Используй то, что у тебя есть: рот, ноги и мозги.

— Ты должен сделать все, что я скажу, без единого колебания, — сказал Седой, глядя в глаза Кузнечику, который словно был околдован его уверенностью. Ещё вчера на его, Кузнечика, подбородке красовалась небольшая щетина, так как у него совершенно не было времени даже посмотреть в зеркало, но сегодня его лицо было гладким, как попка младенца (спасибо Слепому). Потому что Мама не терпела такого. Она вообще мало чего терпела. Однажды, будучи ещё совсем мальчишкой, он подружился с какой-то девочкой, которую увидел за забором. Правда, он не успел услышать её имя, как Мама увела его обратно в дом, после чего долго порола. Ту девочку он так и не встретил. И вообще после этого ни одного ребёнка рядом с забором не проходило. Только собаки и Мамины знакомые. Последние давали ему невкусные конфеты. Даже когда он вымахал выше Мамы. — Да, хорошо, я это сделаю! — тот был заряжен энергией, так как у него был шанс стать лучше. Его взгляд не был направлен наверх или вниз. Парни были чуть ли не одного роста. — Но ты даже не спросил, что надо сделать! Юноша промолчал, ожидая ответ. — Я могу сказать тебе, к примеру, весь день молчать, — начал он издалека, — но это только цветочки. — А как же мне отвечать на уроках? — В выходные нет уроков. Неважно. Если ты уже задаёшь вопросы, то это означает, что ты не готов. — Нет, я готов! — возразил юноша. — Тогда как далеко ты сможешь зайти, не задавая лишних вопросов? — Я не знаю... — Спросишь ли ты меня о чем-то, если я вдруг начну прикасаться к тебе там, где не надо? Кузнечик не ожидал такого вопроса, что заставило его растеряться и покраснеть. Седой хмыкнул. — Нет, ты точно не справишься с этим. — Нет, справлюсь! — возразил тот. — Я не буду задавать лишних вопросов, — сказал он тихо, глядя куда-то вниз. — Да? Точно? — словно с издевкой спросил беловолосый. — Даже если я скажу поцеловать меня? Но не в губы. — Ну... да... Ты же про щеку говоришь? — Кузнечик был очень смущен, он не верил сам себе. — Снова лишний вопрос. Ладно, уже поздно. Иди спать, завтра будет первое задание. Младший хотел спросить ещё много всего, но понял, что вряд ли на его вопросы ответят, а потому живо вылетел за дверь.

***

Второй день задания. Вчера Седой весь день нагружал его разными бесполезными заданиями. Например, тщательно вылизать за собой тарелку из-под каши или съесть леденец на скорость, не используя зубы (в ту минуту Седой странно на него смотрел, но зато похвалил за хороший результат на секундомере). Сегодняшний день обещал быть не менее интригующим. Юноша зашёл в тёмную комнату, привычно обставленную свечами, когда Седой пригласил его присесть, а сам подошёл к прикрытой двери и закрыл её полностью. На ключ. Рыжий испугался, представив себе ситуацию, что вдруг начнётся пожар, а он не сможет выбраться, но подавил свои страхи под аргументом "не задавать лишних вопросов". Старший вновь достал свой секундомер. — Твоя задача за полминуты выбраться из этой комнаты, иначе придётся выполнять другое задание. — Но, — Кузнечик был ошарашен, — это невозможно! Может, сразу другое? — Вопросы! Это уже начинало раздражать. Как только юноша нехотя встал с кровати, Седой снова его прервал. — Нет, я ещё не отсчитал время начала. Ты должен будешь добежать прямо от кровати. Кузнечик обречённо вздохнул и сел обратно. — Три! Два! Один! Пошёл! Резко изменившийся тон заставил мальчика встрепенуться и начать действовать быстро. Он добежал до двери и в бешеном темпе стал думать, как открыть замок. Ключ висел у Седого на шее. — Дай, пожалуйста! — Отними. — Так нечестно! — Не сдавайся. Юноша покопался пару секунд, а затем попытался схватить ключ ртом, но белобровый уклонился. — Эй! — Пробуй ещё. А нет, уже все, время вышло, — сказал он под тихое пиканье секундомера, который он тут же отключил. — Завтра снова продолжим. — А сейчас что? Седой загадочно улыбнулся. В плохом смысле. — Помнишь, ты хотел взрослое задание? Кузнечик занервничал. — Конечно, ты в любой момент можешь отказаться. Тогда я открою дверь, а ты пойдёшь в свою шестую комнату, где тебя будут продолжать избивать. И все будут до конца жизни считать тебя слабым, потому что ты не сможешь справиться ни с чем. Можешь считать это шантажом, однако в своих методах я полностью уверен и не просто так все это делаю. — Я понял... А что за задание? — Ты к нему ещё не готов. Сначала поклянись, что будешь выполнять все, что я скажу. — Я уже и так... — Нет, поклянись! — Клянусь! Седой замолчал, серьёзным взглядом создавая напряжение в комнате. — Ты готов услышать задание? — Готов, — прошептал Кузнечик, представляя то, как будет ходить по гречке босиком или — ещё хуже — как его заставят выпить тот страшный напиток из Кофейника. — Ты должен, — альбинос выдержал зловещую паузу, — мне отсосать. На время. — Что? — юноша ожидал чего угодно, но не этого. — Ты должен мне отсосать на время, — Седой повторил это спокойным тоном. — И без вопросов. Ты клялся. — Но я не... — Не готов это выполнять — тогда уходи. Кузнечик покраснел. Нельзя было сказать, от чего именно — от смущения, от злости или от незнания того, что ему сейчас было делать. Было явное ощущение того, что его просто-напросто использовали в личных целях. Однако Седой выглядел серьёзнее некуда. А ещё его не просто так называли самым умным в Доме. Он не вызывал ощущения гнусного человека, а совсем напротив — ему хотелось верить! И у него точно был какой-то надёжный план, чтобы ему помочь. И Кузнечик сам поклялся, что он будет все выполнять. Он с тяжестью выдохнул. — Ладно, я согласен. Но только если это правда чем-то мне поможет. — Не сомневайся в этом. — И... С чего начать? — неуверенно спросил он. — Для начала, тебе нужно сделать так, чтобы я возбудился. — И как это сделать? — он начал неосознанно изучать парня сверху-вниз, стараясь не концентрироваться на том самом месте. — Используй то, что у тебя есть. Рот, ноги и мозги. — Это сложно! Я не знаю ничего. Седой вздохнул. — Ладно, это уже не входит в основное задание, так что... Может, мне самому на тебе показать? Ты не будешь против? — Эм... Не знаю, смотря что ты будешь делать, — юноша смутился. — Это называется "предварительные ласки". Только я, в отличие от тебя, буду использовать руки, потому что мне нет смысла учиться работать без них. Ну так что? — Ммм... Ладно, — Кузнечик смотрел куда-то вниз. — Хорошо, тогда сядем на кровать? Там будет удобнее. И мне помочь тебе с кофтой? Давай помогу, — старший юноша только делал вид, что он спокоен, но его выдавало большое количество энергии, которое появилось непонятно откуда. Когда они сели на кровать, а их верхняя одежда оказалась на спинке стула, Седой посмотрел на Кузнечика. У него был вполне здоровый и чистый торс, красивые ключицы и шея. На секунду показалось, что ни у кого из них нет никаких обязательств, но взгляд из-под рыжеватых ресниц говорил только о желании закончить это побыстрее. — Ты смотришь на меня так, как будто я какой-то товар, — признался тот. — А, прости, не буду больше, — Седой выдержал неловкую паузу. — А знаешь что? Давай без прелюдий. Это лишнее. — А... что тогда? — А тогда тебе нужно расстегнуть мои джинсы и стянуть их. Я помогать не стану. Кузнечик взглянул на ширинку, а потом резко отвернулся, когда почувствовал, как приятно тянет внизу живота. — Я же не снял кеды... — Думай, как будешь поступать. Либо развязывай шнурки, либо не используй ноги. Рыжий попытался развязать шнурок ногой, но ничего не вышло. Затем попытался дотянуться головой до стопы, но одержал провал. Попытался снова, но уже другим способом: перебросил ногу на ногу, таким образом, что стопа была на колене, а затем нагнулся за шнурком. Первая победа! Пускай теперь и ноет сустав. Второй шнурок развязан так же. Далее ему не составило труда снять оба ботинка, а затем и носки. Он победно взглянул на Седого — тот, в свою очередь, продолжал сидеть в том же положении, не меняя уверенного взгляда, и только одобрительно кивнул. Кузнечик потянулся к пуговице обеими ногами и, однако, не сразу, но смог её расстегнуть. Молния тоже далась не сразу, но не стала большой трудностью. — А теперь что? — смущённо произнёс он, когда заметил только одну тонкую преграду цвета сигаретного дыма. — Пожалуй, нужно, чтобы ты сел на пол на колени, — Седой сказал это так уверенно, что румянец на его щеках выглядел абсолютно противоестественно. — Вот, возьми подушку, чтобы было не твёрдо, — он придвинул ему белый мешок, набитый перьями. Кузнечик скинул подушку на пол и попытался усесться на нее, что получилось не очень надёжно, так как она была недостаточно широкая для таких действий. Взглянув наверх, он потерял дар речи и почувствовал снова то приятное ощущение внизу живота, когда Седой смотрел на него сверху-вниз своими ледяными глазами, а его ноги были широко расставлены, привлекая внимание к тому, что находилось в центре, под серой тканью. — В этот раз я не буду заставлять тебя это снимать, так уж и быть, — после этих слов он приспустил резинку боксеров, открывая вид на порозовевший член, обрамленный снежными волосами. — Придвинься поближе, ты слишком далеко. Юноша не мог поверить, что делает это. Придвигаясь ближе, он краем глаза заметил в руке альбиноса секундомер. Ветер, колыхнувший янтарные лепестки над свечами, подмораживал спину, словно тоже был частью плана. — Помнишь, вчера ты на время сосал леденец? Сейчас будет почти то же самое. Только я буду лично это контролировать, помогая тебе улучшать навык. Его слова звучали откровенно неубедительно. Кузнечик видел по его блеску в холодных глазах, что он добивался другого, тщательно маскируя горькую конфету под несколькими красивыми фантиками. Но что-то непонятное не давало мальчику уйти. Либо фантики, которые были слишком красивыми, либо... те самые новые ощущения внизу живота, который словно сам затягивал себя во все более крепкий узел. Юноша взглянул вниз и, как и ожидал, обнаружил свои штаны натянутыми вверх, а затем вернул взгляд на чужой член, абсолютно не похожий на леденец. — Просто возьми его в... Седой закрыл глаза и ненадолго забыл, как дышать, когда Кузнечик взял в рот пульсирующую головку. Как он и ожидал, на леденец это не было похоже и по вкусу. Совсем. Но противно не было. Почти. Руки зарылись в его волосы, словно проворные кроты. — Хорошо, — Седой старался говорить быстрее, — теперь сильнее сжимай губы, работай языком, спускайся и поднимайся, а также втягивай щеки как можно... сильнее... ахх... Рыжий старался все это выполнить вместе, однако запутался, поэтому получилось только сжать губы и втянуть щеки. Кажется, этого уже было достаточно. Он попытался спуститься вниз и вернуться наверх, однако ему не дали вернуться. Тяжелые, как лапы белого медведя, руки давили и заставляли опускаться все ниже и ниже. Юноша замычал, когда понял, что больше не может. — Расслабь горло... ахх... да... продолжай... втягивать щеки... мм... ах... Руки наконец прекратили давить. Они стали больно тянуть за волосы. Как только Кузнечик поднялся, они снова стали давить, с ещё большей силой. — Знаешь, что? Я лучше встану. Ах... Тебе, наверное, неудобно. После этих слов Седой поднялся, не отпуская чужой головы, заставляя юношу оторвать зад от подушки и выпрямиться. Не сказать, что ему стало удобнее. Он и не мог это сказать. Был немного занят. — Зажми губы посильнее. Мм... И язык... Ахх! Его неприятные толчки, похожие на забивание неподдающегося гвоздя, начались так резко, что Кузнечик попытался отстраниться. Но хищные лапы держали его в крепкой ловушке. Он мычал и почти плакал. — Нгх... Потерпи ещё... Ах... Не расслабляйся, — голос Седого был напряжен, словно электрический провод, один из тех, что висят на улице и питают троллейбусы. Толчки ускорялись. Колени младшего сползли на твердый пол, едва касаясь чужих стоп, спрятанных в старые грязные ботинки. — Старайся... больше... щёки... я уже скоро... ах... Необычные движения корнем языка особенно сильно ему нравились, в отличие от Кузнечика, который бросил все силы на то, чтобы сдержать рвоту, а потому как мог глотал слюни. Альбинос особенно крепко прижал рыжеватую голову к себе, когда из него изверглась белая струя прямо тому в горло, что юноше не оставалось ничего другого, кроме как проглотить её. Седой наконец-то отпустил его и, выйдя из него, упал на кровать, рядом с выключенным секундомером. Кузнечик плюхнулся на подушку. У него была отвратная каша в голове, напоминавшая блевотину. Посмотрев вниз, он обнаружил позорное мокрое пятнышко на своих штанах, которые перестали быть такими натянутыми. Во рту все ещё был вкус Седого и продолжало тошнить. Он встал на ноги. — Ложись рядом, — предложил беловолосый. — Нет, — заявил юноша, заставляя другого приподняться и удивлённо посмотреть ему в зелёные обиженные глаза. — Мне не понравилось. Ты мне не нравишься. Ты мерзкий. У тебя только волосы красивые, а в остальном ты уродливый и эгоистичный. Открой мне дверь. И без фокусов. — Может, мне тебе подрочить? Кузнечик покраснел от злости. Злость была на Седого и на себя за то, что он заколебался. Когда ему открыли дверь и помогли надеть кофту и кеды, он пошёл прочь, надеясь поскорее найти Слепого. Тот сидел на лестнице и дружелюбно повернулся к юноше, услышав знакомые шаги. — Как дела? — спросил он привычным мягким тоном. — Слепой, — Кузнечик присел рядом и, посмотрев по сторонам, перешёл на шёпот, — у меня к тебе есть большая просьба. Ты... можешь мне подрочить?