой-то причине его лицо стало более ясным, и когда Ю Джунхек ушел в ванную час назад, он провел добрых несколько минут, просто глядя на незнакомые черты лица в зеркале. Его мысли остановились, когда Шин Юсон переместилась ближе к его телу. Его руки оказались в ловушке под двумя детьми, и он нерешительно согнул их внутрь, обхватив их маленькие тела. Они казались необычными, хрупкими. Во время второй регрессии у Ю Джунхека впервые в жизни родился ребенок. Мальчик с глазами Ли Сольхвы и носом Ю Джунхека. В то время они не назвали его имя, и Ю Джунхек боялся, что это вдруг будет значить гораздо больше, если он расскажет миру, что есть что-то, что для него дорого. Имена были особенные, каждое по-своему. Ю Джунхек не был уверен, готов ли он к этому. Он не имел склонности слишком долго задерживаться на прошлых регрессиях. Они остались в прошлом по какой-то причине; служить уроками, напоминанием о его неудачах и о том, чего ему не хватило. Регресс был новым началом, но он также означал конец другой истории. Тем не менее, это была его история. Каждый раз, когда Ю Джунхек регрессировал, часть его оставалась умирать. Тот ребенок умер. Без имени, не дожив до года. Возможно, именно его жадность оборвала жизнь невинного. Может быть, не было спасения для вещей, к которым он прикасался. Словно капля крови, окрашивающая все рядом с собой в красный цвет. Ю Джунхек почувствовал тепло двух тел рядом с собой и подумал, умеет ли он еще плакать.—
— Почему ты сегодня выглядишь по-другому? — спросила Хан Суен за ужином, громко пережевывая пищу. Она протянула руку и ущипнула его щеку указательным и большим пальцами, потянув за кожу. Если бы она отпустила хотя бы на одну секунду позже, Ю Джунхек задушил бы ее. — Типа, аккуратней? Тише чем обычно? — рассуждала она, склонив голову набок и сканируя его лицо глазами. — Ты сегодня такой странный. — Перестань смеяться над Докча-сси и ешь свою еду, — отчитала Ю Сана, и Хан Суен закатила глаза, но не возражала. Ю Джунхек подозревал, что они были ближе, чем пытались притвориться. Шин Юсон и Ли Гильен ели слева и справа от него, старательно пережевывая еду. Весь день они упорно держались рядом с ним. Куда бы он ни пошел, они плелись за ним, как утята. Ю Джунхек думал, что временами они выглядели испуганными, как будто боялись, что «Ким Докча» исчезнет в любой момент. В конце концов, он имел обыкновение делать это всякий раз, когда начинал вести себя как-то иначе. Он нечасто ел вместе с группой, вообще не ел, если честно. Когда подходила его очередь готовить, он обычно брал еду и быстро съедал, а затем шел и занимался своими делами. Ким Докча сел напротив него, раскладывая еду по кучкам, а затем деля эти кучки на еще более мелкие. Внимание, которое уделяли Ю Джунхеку, должно было быть обращено на него. Это было для него. Эти люди заботились о Ким Докча, а не о Ю Джунхеке. Он был регрессором, а путь регрессора предназначен только для одного. Смерть была бременем, которое он научился нести самостоятельно. Эгоистично, он задавался вопросом, было ли нормально для него наслаждаться этим вниманием. За последние несколько часов он начал вспоминать, что значит снова быть любимым. В первый раз, когда Чон Хивон похлопала его по спине, он вздрогнул, из-за чего она тут же убрала ладонь. Дело было не в том, что ему это не нравилось, а в том, что он не привык к тому, чтобы кто-то прикасался к нему ненасильственно или без издевок. Когда Ли Хенсон тихонько отвел его в сторону и спросил, действительно ли он в порядке, это напомнило Ю Джунхеку другую жизнь. Один без многих компаньонов, которые были здесь сейчас. Тот, в котором больше смертей, больше крови и больше потерь. Но тот, в котором Ю Джунхек чувствовал любовь своих товарищей, и он яростно любил в ответ, всем своим пылающим сердцем. Люди эгоистичны, и это невозможно объяснить простыми словами. Они всегда будут искать другого человека, компанию, спутника, собеседника и друга. Ю Джунхек думал, что он больше не человек. Он думал, что и сам справится так же хорошо. Возможно, это было просто его тихое желание.—
— Спокойной ночи, хен. — Спокойной ночи, аджосси. Ю Джунхек помахал детям, их глаза слипались, когда они сонно направились к своим палаткам. Остальные уже ушли спать, так что остался только он. Тихо он направился к своей настоящей палатке, обнаружив, что Ким Докча уже ждет у входа. Им не нужно было говорить ни слова, поскольку они оба уже знали: когда они проснутся, они вернутся в свои первоначальные тела. Ким Докча посмотрел на Ю Джунхека с чем-то мягким, почти извиняющимся. Ю Джунхек не был уверен, вообразил ли он это или это было отражение луны. — Спокойной ночи, Джунхек, — прошептал Ким Докча. Печаль не подходила его лицу, подумал Ю Джунхек. Это делало его похожим на человека, который давно умер. — Спокойной ночи, — ответил Ю Джунхек, слишком уставший, чтобы сказать что-то еще или вести себя как человек, которым, как он думал, он должен был быть. Наконец до него дошло, насколько утомительным был сегодняшний день, и, похоже, то же самое было и с Ким Докча. Шаги Ким Докча исчезли вдали, когда Ю Джунхек вошел в свою палатку и плюхнулся на свой спальный мешок с нулевой грацией. Утром все вернется на круги своя. Сегодняшний день будет просто воспоминанием, которое он будет хранить в затылке, чтобы возвращаться к нему холодными ночами и когда он был один, только с мечом и лужей крови у его ног. Ю Джунхек закрыл глаза и подумал о мужчине, которым хотел быть.—
Он проснулся с телом, которое казалось ему знакомым, и голосом, который больше не шокировал его. Ю Джунхек покинул их лагерь раньше, чем кто-либо успел проснуться. Он шел долго, его меч слегка покачивался у него на поясе, ветер развевал волосы с его лица. Ким Докча любил называть его главным героем. Может быть, он даже был им. Но Ю Джунхек больше не хотел быть главным героем, если это означало жить этой жизнью. Ю Джунхек впервые подумал, что быть главным героем — это одиноко.—
— …хек! — Ю Джунхек! Ю Джунхек, наконец, заметил шум и повернулся, чтобы увидеть Ким Докча, тяжело дышащего, как будто он пробежал марафон. — Ублюдок, — сказал он, переводя дыхание. — Я звал тебя целую вечность! — Что случилось, — категорически сказал Ю Джунхек, его лицо было тщательно замаскировано. — Ты ушел так рано. — Я встал сегодня пораньше. — Да, но… — Ким Докча замолчал. — Мы волновались. — Я могу о себе позаботится. Ким Докча изучал его лицо, скользя глазами по его чертам. — Я знаю. Я знаю, просто… — Ким Докча, — вмешался Ю Джунхек, — ты им сказал? — Да, — ответил он, и у Ю Джунхека перехватило дыхание. Ветер холодил кожу. — Почему? — Потому что они заслужили это знать, — твердо стоял Ким Докча. — И ты заслуживаешь того, чтобы тебя знали. — Ты не расстроен? — спросил Ю Джунхек, и Ким Докча в замешательстве поднял бровь. — Почему я должен быть расстроен? — Это было не для меня, — тихо признал Ю Джунхек, себе под нос и скрытый потоком воздуха, который пронесся над ними. — Для тебя. Оно всегда было для тебя. — Джунхек-а, — Ким Докча потянулся к его руке и держал ее, его кожа была гладкой на фоне кожи Ю Джунхека, покрытой мозолями и шрамами. — Это не имеет значения. Ю Джунхек попытался опровергнуть это, но Ким Докча не позволил ему. — Ты спас меня, когда я больше всего в этом нуждался, — признался он, затем Докча сглотнул и продолжил. — Позволь мне спасти тебя на этот раз. Ю Джунхек почувствовал, как ответ замер на его языке, кислый и горький. Он ничего не сказал, но Ким Докча всегда знал его лучше всех. Даже без слов их души смогли понять друг друга. Означало ли это быть спутниками жизни и смерти? Они шли обратно в свой лагерь, держась за руки, греясь в тепле друг друга. Он едва заметил, когда они прибыли, пока его не поприветствовала Ли Джие, которая практически бросилась на него в прыжке. — Простите, Мастер, — всхлипнула она в его пальто, сжимая его талию. Ю Джунхек застыл, подняв руки в воздух, не зная, куда их положить. Он бросил беспомощный взгляд на Ким Докча, который только улыбнулся ему. Ю Джунхек медленно опустил руки на спину Ли Джие, мягко похлопывая. — Я не думала, что ты хочешь быть рядом с нами, — появилась Чон Хивон из ниоткуда и положила руку ему на плечо. — Спасибо за помощь, Ю Джунхек. Хан Суен присоединилась к ней, и она долго смотрела на Ю Джунхека, прежде чем встать на цыпочки и ущипнуть его за щеку. Она попыталась потянуть, но кожа там была слишком твердой, так что получилось явно не так как она планировала. Пыхтя, она отпустила его и вместо этого улыбнулась. — Научись использовать свои слова, — сказала она, но это не было ни руганью, ни оскорблением. Дети были более нерешительны, приближаясь к нему, как пугливые животные. — Мы можем разделить хена, — сказал Ли Гильен, но затем его лицо исказилось, как будто он был вынужден это сказать. — Только не кради его. Шин Юсон схватилась за край своего пальто и повторила выражение лица Ли Гильена. Ю Джунхек пытался сдержать улыбку. Один за другим они подошли и образовали небольшой круг вокруг него, окружив его теплом и звуком. Ким Докча стоял в стороне от группы с улыбкой на губах, наблюдая за разворачивающейся сценой. Ю Джунхек не знал, что сказать, но понял, что в этом нет необходимости, ведь все, что он хотел, уже было сказано. Что-то мокрое скатилось по его щеке, за ним еще одно, и еще. — Мастер, что случилось? — Эй, ты был тронут до слез? Серьезно? — Джунхек-сси… — Не плачь, хен тоже начнет плакать! — Нет, он не будет. — Он уже! Смотри! Ю Джунхек рассмеялся мягким смехом, тихим и низким. Он опустил голову и убрал руку со спины Ли Джие, чтобы вытереть мокрые глаза, прежде чем поднять подбородок и ухмыльнуться мужчине перед ним. Спасибо, сказал он одними губами и сквозь размытое зрение смог различить форму губ Ким Докчи, складывающихся в соответствующую ухмылку, а по его подбородку текли слезы. Спасибо, что позволил мне вспомнить, как это чувствуется.